- Что же это получается? Я родился в королевской семье, наследник престола, мне полагались по рангу няньки, гувернантки, любящие родители. Вместо этого какой-то научный червь обеспечил пионерское детство в Зелепупинском детском доме и вытекающую оттуда криминальную юность? Из принца подкидыша сделали? Урою!!!
- Во-во! И я о том говорю. Представь - вора королем сделали? У меня это королевство знаешь, где стоит? Вот где! - Самсон стукнул ребром ладони по горлу. Он уже надел штаны и сапоги. Откуда-то из-под матраса выудил старую синюю рубаху, в которой, как помнили друзья, было множество потайных карманов, натянул ее на себя и счастливо рассмеялся: - Ну, наконец-то свободен! Сегодня же, не задерживаясь, к цыганам!
- А задержаться придется, висельник. Введешь нас в курс дела, сыночка маме представишь, поможешь исправить ситуацию, а потом иди на все четыре стороны. - Гуча с удовольствием наблюдал, как улыбка сползает с конопатого лица. - Вещи наши целы?
- Куда им деться? - Экс-наследник снова нырнул в постель и выудил из-под матраса два узелка с одеждой и торбу, слегка попорченную мышами.
Альберт Полухайкин, выбитый из колеи таким поворотом судьбы, присел у камина на мягкий ковер и подумал о том, не сошел ли он сума. Потом решил, что спит, и ущипнул себя за руку. Не помогло - перед ним стояли все те же барабашки.
Брюнет успел переодеться и теперь выглядел очень представительно. Белая рубашка подчеркивала красоту смуглого лица. Красный плащ складками струился с широких плеч, а тонкую талию плотно облегал серебряный пояс в виде змейки с изумрудными глазками. Белая лента на лбу поддерживала черные, как смоль волосы.
Блондин, которого, как понял Альберт, звали Бенедиктом, возился с застежками шитого золотом кафтана попугайской расцветки. Сапоги со шпорами, тоже золотыми, валялись рядом. Блондин шевелил пальцами, высматривая носки. Наконец, управившись с одеждой и обувью, он надел на голову шляпу с длинным фазаньим пером, лихо заломил ее набекрень и улыбнулся.
- Как я соскучился… - сказал он. Почему именно, пояснить не успел, так как дворец очень сильно тряхнуло.
- Что это? - спросил Гуча.
- Непобедимая твоя это, - ответил Самсон. - Брунгильда, век бы ее не знать! Столицу в осаде держит, какой год жить не дает, тигра недорезанная!
- Из-за чего война? - поинтересовался Бенедикт и выглянул в окно. В бойницу немедленно влетел увесистый булыжник и, задев кончик пера на шляпе, врезался в гобелен на противоположной стене.
- Я о ней был лучшего мнения, - усмехнулся Гуча. - Что ж она, столько лет осаждает город и взять его не может? Тоже мне, воительница!
- На кой ей этот город? - вздохнул Самсон. - Город я бы ей давно отдал, но ей ты нужен.
- Я?
- Именно! У нее, видите ли, сын без твердой отцовской руки растет. Можно подумать, что у самой мягкая женская лапка. - Рыжий потер шею, явно вспоминая ручку Брунгильды.
- Какой сын? - прохрипел Гуча, чувствуя, что сюрприз его не обрадует.
- А какие сыновья бывают? Маленький, чернявый, глазки вострые, умен не по годам, весь в папу. На что я в детстве неуправляемым был, но до твоего отпрыска мне, поверь, далеко! Чертенок, да и только! Он как-то раз ко мне во дворец пробрался, так тут неделю все на ушах стояло, пока выловили. То малыш как малыш, а то, бывает, глянешь мельком - а у него рожки на голове растут и хвостик из-под одежды выглядывает. А Бруня твоя Непобедимая совсем голову ему задурила - все сказки про отца рассказывает. Гуча Великий - то, Гуча Великий - сё. Тьфу! Вот он у нее от рук и отбился - все папку ищет. Жалко, конечно, малец-то не виноват. - Самсон смахнул слезу и посмотрел на бледного Гучу.
Тот открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, из глотки вылетали шипящие звуки, которые никак не хотели складываться в слова.
- Ну ты гад, - выдал свою оценку событий Полухайкин. - Да ты знаешь, что такое без папки расти?! Все обижают, заступиться некому! Да что там, по понятиям жить только папка научит! Ты сегодня же приступишь к выполнению родительских обязанностей!
- Ты поставь его на пол-то, - попросил разъяренного Альберта ангел. - Поставь. Он сам не знал, что у него сын растет. Подожди, сейчас осознает, прочувствует и приступит к воспитанию.
Будущий правитель столицы отпустил впавшего в ступор Гучу. Тот, глупо улыбаясь, забормотал:
- Сын. Надо же, у меня сын! Уже, наверное, большой, гукает и головку держит…
- Мозги у тебя гукают, - засмеялся Самсон. - Я что тебе говорил, девять лет мальчишке, он скоро девок начнет щупать. Головку держит… Когда он рядом - взрослые голову держат, причем двумя руками - чтобы крыша не поехала!
- Мексиканский сериал, в натуре. - Полухайкин почесал бритый затылок. - Там тоже потерянных дестей штук пять на серию.
- Не знаю, как в Мексике, а здесь точно порядок навести надо. - Бенедикт вдохнул полной грудью и подставил лицо лучам восходящего солнца. - Господи, как же я соскучился по этому миру. Как хорошо быть живым!
- Тут еще одна неувязка вышла, - смущаясь, сказал Самсон.
- Какая?
- Помните, как мы от бультерьерши сбежали?
- Разве забудешь! - рассмеялся черт. - Ангелок таких дел наворотил, что ой-ой-ой!
Действительно ой-ой-ой. Кочевники, они любого пола кочевники. Когда у них мужиков не стало - к соседям хлынули. То набег, то налет. Мужское население тает на глазах. Люди на улицу боятся выйти. У нас, в столице, безопасно - нас Брунгильда завоевывает, а вот в Рубельштадте совсем дела плохи. Слышал, что их короля одним из первых выкрали амазонки проклятые. Марта сама королевством управляет.
- Да, дела. - Бенедикт снова подошел к окну и вгляделся в палаточный лагерь на горизонте. Там тушили костры, готовясь к новому дню осады.
- Как она?
- Марта? Да замуж хочет, годов ей много, старая дева уже. Сейчас бы рада была, да не за кого.
- Что, так плохо? - Гуча присел на корточки рядом с Полухайкиным.
- Хуже некуда, - тяжело вздохнул Рыжий и сел рядом.
Дворец опять тряхнуло, противно звякнули стекла, те, что еще были целы.
- Ты б сказал Бруне, что я здесь, пусть обстрел прекратит.
- Я что, на самоубийцу похож? - ухмыльнулся Рыжик. - Раз ты здесь, сам и скажешь.
Двери с треском распахнулись - в помещение вплыла королева-мать. Она широким мужским шагом пересекла комнату и остановилась напротив сидящей у стены кампании. Маленькие, похожие на черные бусинки глазки вцепились в Альберта. Тот медленно встал и прошептал почему-то пересохшими губами:
- Здравствуйте…
- Сынок! - совсем не по-королевски заголосила Августа и бросилась на шею вновь обретенному сыну.
- Маманя, - благоговейно прошептал Полухайкин, прижимая старую женщину к груди.
- Верило мое материнское сердце, что ты вернешься. Ночи не спала, глаз не смыкала, все о тебе думала…
- А чей же храп из вашей спальни слышался? - поддел королеву Августу ее предыдущий сын. - Самсон Разноглазый.
- Замолчите, остолоп, - высокомерно проговорила королева и возобновила причитания: - Как подумаю о тебе, сердце сожмется, а перед глазами стена огня видится. Столько лет ты в опасности был!
- Зря переживали, маманя, - у меня там пожарка своя была, - смущаясь, успокоил ее сын.
- Мамань, - продолжал тем временем издеваться Рыжий, - а когда меня увидели, сердце ваше тоже екнуло?
- Не екало, а икало! - Королева топнула ногой и грозно посмотрела на Самсона. - Нечего было на глазах у всех меч вытягивать. Десять лет тебя воспитываю, но сколько волка ни корми…
- А он все в табор смотрит, - договорил за нее Гуча. - Да, в табор! Что ты глаза выпучил? Скажи еще, что до сих пор не понял, кто тебя такими разномастными глазками наградил! Кровь - она сама говорит.
Самсон расцвел счастливой улыбкой.
- Барон обрадуется, а то он все про потерянного младенца мне рассказывает да удивляется, где он меня видел.
- В натуре, Мексика! - покачал головой Альберт.
Августа, не знавшая, что означает сия фраза, на мгновение замерла в недоумении, но тут королевское чутье подсказало ей, что это ругательство, и она влепила Полухайкину полновесную оплеуху.
- Не забывайтесь, ваше высочество, на вас страна смотрит. - Она подобрала юбки и направилась к двери, бросив по пути. - Встретимся за завтраком. Быть всем!
- Да, кино… Расскажи кто, что такое бывает, - не поверил бы. - Полухайкин почесал затылок. - Но мне оно нравится. И знаете почему?
- Почему? - Рыжий увязал узелок, собираясь после завтрака покинут дворец.
- Здесь ничего не взрывается, ничего не перегорает, ничего не самовозгорается! Да здесь, кажется, совсем нет техники!
- Есть! Аппарат отшельника.
- Это самогонный, что ли? Дурень ты, ангелок, хоть и образованный! Это прибор, а не механизм. И работает не от электричества, а на дровах. Техники здесь действительно нет, но вот самовозгораний достаточно, - сказал Гуча, прихлопнув наглую моль, что притаились в складах одежды. - Какой-нибудь волшебник перепьет - и пошло все самовозгораться.
Дверец снова тряхнуло - катапульты Брунгильды били метко. Альберт подошел к окну и впервые посмотрел на свои владения. Окинул взглядом собственника двухэтажные каменные дома столицы. Посмотрел на полосу полей, за которой расположился лагерь Брунгильды Непобедимой. Перевел взгляд на небо и… выпучил глаза.
- Ни фига себе, - только и смог вымолвить он, заметив в небе стайку ковров-самолетов с сидящими на них прекрасными и не очень амазонками.
- Обнаглели бабы, - объяснил подошедший к нему Самсон. - Средь бела дня налет устроили. Ничего, Брунгильда сейчас им покажет. После того как ее сынок неделю во Фрезии гостил, она почему-то ненавидит их лютой ненавистью. Во, что я говорил!
Пара метательных снарядов, круглых камней величиной с человеческую голову, попала в хвост летучего каравана - и ковры завернули на юг, домой.
Гуча поднял торбу, повесил ее на плечо и скомандовал:
- Хорош болтать, дела надо делать.
- Точно, - поддакнул ему Бенедикт. - Нельзя заставлять ждать женщину, особенно если она королева!
Завтрак проходил в парадной столовой. Сидя за длинным столом на стульях с высокими спинками, мужчины чувствовали себя неуютно. Слуги бесшумно разносили еду, подливали вино и меняли салфетки. Королева Августа ворковала с сыном, и Полухайкин, впервые в жизни, купался в материнской любви. Пища поражала обилием - огромные порции мяса, рыбные блюда, салаты и пудинги смотрелись как произведения искусства, все было одновременно и основательно, и по-королевски изысканно.
Бенедикт отдал должное каждой перемене блюд, а Гуче кусок в горло не лез. Он размышлял о последствиях собственной безалаберности, а именно - о сыне.
Брунгильда ворвалась в столовую, словно смерч. Опрокинула нескольких слуг и пару стульев. Ее голубые глаза метали молнии, прожигая проштрафившегося черта насквозь.
- Трус! - Пощечина. - Обманщик! - Пощечина. - Как я по тебе соскучилась! - Поцелуй.
- И я тебя люблю, Брунечка, - прошептал Гуча, обнимая принцессу за железные плечики.
- А это я десять лет мечтала сделать. - Брунгильда отстранилась и ударила закованным в железо коленом между ног не ожидавшего такой подлости черта. Тот взвыл.
Мужчины за столом поморщились, а королева Августа сказала:
- Браво, девочка! Сколько раз мне хотелось сделать то же самое, общаясь с представителями противоположного пола!
- Прошу прошения, ваше величество! - с достоинством ответила Непобедимая и, схватив Гучу за шиворот маленькой ручкой, поволокла вон из дворца.
В королевской столовой наступила тишина. Августа сердито посмотрела на мужчин и сказала:
- Эх, вы…
- А что мы? Что мы-то?! - вскинулся Самсон. - Не обобщайте, матушка! Я здесь ни при чем! Это ангелок всех мужиков во Фрезии извел, не я! И сыночка Брунгильде тоже не я сделал! Это Гуча постарался сына зачать, а на его маме жениться забыл! Альберт - тот вообще круче всех оказался! Это надо ж, не успел родиться, как сразу же потерялся! И так потерялся, что эти следопыты меня вместо него наследником сделали! А меня спросили - мне оно надо было?! Не надо! Я десять лет принцем отпахал, от звонка до звонка! Да я теперь до конца жизни руками есть буду - так достали своим этикетом! И ведь жил в Последнем Приюте в свое удовольствие, горя не знал! Прогулки под луной, девки, пироги у мамани…
- Столб посреди площади, и ты на этом столбе болтаешься, вниз головой, - передразнил его ангел. - Молчал бы, плут! Строишь тут агнца невинного!
- Да никого я не строю, - огрызнулся Рыжий воришка. - Посидел бы на моем месте, понял бы, как это трудно - быть наследником престола! Королем родиться надо, а я цыган!
- Только наполовину, - прыснул Бенедикт, - на вторую половину ты хозяин борделя!
- Попрошу не выражаться! - Августа стукнула кулаком, и по столу пробежала волна, опрокидывая столовые приборы. Бокалы падали, словно кегли, обливая спорщиков липким вином. Шустрые лакеи моментально ликвидировали беспорядок, заменили скатерть и приборы и даже умудрились вывести пятна с одежды пострадавших от монаршего гнева.
- Прекратить базар! - В голосе Полухайкина зазвенела сталь. - Разборки, как я понял, идут крутые.
- Куда уж круче, - согласился Самсон. В силу криминального прошлого он понимал жаргонные словечки Альберта без перевода. Нутром чувствовал смысл блатных выражений. - Я десять лет пытался найти заклинание, но зря. Красную книжку сто раз перелистал - бесполезно. И кто мог подумать, что простые стишки так подействуют!
- Я тоже этого не знал, - вступил в разговор Бенедикт, - хотя мог бы и догадаться. Книжка-то из башни Амината, в узелке с волшебными вещами лежала. Я еще тогда, десять лет назад все исправил бы, да не знал - как. А потом закрутился - то одно, то другое!
- Итак, соседки нуждаются в мужиках, и нуждаются они в них из-за тебя! - Полухайкин изящным королевским жестом ткнул ангела в грудь кулаком - тот чудом удержался на стуле. - Вот ты им этих мужиков и обеспечишь. Или сам всю страну обслуживать будешь, в натуре!
- У него не получится! - прыснул Самсон, заметив, как заблестели глаза виновника инцидента.
- Это еще почему? - удивился Бенедикт и обиженно засопел.
- А у тебя натуры столько нет, - ответил Рыжий и расхохотался. - Да и дядюшка, опять-таки, не переживет!
- Отвлеклись, братки, - остановил треп новый наследник. - А с мальчишкой что случилось? Как, говорите, его зовут?
- Аполлоном, в честь папы, - ответила королева.
- Не понял. - Альберт почесал бритый затылок. - Не, все равно не понял! Если папу Аполлоном зовут, то чего эта телка к чернявому привязалась? Он же, типа, Гуча?
- Это у него псевдоним такой - Аполлон Бельведерский, - пояснил Бенедикт и рассмеялся, вспомнив апартаменты черта и статую у двери.
- Это как же полностью будет? - Полухайкин снова почесал затылок. Про Аполлона он смутно помнил, хотя школу заканчивал уже в колонии, но увязать все с Гучей не мог.
- А полностью - Чингачгук, - с удовольствием произнес ангел.
- В натуре, Мексика… там тоже индейцы были!
Столицу покинули поздно вечером. Королева распорядилась собрать мальчиков в дорогу и даже всплакнула - как бы то ни было, а Самсон десять лет был ее сыном! Отпускать непутевого ей было почему-то жалко. Полухайкин остался с Августой, хотя рвался пуститься в приключения с новыми друзьями. Королева наотрез отказалась расстаться с сыном прежде, чем тот подарит ей внука. А еще лучше двоих или троих. Альберт Иванович попытался возразить, но замолчал, получив от мамы затрещину.
Лагерь Непобедимой располагался там, где когда-то была стоянка цыган. Солдаты сновали меж палаток, тянуло дымком, слышались отрывистые команды.
У мирно журчащего ручейка сидел мрачный, словно грозовая туча, черт. Рядом пристроилась счастливая Брунгильда.
- Ну и как в роли папочки?
- Плохо, ангелок. - Гуча впервые не отреагировал на подначку друга. - Мальчишку месяц не могут найти. Все его только что видели, но где - не могут сказать. Брунгильда все Иномирье прочесала, но без толку!
- Да не волнуйся ты так, - попытался утешить друга Самсон. - Я этого чертенка знаю - он нигде не пропадет! Вы бы подождали его искать, глядишь, приведут домой и денег еще приплатят.
- А деньги зачем? - удивился ангел.
- А чтобы назад взяли, - рассмеялся Рыжий вор.
- Спасибо, утешил, - вздохнула Непобедимая и вдруг заплакала.
- Не плачь, Брунечка. - Гуча прижал Брунгильду к груди и поцеловал кудрявую макушку. - Найдем мы твоего сына! И потом, что волноваться, сама же говорила, что он у тебя одним ударом голову дракону сносит.
- У нас, - уточнила Брунгильда и отвесила черту пощечину. Семнадцатую за этот день.
- Женщины, - философски заметил тот и пожал плечами, не обращая внимания на ехидные физиономии друзей.
Непобедимая всхлипнула и, внезапно разозлившись, командирским голосом отчеканила:
- Он еще ребенок! Маленький, между прочим! Да хоть весь мир переверни, а Аполлошу найди!!!
Гуча поморщился - ему очень не нравилось, как назвали ребенка, а Бенедикт, заметив это, не удержался, снова подковырнул друга:
- А что, хорошее имя, в рамках семейной традиции. Аполлон Чингачгукович звучит не хуже, чем Чингачгук Эфроимович. Ты бы встряхнулся, что ли?
- Действительно, что это я раскис? - Гуча встал размял затекшие ноги и посмотрел на юг. - До границы с Фрезией рукой подать. Там, если я не ошибаюсь, нас встретят!
Гуча не ошибся. Или почти не ошибся, потому что до встречи с таксистами идти пришлось довольно долго. Брунгильда проводила их только до границы и оставила около прерывистой белой линии, что отделяла сырые болота от жарких песков. Дальше друзья отправились пешком, а солдаты под предводительством Непобедимой повернули домой, в Крепость.
Идти по песку - удовольствие не из легких. Он набивается в обувь, ноги скользят, разъезжаются в разные стороны, и надо приложить много усилий, чтобы найти точку опоры.
Мужчины взмокли. Солнце, как всегда во Фрезии, палило нещадно, да и поклажа не добавляла оптимизма.
- Ну и долго нам по этому Ташкенту пилить? - Черт бросил торбу на горячий песок и устало рухну рядом. - Не пойму, где такси?
- Вот оно. - Бенедикт указал пальцем на ковер-самолет, что завис метрах в десяти над ними. - Сейчас настучат кому надо, и за нами приедут!
- Побыстрей бы. - Гуча достал из кармана платок и попросил чего-нибудь пожевать. На разноцветной самобранке материализовался блок жевательной резинки. - Надо же, я и забыл, что эта маломерная скатерть-самобранка все понимает буквально. - Он разорвал упаковку и бросил в рот мятную подушечку.
- Я вот все думаю, - пробормотал ангел, задумчиво разглядывая волшебный платок, - где эта штука берет еду и прочее? Ведь согласно закону сохранения материи, если где-то что-то появляется, значит, где-то это исчезает. И если посмотреть с точки зрения этики…
- Оставь в покое этику, ангелок, - лениво отозвался Гуча. - Ты на Рыжего посмотри - он живое подтверждение закона о сохранении материи, а платочек его родной брат. И у обоих никаких проблем с этикой. Ни того, ни другого совесть не мучает.