* * *
Взяли мы с Петькой в мини-маркете полторашку (Мундыч к тому времени вроде как уже в себя пришёл, узнавать нас начал). Принесли, расспросили кое о чём. Он аж глаза вылупил.
- Вы что, - говорит, - вчера, что ли, родились? Да кто ж настоящую машину времени, хотя бы и подбитую, на пьедестал поставит? Настоящую машину, чтоб ты знал, который год в подвалах хроноразведки по винтикам разбирают - и всё без толку… А то, что на постаменте, - так, муляж. Местный скульптор соорудил.
- Один в один?
Усмехается Мундыч:
- Жди! Один в один! А секретность? Вообще ничего похожего… И всё равно воруют. То одну детальку с постамента сопрут, то другую…
- А как она вообще выглядит, машина времени? Если не поломанная…
- Да кто ж её знает! - сказал Мундыч. - Я ведь в полиции стажировался…
- Ну расскажи что-нибудь!
- Что рассказать?
- Н-ну вот… самое крупное твоё дело там какое было?
Неспешно выцедил стакан, утёр губы, начал:
- Крупное, говоришь? Было и крупное… Техника техникой, а я ведь тогда шустрее беспилотничков оказался… Иду, никого не трогаю…
- Ты ж говорил, там дороги электромагнитные…
- И чего?
- Так зачем идти? Можно же…
- Можно, - не дослушав, кивнул Мундыч. - Поэтому у них, у грядушек, с ногами всегда проблемы. Как у меня сейчас. А тогда я за собой следил. Пешком гулял… Иду, короче, и вдруг выскакивает мне навстречу какое-то чудо в перьях. То есть без перьев, конечно. Голое. И кричит…
- Кричит?
- В том-то и дело. Голый - ладно. Там треть народа телешом расхаживает. А этот ещё и кричит… Непорядок. Оскорбление чувств окружающих… Связался я с участком… Ты понял? Беспилотнички среагировать не успели, а я уже стукнул! И меры принял! Скрутил крикуна, а вскоре и наши подоспели. И что оказалось…
Мы с Петькой давно уже привыкли к тому, что после слов "и что оказалось…" следует долгая пауза. Но на этот раз Мундыч, клянусь, побил все свои рекорды: минуту пробку свинчивал, минуту завинчивал, мордень - загадочная, глаза - полуприкрыты.
- Про умные вещи - слышали?
- А как же! - говорю. - По телику всё время рекламируют. Умный пылесос, умная стиральная машина…
- Так по сравнению с ихними вещами, - многозначительно изрекает Мундыч, - наши вещи - дебилы клинические. Даже самые продвинутые. А у них - да, у них - и впрямь умные. Помните, я рассказывал про штаны с лоцманом? Вот что-то в этом роде… Или, допустим, выдали мне в участке робу. Смотрю, а она чуть ли не шестьдесят восьмого размера. Я её грядушкам показываю - дескать, что это вы мне такое даёте? А они по плечу похлопывают: надевай, мол, не тушуйся… Надел. Хожу вроде клоуна. Потом к обеду смотрю: а роба-то - ужалась! Сидит как на меня шитая и ещё в движениях помогает! Понял, что творят?
- Ух ты!
- Перчатки выдали нитяные. Я им пытаюсь втолковать, что мне без них удобнее… Зачем они вообще в участке? Чтобы отпечатков не оставить?.. А они - ни в какую! Надевай - и всё! Положено. Ну положено так положено. Надел. Сел за пульт. И ты не поверишь: пальчики сами по кнопкам забегали… Ни фига ни в чём не смыслю, а пальчики бегают. И не промахнулись ни разу!
- Классно…
- Так вот есть у них там, в будущем, такая одна проблемка - интеллектуальный диссонанс называется. Это когда шмотки оказываются умнее своего носителя.
- И чо?
- Ну так шмотки-то - они же друг с другом контачат! Обувь со штанами, штаны с пиджаком… А тут уж и до заговора недалеко! Бунт вещей, прикинь! Столковались, короче, и вытряхнули из себя того дурика… ну, которого я задержал… Вытряхнули - и пошли искать кого поумнее.
- Нашли? - обмирая от любопытства, спросил я.
- Ага! Нашли! - ощерился Мундыч. - Много ты там таких найдёшь! А тут ещё закономерность: чем грядушка слабоумнее, тем он одеться покруче норовит… - Выпил, подмигнул. - А прикид этот его взбунтовавшийся мы ещё месяц ловили…
- А чего там ловить? - опешил Петька. - Видно же: шмотки - а в них никого…
- Ну как это никого? - лукаво прищурился Мундыч. - Я ж тебе говорю: вещи - ум-ны-е! Заложника взяли…
- Ни фига с-се… - выдохнул Петька. - Это как?
- А так… Проникли в хату ночью, пока он голый спал, наделись на него - и вперёд. А он-то, бедолага, даже на помощь позвать не может - всё у них под контролем… Мало того! Они ему карьеру сделали - в главари мафии вывели! А чего? Одёжка - последнего поколения! Подумаешь там - мафию возглавить… Мы троих крёстных отцов задержали - троих! - пока сообразили, что люди тут вообще ни при чём… что это прикид шкодит…
Мы с Петькой сидим ошалелые, представить пытаемся. Потом Петька с запинкой говорит:
- А вот машины времени… тоже умные?
- Умнее всех! - чуть ли не с гордостью заверяет Мундыч. - Ты думаешь, почему до сих пор ни одну подбить не удалось?
Осёкся, да поздно. Смотрим на него во все глаза. Крякнул Мундыч, взгляд отвёл.
- А, ладно! - говорит. - Только, ребята, никому ни слова… Это я вам нечаянно служебную тайну выдал… Короче, так. Никто никого никогда не подбивал…
- А-а… что же тогда на этих… на пьедесталах?..
- Известно что! - хмуро объясняет Мундыч. - Дали заказ скульптору, съездил он на автомобильное кладбище, набрал обломков, перекурочил, покрасил… Ну и водрузил.
- Зачем?
- Ну вот! - всхохотнул Мундыч. - Зачем! А ещё староста класса! Чтобы хронопатриоты глядели и гордились…
Надо же! А я, главное, удивляюсь, почему это у машины времени - и вдруг фордовский бампер, только помятый сильно.
Глава 7
А дня через два забрали нашего Мундыча. "Скорая помощь" приехала - и забрала. Будто бы в наркологию. Только, я думаю, никакая это была не "Скорая помощь". Разболтался Мундыч, государственные тайны выдавать начал - вот и упрятали, чтоб язык не распускал.
- Как бы, - говорю, - они и до нас не добрались…
- А чего до нас добираться?
- Ну как… Начнут всех трясти, с кем он контачил, ну и вот…
Задумался Петька.
- Слышь, - говорит, - а вдруг это не наши его? Вдруг грядушки?
Сказал - будто лягушку за шиворот запустил.
- А что?.. - придушенно сипит Петька, а сам глаза таращит. - Чего он там про нас рассекретил? Вот про них он рассекретил - это да! И про беспилотничков, и про дороги электромагнитные… и что дебилы они там все поголовно…
- Так он же не только нам с тобой! Он, как вернулся, обо всём в хроноразведку доложил…
- Ну вот за это его и…
- Почему не сразу?
- Ну… - замялся Петька. - Выжидали…
- Так "Скорая помощь" же… - бормочу.
- А то у грядушек в "Скорой помощи" своих людей нету! Все завербованные… Пригнали машину времени, подвезли на "Скорой" - и туда!
Совсем зябко стало. Потом сообразил, говорю:
- Ты чо? Сейчас бы знаешь какой переполох был! В хроноразведке… Ты чо! Бывшего сотрудника грядушки украли! Всех бы свидетелей трясли - и нас тоже…
- Да о нём уже забыли все! - убеждает Петька. - Кому он нужен? Подумаешь, отставник, пенсионер… Только мы одни к нему и ходили! А грядушки - они ж мстительные, сам знаешь…
Поговорили так, поговорили и решили всё это дело проверить. Вдруг он и вправду ни в какой не в больнице, а исчез бесследно!
Пришли навестить, банку пива под мандарины заныкали, а нам в приёмном покое говорят: нету его - был, но перевели в госпиталь. Значит, не грядушки, значит, всё-таки наши его упекли… Поехали в госпиталь, а там сидит этакая тётя Стёпа в белом халате и никого не пускает. Вернее, пускает, но только своих.
Сели на лавочку, съели по мандарину. А вокруг чистота, порядок, аж не по себе становится: кустики пострижены, дорожки выметены, вдоль бордюра - плакатики, вроде как в уголке гражданской хронообороны. На том, что напротив нашей скамейки, грядушечник спящим притворяется. И надпись крупными буквами: "Не всяк спит, кто храпит".
Ну понятно - госпиталь хроноразведки!
И тут подсаживается к нам на лавочку улыбчивый такой кругленький в больничной пижаме - и ласково на нас смотрит. Румяный. Седенький. На колобка похож. Мы уже хотели на всякий случай удрать, а он вдруг интересуется:
- Феликсовича навестить пришли?
Растерялись, кивнули.
- Ты - Пётр Безотечества? - спрашивает.
- Да… - отвечает мой дружок, слегка перетрусив. Обычно ж как? Раз Петром назвали, а не Петей, значит, опять из школы исключать собираются.
А улыбчивый этот - весь в щёчках и ямочках - поворачивается ко мне.
- А ты, стало быть, Прохор… староста класса… Что ж, молодцы, ребята, молодцы! Хорошая смена растёт! Я уж, честно признаться, думал, Феликсович опять мёртвых душ в отчёт насовал - чертей хотел ему выписать… А вы, оказывается, и впрямь в природе существуете… Он мне вас как ценных работников охарактеризовал. В частности, тебя, Прохор…
- Меня?!
- Ценный, говорит, кадр, - подтвердил он. - Неделю назад внедрён по заданию в тайную ложу грядушечников…
- Это мы с папкой в гости ходили… - пролепетал я.
- Папка? - обрадовался улыбчивый, даже ладошки потёр. - Папка - это здорово, папка - это прикрытие…
Петька вмиг обиделся, наежинился. Ну понятно: вся слава мне, а ему - хрон сушёный…
- Что же касается Петра Безотечества, - видя это, говорит колобок, причём таким голосом, будто правительственную награду вручает, - то в отчёте он особо отмечен как перспективный агент влияния…
Теперь уже и Петька просиял.
- О! И гостинцы принесли… Давай передам! - Взял у нас пакет, заглянул, нахмурился. - А что ж пиво не догадались в бутылочку от чего-нибудь безалкогольного перелить? Тоже мне юные опера! Учить вас ещё и учить… Значит, так, друзья! Феликсович пока прикован к постели, связь с ним держать будете через меня. Спросите в приёмном покое Герундия Петровича, позовут - выйду.
- А что с Мун… то есть с-с… с Феликсовичем? - спрашиваем робко.
- Так, - говорит, - профилактика…
Встал и пошёл. Я ему вслед гляжу и думаю: ничего себе! Значит, я Мундыча в свой отчёт вставляю, а он меня - в свой?
А плакатик, что напротив нашей скамейки, так в глаза и лезет. "Не всяк спит, кто храпит!" Да уж…
- Это он нас завербовал, что ли, получается?
- А чего нас вербовать? Мы и так хронопатриоты!
- Слушай, а ведь этот нас операми назвал…
- Юными…
- А какие ж мы ещё?
Встали, гордые, и подались на выход.
- А вдруг нам задание дадут, а? Настоящее!
- Какое настоящее?
- Ну… к грядушкам забросят…
Замолчали. Представили. Аж дух захватило.
- Да нет… - говорю. - Мы ж ещё в школе учимся…
- Ну! Вот в ихнюю школу и внедрят! Вроде как "Гостья из будущего", только наоборот…
А что, думаю, запросто! Подумаешь, одиннадцать смайликов выучить! Главное, язык за зубами держать, и чтобы ни одного слова по-нашему. Ну скажешь разок: "бибибля"… или там "чухчухнах" - и всё… Зато кайф какой: по электромагнитной дороге на заднице, как с ледяной горки… Даже рулить не надо - шоссе за тебя всё само разрулит…
Потом смотрю, а Петька идёт и лоб морщит.
- Слушай, - говорит, - а что такое агент влияния?
- Фиг его знает, - отвечаю. - Ты вон в Мундыча пиво вливал всю дорогу… ну и вот… Агент влияния.
- Да иди ты! - вскинулся Петька, но вдруг обмер и уставился на плакат - крайний, тот, что перед самыми воротами.
Смотрю, а на плакате нарисована машина времени. Настоящая. Не подбитая. Вроде часового механизма, в который кресло и рычаги засобачили. Вот она, значит, какая… А может, и не такая. Может, её для секретности нарочно по-другому нарисовали… С двух сторон на эту самую машину со зловещим видом облокотились двое грядушек. На одном написано "Уэллс", на другом - "Макаревич". Наверное, они её и придумали, потому что на плакате ещё подпись была: "Сон разума рождает чудовищ. Франсиско Хосе де Гойя".
Не знаю, кто такой, но сразу видно, что наш человек.
* * *
Во дворе было всё по-прежнему. Ничего не изменилось: те же три карапуза в песочнице, те же две бабушки на скамеечке.
- И лезут, и лезут!.. - возмущается одна. - Никакой бдительности не хватит!
- А слышали, Марья Гавриловна? - подхватывает другая. - По телевизору передали: ещё один задержан… Глухонемым прикидывался…
Та поджала губы.
- Ну, тут тоже осторожность нужна, - предупредила она. - Вдруг правда глухонемой?
- Так его же глухонемые и разоблачили - акцент выдал!..
Поздоровался, нырнул в подъезд.
Дома тоже всё как обычно: мамка - за монитором, в кухне чайник со свистком надрывается - чисто полицейский. Сходил выключил, вернулся в комнату, заглянул через плечо. Опять небось с Будильником тёрки трёт? Нет, на этот раз не с Будильником - с каким-то Элоем-Морлоком…
Прошка: Да у Вас вон браки с бытовой техникой разрешены! Уму непостижимо: променять женщину на электронную швабру!
Элой-Морлок: Смотря что за женщина и что за швабра! Сейчас, я Вам доложу, такие швабры пошли продвинутые…
Плюхнулся на диван, планшет мамкин включать не стал - не до планшета. Подумаешь, "Смергр-2"! Тут, глядишь, скоро самого к грядушкам внедрят… Интересно, в одну мы школу с Петькой попадём или в разные? Хорошо, если в одну… Хотя нет, в одну - не получится. Если в одну, мы там в два счёта себя выдадим: болтать друг с другом начнём, драку затеем…
Опаньки! А имя? Имя-то мне тогда сменить придётся… В будущем - и вдруг Прошка! Дразнить начнут… опять драка…
А ведь у них, наверное, у хроноразведчиков, какое-нибудь тайное совещание в госпитале - потому их туда сразу всех и отгрузили. А что? Конспирация на высшем уровне… Ишь, к койке он прикован! А сам наверняка начальству о нас докладывает…
Узнать бы: этот кругленький седенький… колобок этот… он только над Мундычем начальник или вообще надо всеми ими? Вот бы надо всеми…
Стоп! А как же они нас туда внедрять будут? Оттепель хронополитическая кончилась, а своих машин времени у нас нету… До сих пор в подвалах хроноразведки по винтикам разбирают - и без толку… Да нет, что это я? Ни одной же не подбили пока…
Глава 8
Подошли мы с Петькой к реабилитационному корпусу - и задумался я вдруг: почему реабилитационный? От чего реабилитируют? Ну побывал Мундыч в будущем, вернулся со сдвинутой крышей - так это когда было? Или их каждый год на повторное обследование укладывают? Ладно, думаю, у тёти Стёпы в приёмном покое спрошу. Хотя из неё ведь слова не вытянешь…
Но вместо тёти Стёпы сидела там совсем другая тётенька в белом халате - одна-одинёшенька. Мы ещё не спросили её ни о чём, а она уже затараторила:
- На процедуре ваш Ерундий… Ишь, повадились! Тоже мне, шпионы нашлись! Щаз всё бросят и отправят вас к грядушкам! Ишь, губёнки раскатали! По физиям ведь вижу!
Вот это, думаем, ничего себе! Откуда знает, если мы её раньше не встречали? Может, по словесным портретам угадала?
А она знай себе тарахтит:
- Главврач уже сердиться начинает! Весь лечебный процесс, говорит, псу под хвост! Какой это корпус? В школе вас читать учат? Ре-а-били-тации! Так почему же вы пациентам реабилитироваться мешаете?
- Как это мы мешаем? - ощетинился Петька.
- А так! Вышли они в отставку, болезные наши, а куда себя приткнуть - не знают. Вот и норовят по привычке того завербовать, этого разоблачить… Другому-то ничему не обучены! А мы их из такого состояния потихоньку выводим, в нормальную жизнь возвращаем. Так что давайте, давайте отсюда, пока врач не заметил…
Вышли наружу, не знаем, что и сказать. Вот это мы, получается, пролетели… Думали, хроноразведка, а тут, оказывается, дедушек от глюков лечат.
- Понял! - глухо говорит Петька. - Всё понял! Это они для конспирации…
Посмотрели мы друг на друга, прикинули. Может, и для конспирации. Главное-то - что? Главное - врага с толку сбить. Пусть думает, будто чокнутые все тут, безвредные…
И вдруг слышим - вроде суматоха прошла по этажам: зашумели, забегали. Выскакивают из дверей корпуса четыре санитара с вылупленными глазами - и бегом в разные стороны. Один жалобно кричит:
- Да никуда он с территории не денется!..
И нырь в заросли!
- Слышь, - говорю, - Петьк! Вроде сбежал кто-то у них… Удирать надо! А то ещё загребут вместо него…
- Думаешь, мы на больных похожи?
- На свидетелей мы похожи!
Перепрыгнули через кусты, ушли в зелёнку. Перебежками от дерева к дереву добрались до изнанки какого-то плаката, присели, прислушались. А вокруг беготня, сучья хрустят, листва шуршит, санитары перекликаются.
- Знаешь, что… - зловеще сипит Петька мне в ухо. - Никакой это не госпиталь. Это тюрьма такая засекреченная. Здесь захваченных грядушек держат. А один взял и сбежал…
- Ага! - говорю. - Грядушек! Мундыч, по-твоему, грядушка? Герундий - грядушка?
- Мундыча сюда для опознания привезли, - упирается Петька. - Шпиона ихнего опознать. Он же после стажировки своей всех грядушек в лицо знает. А Герундий тут за старшего, точно говорю!
Кто-то пробухал ножищами по аллее, остановился напротив плаката, за которым мы прятались, а в следующий миг из-за кромки щита выглянуло беспощадное рыло огромного санитара.
- В пижаме не видели? - отрывисто спросил он. - Тощий такой, потасканный…
Мы с Петькой съёжились, помотали головами, и сгинул санитар, не тронул.
- Давай к воротам пробираться, - предложил я.
Отлепились мы от щита, начали пробираться к воротам. Почти уже миновали густую плакучую иву с листьями до земли, как вдруг из её нутра послышался сдавленный шёпот:
- Прошка…
Чуть не подпрыгнули, обернулись. Ивовые плети раздвинулись, и увидели мы нашего Мундыча, тощего, потасканного и в пижаме. А глаза - как у маньяка.
- Тише… - шикнул он, видя, что мы уже открыли рты для приветствия. - Пиво с собой?
Петька судорожно сунул руку в сумку и достал металлическую банку.
- Вскрой… - хрипло выдохнул Мундыч.
Сам бы он, пожалуй, не смог - руки тряслись. Припал к банке и не отрывался, пока не осушил. Уронил опустевшую ёмкость, перевёл дух.
- Раньше чего не приходили?
- Как не приходили? Приходили! И пиво приносили…
- Кому отдали?
- Герундию Петровичу…
- Нашли кому!
- А он что, не передал?
- Садюги! - вместо ответа не то пожаловался, не то похвастался беглый Мундыч. - К койке привязали, прикинь! Вот манеру взяли: чуть накроет - к койке привязывать… Слышь, я от них чуть с койкой не ушёл…
Вон, значит, что… Значит, всё-таки его здесь от запоя лечили… Шума вокруг стало поменьше, беготня и крики сместились в сторону ворот.
- Вот возьму сейчас и выдам! - пригрозил невменяемый Мундыч.
- Что выдашь? - не понял я.
- Всё выдам!
- Кому?
- Вам!