"Худшее из того, что ты могла бы напортачить прямо сейчас, - подумала она про себя, - это проявить слабость. Он словно Матушка Ветровоск, ему нравится испытывать людей".
И словно прочтя ее мысли, Барон рассмеялся.
- Значит, вы сами по себе, а, мисс Тиффани Болит?
- Мне ничего об этом не известно, сэр. Но буквально недавно, я почувствовала, что я принадлежу сразу всем.
- Ха, - произнес Барон. - Вы много работаете, и я могу сказать, очень добросовестно.
- Я - ведьма.
- Да, - согласился Барон. - Вы повторяете это внятно, настойчиво и с заметным постоянством. - он опустил обе руки на трость и посмотрел на нее поверх них. - Значит, это правда? - сказал он. - Мне дали понять, что семь лет назад вы взяли железную кастрюлю и отправились с какую-то волшебную страну, откуда спасли моего сына от весьма предосудительной женщины - королевы фей?
Тиффани немного помедлила с ответом.
- А вам этого хочется? - спросила она.
Барон рассмеялся и ткнул костлявым пальцем в ее сторону.
- Хочу ли я, чтобы это было так? Вот именно! Хороший вопрос, мисс Тиффани Болит, называющая себя ведьмой. Дайте-ка подумать… положим… я хочу узнать правду.
- Что ж, должна признать, та часть про сковородку чистая правда, и да, Роланд почти все время был без сознания, поэтому я, ну, взяла управление в свои руки. Чуточку.
- Э… чуточку? - улыбнувшись, переспросил старик.
- Не необоснованно большую его часть, - быстро ответила Тиффани.
- И почему же никто во время не сказал мне об этом? - спросил Барон.
- Потому, что вы - Барон, - просто сказала Тиффани, - а мальчишки с мечами должны спасать девиц. Так написано в сказках, и таков в них порядок вещей. Поэтому никто не желает думать, что может быть иначе.
- Тебе жаль? - Он не отрывал от нее взгляда, и едва ли собирался моргать. Лгать было бессмысленно.
- Да, - ответила она. - Чуточку.
- Это обоснованно большая чуточка?
- Я бы сказала, да, сэр. Но потом я отправилась учиться на ведьму, и с тех пор это стало неважно. Вот такая правда, сэр. Простите, сэр, а кто вам рассказал?
- Ваш отец, - ответил Барон. - И я благодарен ему за то, что он мне открыл. Он приходил вчера меня проведать, выразить уважение и посмотреть как я, как ты уже знаешь, умираю. И это, на самом деле, еще одна правда. И не смейте его за это отчитывать, юная леди, кто бы вы ни были - ведьмой или нет. Обещаете?
Тиффани знала, что ее отца мучила поддерживаемая ложь. Ее это не особенно беспокоило, но беспокоило его.
- Да, сэр, обещаю.
Барон какое-то мгновение молчал, наблюдая.
- Знаете, мисс Тиффани Болит, которая постоянно напоминает о том, что она ведьма, временами, когда мое зрение затуманивается, мой разум каким-то образом обретает способность видеть дальше. Возможно, еще не поздно исправить несправедливость. Под моей постелью есть обитый медью сундук. Ступайте и откройте его. Приступайте! Немедленно.
Тиффани вытащила сундук, который на первый взгляд показался ей словно налитым свинцом.
- В нем вы найдете несколько кожаных кошелей, - продолжил старик за ее спиной.
- Возьмите один из них. В нем пятнадцать долларов. - Барон кашлянул. - Спасибо вам за спасение моего сына.
- Знаете, я не могу принять… - начала было Тиффани, но Барон грохнул своей тростью об пол.
- Будьте добры, замолчите и выслушайте, мисс Тиффани Болит. Когда вы сразились с Королевой Фей, вы еще не были ведьмой, поэтому традиция брать плату на тот случай не распространяется, - резко сказал он, сверкнув похожими на сапфиры глазами. - Полагаю, в награду за вашу помощь мне лично, вы были вознаграждены продуктами и выстиранными обносками, ношенной обувью и дровами. Надеюсь, моя домоправительница проявила должную щедрость? Я просил ее не скупиться.
- Что? Ах, да, да, сэр. - И это было чистой правдой. Ведьмы жили в мире поношенной одежды, ветхих простыней - из них получались отличные бинты, старых ботинок в которых едва теплилась жизнь, и конечно же обносок, отбросов, вышедших из моды, обмена и подачек. В подобном мире, объедки из жилого замка были сродни получению ключа от сокровищницы. А что до денег… она повертела в руках кожаный кошель. Он был очень тяжелым.
- Что вы делаете со всем этим добром, мисс Тиффани Болит?
- Что? - отвлекшись, переспросила она, не сводя взгляда с кошеля. - А! Э, обмениваю, отдаю нуждающимся людям… вроде того.
- Мисс Тиффани Болит, вы внезапно стали рассеянной, поэтому я пришел к заключению, что вы думаете, что пятнадцать долларов не слишком большая сумма, что верно, за спасение жизни сына Барона.
- Нет!
- Мне нужно понимать это как "да"?
- Вам придется понять это как "нет", сэр! Я - ваша ведьма! - Тяжело задышав, она зыркнула в его сторону. - И я пытаюсь удержать в равновесии довольно непростой клубок боли, сэр.
- А, истинная внучка Бабули Болит. От всего сердца прошу простить, как мне неоднократно приходилось просить у нее. Тем не менее, доставьте мне удовольствие и честь принять этот кошель, мисс Тиффани Болит, и использовать его содержимое так, как вы сочтете нужным в память обо мне. Уверен, в нем денег больше, чем вы когда-либо видели.
- Я вообще не часто вижу деньги, - ошарашено возразила она.
Барон, словно аплодируя ей, снова стукнул тростью об пол.
- Не сомневаюсь, если вы вообще не видели подобных денег. - Весело добавил он. - Видите ли, хотя в кошеле лежит всего пятнадцать долларов, это не обычные доллары, к которым вы привыкли, или привыкните, если вообще придется ими пользоваться. Это старые доллары - до того, как власти начали дурачиться с деньгами. Современные доллары, на мой вкус, скорее медные. В них содержится не больше золота, чем в морской воде. Эти же, однако, то, что называется настоящими деньгами, шиллингами, если вы простите меня за подобный каламбур.
Тиффани легко простила, потому что ничего не поняла. В ответ она озадаченно улыбнулась.
- Если быть кратким, мисс Тиффани Болит, если вы отнесете эти монеты верному меняле, он должен выплатить вам, о, полагаю где-то около пяти тысяч анкморпоркских долларов. Не знаю, сколько это в пересчете на стоптанные ботинки, но вполне возможно, что вы сумеете купить один такой размером с этот замок.
Но Тиффани подумала: "Я не могу их принять". Кроме того, кошель внезапно стал очень тяжелым. В ответ она сказала:
- Для ведьмы это слишком много.
- Но не слишком за сына, - парировал Барон. - За наследника, за продолжение рода. И не слишком много за то, чтобы изгнать из мира ложь.
- Но это не поможет мне купить дополнительную пару рук, - возразила Тиффани. - Или изменить хотя бы одну секунду в прошлом.
- И все равно, я настаиваю, чтобы вы их взяли. - Ответил Барон. - Если не ради себя, то хотя бы ради меня. Поверьте, это снимет камень с моей души, и ей станет немного светлее, не находите? Разве мне не предстоит вскоре умереть?
- Да, сэр. Полагаю, скоро, сэр.
Сейчас Тиффани стала немного лучше понимать Барона, и не удивилась, увидев, что тот улыбается.
- Знаете, - сказал он, - большинство ответили бы: "Что вы, что вы, батенька, вам предстоит прожить еще много-много лет. Тут же выбросьте это из головы, вы выкарабкаетесь. Долгих вам лет!"
- Да, сэр. Но я - ведьма, сэр.
- И это подразумевает…?
- Я стараюсь изо всех сил не лгать, сэр.
Старик поерзал в кресле и внезапно стал очень серьезен:
- Когда придет мое время… - начал он и вдруг умолк.
- Если хотите, я составлю вам компанию, сэр, - ответила Тиффани.
Это успокоило Барона.
- А вы когда-нибудь встречались со Смертью?
Она ожидала подобного вопроса и ответ был готов:
- Обычно вы можете почувствовать его появление, сэр, но я лично видела его дважды, что называется "во плоти", если можно так это было назвать. Он действительно скелет с косой, прямо как на картинках в книге, хотя я думаю, на самом деле, он такой потому, что его так изображают на картинках. И он очень вежлив, но настойчив, сэр.
- Готов биться об заклад, он такой! - старик недолго помолчал, а потом сказал: - А он… ничего не рассказывал о загробной жизни?
- Да, сэр. По-моему там нет горчицы, и мне показалось, что и никаких маринадов тоже.
- Правда? Это слегка разочаровывает. Полагаю, про рассольник тоже можно забыть?
- Я не вдавалась в подробности про всякие маринады, сэр. У него в руках была огромная коса.
В дверь гулко постучали, и голос мисс Безызьянц громко поинтересовался:
- С вами все в порядке, сэр?
- Все великолепно, дорогая мисс Безызъянц! - громко ответил Барон, затем заговорщицки понизил голос и добавил: - Полагаю, моя дорогая, наша мисс Безызъянц вас недолюбливает.
- Она считает меня негигиеничной, - пояснила Тиффани.
- Никогда не разбирался в подобной чепухе, - ответил Барон.
- Это просто, - сказала Тиффани. - Я должна при каждой оказии совать руки в огонь.
- Что? Совать руки в огонь?
Она уже пожалела о том, что упомянула про это, но знала, что теперь старик не успокоится, пока она ему не покажет. Поэтому она вздохнула и прошла через комнату к камину и вынула из стойки огромную кочергу. Про себя она отметила, что ей самой доставляет удовольствие при каждом удобном случае показывать этот трюк, а Барон был бы благодарным зрителем. Но следует ли ей это делать? Что ж, трюк с огнем не столь уж сложен, боль находилась в равновесии, а Барону осталось не так уж много времени.
Из небольшого колодца, находившегося в дальнем конце комнаты, она достала ведро воды. В колодце жили лягушки, и несколько из них попали в ведро, но она смилостивилась над ними и отпустила их обратно в колодец. Никому не понравятся вареные лягушки. Вообще ведро воды не было необходимо, но так трюк был зрелищнее. Тиффани театрально покашляла:
- Вам видно, сэр? У есть меня кочерга, и ведро с водой. Железная кочерга холодная, и вода тоже. А теперь… я возьму кочергу в левую руку, а правую руку суну в самое пламя. Вот так.
Барон охнул, когда вокруг ее руки взметнулось пламя, и кончик кочерги в ее руке внезапно начал раскаляться докрасна.
Когда Барон проникся зрелищем, Тиффани опустила кочергу в ведро с водой, вызвав облако пара. Затем она встала перед Бароном и показала, что обе ладони остались невредимы.
- Но я же видел, как вокруг руки взметнулось пламя! - с выпученными глазами заявил Барон. - Отлично! Молодец! Это же какой-то фокус?
- Скорее, сэр, дело в навыке. Я сую руку в огонь и перенаправлю жар в кочергу. Просто перемещаю тепло. А пламя, что вы видели было вызвано сгоранием отмерших кусочков кожи, грязи и тех ужасных, невидимых тварей, что есть у неопрятных людей на руках… - она сделала паузу. - С вами все в порядке, сэр?
Барон замер, уставившись на нее.
- Сэр? Сэр?
Старик заговорил, словно читая из некой невидимой книги:
Зайчиха прыгает в огонь.
Пламя лижет, но не жжет.
Зайчиха прыгает в огонь.
Пламя любит и не жжет.
Зайчиха прыгает в огонь.
Пламя любит, заяц бежит.
- Я вспомнил! Как я посмел это забыть? Я же клялся себе, что буду помнить это вечно, но со временем накапливается столько всего, что нужно запомнить, сделать, куча обязанностей. И в итоге забываешь по-настоящему важные вещи, которые важно помнить.
Тиффани была ошарашена, увидев, что на его лице появились слезы.
- Я все вспомнил, - прошептал он, глотая слезы. - Я помню, стояла жара! И помню зайца!
В этот миг дверь в комнату с грохотом распахнулась и внутрь вошла мисс Безызъянц.
Следующее событие заняло всего одно мгновение, но для Тиффани оно длилось, казалось, целую вечность. Сиделка увидела кочергу в ее руке, и старика в слезах, облако пара над ведром, снова Тиффани, выпавшую из рук кочергу, снова старика, снова Тиффани, и упавшую в камин кочергу с громким "бряк", который эхом разнесся по всему миру. Тут мисс Безызъянц словно приготовившийся нырнуть кит, набрала в грудь воздуха и закричала:
- Что ты с ним сделала? Убирайся отсюда, ты, наглая девчонка!
Тиффани быстро обрела дар речи, а затем и дар крика:
- Я никакая не "наглая", и я не "девчонка"!
- Я собираюсь позвать стражу, ты - черная, полночная карга! - прокричала сиделка, направившись к двери.
- Еще только полдвенадцатого! - Крикнула ей вслед Тиффани, и поспешила к Барону, полностью растерявшись - что ей предпринять дальше? Клубок боли шевельнулся. Она это почувствовала. Она не могла собраться с мыслями. События начинали выходить из-под контроля.
Она на мгновение сосредоточилась, и, постаравшись улыбнуться, обернулась к Барону.
- Прошу прощения, если чем-то вас расстроила, сэр, начала она, и вдруг поняла, что он улыбается сквозь слезы, а все его лицо будто светится изнутри.
- Расстроили? Помилуй бог, нет. Я вовсе не расстроен. - Он постарался выпрямиться в кресле и указал дрожащим пальцем на огонь. - Наоборот. Я воодушевлен! Я чувствую себя живым! Я юн, моя дорогая мисс Тиффани Болит! Я вспомнил тот замечательный день! Разве вы не видите? Там, в долине? Это прекрасный, свежий сентябрьский денек. Как сейчас помню, я мальчишка в твидовом, немного колючем едко пахнущем пиджаке. Мой отец, он распевает: "Соловей, мой соловей!", и я пытаюсь ему подпевать, хотя у меня и не выходит, потому что голос у меня тонкий, как у суслика.
Мы пришли посмотреть, как сжигают стерню. Отовсюду поднимается дым, и когда занялось пламя, на нас выскочили сотни мышей, крыс, кроликов и даже лисиц. Фазаны и куропатки взлетали, как это с ними обычно бывает, в последнюю минуту, словно ракеты, и вдруг все внезапно стихло, и я увидел зайца. О, этот был довольно крупным. Кстати, ты знаешь, что крестьяне думают, что все зайцы самки? Так вот, зайчиха просто стояла там и глядела на меня. Трава уже тлела вокруг нас, а за ее спиной пламя встало стеной, но она смотрела прямо на меня, и могу поклясться, что когда она поняла, что я встретил ее взгляд, она взметнулась в воздух и прыгнула прямо в огонь. И конечно же я расплакался, потому что она была такой красивой. Мой отец поднял меня на руки и шепнул, что откроет мне один секрет. Вот тогда он и научил меня этой заячьей считалочке, чтобы я узнал правду и перестал плакать. А потом, когда огонь погас, мы прошлись по покрытому пеплом полю, и не нашли ни одного мертвого зайца. - Старик неловко повернул к ней голову, и он сиял, по-настоящему сиял. Светился.
"Откуда появился этот свет? - размышляла Тиффани. - Он слишком яркий для камина, и все шторы задвинуты. Здесь всегда очень сумрачно, но сейчас светло, словно свежим сентябрьским днем".
- Помню, как, вернувшись домой, нарисовал об этом карандашом рисунок, а мой отец так ею гордился, что показывал ее всем в замке, чтобы все могли разделить с ним радость, - продолжил свой рассказ старик с энтузиазмом маленького мальчика. - Конечно, это были всего лишь детские каракули, но он рассказывал о них, словно это было гениальное творение. Родители часто склонны к подобным вещам. Я обнаружил тот рисунок среди документов после его смерти, и, если вам интересно, вы сможете найти его в кожаной папке в сундуке с деньгами. Значит, все-таки, он чем-то ценен. Никому больше я об этом не рассказывал, - добавил Барон. - Дни, люди и воспоминания приходят и уходят, но это воспоминание осталось в памяти навсегда. И за то, что вы вернули мне это прекрасное видение, мисс Тиффани Болит, которая называет себя ведьмой, я не могу отплатить вам никакими деньгами. И буду помнить его до самой моей…
В это мгновение пламя в камине застыло неподвижно, и воздух стал морозным. Тиффани не была до конца уверена, видела ли она когда - либо Смерть. Не совсем видела, а как если бы это каким-то странным образом его образ возникал в ее голове. Тем не менее, где бы он, ну, ни появлялся, он был тут как тут.
- МОЖНО НАЗВАТЬ ЭТО ПОДХОДЯЩИМ МОМЕНТОМ? - спросил Смерть.
Тиффани не отшатнулась. В этом не было смысла.
- Так это ты подстроил? - спросила она.
- КРОМЕ МЕНЯ ЕСТЬ ЕЩЕ МНОГО ЖЕЛАЮЩИХ ПОЛУЧИТЬ ПЛАТЕЖ ПО КРЕДИТУ. ДОБРОЕ УТРО, МИСС БОЛИТ.
Смерть ушел, уведя с собой Барона, который превратился маленького мальчика в новом твидовом пиджаке, очень колючем и порой едко пахнувшим, шедшим вслед за отцом через дымящееся поле.
Тиффани положила руку на лицо мертвеца, и с большим почтением закрыла его глаза, в которых постепенно гасли отблески горящих полей.
Глава 5
Праматерь языков
Она мечтала о тишине, а услышала грохот. Появилось несколько стражников, лязгая громче, чем обычно это делают хорошо пригнанные доспехи. Сражений здесь не было уже несколько сотен лет, но они по-прежнему носили доспехи, потому что: а) их редко нужно было латать, б) они почти не снашиваются.
Дверь открыл Брайан, сержант. На его лице отразилась игра противоречивых чувств. Это было лицо человека, которому только что сказали, что дьявольская ведьма, которую он знал с младенчества, убила его босса, чей сын - наследник отсутствует, а ведьма - она тут, в комнате, и сиделка, которая ему не очень нравится, пихает его в спину и при этом орет:
- Давай! Чего ждешь, парень? Исполняй свой долг!
Все это начало действовать на нервы.
Он посмотрел на Тиффани загнанным взглядом:
- Доброе утро, мисс. У вас все в порядке? - Потом он уставился на кресло Барона. - Он умер, не так ли?
Тиффани ответила:
- Да, Брайан, умер. Всего пару минут назад, и у меня есть основание полагать, что он был счастлив.
- Что ж, тогда все хорошо, я полагаю, - ответил сержант, и вдруг его лицо залилось слезами, так что следующая фраза вышла булькающей и влажной: - Знаете, он был очень хорошим. Когда моя маманя захворала, он каждый день отправлял ей горячую еду, до самой ее смерти.
Она взяла его безвольную руку и оглянулась через плечо. Остальные стражники тоже плакали, и плакали потому, что все они знали, что были взрослыми сильными людьми, или они надеялись, что такими выглядят, и им плакать не полагалось. Но Барон всегда находился рядом, он словно восход солнца был частью их жизни. Да, он мог задать взбучку, если застанет спящим на посту или увидит тупой меч - несмотря на тот факт, что на памяти всех стражников, единственное для чего они им пользовались, это открывать банки с вареньем - но когда все сказано и сделано, он оставался Бароном, а они его людьми. И вот теперь его не стало.