Всю ночь в приемный зал пронунсии захватчики носили и носили все новую добычу. Золотые слитки они сваливали на полу, точно поленья. Драгоценные камни, как груды орехов, расположились на огромном столе, за которым в дни праздников веселились благородные доны. Украшения, иные со следами крови, наполняли большую корзину, и принимавший их баталер "Сына Смерти" Черч Сарторис хрипло вопил:
- Акула вас дери! Сколько говорить - с отрубленными пальцами не таскать, снимите сперва!
Йунус сидел в резном кресле, а перед ним угрюмый полуголый чернокожий раскладывал на резном губернаторском столе инструмент, принесенный из городской тюрьмы.
К нему, как грешников на суд к Эллу, пираты подтаскивали пленников.
- Где золото?! Молчишь? На колени, червяк! Кагуно, отрежь-ка ему левое ухо…
- Нет, нет, смилуйтесь! Смилуйтесь! Я покажу! Клянусь! А-а-а!! Клянуш, што вшо шкажу! Оно ф колодце на жаднем дворе…
- Следующий! Нос отрезать?
- Нет, не надо, я все покажу…
И даже хуже, чем яростная гримаса палача или блеск инструментов, лишал воли пленников взор старого корсара - по-восточному спокойный, равнодушный и… беспощадный. Как у мясника, собирающегося резать визжащую свинью…
И так всю ночь… Едва очередная жертва сдавалась, ее уводили три-четыре человека, которые затем возвращались со шкатулками и кошелями, серебряными блюдами, золотыми украшениями и одеждой из цветных шелков. Блистающие сокровища в приемном зале сливались в огромную кучу, а хозяев, униженно благодарящих за сохраненную жизнь, прогоняли пинками…
- Ну, Рагир, точно закажу шесть благодарственных месс за твое здоровье! - весело подпрыгивал коротышка Антис, капитан по кличке Святоша, второй из пошедших в рейд в консорте с Морриганхом.
Этот бывший настоятель монастыря лишился всего и угодил в ссылку за море за какие-то неведомые грехи - то ли за неподобающий интерес к молоденьким послушникам, тот ли за столь же неподобающий интерес к монастырской казне.
- Как ты это все смог провернуть?
- Да так, - усмехнулся Рагир, - потолковал тут кое с кем, что они сделают вид, будто обороняются, а мы - что взяли ужасно жестоким штурмом этот курятник…
- Ну, ты ловок, слава Эллу! - Антис осенил себя святым знамением, и Рагир повторил за ним.
Йунус удивленно посмотрел на своего вожака, но потом, подумав, сделал то же самое.
Рагир лишь пожал плечами, глядя на душевные муки соратника.
Сам он давно уже без напряжения поминал Элла и всяких святых, тех, кого прежде звал язычниками и неверными.
Как говорят сами фаранджийцы: в чужой монастырь не ходят со своим уставом. К тому же - у него теперь иной владыка.
А крещенных танисцев хватает, что в Эгерии, как их ни прижимают, что по другую сторону Неретейских гор и даже за морем. В конце концов, прежде немалая часть его соплеменников придерживалась именно этой веры, пока с востока не явились полчища всадников под синим знаменем с серебряной луной.
Слава… Эллу, тут в Дальних Землях никто с тебя не потребует свидетельство о крещении, а даже и потребуют - найдутся те, кто его охотно продаст.
И вообще, Рагиру очень нравились строки великого хойделльского поэта Вальгима Вальгера, слышанные в одном из кабаков Кадисты:
За веру пусть осел безмозглый бьется,
Кто ж правильно живет - не ошибется!
К ним подбежал Маноло, чуть склонив голову, попросил у Рагира внимания.
- Ну? - осведомился корсар, отойдя на дюжину шагов. - Как тот человек поживает? Он еще может пригодиться…
- Я… - нерешительно начал эгериец, - скажите, капитан, этот Готье был очень вам нужен?
Морриганх отметил, что матерый головорез-эспадачин явно смущен и растерян.
- Что там, не тяни! - буркнул маг. - Наши ребята успели его прирезать?
- Нет, капитан… Он это… сам себя порешил. И всех своих - жену, дочек, даже кошку зачем-то. Я прихожу, а их уже мухи едят. Это ведь точно не наши, - зачастил Маноло. - Прямо во сне, видать. Они в кроватях - горло перехвачено у всех, да чисто так, в один удар - так и атаману моему прежнему, старому Барбариго бы не сработать. Не наши, наши бы девок не стали… сразу. А он прямо во дворике… Кишки себе выпустил, покруче, чем хэйянец. Кордом, три раза по брюху до рукояти, вот…
Сын Смерти с сомнением уставился на Маноло - с того сталось бы, пожалуй, прикончить старика и домашних, чтобы присвоить данное Рагиром вознаграждение. Он, сосредоточившись, мысленно произнес заклятье Света Истины. Нет, Маноло не врал. И, похоже, был искренне испуган.
- Главное, кошка… - продолжил Маноло, почему-то отводя глаза. - Кошку зачем было? Да главное, не со зла, а так аккуратно: связал и голову снес на колоде кухонной. Кошку-то, кошку - это что ж за дела?
Рагир припомнил, что Маноло из мисрийских горцев, а те полуязычники до сих пор, говорят, украдкой чтят Великую Госпожу-Кошку, а уж обидеть самую завалящую мурлыку для них куда как более немыслимое дело, чем перерезать десяток глоток.
- Я так думаю, рехнулся старик, а может, совесть замучила, - закончил он. - Кошку вот… жалко…
- Ладно, можешь идти, Маноло, спасибо за работу.
Не обращая внимания на веселящегося Антиса, капитан направился скорым шагом по улице.
Маноло проводил взглядом атамана, вполголоса выругался.
Как тот глянул - аж сердце сжалось! И Маноло почти что уж совсем приготовился повиниться, что украл из смердящего кровью дома кошель с золотыми побрякушками - платой за измену.
…Улицы вокруг дворца пожар пощадил. Капитан Морриганх шел по мостовой, мимо пепелищ и камней почерневших стен на месте домов, построенных из кедра, ныне ставших грудами дымящейся золы. Кое-где трупы убитых горожан скалились в небеса.
Над сгоревшими улицами все еще колыхались клубы дыма, наполняя воздух едким запахом паленого.
Несколько корсаров рылись в золе, ища расплавившуюся драгоценную посуду.
Но Рагир мало внимания обращал на это. Магия его оказалась не такой уж сильной, как думалось - треклятый Сомир ушел от него, ушел! Нити, наброшенные на его разум, оказались непрочными.
Обогнув угол рухнувшего склада, капитан наткнулся на еще одного пирата, который поспешно сунул что-то в карман.
Морриганх остановился, уставившись на струхнувшего корсара.
- Что у тебя в кармане? - справился он.
- Ничего, мой лорд… совсем ничего…
- Покажи, что у тебя в кармане! - Рагир ткнул ему в грудь острием сабли.
- Да ничего, мой лорд, только маленький крестик. Я его нашел…
И он вытащил усаженный алмазами золотой крест.
- Это для моей жены…
- Так ты женат?
- Да! Да!
- Жаль! Ты знаешь, как наказывается сокрытие добычи?
Тот посмотрел на клинок в смуглой руке, и его лицо посерело.
- Мой лорд, мой лорд, пощадите… - начал он придушенно.
И тут его словно стиснули невидимые гигантские пальцы. Руки вытянулись, прижались к бокам, рот вяло приоткрылся, глаза потускнели, остекленели. Губы покрыла пена. Тело задергалось, как в судорогах у бесноватого. Выгибаясь, с посиневшим лицом рухнул он на землю, рот ощерился в последнем безумном оскале…
Побледнев, долго стоял Рагир над бездыханным телом.
* * *
Пираты праздновали победу. В самый большой из уцелевших дворцов прикатили десятки бочек вина. Середину помещения очистили от тюков и ящиков, и там началась буйная пляска. Туда пришло немало женщин - еще вчера жен и дочерей богатых и знатных господ. Теперь же…
Они кружились и прыгали под завывание рогов и писк флейт, бесстыдно встряхивая распущенными волосами.
- Погляди вон на ту! Как тебе ее ляжки, а?
- Нет, вот та донна! Что за вымя!
- Тысяча и одна бесовка!!
- Ну и ляжки!!
- Эй, да сними ты с себя платье, ты и без него хороша!
- Уплыви-ка ты со мной, сеньорита, тут тебя все равно никто замуж не возьмет теперь, а мне как раз баба нужна! Будешь жить как королева, всю добычу тебе отдавать буду, Эллом клянусь!
- Хой! Хой!
А вокруг бушевала пляска, и воздух вонзался в уши пронзительной мелодией флейт.
Рагир Морриганх извлек из груды сокровищ золотую чашу, удивительно тонкую, изящную, с длинными изогнутыми ручками и серебряным ободком.
Снаружи по ней гнались друг за другом четыре зверя - леопард, волк, медведь и змея, а внутри, на дне, обнаженная девушка вздымала руки в чувственном экстазе. Капитан повертел чашу в руках и затем небрежно кинул ее в сияющую всеми огнями пирамиду изумрудов - их хозяин, наверное, уже кормит рыб в гавани или трясется от страха где-то в подвале. Камни рассыпались с сухим шорохом, как горошины. Рагир Морриганх встал, прошелся взад-вперед…
Он думал о холодной руке, схватившей безымянного пирата в последние мгновения жизни.
Рагир не мог понять, почему ему вдруг захотелось убить жалкого человечишку.
И тот умер…
А ведь прежде такого он не мог! Да что там, это ведь лишь легенды, про магов, убивающих взглядом, про чародеев, которым повиновались мариды и дж'йинны.
Не зря же он сперва даже испугался…
С усмешкой теперь вспоминал те мгновения, когда стоял, опустив оружие над мертвецом, как тыкал труп ногой, оглядываясь со страхом: не увидел ли кто?
Выходит, поторопился он жаловаться на судьбу. Пусть магия подчинения и не совсем дается ему, но зато он получил умения, о которых он лишь слышал в легендах да читал в древних манускриптах.
Но если теперь может такое… то не окажется ли, что завтра или через год сумеет больше? Ну, например, омолодить себя…
От этих мыслей ему стало жарко и жутко.
О, да как он, ничтожный, мог усомниться в силе того, кто и поверженный сильнее всех земных магов?
И Рагир невольно замер, вспоминая…
Ведь не так давно это было - и полгода не прошло.
…После очередного приступа Рагир открыл, наконец, глаза и, утерев пот, приподнялся на койке и протянул руку, чтоб взять со столика кубок с вином. И застыл.
У его койки на застланной шкурой ягуара скамье, сидел высокий чернобородый человек в одеянии, какие видел Рагир на древних монолитах, что стоят в высохшей пустыне в отрогах гор Сатлах. Но откуда здесь взяться человеку со сгинувшей восемь тысяч назад лет благословенной земли - Ата-Алана?
- Здравствуй, сын мой, - ласково улыбнувшись, сказал гость. - Как давно я ждал тебя. И вот, наконец, мы увиделись…
- Кто ты? - вполголоса спросил Рагир, покосившись на сидящего рядом знахаря, свесившего голову на грудь.
- Не бойся, он нас не услышит.
- Но кто ты?
- Видишь ли, - гость вновь улыбнулся - доброта и проникновенный свет этой улыбки проник до глубины темной души черного мага и самого страшного корсара Дальних Земель. - Видишь ли, сын мой, это будет не так просто объяснить… Но сначала я хочу тебе кое-что показать…
И окружающий мир вокруг Рагира вдруг вновь пропал.
И он увидел…
Он вообще не мог себе представить, что такое можно увидеть простым человеческим глазом.
В том месте, куда он попал, не было ни верха, ни низа, ни неба, ни земли… Это была фантастическая Бездна, но не Бездна Мрака которой пугают святоши, а какая-то совсем иная, наполненная изумительными сверкающими огнями, игрой света, волшебными переливами. В этом месте… в этом мире одновременно двигалось и перемещалось во всех возможных и невозможных направлениях столько сущностей и их теней и отражений, что, казалось, еще мгновение - и он сойдет с ума…
Думать об этом, осмысливать, понимать он не мог. Он не стоял, и не сидел, не летел, а просто был, и перед ним - или в нем - в плотной овеществленной тьме разворачивались светящиеся полотнища исполинской протяженности, сотканные из струй живого огня всех возможных и невозможных цветов и оттенков.
Но вот возникло перед его очами странное переплетение разноцветных нитей, а потом маг-пират увидел сферу чудесного голубого оттенка, висящую в черном океане пустоты.
И Рагир понял, что перед ним - его мир, тот, что мудрецы именуют "подлунным". Тот самый, который Высочайший сотворил, сказав "Будь!", и "подвесил ни на чем", как говорят святые книги веры его предков.
Шар медленно поворачивался вокруг своей оси, и зрению Рагира представала темная синева океанов и более нежный голубой оттенок мелких морей, рыжие пятна пустынь, нежная бирюза северных лесов и темные изумруды бесконечных джунглей. А вот эти крохотные пятнышки, неужели это города людей? Какие они жалкие и маленькие с этой высоты!
Кто-то в глубине сознания осведомился: а, интересно, с какой? И как будто ниоткуда пришел ответ: сто пятьдесят морских миль по фаранджийскому счету.
И Рагир, как ни был потрясен зрелищем, подивился: как мало…
Шар тем временем вращался, и Рагир видел все части мира. Похожий на грушу Айлан, от Шаргиба и узкого лезвия Лазурного моря, что разделяет Уаджет и земли древнего Танисса, до серых степей южного края, где иногда выпадает снег, заставляя слонов и львов испуганно дрожать.
Земли фаранджей - просто большой остров с приткнувшимися возле него клочками суши - Норгрейном и Хойделлом - сбоку от Саианы: огромного, протянувшегося с востока на запад материка древних царств и погибших городов, что лежат под курганами; материка холодной тайги, жарких пустынь и душных джунглях, где трубят слоны, и где от Сяни до Сурии нужно ехать полгода.
Закованные в лед неведомые почти никому просторы Южной Земли, смыкающейся в одном месте с землей Иннис-Тор, земли, до берегов которой мало кто доплыл, а еще меньше вернулось, погубленные штормами, плавучими льдами и жестокой полярной ночью. Рагир видел и жалкие островки тайги и тундры на его окраинах, и насквозь промороженные горные хребты в его глубине, и даже то, что таится под ледниками… Да, вот об этом ему не доводилось ни читать, ни слышать в самых запретных книгах! Выходит, Проклятье Последних Драконов - не легенда?
Впрочем, вряд ли это ему пригодится, пока, по крайней мере.
Видел он и мириады островов Бескрайнего океана, больших и совсем крошечных. И огромный мост из больших и малых клочков суши, начинающийся у южной оконечности царства Сянь и заканчивающийся лишь чуть-чуть не доходя до южных льдов. Об этих островах было неведомо ни фаранджийцам, ни танисцам.
А вот и Дальние Земли. И северный материк, пересеченный наискось скалистым хребтом, с его прериями и северной тайгой, пустынями и болотами. И Иннис-Тор, где миллионы его обитателей могут легко раствориться в бескрайней сельве и степях высоких трав.
Вот Изумрудное море, с россыпью Архипелага и зелеными спинами островов покрупнее. Вот его гладь, и впрямь с высоты похожая на грань полированного изумруда, приблизилась, и колдун различил на ней мельчайшую крупинку. Еще миг, и стало ясно, что это корабль, похожий отсюда, с этой высоты, на ползущего по стеклу жука. Вот корабль увеличился в размерах, и стало ясно, что это трехмачтовый дармун…
Рагир открыл глаза и увидел себя вновь в своей каюте, рядом с похрапывающим знахарем и неведомо как воскресшим ата-аланцем.
И вот тогда пират понял, кто перед ним! И даже почти не испугался.
- Ну, сын мой, что ты скажешь, достаточно ли хорош этот мир для тебя? - осведомился гость.
- Как пожелаешь, господин мой… - сами собой вымолвили его губы…
- Капитан! - в дверях появился Корр о-Данн. - Тут эгериец пришел. Что с ним делать? Прикончить?
- Какой еще эгериец? - спросил Морриганх, выходя из раздумий.
- Да вот этот, мой лорд! - и говоривший подтолкнул вперед молодого человека красном мундире королевского стрелка.
Рагир внимательно изучил его, вперив взгляд тому в очи. Тот выдержал чуть больше минуты.
- И что же тебе надо, офицер короля? Тебя прислал де Хасинто? Узнать выкуп за сохранность этого вонючего городишки?
- Нет, дон Рагир, - поклонился лейтенант. - Я не от алькальда, тем более что он погиб. Просто… - Он замялся. - Мы, я и мои люди, хотим поступить к вам на службу.
- Ого! - присвистнул за спиной Рагира Йунус.
- Интересно… И сколько вас? - осведомился корсар.
- Сорок два человека, считая меня, - подтянувшись, отрапортовал офицер. - Из них двадцать семь аркебузиров и девять пикинеров, три подносчика, трубач, лекарь и писарь. Все при оружии, служат не меньше трех лет.
- И почему же ты решил изменить своему королю, кабальеро? - прямо в лоб спросил маг.
- Видите ли… - Лейтенант снова замялся, затрудняясь, как титуловать собеседника, - … э-э-э… мой генерал, наш капитан погиб, и заступиться за нас некому. Поражение наверняка свалят на нас! Когда сюда явится Ромегас, то в лучшем случае меня разжалуют и сошлют куда-нибудь в горы, а из моих ребят повесят каждого десятого.
- Мне жаль вас, но что-то сомневаюсь, что такие доблестные вояки, как вы, могут быть мне полезны. - Пираты откровенно заржали. - Не очень-то охотно вы бились вчера!