Обратно она летела с максимально возможной для ее помела скоростью, что было совсем не быстро, что хоть как-то служило оправданием, будто она от кого-то бежит.
Едет крыша. Ведьмы не часто об этом болтают, но всегда об этом беспокоятся.
Крыша, или вернее забота о том, чтобы она не съехала, всегда были вдохновителем и центральным вопросом ведовства. И вот как это работает. Спустя какое-то время ведьма, которая, согласно ведьминской традиции работает в одиночестве, начинает становится… странной. Конечно, все зависит от продолжительности и силы разума конкретной ведьмы, но рано или поздно они начинают путать что хорошо, что плохо, добро со злом, причину и следствие. Это может быть опасно. Поэтому остальные ведьмы заботятся о том, чтобы сохранять друг друга нормальными, по крайней мере по сравнению с остальными ведьмами. Для этого не требуется много усилий: попить вместе чайку, спеть хором песню, прогуляться по лесу, и каким-то образом, все устаканивается, и ведьмы больше не заглядываются на рекламные проспекты с пряничными домиками в строительных каталогах и не беспокоятся о размещении заказа.
Теперь ко всем навалившимся делам, Тиффани пришлось еще беспокоиться о своей крыше.
Прошло уже два месяца со дня ее последнего посещения гор и три - со дня свидания с мисс Тик, которая была единственной ведьмой, которую видели здесь внизу. Но на визиты времени не было - всегда было слишком много работы.
"Возможно, в этом и есть смысл, - размышляла Тиффани. - Если много работаешь, нет времени, чтобы сбрендить".
Когда она вернулась к меловому кургану Фиглов, солнце уже высоко поднялось над горизонтом.
Она сильно удивилась, увидев смеющуюся Эмбер, сидящей рядом со входом в нору в окружении Фиглов. К тому моменту, когда Тиффани спрятала помело в в кусты ежевики, ее уже поджидала кельда.
- Надеюсь, не будешь ты против, - сказала она, увидев выражение лица Тиффани. - Солнце отличный лекарь.
- Дженни, это здорово, что ты с ней сделала, твое утешение сработало, но я не хотела, чтобы она видела слишком много. Она же может все рассказать другим людям.
- О, сейчас все как во сне для нее. Таков обочный эффект утешения. - Спокойно ответила Дженни, - да и будет кто прислушиваться к болтовне девчонки про фей?
- Ей уже тринадцать! - заявила Тиффани. - И подобное не должно было случиться!
- Разве она несчастна?
- Что ж, нет, но…
Дженни твердо глядела на нее своим стальным взглядом серых глаз. Она всегда очень уважительно относилась к Тиффани, но уважение требует того же взамен. В конце концов, это был курган Дженни, да и земля тоже.
Тиффани выдавила из себя:
- Ее мать будет беспокоиться.
- И что? - удивилась Дженни. - А разве мать ее беспокоилась, когда бросила избиваемую бедняжку?
Хотелось бы Тиффани, чтобы кельда не была столь хитрой. Обычно люди говорили про Тиффани, что у нее настолько острый ум, что об него можно порезаться. Но непреклонным взглядом кельды можно было рубить гвозди.
- Что ж, мать Эмбер она… не слишком… умна.
- Так я и поняла, - сказала Дженни. - Но у большей части животных вообще не хватает мозгов, и все равно олениха олененка не бросит, а лисица защитит от собак щенков своих.
- Люди несколько сложнее, - ответила Тиффани.
- Оно и видно, - произнесла кельда. На какое-то мгновение ее тон стал ледяным: - Что ж, работает утешение отлично. Быть может стоит девушке вернуться обратно в ваш сложный людской мир?
"В котором ее отец еще жив, - напомнила себе Тиффани. - И мне это известно. Он помят, но дышит, и, надеюсь, для его же блага - протрезвел. Когда - нибудь эта история закончится? С ней нужно разобраться! У меня еще столько дел! И еще мне сегодня вечером нужно навестить Барона".
Отец Тиффани встретил их, когда они входили во двор фермы. Тиффани заранее оставила свое помело, привязав его к дереву снаружи, теоретически потому, что полеты пугают цыплят, а в основном потому, что ей никак не удавались мягкие посадки и она не хотела делать это при свидетелях.
Отец перевел взгляд с Эмбер на дочь.
- С ней все в порядке? Она выглядит словно… витающей в облаках.
- Она кое-что приняла, чтобы успокоиться и чувствовать себя лучше, - ответила Тиффани, - к тому же, ей же не нужно бегать.
- Ее мамаша, знаешь ли, в ужасном состоянии, - с упреком заявил ее отец. - Но я убедил ее, что ты отвела Эмбер в безопасное место и приглядываешь за ней.
В его голосе отчетливо прозвучало: "Ты полностью уверена в том, что делаешь?", и Тиффани сделала вид, что не поняла намека, и вместо этого ответила:
- Так и было. - Она попыталась представить себе миссис Петти в "ужасном" состоянии, и у нее ничего не вышло. Каждый раз, когда она встречала эту женщину, у той был вид встревожено-озадаченный, словно жизнь была слишком запутанной - того и жди от нее очередного удара.
Отец Тиффани оттащил дочь в сторонку и, понизив голос, сказал:
- Петти прошлой ночью вернулся, - прошептал он. - и поговаривают, кто-то его едва не убил.
- Что?
- Истинная правда, как то, что я стою здесь.
Тиффани обернулась к Эмбер. Девушка стояла с интересом уставившись в небо, словно в надежде на то, что случится что-то интересненькое.
- Эмбер, - ласково сказала Тиффани, - ты ведь знаешь, как кормить цыплят?
- Да, мисс.
- Тогда, пойди, покорми наших. Сумеешь? Зерно в амбаре.
- Твоя мать кормила их всего час назад… - начал было ее отец, но Тиффани быстро оттащила его в сторону.
- Когда это случилось? - спросила она, косясь в сторону Эмбер, которая послушно пошла к амбару.
- Где-то прошлой ночью. Мне рассказала миссис Петти. Его сильно избили. В старом амбаре. В том самом, в котором мы вчера сидели вместе.
- Миссис Петти вернулась домой? После всего, что случилось? Что она в нем нашла?
Господин Болит пожал плечами.
- Он же ее муж.
- Но всем известно, что он ее бьет!
Ее отец выглядел слегка смущенным.
- Что ж, - произнес он. - Полагаю, для ряда женщин хоть какой-то муж лучше, чем вообще никакого.
Тиффани открыла было рот, чтобы ответить, но, взглянув в глаза отца, поняла, что он прав. Она видела в горах таких женщин, имеющих слишком много детей на шее и не имеющих денег. Конечно, если бы они были знакомы с Нянюшкой Ягг, они смогли бы как-то контролировать появление детей, но все равно оставалось очень много семей, в которых для того, чтобы поставить еду на стол, приходилось продать стулья. И с этим ничего нельзя было поделать.
- Господина Петти никто не бил, Папа, хотя, для него это было бы неплохим уроком. Я наткнулась на него в момент, когда он пытался повеситься.
- У него два сломанных ребра и синяки по всему телу.
- У него, Папа, был долгий спуск вниз? И как мне было поступить? Или нужно было оставить его в покое, пока не удавится? Пусть висит? Он пережил эту ночь, заслуживает он того или нет! А я не нанималась в палачи! Он положил букет, Папа! Из крапивы! Да у него от нее все руки распухли. В нем теплится искорка, которая заслуживает жизни, понятно?
- Но ты стянула ребенка.
- Нет, Папа, я ускользнула с ребенком. Слушай, пойми меня правильно. Я похоронила мертвого малютку. И я спасла жизнь умирающему. Время от времени, Папа, я улаживаю подобные дела. Люди порой этого не понимают и выдумывают разные сказки. Но мне плевать. Нужно делать работу, невзирая на ее содержание.
Раздалось кудахтанье, и во двор вышла Эмбер, за которой цепочкой следовали цыплята.
Кудахтала Эмбер. Тиффани с ее отцом смотрели как цыплята вышагивают взад-вперед, словно на плацу по командам сержанта. Между кудахтаньем девушка смеялась. А после того, как цыплята послушно выстроились и стали ходить по кругу, она взглянула на них так, будто ничего особенного не произошло, и увела их обратно в курятник.
Спустя несколько мгновений отец Тиффани спросил:
- Мне это не показалось?
- Нет, - ответила Тиффани. - И я понятия не имею, что это было.
- Я тут поболтал с ребятами, - сказал ее отец, - а твоя мама поговорила с другими женщинами. Мы присмотрим за Петти. Подобные вещи не должны повториться. Люди не должны полагаться, что ты со всем справишься одна. И если хочешь доброго совета, и ты тоже. Есть вопросы, которые нужно решать всей деревней.
- Спасибо, Папа, - ответила Тиффани. - Но, думаю, сейчас мне лучше отправиться проведать Барона.
Тиффани уже с трудом могла вспомнить, когда Барон был вполне нормальным человеком. И, похоже, никто не знал, что именно с ним не так. Но, как и многие другие убогие за которыми она присматривала, он каким-то образом держался, проживал новый день в ожидании смерти.
Она слышала, как кто-то из деревенских назвал его скрипящей дверью, которая никак не хлопнет. Барону становилось все хуже, и на ее взгляд, осталось не долго ждать момента, когда он хлопнет-таки своей дверью.
Но она могла унять его боль, и даже слегка ее припугнуть, чтобы та подольше не возвращалась назад.
Тиффани поспешила в замок. Сиделка, мисс Безызьянц, поджидала ее появления с бледным лицом.
- Сегодня у него не самый лучший день, - заявила она, и затем добавила с со скромной улыбкой: - Я все утро молилась за него.
- Уверена, это было очень любезно с вашей стороны, - ответила Тиффани. Она постаралась убрать малейший намек на сарказм из своего голоса, но все равно заслужила в ответ хмурый взгляд.
Комната, в которую почти влетела Тиффани, пахла как обычная комната больного: скученность народа, мало свежего воздуха. Сиделка встала в дверях, словно страж на посту. Тиффани спиной чувствовала ее подозрительный взгляд. В последнее время слишком часто приходится сталкиваться с подобным отношением. Иногда приходится стороной обходить проповедников, которые терпеть не могут ведьм, и собравшихся послушать их людей. Тиффани порой казалось, что люди живут в каком-то очень странном мире. Все, каким-то непостижимым образом, знают, что ведьмы похищают детей, вредят урожаям и делают прочую чепуху. И вместе с тем, все бегут к ним за помощью.
Барон покоился на груде простыней. Его лицо имело серый оттенок, все волосы побелели, а там, где они выпали - остались розовые проплешины. И тем не менее, он выглядел опрятным. Он всегда был опрятным человеком. Каждое утро один из стражников являлся к нему, чтобы побрить. Это, насколько могли судить окружающие, придавало ему сил, но сейчас, по ощущению Тиффани, Барон смотрел куда-то сквозь нее. Она к этому уже привыкла. Барон, что называется, был "человеком старой закалки". Он был гордым и имел не лучший в мире характер, но всегда мог за себя постоять.
Для него боль была разбойницей. А как нужно поступать с разбойниками? Их гонят прочь, потому что те, в конечном счете, всегда убегают. Но боль не знала о подобном правиле. Она просто еще сильнее разбойничала. И вот Барон лежит, сжав побелевшие губы. Тиффани почти слышала, как он не вопит от боли.
Тут она подсела к нему рядом на стул, встряхнула руки, сделала глубокий вдох и переняла его боль, позвав ее из уставшего тела прочь - собирая ее в невидимый клубок прямо за своим плечом.
- Знаешь, я не терплю, когда колдуют в моем присутствии, - от дверей раздался голос сиделки.
Тиффани поморщилась, словно канатоходец, почувствовавший, что кто-то только что врезал по противоположному концу каната огромной дубиной. Осторожно, по чуть-чуть, она успокоила течение боли.
- Я говорю, - продолжила сиделка, - что хотя и знаю, что от этого ему лучше, но спрашиваю - откуда берется это исцеление? Вот, что меня интересует!
- Может быть, в ответ на ваши молитвы, мисс Безызьянц? - ласковым голоском предположила Тиффани, и была бы рада увидеть, как лицо второй женщины вспыхнет от ярости.
Но для мисс Безызьянц ее выпад был как слону дробина.
- Нужно удостовериться, что здесь обошлось без темных сил и всяких демонов. Лучше уж потерпеть немного в этом мире, чем вечно страдать в ином!
Высоко в горах было несколько лесопилок, которые приводились в движение горной рекой. Там были циркулярные пилы, которые вращались настолько быстро, что был виден только серебристый вихрь в воздухе… пока один витающий в облаках человек не обратил на нее вовремя внимания, и диск превратился в розовый, а вокруг пошел дождь из пальцев.
Тиффани почувствовала сейчас нечто подобное. Ей необходимо было сконцентрироваться - боль поджидала малейшей возможности, когда она утратит сосредоточенность, а женщина настойчиво желала поговорить. Ну что ж, ничего не остается… и она сбросила часть боли в стоявший рядом с кроватью подсвечник. Тот мгновенно расплавился, а свечи вспыхнули пламенем. Ей пришлось затаптывать пламя, чтобы оно потухло. Потом Тиффани обернулась к онемевшей сиделке.
- Мисс Безызьянц, уверена, то, что вы собираетесь сообщить, очень интересно, но в целом, мисс Безызьянц, мне абсолютно наплевать на ваше мнение. Мне плевать, что вы здесь стоите, мисс Безызьянц, но вот что меня беспокоит, мисс Безызьянц - это очень трудное, и опасное для моей жизни занятие, особенно, если что-то пойдет не так. Убирайтесь или оставайтесь, мисс Безызьянц, только заткнитесь - потому что я только начала, а там скопилось очень много боли.
Мисс Безызьянц наградила ее еще одним взглядом, на сей раз грозным.
Тиффани посмотрела в ответ, а в чем ведьмы очень хорошо поднаторели, так это во взглядах.
За разъяренной сиделкой захлопнулась дверь.
- Говори тише, она подслушивает под дверью.
Это произнес Барон, но это трудно было назвать голосом. Его привыкли слышать громко отдающим приказания, а сейчас он говорил шелестящим, пропадающим голосом, которому каждое следующее слово давалось с большим трудом.
- Прошу прощения, сэр, но мне нужно сконцентрироваться, - сказала Тиффани, - Я себе места не найду, если что-то пойдет не так.
- Конечно. Я помолчу.
Процесс отбирания боли опасен, труден и очень-очень утомителен, но в качестве прекрасной компенсации можно было наблюдать, как посеревшее лицо старика возвращается к жизни. Оно даже слегка порозовело, и, по мере того, боль стихала и перетекала через Тиффани в новый крохотный невидимый клубок за ее правым плечом, все более и более наполнялось жизнью.
Равновесие! Во всем должно сохраняться равновесие. Это было первым выученным ею правилом. Ось циркулярной пилы ни внизу, ни вверху, но и верх и низ меняются в ней местами, хотя она сама сохраняет неподвижность. Нужно стать осью пилы, чтобы боль текла сквозь тебя, а не в тебя. Это трудно, но она это сумеет! Она могла собой гордиться. Даже Матушка Ветровоск хмыкнула, увидев однажды, как Тиффани продемонстрировала ей свой трюк. А заслужить хмыканье от Матушки Ветровоск все равно, что услышать от любого другого аплодисменты.
Барон же улыбнулся.
- Спасибо вам, мисс Тиффани Болит. А сейчас, я бы хотел сесть в кресло.
Это было необычно, и Тиффани пришлось это обдумать.
- Вы уверены, сэр? Вы очень слабы.
- Да-да, мне все об этом только и твердят, - ответил Барон, отмахнувшись. - Понятия не имею, почему они думают, что мне самому это не известно. Помогите-ка мне подняться, мисс Тиффани Болит, потому что мне нужно с вами поговорить.
Это было совсем не трудно. Девушка, способная вытащить тяжелого господина Петти из постели, легко справиться с Бароном. С ним она обращалась словно с дорогим фарфоровым сервизом, на который он теперь стал похож.
- Полагаю, мы с вами, мисс Тиффани Болит, за все время, что с вами встречались, ни разу толком не поговорили? Я прав? - спросил он, когда Тиффани усадила его, вложив в руки трость, на которую он мог опираться. Барон был не из той породы людей, которые привыкли разваливаться в кресле, если можно было сесть на его край.
- Ну, полагаю, да, вы правы, сэр, - осторожно ответила Тиффани.
- Мне кажется прошлой ночью ко мне являлось привидение, - продолжил Барон с небольшой кривой усмешкой. - Что вы об этом думаете, мисс Тиффани Болит?
- Прямо сейчас, понятия не имею, сэр, - ответила Тиффани, подумав: "Только не Фиглы! Пусть кто угодно, только не Фиглы!"
- Это была ваша бабушка, мисс Тиффани Болит. Она была прекрасной женщиной и очень привлекательной. О, да. Я был так разочарован, когда она вышла замуж за вашего деда, но, полагаю, так было лучше. Знаете, я очень по ней скучаю.
- Правда? - спросила Тиффани.
Старик улыбнулся.
- После того, как моя дорогая супруга ушла в иной мир, она осталась единственной, кто смел со мной спорить. Обреченные властью или ответственностью люди нуждаются в ком-то, кто способен сказать им, когда они ведут себя по-идиотски. Должен заметить, Бабуля Болит выполняла эту обязанность с похвальным энтузиазмом. Так и было нужно, поскольку я часто был треклятым идиотом, которому нужно было, метафорически говоря, дать пинка под зад. И я надеюсь, мисс Тиффани Болит, что когда я лягу в могилу, вы окажете ту же услугу моему сыну Роланду, который, как вам известно, порой слишком высокого мнения о себе. Поэтому ему нужен кто-то, кто даст ему пинка под зад, в метафорическом смысле, или на самом деле, если он станет слишком заносчивым.
Тиффани постаралась скрыть улыбку, а затем, выбрав момент, поправила клубок боли на плече.
- Спасибо за доверие, сэр. Постараюсь.
Барон деликатно кашлянул, а затем сказал:
- На самом деле, я лелеял надежду, что вы с моим мальчиком однажды можете заключить более… тесный союз.
- Мы добрые друзья, - осторожно сказала Тиффани. - Добрые друзья и верю, что… ими и останемся. - Ей срочно пришлось ловить, чуть было не сорвавшийся, клубок боли.
Барон кивнул.
- Ну и отлично, мисс Тиффани Болит, только не позволяйте узам дружбы сдерживать себя, чтобы отвесить ему отличного пинка под зад, если он того заслуживает.
- Сделаю с преогромным удовольствием, сэр, - ответила Тиффани.
- Очень хорошо, юная леди, - сказал Барон, - а так же благодарю за то, что вы не стали упрекать меня за использование слова "зад" и уточнять значение слова "метафорический".
- Что вы, сэр. Я знаю, что означает слово "метафорический" и слово "зад" в традиционном понимании, и в них нет ничего постыдного.
Барон кивнул.
- В нем есть достойная похвалы точность. Слово "попа" же, честно говоря, больше подходит для старых дев и младенцев.
Тиффани попробовала звучание слова на язык, и ответила:
- Да, сэр. Полагаю, в нем есть одновременно и необходимая глубина и краткость.
- Очень хорошо. Так случилось, мисс Тиффани Болит, что я отметил тот факт, что вы не делаете реверанс в моем присутствии. Могу я поинтересоваться, почему?
- Потому, что теперь я ваша ведьма, сэр. А мы не делаем подобных вещей.
- Но я же ваш барон, юная леди.
- Да. А я ваша ведьма.
- Но у меня же есть солдаты, которые могут появиться по первому моему зову. И я уверен, что вам так же известно, что окружающие люди не слишком жалуют ведьм.
- Да, сэр. Мне это известно, сэр. И тем не менее, я ведьма.
Тиффани взглянула в глаза Барона. Они были бледно-голубые, но сейчас в них появился рыжеватый блеск озорства.