Профитроль-младший, до сих пор не посвященный в курс дела, вскочил с кресла, подбежал к Фероции и вырвал из ее могучей длани листок.
- "Приходите один. Надо поговорить, ибо в сложившихся обстоятельствах шептание по углам не приведет ни к чему хорошему, - прочитал Тристан. - Пока еще можно избежать вселенского конфликта. Жду сегодня вечером. Вольфрам Лафет Первый, эсквайр".
- Вселенского конфликта! - фыркнула моя гостья, - Нет сомнений, что у старика мания величия.
- Вот-вот, - сказал Тристан. - Он говорил, что стоит ему достать какую-то там книженцию, и его уже никто не остановит… Хы! Он приходил ко мне в комнату, чтобы подоткнуть одеялко, в образе горгульи, с клыков которой капала зловонная слюна! Представляете? Другой ребенок, с менее крепкими нервами, напрочь лишился бы сна после такого…
Я прекратил пялиться в окно, за которым сгущались тучи и росла темно-серая тень.
- Повтори!
- Не хочу закончить так же, как…
- Нет-нет. Про книжку. Книженцию. Когда он это говорил?
- В прошлом году. Аккурат в то же самое время!
- Зачем он тебе это говорил?
- Не мне. Я подслушал! - хвастливо сверкнул острыми зубами мальчишка. - Я дежурил у дверей кабинета старикана всякую свободную минуту. Он просто чемпион по бормотанию. Когда его никто не видит, он ведет сам с собой бесконечные беседы…
- Тристан, что там про книгу?! - взмолился я, дрожа.
В моем доме еще никогда не звучало столько трескотни, никогда столько ее не изливалось на отдельно взятый квадратный метр, как сегодня. Причем трескотни, большей частью лишенной всякого смысла. Мне пришлось снова прибегнуть к платку, чтобы осушить полноводные реки пота, стекающие по моей шее.
- Книга… Книженция, он сказал. С помощью нее старик хотел что-то такое сделать… не знаю. Когда кто-то бормочет за дверью, изображая помешанного, да еще неразборчиво, трудно уловить суть. Но он очень хотел заполучить книгу и все ругался, что один слизняк не хочет ее отдавать…
- Этот слизняк - мой отец, - расшифровала Фероция Зипп.
- Точно! - Тристан радостно ткнул пальцем в громадную девушку. - Он так и сказал: "Этот вонючий слизняк Бруно!" Эй, не надо на меня так смотреть! Я всего лишь цитирую!.. Смотрите, как все интересно получается: Вольфрам мечтал об этой вещи еще год назад!
- Мы знаем, - прогудел я, не в силах отделаться от страшных видений.
Скажете, Браул Невергор на поверку оказался отъявленным трусом? Да. Я готов это признать, только бы не тащиться в огнедышащую пасть Вольфрама. Вот если бы со мной была Гермиона или на худой конец… Я покосился на Фероцию, которая была увлечена собственными переживаниями и немного отключилась от происходящего. Она могла бы, пожалуй, сослужить мне хорошую службу. Может быть, в качестве осадного орудия?
Мои недостойные мысли прервал Тристан:
- Я вижу рядом с собой двух нерешительных и ни на что не способных взрослых, - сказал он сердито. Его хулиганская душа страдала от бездействия, а приключения тем временем уходили прямо из-под носа. - Итак, сегодня вечером я проникну в дом старика и произведу тщательную разведку!
Мы с Фероцией, не веря своим ушам, уставились на мальчишку. Польщенный таким вниманием, юный волшебник выпятил грудь и засверкал, как новенькая монета.
- Об этом не может быть и речи! - сказал я, констатируя с завистью, что в нынешние времена дети намного отважнее, чем в мои. Даже если они отъявленные хулиганы. - Ты на моем попечении, Тристан. Я несу за тебя ответственность, которую возложила на меня Гермиона. Она будет недовольна, если ты сгинешь в логове тьмы безо всякого следа. Я уже не говорю, что эта новость просто выведет из себя твоего отца! Поэтому - нет!
Тристан надулся.
- Не надо меня недооценивать. Я тоже хочу внести свой вклад в общее дело.
- Ты внесешь его, если останешься тут!
Во что бы то ни стало нужно было проявить твердость, и я приложил все силы. Результат, как всегда, вышел жалким.
- Если сделать все по уму, Вольфрам ничего не заметит, - сказал Профитроль-младший. - Ну неужели непонятно, Браул? Или ум в твоей голове входит в список дефицитных товаров?
- Но-но, попрошу! Не забывай, я запретил тебе расслаблять пояс! Ты все еще наказан!
- Ну вот, ты сам себе противоречишь! - прозвенел Тристан. - Я должен исправиться? Должен! Обязан! Я должен искупить свой проступок? Еще как! Так дай мне эту возможность! С ума сойти: как только ты хочешь быть полезным, тебе говорят нельзя, сиди, мол, и помалкивай в трубочку!
- Но…
Фероция бросила на меня скептический взгляд. Теперь я точно не попаду в список самых уважаемых этой девицей жителей Эртилана.
- Я предлагаю отличный вариант, а ты отказываешься! Мы вместе, сообща должны остановить расползание зла! В одиночку ничего не выйдет! Правильно я говорю, Фероция?
- Госпожа Зипп!
Моя гостья боролась с искушением запустить в мальчишку стулом.
- В общем, так! - Тристан приступил к выдвижению ультиматума. - Я проникаю в дом старика и произвожу тщательную разведку местности, вдруг эта местность станет в скором времени ареной эпической битвы? Ты можешь поручиться, что этого не произойдет? Нет. Так вот. Ты отвлекаешь внимание, изображая, как всегда, полного идиота, а я прошмыгиваю через сторожевые кордоны. Вуаля!
- Нет!
Тристан вытаращился на меня, словно пес, у которого из-под носа умыкнули любимую косточку.
- Опять нет? Браул…
- Опять и опять! - прогремел я, изнывая от желания применить только что воскресшее в моей памяти заклинание полного оцепенения. Называется оно Морская Фигура Замри и весьма эффективно работает против буйных. Здоровье от него не страдает, зато как приятно смотреть на живую статую, которая только и может, что вращать глазами и метать бесшумные молнии ярости.
- Ну, знаешь! Я всего от тебя ожидал, но не такого! Мы же вроде были друзьями, мужчинами, мушкетерами, древними героями, своими в доску, а теперь ты… ты…
- Что?
- Ладно-ладно! - Тристан надулся как мышь на крупу, съежился в кресле, скрестив ноги. - Ты меня еще не знаешь… ладно-ладно…
Фероция решила, что больше ей здесь делать нечего, и встала, чтобы уйти. Собрав все свое высокомерие, громадная девушка оставила нам его в подарок и добавила напоследок, что если у нас появится внятный план боевых действий, пусть ее предупредят, а свою миссию она выполнила.
Я вызвался проводить ее до выхода и на пороге выслушал еще несколько хлестких замечаний по поводу современного состояния мужского пола в нашей отчизне, после чего Фероция отчалила. Сейчас она еще больше напоминала баржу, груженную бревнами. Посмотрев, как исполинский силуэт растворяется в желтоватом свете дня, Браул Невергор почувствовал слабость в ногах. Чтобы общаться с такой особой, надо иметь изрядную закалку, которой у меня, увы, не было.
Подумав, что надо чего-нибудь выпить для успокоения нервов, я закрыл входную дверь, и в нее тут же позвонили. Я вскрикнул - теперь повсюду мне мерещился Вольфрам Лафет - и вцепился в ручку. На пороге стоял тощий посыльный с физиономией, обильно усыпанной прыщиками. Один особо злостный прыщ угнездился на кончике его длинного носа, что придавало и без того корявой внешности еще большую корявость.
Убедившись, что я - Браул Невергор, а не королева Амелия, посыльный торжественно вручил мне конвертик с очередной запиской. Она была от Гермионы и пахла, как Гермиона. Полный дурных предчувствий, я прочел послание, после чего две минуты обнимался с одежной вешалкой, стоявшей в углу. Только она и не дала мне упасть.
"Я тут подумала и пришла к выводу, что тебе необходимо объясниться с Вольфрамом. Сделай это как можно быстрее. Во всяком случае, ты получишь возможность заглянуть в его глаза. Это иногда помогает.
Гермиона".
Вот такая записка. Правда, было неясно, отчего или чему помогает заглядывание в глаза чокнутых стариков, разгуливающих по дому в образе разных страшилищ.
Я прочел послание еще раз. Ясно, что от визита к Вольфраму Лафету не отвертеться. Так, видно, мне на роду написано.
Тут я заметил приписочку на другой стороне послания:
"Да, посылаю к тебе Ирму Молейн. Побеседуй с ней, утешь несчастную девушку. Я с присущей мне женской деликатностью вывалила на нее всю правду, и теперь бедняжка, кажется, бьется в конвульсиях. Удачи, Браул!
Гермиона".
Я хрюкнул, удивляясь, почему до сих пор конвульсии не скрутили меня самого. Гермиона обожала давать мне разные задания, но еще ни разу я не был утешителем девушек. Никогда не давал им белоснежный платочек, чтобы они промокнули свои глазки, и не говорил нужные слова. У меня совершенно нет опыта!
Селина появилась прямо из воздуха, и я посмотрел на нее печальными глазами морской коровы. Энергичная служанка без разговоров отодрала меня от вешалки и, доведя до моего сведения, что: "Ну, нельзя же так-то!", - под ручку проводила в ту самую комнату на втором этаже. Тристана там не было, зато на столике меня ждал большой стакан джина.
Ничуть не смущаясь, Селина прочла записку.
- Вижу, вы попали в переплет, граф.
Я кивнул. Моя голова пульсировала, словно большое сердце.
- Я могла бы вам помочь, - сказала служанка. - Вы пойдете к Вольфраму, а я, если баронесса все-таки заглянет к нам на огонек, объясню ей положение дел.
- Вы?
- Ну а кто? Думаете, она со мной и разговаривать не захочет? Захочет!
- Почему вы так уверены? Даже мне неизвестно, каков среднестатистический уровень снобизма в семье Молейн.
- Не знаю, как насчет того, что вы сказали, но Ирма, насколько мне известно, просто пропитана демократизмом.
- Простите, Селина, я не понимаю…
- Ну, Гала Молейн, матушка Ирмы, - большая подруга герцогини Профитроль. Она часто гостит у нас и притаскивает с собой и свою дочь. В герцогском доме мы и познакомились.
- Хотите сказать, что Ирма только и делает, что заводит дружбу со служанками?
- Нет, лишь время от времени, - ответила Селина, - Особенно если они могут быть полезны в качестве переносчиков записок.
- Все равно не понимаю…
- Я подслушала все, что вы говорили здесь, так что я в курсе.
- Боги! Наверное, теперь об этом знает вся Мигония.
- У меня нет привычки подслушивать, но, как заметил Тристан, если…
- Понятно-понятно. Так вы носили по просьбе Ирмы записки? Куда? Кому?
- Леопольду Лафету.
- Да что вы говорите! Как тесен мир!
- Не то слово, граф.
- И когда вам выпала такая честь?
- Это было… примерно полгода назад.
- Хорошо. Раз между вами такие нежные и близкие отношения, доверяю вам занять баронессу до моего прихода. Если, конечно, я когда-нибудь приду.
- Я в вас верю, - сказала Селина.
- Спасибо.
- Только дайте мне инструкции, которые я смогу вывалить на бедняжку.
- Хотите, чтобы она все-таки забилась в конвульсиях?
- Что?
- Ничего. Хорошо. Пора собираться. Дайте мне сорок минут… - Я посмотрел на часы. Уже вечер. Наверное, самое время нанести визит своему антагонисту. - Надо кое-что подготовить… Помните, Селина, что я оставляю вам, помимо Ирмы, еще и Тристана. Если что, скрутите его в бараний рог.
Блондиночка ответила, что только об этом и мечтает, а я, пока не иссякло воинственное вдохновение, ринулся в спальню переодеваться.
Покончив с этим довольно быстро, хотя предметы гардероба пришлось искать где угодно, но только не в моем храме сна, я озаботился другим. Мне нужны были защитные амулеты. Без них я не представлял себе визит в огнедышащую пасть Леопольдова предка. Старикан непредсказуем, и в этом все дело. Потеряв честь и совесть, он способен наплевать на то, что я - сын волшебницы Эльфриды, и сотворить какую-нибудь пакость.
Ужаснувшись, я спустился в лабораторию и принялся за раскопки. В горах магического хлама, частично пришедшего в негодность, мне с большим трудом удалось найти кое-что полезное. Посмотрев на пять разных амулетов, лежащих на моей ладони, я прикинул, надежно ли они сочетаются друг с другом, и исключил два. Из трех оставшихся два рассовал по потайным карманам, активировал, а последний повесил под сорочку на шею. Назывался он Зуб-за-зуб и, по уверениям руководства по эксплуатации, вполне оправдывал свое название. Суть в том, что в ответ на любую чародейскую зуботычину Зуб-за-зуб немедленно давал свою, равную по силе. Мне никогда еще не приходилось его применять - ведь я живу в Мигонии, центре цивилизованного мира, - но, как знать, может быть, сейчас именно тот случай.
Отыскав зеркало, я поставил его на деревянные ножки и полюбовался собой. Нужно было убедиться, что Браул Невергор по-прежнему держит марку и если уж не похож на беззаботного бульвардье, то на самодостаточную личность - как пить дать. Всякий, кто взглянет на меня, не должен испытывать ни малейшего сомнения, что у меня все в порядке.
Облачился я в длинный приталенный плащ с высоким стоячим воротом, под ним уютно и элегантно облегал мой корпус дублет, воротник которого тоже не отличался низкой посадкой, а галстук упирался в нижнюю челюсть - со стороны все это напоминало шейный корсет. Тем не менее я посчитал, что это внушительно и навевает на мысль о серьезности моих намерений. Еще надеть шляпу. Вот так. Потренировать сурово-холодный взгляд, припасенный как раз для старых негодяев, охотящихся за книгами заклинаний, - и вперед!
Спустившись в холл, я подозвал Селину и, как можно беззаботнее помахивая тросточкой (надо же было показать, что духом я крепок), дал ей нужные инструкции насчет баронессы Молейн.
Селина слушала, опасливо косясь на крутящуюся трость в моей руке. И кивала, соглашаясь. У меня возникло ощущение, что служанка хочет поскорее меня спровадить.
- Все будет в порядке, ваше сиятельство, не извольте беспокоиться. Помните, я жила в доме чокнутого волшебника, так что мне не привыкать, - сказала Селина.
Тристан так и не появился, чтобы меня проводить. Наверное, до сих пор дуется.
Или что-то замышляет?
17
Очень надеясь, что, вернувшись, застану свой милый домик в целости и сохранности, я выскочил на улицу. Погода была прекрасная - ни холодно, ни жарко. В самый раз для чего-то великого. Очень может быть, что, одолев Вольфрама, я впишу свое имя в исторические хроники и займу достойное место в гвардии самых лучших чародеев нашего королевства.
По пути я собирался выработать методику разговора с Вольфрамом. Тут надо выбрать правильную ноту, чтобы беседа с самого начала не полетела в тартарары. Значит, надо заделаться в дипломаты, а это, что ни говори, весьма трудная задача.
Следующими в списке стояли проблемы более общего характера - например, как подступиться к вопросу, который до сих пор стоял ребром, а именно: как спасти Леопольда от когтистых лап его полоумного деда? И это, и многое другое, напрямую связанное с тем курятником, в котором я очутился (Гермиона, Фероция, Ирма, Селина и пр.), требовало недюжинных умственных усилий, но я не представлял себя в роли генератора гениальных идей. Ну, хотя бы в силу того, что до сих пор не оправился от шока и последствий бессонницы. А они, эти последствия, нарастали. Иной раз мне казалось, что я не просто шагаю, а сплю на ходу. Даже чуть не врезался в афишную тумбу, получив от стражника на перекрестке внимательный взгляд. Наверное, мысленно он сравнивал мою физиономию с физиономиями знакомых ему мошенников и грабителей.
Чтобы не осложнять ситуацию, я прибавил шаг, и мне пришла в голову хорошая мысль: взять извозчика. Сидя в коляске, можно предаваться думам сколько угодно, и, глядишь, одна из них вдруг подарит приятный сюрприз. Вдохновленный, Браул Невергор остановился у обочины и стал ждать.
Странное дело, пока я шел, помахивая тросточкой и пугая встречных прохожих, извозчичьи пролетки проносились мимо меня одна за другой. Лошади стучали по мостовой копытами, коляски скрипели не смазанными осями и весело подпрыгивали там, где брусчатка вспучивалась или, наоборот, проваливалась, подточенная дождями. Но вся эта веселая вакханалия мгновенно прекратилась, стоило мне возжелать прокатиться с ветерком. Улица, до того весьма оживленная, стала походить на кладбище. Чинно и скорбно по ней шествовали молчаливые люди, и всякий, даже студент, которому просто положено излучать бесшабашность и улыбаться до ушей, выглядел так, словно возвращался с поминок. Или идет на них, чтобы отдать должное усопшему любимому родственнику.
Сначала я принял это за странный каприз обстоятельств, но, проторчав на месте битых пятнадцать минут, осознал, что все сложнее. Извозчиков не было. Такое чувство, что как раз в тот миг, когда я подошел к обочине, их запретили новоиспеченным королевским указом. Оглядевшись по сторонам, Браул Невергор заметил, что и поток прохожих иссякает. Словно финансовая помощь молодому литератору. Река превратилась в ручей, но и он постепенно превращался в жалкие капельки. Поняв, что через минуту-другую останусь на улице один-одинешенек, я ринулся бежать. Прибежав на соседнюю улицу, понял, что и тут не лучше. Почти в панике, я домчался до угла и осторожно выглянул из-за него, надеясь, что увижу извозчиков, замерших толпой в ожидании, когда же я пойму, как здорово они надо мной подшутили.
Ничуть не бывало. За углом стоял стражник. Заметив мою голову, высунувшуюся справа от него, он обернулся и встопорщил свои замечательно длинные усы. Они торчали в стороны параллельно горизонту и походили на две приклеенные под носом шпаги, на которые можно было нанизывать грибы для сушки.
Несколько мгновений мы со стражником взирали друг на друга, после чего я так же медленно убрал голову. Не желая угодить в кордегардию до выяснения личности, быстро сплел маскирующее заклинание и слился со стеной. Стражник выступил из-за угла и замер, словно замороженный исполин. Конечно, он меня не видел, хотя суровый взгляд весом в пару сотен килограммов прошелся-таки по тому месту, где я прилепился к каменной кладке.
Стражник сказал "хм!.." и пошел по тротуару в сторону квартала Канареек, орлиным взором обследуя окрестности. Я в свою очередь снялся с места и задал стрекача в сторону противоположную. Далеко не сразу до меня дошло, что невидимость снять я забыл. Только после нескольких столкновений с мигонцами в моем мозгу шевельнулась догадка. В тени здания Браул Невергор осторожно вернул себе прежний облик, и в ту же секунду над его головой разразились громы и молнии. Небо раскололось пополам в яркой голубой вспышке, и пошел дождь. Нет, даже не дождь. Совсем другое. И ливнем это трудно было назвать. Потоки воды понеслись в ущельях между домами, как самые настоящие горные реки, и ревели под стать им. Если бы я не применил заклинание левитации, меня бы смыло с мостовой точно так же, как прочих добропорядочных граждан.
Теперь, конечно, думать о пролетке не имеет смысла. Сейчас все они несутся в неизвестном направлении, и извозчики весело пускают пузыри, соревнуясь с лошадьми, кто глубже нырнет. И подумайте, кому еще могло так повезти, как не мне? Небо до самого последнего момента было прозрачным, аки слеза младенца, но ведь надо же было такому случиться… А! В моем чародейском мозгу в очередной раз сверкнула гениальная догадка: а не поколдовала ли тут некая личность (фамилии Лафет называть не будем)? Не нарочно ли грянул этот катаклизм? И не является ли исчезновение всех конных экипажей проявлением специфического чувства юмора моего доброжелателя?