- Гризелла Бенесафуиловна, - снова подкатил к ведьме Гуча, - зайдем ко мне, посидим, пропустим по стопочке. У меня случайно завалялась парочка симпатичных чулок. Я их вам подарю, а вы расскажете, с чем пожаловали.
- Мы же старые знакомые, почти родня, - вставил Бенедикт.
- Чур меня от такой родни, - проворчала ведьма и с интересом посмотрела на Гучу: - А чего по стопочке?
- Настоечка волшебника Амината, с прошлого года завалялась, ох и хороша! - черт причмокнул губами.
- Наливай, - махнула рукой Гризелла и облизнулась.
- Не здесь же, - шепнул Гуча и показал на дверь с табличкой "БОГ". - Пойдем ко мне, приглашаю.
Друзья подхватили ведьму под локотки и, осуществив мгновенную телепортацию, оказались в холостяцкой каморке черта.
- У меня тут не прибрано, - засуетился Гуча, смахивая со стола хлам.
- Стопочки-то куда? - Гризелла поймала на лету хрупкие сосуды для иноземных напитков и водрузила их на место. - Нельзя так! Нам до твоей чистоты дела нет, доставай настоечку!
Черт поставил на стол квадратную бутыль из темного стекла, открыл ее, и в стопки потекла густая светящаяся жидкость. Ведьма выпила и на минутку замерла, прислушиваясь к тому, как растекается по телу дурная… энергия.
- Хороша! Сначала чулки, потом расскажу, с чем пришла. - Гризелла достала длинную папироску, поманила ангела крючковатые пальцем и, наклонившись к нему, прикурила от нимба. - Удобная зажигалочка, но, говорят, от нимбов рано лысеют.
- Разве? - Бенедикт почесал затылок, но задел нимб и отдернул руку.
- Ты чулочки-то ищи, - напомнила Гуче ведьма.
Она села на край стола, закинула ногу на ногу, затянулась и выпустила столб дыма к потолку.
- Сей момент, - улыбнулся Гуча и приступил к поискам.
Он методично выворачивал ячейки в стенах, извлекая на свет разнообразные предметы интимного женского туалета. На полу уже выросла высокая горка белья: трусики, лифчики, комбинации, а черт вытаскивал все новые и новые кружевные штучки.
- Да где же они? - разозлился Гуча, вытягивая из-под кровати длинные панталоны с оборками.
Он в сердцах швырнул их в общую кучу и полез в вентиляционный люк. Нащупав рукой комок нежного шелка, обрадовался, но, рассмотрев находку, вздохнул - это была розовая сорочка на бретельках.
Наблюдая за тщетными поисками, ведьма искренне веселилась, а Бенедикт, выпив для храбрости стопочку, спросил:
- Скажи, пожалуйста, Гуча, а ты случайно не этот?
- Не понял, - Черт вытащил стопку мужских штанов, среди которых завалялись две ночные рубашки, еще одни панталоны и пояс верности!!! Он ошарашенно посмотрел на железные трусы, пожал плечами и бросил их в общую кучу.
- Ну, этот, транс… - Ангел запнулся. - Может, у тебя нарушения?
- Выражайся яснее. - Гуча снова взял пояс верности и повертел его в руках - замок оказался спиленным. - Господи, когда же это было?.. Что ты сказал?
- Я говорю - нарушения…
- Чего нарушения?
- Видимо, ориентации, - прыснула ведьма, покосившись на гору нижнего белья.
- Может, ты этот… - Ангел опять замолчал, боясь выговорить следующее слово.
- Который?! - Гуча двинулся на Бенедикта, замахиваясь железными трусами.
- Ну… трансвестит… вот, - закончил фразу осмелевший после настойки ангел. - Или вуайерист. Голубой, одним словом.
- Гад! - Черт стукнул Бенедикта поясом верности. Тот мешком рухнул под стол, а злой черт отшвырнул металлическое белье в сторону.
- И как их бабы носят, - проворчал он, потирая руку. Ведьма расхохоталась, а черт достал Бенедикта из-под стола и усадил на стул.
Гризелла отыскала стакан побольше, наполнила его до краев и приказала:
- Открой рот!
Гуча, придерживая потерявшего сознание Бенедикта, послушно открыл рот.
- Не ты открой, а пострадавшему открой, - фыркнула ведьма.
- А! - Черт разжал ангелу губы, и Гризелла влила в рот содержимое стакана.
Бенедикт выпучил глаза, в горле булькнуло, но он благополучно сглотнул и зашарил рукой по столу в поисках закуски.
- Не ищи, привык у людей жрать от пуза, - усмехнулась ведьма, но, пожалев несчастного, нашла в бездонных карманах корочку хлеба и протянула ангелу. Бенедикт схватил ее, понюхал и икнул.
- Зря ты так, я не хотел тебя обидеть, - сказал он, отщипывая крошки от корки, - но объясни зачем тебе столько женского белья?
- Я, ангелок, мужчина горячий, женщины меня любят, а чтобы я их любовь подольше помнил, подсовывают разные штучки. Забывают на память. Как этим дурам ни объясняй, что у меня не склад. Не понимают, а выкинуть все руки не доходят. - Гуча снова запнулся о пояс верности, в сердцах пнул его и пообещал сам себе: - Обязательно выброшу, сегодня же!
- Раскидался добром, - возмутилась Гризелла. Она достала из кармана носовой платок, по размеру больше похожий на скатерть, уложила на него эротичные штучки и завязала крепким узлом. Внимательным взглядом прошлась по комнате, высматривая, не завалялась ли где еще какая-нибудь вещичка. Узрела злосчастный пояс верности, подхватила его и с большим трудом затолкала в раздувшийся узел. - Как же, выбросит он! Такая прелесть пропадает! Развыкидывался, транжира. Ладно, прощаю вам чулки, а этому я найду применение! Веревочки нет случайно?
Черт сунул руку в карман и достал из него чулки - черные чулки с кокетливым швом сзади. Он кинул их ведьме, та, ловко поймав, обвязала ими тюк с вещами, повесила на плечо и удовлетворенно пробормотала:
- Плодотворный день! Ах, да! Привет вам передает ваш дружок. Просит, чтоб навестили. Слезно просит, между прочим.
- Что случилось? Он болен? - вскинулся ангел.
- Опять на краже попался? - предположил Гуча.
- Да нет, не то. Война у них. Брунгильда Побежденная осадила столицу - требует выдачи жениха. Тебя то есть. Такой бардак в Иномирье! Лет сто ничего подобного не случалось.
- Да наделали мы там дел, - мечтательно прошептал Бенедикт.
- Наделали, соколики, наделали! Самсон до сих пор разгрести не может! Он уже и к цыганам сбегал, да не вышло. Вернули - без него править некому. Просил вас прибыть и серьезно во всем разобраться.
- Он же король, вот пусть и разбирается! - возразил черт.
- Он говорит, что ошибочка вышла. Он - это он. Медальон украл, на маму с папой не похож, и тяга к воровству для принца подозрительна, кровь у него не голубая, а красная. Говорит, сам проверял! - Гризелла протиснулась в дверной проем, выволокла за собой узел и пропела: - Прощайте, добры молодцы!
- Прощай, Гризелла, и спасибо за весточку, - ответил ей Гуча, но старуха, занятая подсчетом барышей, что достанутся ей после продажи дармовых товаров, уже не слышала его.
Перед глазами ангела встала картина безрадостных событий, происходящих в Иномирье. Он поежился.
- Что делать будем?
- Ты не поверишь, ангелок, но я не знаю, - ответил ему Гуча.
Он подошел к столу, взял рюмку и поискал глазами бутылку с настойкой, но наглая ведьма, не спросив, прихватила ее с собой. - Должен же хоть кто-нибудь знать, куда делся настоящий наследник.
- Пойдем в справочное бюро, они каждые движения фиксируют, а оттуда - в отдел Статистики, где-нибудь да найдем!
- А что, мысль, - согласился Гуча.
Они быстро телепортировались в справочное бюро. Черт, пытаясь высмотреть свободного клерка, произнес:
- В слаборазвитых мирах очень популярны мифы о загробном мире, так вот это место очень напоминает мне ад, описываемый в них.
В огромном заде с легкими хлопками появлялись и попадали ангелы и бесы, стрекотали компьютеры, поглощая информацию, инфополосы выплевывали указы и распоряжения, которые срочно направлялись к адресату, а из динамиков музыкой неслась перебранка начальников всех рангов и размеров.
- Дело особой срочности, - Гуча ухватил за рукав пробегающего мимо беса.
- Сектор двенадцать, - буркнул практикант и исчез.
- Придурок, - выругался Гуча и остановил следующего: - Дело первой ступени допуск А. Распоряжения Большого Босса! Год 27322, день 812/а. Информация.
- Ничем не могу помочь. У нас были перебои с энергией, что-то случилось в отделе Техногенных миров, кажется, неудачный опыт. Работа справочного бюро и нескольких соседних отделов в этом секторе была парализована, - скороговоркой протараторил клерк и убежал.
- Невежа, - покачал головой ангел, и друзья понеслись в отдел Развитых цивилизаций.
Магистр механики и кибернетики, рассеянный, как все профессора, не сразу понял, что от него требуется, но, как только до него дошла важность поставленной задачи, моментально собрался и, подумав, вспомнил события того дня.
- Да-да-да, припоминаю, было такое. - Профессор подошел к компьютеру и вывел на экран информацию. - Вот оно! В мире 72/ХУ изобрели оружие, способное повлиять, на судьбу не только этого измерения, но и трех соседних. Мы не нашли ничего лучшего, как забросить изобретателя этой гадости в глубокое прошлое. Операция потребовала огромного количества энергии, но мы провели ее с блеском! Без потерь, конечно, не обошлось, но кто от них застрахован?
- Про потери подробнее, пожалуйста, уважаемый Авпраксий, меня интересует фольклорный мир 315/ВС. Тип Фэнтези.
- Да-да-да, - снова забормотал профессор, стуча по клавишам. - Вот ваш 315/ВС. Тоже попал в зону, так сказать, сбоя. Пространственно-временной разрыв пересек его и несколько других. Естественно, случился ряд выпадений предметов и живых особей, но мы проконтролировали, чтобы обошлось без инцидентов. Интересующий вас объект попал в 218-е измерение, а именно в сектор - 666.
- Боже мой, врагу не пожелаю. - Гуча прикрыл глаза. - Бедняга!
- Согласен с вами, - грустно покачал головой профессор, вводя новые данные в машину. На экране появилась карта огромной страны с яркой точкой в центре. - Пожалуйста - Россия, район Уральских гор город Зелепупинск. Население города - две тысячи особей. С момента провала прошло двадцать семь местных лет. Объект наблюдения наделен ярко выраженными задатками лидера, но, что радует, в данный момент он на свободе. Обратите внимание на местную одежду и речь, чтобы не попасть впросак. Это все чем я могу вам помочь, юноши.
- Россия, значит, - задумчиво произнес черт. - Я с нею в сорока двух измерениях сталкивался, и в каждом национальная гордость была довольно своеобразно выражена. Что ж, благодарим вас, профессор, вы нам очень помогли. Пойдем за реквизитом, ангелок…
…Альберт Иванович Полухайкин принимал душ. Финская сантехника, в полной надежности которой его уверяли поставщики, вдруг загудела. Краны, выплюнув несколько капель кипятка на бритый затылок хозяина, взорвались, а дорогущая кафельная плитка расползлась прямо под ногами сеткой трещин. Полухайкин, мокрый и злой, выскочил из ванной и, оставляя мыльные следы на антикварном ковре какого-то там века, побрел к телефону, по пути смахивая с накачанного стокилограммового тела мыльную пену. Снял трубку, отщелкал номер. Услышав ответ, торопливо, будто за ним кто гнался, заорал:
- Ты, типа, это! А ниче!!! А слесарей сюда, вот че!!! Я че, терпила тебе, не фиг меня за фраера держать! Да, опять накололи! Да, с сантехникой! Бери выше - взрыв! Слесарюг сюда - если не исправят, то останутся без чайников. Ты мне понты не колоти - урою! В натуре, и миноискатель прихвати - может, еще где заложено…
Эту содержательную речь Полухайкин не закончил - в трубке послышались противные хихикающие гудки. Новый русский рванулся прочь, но не успел - телефон взорвался. Осколки забарабанили по широкой спине, оставляя на ней кровавые полосы.
- И с телефоном обсохатился, в натуре, - грустно прокомментировал сие событие Альберт Иванович, вздохнул и, вдруг вспомнив, что он не одет, потащился в спальню.
Стоя у огромного, во всю стену, шкафа, он некоторое время тупо смотрел в него, потом, спохватившись, достал спортивные штаны и просторную футболку. Оделся, задвинул зеркальную дверцу на место и посмотрел на свое отражение. Перед ним в зеркале стоял двухметровый детина. Плечи - косая сажень. Короткая, ежиком, стрижка, квадратные лоб и подбородок, лохматые брови над черными бусинками глаз, крупный нос картошкой. Полухайкин снова хмыкнул - красавцем он себя не считал, но полагал, что выглядит очень представительно, как, впрочем, и должен выглядеть настоящий мужик.
Бросив взгляд на постель, где под одеялом угадывалась фигура его постоянной подруги Ляли, он снова вздохнул. Как же ему надоели эти вечно голодные, злые девки, телом похожие на батареи нейтрального отопления! Как же хочется обнять нормальную бабу с пышными формами. И чтобы не голосила от его крепких объятий, как эти щенки.
- Ой, пупсик, ты уже здесь, а мне такой перстенек снился, как будто Ленка всего за полштуки баксов предлагает. А я ей вроде отвечаю, поди, гонишь, а она…
Полухайкин отключился от болтовни проснувшейся подружки, продолжая в уме составлять список качеств идеальной, в его понимании, женщины.
- …закатили в кабак, и, представляешь, бабки кончились…
Альберт подумал, что его супруга должна уметь молчать, экономить деньги, знать, как их зарабатывают…
- Посмотри. - Ляля вскочила на ноги и приспустила трусики, оголив пупок.
- И что? - с недоумением спросил потерявший нить разговора Полухайкин.
- Как что? Это же жировая складка в зародыше!!! - Глаза у Ляли округлились, а в голосе зазвенел ужас. - Придется на диету садиться.
- Помешались они все, что ли? - вздохнул Полухайкин, закрывая за собой дверь. Впрочем, Ляля так увлеклась разговором, что не заметила ухода собеседника. - Моя будет в три обхвата, и обязательно с грудью, и чтобы рожать сама могла, и кормить детишек, и чтобы семья…
Альберт вздохнул - женщины были вторым разочарованием в его жизни. Его положение нового русского, первого в Зелепупинске, обязывало иметь любовниц, согласно моде плоских и бестелесных, а такие были очень глупы. Умные в Зелепупинске не задерживались.
Первым же разочарованием и была невозможность пользоваться навороченной техникой. Будто злой рок преследовал его. Все приборы в радиусе десяти метров начинали взрываться. Это касаюсь любой техники - хотя у Альберта была шикарная ванная комната с джакузи и прочими прибамбасами, как следует вымыться он мог только в допотопной русской бане.
- Бред какой-то, - пробормотал он и спустился вниз, на первый этаж, болезненно морщась при каждом шаге. Лампочки за его спиной лопались, осыпаясь сверкающим стеклянным дождем. Хотя он привык к этому и почти не обращал внимании, сегодня все казалось особенно зловещим. - К бабке, что ли, сходить? Типа, порчу снять.
К счастью, на кухне приборы оказались выключенными, и он, потянув на себя ручку бара, наугад в темноте нашарил бутылку и припал к горлышку, снимая стресс.
За окном полыхнула трансформаторная булка - в микрорайоне погас свет. Команда пожарников, за зарплату круглосуточно дежурившая у дома Полухайкина, оперативно сбила пламя.
- Господи, ну когда же все это кончится? - сказал вслух Альберт и снова присосался к горлышку, делая большие глотки…
В дальнем углу кухни на пустом месте появился огненный столб. Несчастный Альберт выронил бутылку и заплакал.
- Типа… пожар… опять… - бормотал он, размазывая по лицу скупые мужские слезы. Но пожара не случилось - свечение исчезло, а в углу нарисовались два темных силуэта. - Барабашки, в натуре, - сделал вывод Полухайкин, - точно, порчу снимать пора! Или лучше батюшку пригласить?
Он поскреб затылок. Потом решил, что утро вечера мудренее и вышел в гостиную. В огромном камине весело плясали языки пламени, освещая часть комнаты. Хозяин упал в кресло и устало вздохнул - барабашки вошли следом и сели напротив.
- Ну и прикид, - покачал головой Полухайкин, разглядывая гостей.
Гости оказались разномастными - брюнет и блондин. Брюнет обладал цепким взглядом профессионального киллера. Этот взгляд совсем не вязался с черным фраком оперного певца и устаревшей бабочкой на кружевной манишке.
Блондин казался типичным лохом, каких мальчики Альберта пачками стригут на вокзале. Казалось, парень чему-то удивился, и в этот момент его ударили по голове тяжелым предметом. Глаза так и остались навсегда вытаращенными, а взлетевшие вверх брови норовили уползти под тюбетейку. Может, в жизни он был и не так глуп, но Альберт, посмотрев на яркую кофточку, какую можно увидеть в паре с сомбреро, а не с тюбетейкой, ситцевые трусы до колен и почему-то лапти, усомнился в этом.
- Это он, - удовлетворенно произнес брюнет.
- Почему ты так уверен? - Брови блондина все-таки юркнули за край головного убора.
- Сам посуди - такой дворец в этом захолустье мог построить только настоящий король! - Брюнет оглядел гостиную так, словно мог видеть в темноте. - Точно он!
- Ребята, вы типа это, барабаньте скорей! Три часа утра, я спать хочу. - Полухайкин зевнул. - Давайте взрывайте, что еще осталось, и баиньки.
- Он имеет в виду тамтамы? - Блондин повернулся к чернявому. - На чем барабанить?
- А вот это мне по барабану. - Первый новый русский города Зелепупинска снова зевнул. - Главное, чтобы быстро.
- Ну что, начнем? - спросил белобрысый. - Сам просит.
Брюнет кивнул. Гости встали с дивана, подошли к измученному ночными событиями Полухайкину и, подхватив его под локотки, вознеслись.
Именно так описывала эту картину братве и милиционерам подруга Альберта Ивановича. Она вошла в комнату как раз в тот момент, когда троица взлетела под потолок и исчезла, оставив после себя голубое свечение.
- Сгорел, как есть сгорел. Синим пламенем, - трактовали это событие бабульки на окрестных лавочках.
Вознесен, - утверждали члены местной религиозной общины.
Сам Полухайкин ничего не почувствовал. Просто моргнул - и вместо привычной гостиной перед ним предстала средневековая зала, в дальнем углу которой стояла кровать королевских размеров. С кровати доносился богатырский храп. Стены, сплошь увешанные гобеленами, поддерживали находившийся где-то далеко потолок. Пол был покрыт коврами. И только приветливо танцующий огонь в камине напоминал о доме.
- Приехали, - почему-то шепотом сказал брюнет. - Буди ворюгу.
Блондин на цыпочках подошел к постели, но лапти зацепились одна за другую, и он грохнулся на пол, по пути опрокинув ночной горшок.
- Вас сразу на куски рубить или вы так запомните, что раньше обеда меня будить нельзя? - басом сказал кто-то. Из-под одеяла выдвинулись две ноги с грязными пятками и одна рука, которая эти пятки почесала. - Уйдите с глаз моих, остолопы!
- Смотри, ангелок, Рыжий за десять лет ругаться по-королевски научился! Пошли отсюда, может, он за следующие десять лет править страной научится? - съязвил Гуча.
С кровати упал ворох одеял, покрутился по полу и развернулся, выпустив на волю рыжую голову с разноцветными глазами.
- Пришли, - выдохнул Самсон и поднялся.
Из тонкого паренька вырос сильный мужчина. Мышцы перекатывались под загорелой кожей. Плечи развернулись вширь. Разноцветные глаза сияли, но плутовское выражение лица не изменилось. И пальцы остались прежними - тонкими и гибкими.
- Что это с вами? Ограбили, что ли? Вырядились, как чучела на огороде?
- Ты на себя посмотри, нудист несчастный, подтяну за базар! - ожил вдруг Альберт. - Че, вообще, происходит-то?
Объясняли долго и путано, перебивая друг друга. Полухайкин наконец ухватил суть проблемы, нахмурил брови и подвел итог: