– Мистера Саймона Джентри можно?
В трубке испуганно охнули, и сразу же зазвучал надтреснутый, замогильный голос ее заказчика.
– Мисс МакДугал? – надо же, узнал (или просто по номеру вычислил?). – Вы его нашли?
– Да.
– Где оно?
– Буквально у меня в руках.
– Прекрасно! Мои люди свяжутся с вами.
"Хм, – вслушивалась Элизабет в гудки отбоя. – Даже не поинтересовался, где я и насколько проблематично завладеть артефактом".
Или он где-то поблизости, и следит за каждым ее шагом? То-то ей показалось, что абонент находится не далеко за океаном, а чуть ли не в соседней комнате.
И что это за люди, которые должны с ней связаться? Ни о чем подобном не было и речи в их договоренности.
Темнит мистер Джентри. Ведет какую-то непонятную игру. И это ей, Элизабет, весьма не нравится. Напрасно он с ней так. Ох, напрасно. Не на ту нарвался…
– Бетси! – влетела к ней в комнату раскрасневшаяся брюнетка. – Давай, собирайся скорее. Уже едем в Теотиуакан!
Ее взгляд прилип к лежащему на столе золотому сердцу. Девушка подскочила к нему и принялась рассматривать удивительный артефакт. Впрочем, недолго. Голова Регентруды сейчас явно была забита воспоминаниями о прогулке по ранчо и предвкушением новых впечатлений.
– Как? – удивилась Элизабет. – Ведь вроде бы договаривались после обеда?
– Хоакин сказал, что пообедаем прямо там! Ой, он такой замечательный! И так интересно рассказывает!
– А как же твой лейтенант? – таки не преминула подколоть любвеобильную родственницу.
Стальные глаза заледенели.
– Не напоминай мне о нем! Предатель! Почему он еще не здесь? Почему до сих пор не отыскал нас? Значит, ему просто плевать на меня!
– Может, он уже с ног сбился, разыскивая такую ценную пропажу.
– Donnerwetter! Так пускай пошевеливается! А то мое бедное сердце буквально разрывается пополам! Меня нельзя надолго оставлять без присмотра! Я девушка молодая, красивая, свободная! Что ж я, виновата, что на меня мужчины, как бабочки на свет, слетаются?!
"Это еще надо уточнить, кто и куда летит".
– Знаешь? – голос немочки упал до таинственного шепота. – Хоакин мне сказал, что местные ранчерос поговаривают о появлении здесь "джумби".
– Джумби? – переспросила.
– Ага, не помнишь, что ли? Этот идиот Нуньес в полиции рассказывал бредни об оборотнях Сосунах.
"Так вот почему был рассыпан рис на крыльце! – пронеслась внезапная догадка. – И, значит, эти огненные шары ночью – вовсе не осветительные ракеты?"
Когда Бетси поинтересовалась у Хоакина, чем вызван перенос времени их экскурсии, юноша нехотя пояснил, что таково распоряжение сеньора Васкеса. Хозяин позвонил из столицы и велел, чтобы гостьи уже до наступления сумерек были дома.
Еще один секрет. Уже который по счету.
Проехав с полмили по первоклассной автостраде, ведущей через пустынную, холмистую местность, и миновав небольшой городишко Сан-Мартин-де-лас-Пирамидас, они оказались в археологической зоне Теотиуакан.
Пирамиды увидели издалека. Объехали кругом огромный огороженный участок площадью около одиннадцати квадратных миль. Припарковали свой джип рядом с многочисленными автомобилями и туристическими автобусами.
Здесь уже вовсю шла торговля "настоящими ацтекскими артефактами". Толпа лоточников, чуть ли не равная толпе туристов, атаковала любителей местной экзотики, предлагая достаточно искусные имитации подлинных вещей, выставленных в мексиканских музеях.
По традиции, указанной Хоакином, сначала отправились к большей из двух сохранившихся на плато пирамид, пирамиде Солнца. Все четыре плоскости этой искусственной горы уложены камнями из вулканической пемзы. На вершину можно взобраться по лестнице, но сделать это без подготовки нелегко: подъем очень крут, а ступеньки высоки и, кажется, не предназначены для прогулок.
Девушки явно переоценили свои силы. Даже Бетси, которой в свое время приходилось взбираться на великие египетские пирамиды на плато Гиза, уже после первой ступени вынуждена была остановиться. Перевести дух.
А что говорить о Регентруде, впервые столкнувшейся с подобными сооружениями? Она пыхтела, как паровоз времен кайзера Вильгельма II. Пришлось Хоакину брать брюнетку на буксир. И, о чудо, ритм дыхания немочки тут же стабилизировался. Как будто ей только того и не хватало, что крепкого мужского плеча.
С высоты двести футов весь древний Теотиуакан был виден как на ладони. К западу от пирамиды Солнца тянулась прямая улица шириной сто футов и длиной около полутора миль. Так называемый "Путь мертвых". Начинаясь у полутораста футовой пирамиды Луны, улица пересекала весь центр города и заканчивалась у длинной несуразной полуразрушенной постройки, именуемой Цитаделью. В глубине ее виднелись развалины еще одной небольшой пирамиды. Как пояснил Хоакин, некогда это был храм Кецалькоатля.
По "Пути мертвых" прошлись до широкой площади перед пирамидой Луны. "Площадь Смерти". Двенадцать ступенчатых платформ окружали четыре акра земли, где посредине возвышалась еще одна, теперь почти полностью сравнявшаяся с поверхностью, платформа, служившая людям древности для пышных представлений и религиозных обрядов.
На Элизабет пирамиды Теотиуакана произвели мрачное впечатление. В отличие от египетских, имеющих радостный, солнечно-желтый цвет, ацтекские постройки, сооруженные из базальта и вулканических туфов, были лиловато-серых тонов. Цвета смерти.
И если по каирским плато Гиза или Саккара, Долине Царей в Луксоре мисс МакДугал могла бродить без устали практически сутками, то трех часов, проведенных в Теотиуакане, ей хватило с головой.
Она чувствовала здесь мощный выброс отрицательной некробиотики.
Такое с ней случалось и раньше. В принципе, каждое древнее сооружение сохраняет частицы ауры давно умерших людей. В зависимости от того, какой личностью был покойник, чьи останки хранятся в гробнице, некробиотика данного места бывает положительной или отрицательной. В публичных местах, например, храмах, или в скоплении гробниц (некрополях) определить направленность некробиотического потока намного сложнее. Тут уже все базируется скорее на ауре самого человека, попавшего под воздействие такого потока. Если ему комфортно, значит для него здесь положительная некробиотика. И наоборот.
Например, Элизабет помнит, как ей вдруг стало дурно в гробнице фараона Сети II в Долине Царей. Ни с того, ни с сего сжалось сердце, стало нечем дышать. Пришлось ей в спешном порядке ретироваться из усыпальницы. И надо же, в соседних захоронениях Рамсеса III и Рамсеса VI с самочувствием все было в полном порядке. Чем это объяснить? Возможно, тем, что дух Сети II, умершего скоропостижно, так и не успокоился. Ведь его гробница так и осталась недостроенной.
Так вот нечто сродни тем своим болезненным ощущениям Бетси почувствовала здесь, в Теотиуакане. Мгновенно пересохло горло, закружилась голова, свинцовой тяжестью налился затылок.
Девушка посмотрела на своих спутников. Регентруде было хоть бы хны. Весело щебечет, повиснув на руке Хоакина.
"Как птица кецаль на ветви ауэуете", – пришло в голову Элизабет сравнение.
И отчего бы это ей вспомнилась зеленая хвостатая птичка? Бог весть.
– Может быть, для первого раза достаточно? – тяжело дыша, спросила она у парочки.
Труди попыталась было воспротивиться, но Хоакин, бросив на Бетси внимательный взгляд, кивнул и решительно направился к стоянке.
За ними робко увязалась фигура в грубошерстном серапе и широкополом соломенном сомбреро. Когда молодые люди уже вышли за ограду, мексиканец приблизился и, тревожно оглядываясь по сторонам, предложил "прекрасным сеньоритам" совсем недорого подлинные предметы ацтеков, которые он якобы раскопал неподалеку, в старинной гробнице, еще не известной археологам.
Он развернул узелок. Там оказались замечательные обсидиановые ножи, черепки посуды с орнаментом, наконечники стрел и пара нефритовых фигурок. Бетси опытным глазом сразу же определила, что все это типичный новодел, которым обыкновенно промышляют жители таких вот археологических центров. Она не стала мешать кузине, которая решила облегчить кошелек, разумеется, не свой, а Хоакина, на несколько песо. Сувениры и впрямь были сработаны профессионально. Будет хорошая память о посещении Теотиуакана.
Сама мисс МакДугал тоже заинтересовалась одной из статуэток. Она взяла на ладонь маленького нефритового идольчика, имевшего национальные ацтекские черты лица. Пышная шевелюра божка была выкрашена в соломенно-желтый цвет, а лицо было дихромным: половина черная, а половина красная.
– Цонкоцтли! – услужливо подсказал торговец.
– Да, я догадалась, – ответила Элизабет и хотела было показать фигурку кузине, чтобы в очередной раз подколоть ее, но брюнетка была всецело поглощена своими новыми приобретениями.
– Сколько?
– Тридцать песо! – заломил цену мексиканец и испуганно уставился на белокожую девушку, ожидая, что та сейчас же двинет его в челюсть или, хотя бы, плюнет в лицо.
Но полоумная "гринго" молча достала кошелек и протянула ему пять долларов – почти вдвое больше запрошенной им цены. Старик поспешно выхватил банкноту и быстренько ретировался.
Фигурку Цонкоцтли мисс МакДугал почему-то оставила себе…
Сеньор Васкес к вечеру так и не вернулся из столицы.
Поужинав в компании все того же Хоакина, девушки разошлись по своим комнатам.
Перед сном Бетси решила еще раз взглянуть на золотое сердце Уицилопочтли.
Положила его на большое металлическое блюдо, стоявшее на комоде. Подвинула ближе старинный бронзовый шандал с тремя зажженными свечами. Свечи она любила с детства. Никакое электричество не может сравниться с этим неровным, колеблющимся сиянием, придающим всем вещам вокруг некий романтический налет.
Посмотрела в зеркало, поправив чуть растрепавшуюся челку. Ее белокурые волосы отливали тем же тусклым золотым отливом, что и старинный артефакт на блюде. Элизабет вгляделась в произведение искусства. Но не в оригинал, а в зеркальное отражение. И чем больше девушка всматривалась в серебристую гладь, тем все явственнее ей казалось, что поверхность зеркала… "дышит" и даже… дымится.
Дымящееся Зеркало. Кажется, это тоже из области ацтекской мифологии? Как же это звучит-то. Да, точно!
– Тескатлипока! – громко воскликнула Элизабет.
Серебристая поверхность пошла паром. Пару мгновений, и от зеркала осталась одна рама.
Но что это?
В стене, ранее скрываемая зеркалом, темнела неглубокая ниша.
Девушка протянула руку. В тот момент, когда ладонь соприкоснулась с плоскостью стены, Бетси почувствовала, как кожу обожгло холодом. Рука нащупала что-то.
Этим "что-то" оказался пергаментный манускрипт.
Осторожно, чтобы не повредить находку, девушка развернула ее и впилась взглядом в неровные, нервные строчки, написанные явно мужской рукой.
Староиспанский. Приблизительно, конец XVI века…
Глава девятая
Сердце кровавого бога
…Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?
30 июня 1520 года Монтесума II, который до последних дней своей жизни оставался пленником испанцев, умер, забитый камнями во время колоссального восстания в Теночтитлане. Правитель ацтеков был убит своими же соплеменниками. Человек с богатым военным прошлым, он принимал участие в девяти сражениях. При нём государство ацтеков достигло наивысшего могущества. Но после вторжения "светлолицых богов" Монтесума проявил себя совершенно безвольным монархом, пойдя на поводу у захватчиков.
Освободительную борьбу с испанцами возглавил один из братьев Монтесумы Куитлауак.
Кортес с остатками своих войск бежал из охваченной пламенем восстания столицы. Тем не менее, эта маленькая победа ацтеков ничего не значила. Их цивилизация была уже обречена. Вскоре произошло решающее сражение при Отумбе, когда небольшая горстка отчаянных испанцев разбила двухсоттысячную армию индейцев. Однако яростное сопротивление захватчикам продолжалось и после того.
Брат Монтесумы Куитлауак правил всего-навсего четыре месяца, после чего умер от оспы. Его преемником стал двадцатипятилетний Куаутемок. Он ожесточённо защищал столицу своего государства и нанёс большой урон, получившему подкрепление Кортесу. Однако, в конце концов, Теночтитлан оказался разрушен, а сам Куаутемок захвачен испанцами в плен.
В 1525 году последний правитель ацтекского народа был повешен. Для ацтеков это стало национальной трагедией, так как рухнула их последняя надежда на освобождение.
Разрозненные группы соратников Куаутемока бежали, преследуемые небольшими карательными отрядами испанцев…
Хуан осторожно оглянулся на низенький домик, в котором их отряд остановился на ночлег. Из-за приоткрытой двери слышался храп десятка мощных глоток. С вином они вчера явно переборщили.
– Ладно, быстрей говори, чего тебе надо, – неприязненно бросил парень стоящему рядом с ним невысокому индейцу. – А то капитан проснётся и ещё застрелит тебя с пьяных глаз.
– Моя знает важный секрет, – хитро усмехнулся индеец. – Моя хочет испанские монеты…
"Ох уж эти тлашкаланцы, – подумал Хуан, доставая кошелёк. – Настоящие шакалы. Недаром Кортес заключал с ними союз против ацтеков, ох, недаром".
– На, держи, – парень протянул алчному индейцу несколько испанских монет. – Однако я предупреждаю, если это будет какая-то очередная твоя глупость…
С Каилли он познакомился месяц назад, когда гарнизон, в котором служил Хуан, праздновал день рождение Кортеса. Разговорчивый индеец из обслуги приглянулся ему, и парень, недолго думая, решил сделать его своим информатором. Правда, большая часть того, что нёс Каилли, было выдумкой, однако иногда попадались действительно стоящие сведения…
– Ну что молчишь, говори, давай, – раздражёние Хуана росло с каждой минутой.
Он снова оглянулся на маленький, содрогающийся от мощного пьяного храпа домик. Затем перевёл взгляд чуть правее. Второй часовой тоже спал, удобно обняв длинное ружьё.
Спрятав монеты за щеку, индеец довольно осклабился.
– Они идут к пещере Чапультепек, – зловеще прошептал он. – Они хотят там спрятаться.
– Кто идёт? – не понял Хуан.
– Ацтеки, – пояснил Каилли, страшно вращая при этом глазами, что должно было, по-видимому, символизировать страх.
– Так, дальше, – тяжело вздохнул молодой человек.
– С ними золотое сердце Уицилопочтли.
– Да?!!
Вот это уже было интересно, очень интересно.
– Моя точно знает, – подтвердил индеец. – Они хотят оставить его в пещере навеки.
– А оно большое? – Хуан уже прикидывал в уме, как бы поосторожней разбудить капитана.
– Очень большое, – Каилли сделал неопределённое движение рукой.
– Какое? – продолжал настаивать парень.
– Вот такое, – индеец обхватил руками свою голову.
– Вот тебе ещё три монеты, иди, – Хуан подтолкнул индейца к ближайшим кустам.
– Нет, нет, – затряс головою Каилли, – это ещё не всё.
– Ну что там ещё у тебя?
– Страшное проклятие приносит это сердце, – ответил индеец, снова в ужасе вращая глазами.
– Ладно, ладно, без тебя разберёмся, ступай.
– Эй, Хуан, что там случилось? – раздался сиплый голос проснувшегося часового.
– Да ничего, всё в порядке, – отозвался парень, лихорадочно соображая.
Один или даже с напарником он это сердце, понятно, не отобьет. Свои реликвии ацтеки охраняли до последней капли крови. Рассказать всё капитану и отправиться вместе с отрядом? Но тогда добычу непременно придётся делить на пятнадцать человек. Жалованье солдатам в последнее время платили нерегулярно, и эта история с золотым сердцем была очень даже кстати.
Что же делать?
Хуан уже где-то слышал об этой пещере. Истории были странные и неправдоподобные. Например, как два подвыпивших испанских солдата однажды случайно оказались в её окрестностях, бесследно затем исчезнув. В другом варианте этой истории один из них всё же через несколько дней вернулся совершенно седым и на вопросы о том, что он там видел, угрюмо отмалчивался. Начальник гарнизона хотел было направить в пещеру небольшой отряд, чтобы положить конец мистическим слухам, но смысла в этом не было, так как местные жители сами как огня боялись этой пещеры, обходя её стороной. Понятно, что никто из остатков армии ацтеков прятаться там не мог…
Ещё немного поколебавшись, Хуан не спеша зашёл в домик, сразу же наступив на чью-то руку. Солдат сквозь сон грязно выругался, однако так и не проснулся.
Капитан сидел в самом дальнем углу. Его правая рука по-прежнему сжимала глиняную кружку, наполовину заполненную вином.
– Педро, Педро, – Хуан осторожно тронул капитана за плечо.
В подобной фамильярности не было ничего удивительного, так как они подружились ещё в те времена, когда Педро Аменобар был всего лишь рядовым солдатом в маленькой, но отчаянной армии Эрнандо Кортеса.
– Что такое? – капитан приоткрыл глаза.
– Выйдем на свежий воздух, – Хуан указал рукой на открытую дверь, где потерянно бродил окончательно проснувшийся часовой.
– Да что стряслось? – недовольно пробасил идальго, с трудом вставая на затёкшие ноги.
– Тише, сейчас объясню, – шепотом пообещал Хуан.
Их было совсем немного, в основном женщины и дети.
Они уходили.
Единственная надежда была на пещеру. Именно туда по слухам собирался уйти тлатоани Монтесума, но в последний момент владыка пещеры почему-то отказал правителю в убежище.
Им было страшно, но они шли, потому что за их спиной притаилась смерть. Светлолицые завоеватели не щадили никого, ни женщин ни детей. Они несли своего бога на кончиках изрыгающих огонь палок. Их было мало, но на их стороне была сила. Бог светлолицых оказался сильнее сотворивших вселенную Тескатлипоки и Кецалькоатля. Он оказался сильнее и могучего бога войны Уицилопочтли, чьё золотое сердце горстка отчаявшихся ацтеков несла сейчас в пещеру Чапультепек, дабы умилостивить её сурового повелителя.
Им не на что было рассчитывать, но они надеялись. Их охватывал страх, но у них не было иного выхода.
Шедшие впереди маленькой процессии воины дали знак остановиться.
Чёрный зев пещеры был точно таким же, как и четыре года назад, когда правитель Монтесума посылал сюда своих слуг. Ничего не изменилось с того времени. Оскалившим жуткую пасть ягуаром, пещера безразлично взирала на загнанных, словно звери беженцев. Ей, пещере, было всё равно. Она стояла сотни лет до этого и будет ещё столько же стоять, когда уже не только прах, но и имена, пришедших к ней в надежде на убежище людей, будут стёрты могучей дланью времени.
Первыми в пещеру вошли трое опытных воинов, возглавлявших процессию.
Все их надежды рухнули со смертью Куаутемока, и сейчас они обязаны были выполнить свой последний долг перед маленькой частичкой их народа.
Внутри пещеры было сухо и довольно светло. Казалось, призрачный свет сам по себе рождался в неподвижном воздухе каменного коридора.