- Услуга за услугу. - Его рот скривился, что снова могло сойти за улыбку. - Когда придет твой черед помирать, я тоже окажу тебе любезность, - он передернулся свирепее прежнего, - и убью тебя быстро.
Он ушел, а у меня осталось чувство, что я только что увидел свою смерть.
- Приятный парень, - сказал рядом со мной Ахмед. - Вам надо встречаться и заниматься этим почаще.
Но большая часть дня прошла без происшествий, и мы шли на веслах вниз по реке к морю. Размеренный барабанный бой и взмахи весел подействовали на меня успокаивающе, и вскоре я уже мирно смотрел на берег, как будто в трансе. Я думал о водяной деве, с которой встретился накануне ночью, и о том, почему на этой реке все кажется каким-то похожим на сон.
Старший Синдбад и Джафар тем временем воспользовались возможностью отдохнуть и спали на двух огромных тюках, лежащих на площадке для груза на корме корабля.
Ахмед заметил, что, когда торговец проснется, возможно, благоразумным будет расспросить его о других путешествиях, поскольку они, похоже, наверняка повлияют на наше теперешнее. Я засыпал юнца вопросами насчет его замечания, но, если не считать нескольких завуалированных упоминаний о гигантских птицах, великанах-людоедах, каннибалах, похороненных заживо, и кораблях, кишащих обезьянами, Ахмед заявил, что лучше будет предоставить объяснения его хозяину.
Однако не прошло и пяти минут, как мальчишка издал странный звук, словно поперхнулся чем-то, и вслед за этим заявил:
- Наверное, я все-таки разбужу хозяина.
- Почему? - отозвался я. - Что случилось?
Вместо ответа Ахмед указал вперед, туда, где широкая теперь река текла меж двух холмов. Я не мог разглядеть ничего необычного ни в реке, спокойной и неглубокой, ни в холмах, не считая нескольких чахлых пальм. И тут я понял, что мальчишка указывает не на воду и не на землю, а на крохотную точку в небе.
- Ты можешь что-то увидеть с такого расстояния? - удивленно спросил я.
- У меня хорошее зрение, - ответил он. - У детей всегда так.
Очевидно, я должен был задать следующий вопрос.
- И что же ты видишь?
- Это птица, - ответил он негромко, но с явной обреченностью в голосе. - Очень большая птица. И это не просто птица. Это Рух.
- Рух? - вскричал матрос. Хотя Ахмед говорил тихо, у этих людей, похоже, был исключительно хороший слух.
- О горе нам! - запричитал другой.
- Нам конец! - присоединился третий.
На этот раз, однако, капитан был готов к беспорядкам.
- Всем стоять по местам! - яростно заорал он на команду. - Эта Рух - если это Рух - далеко от дома, возможно, она заблудилась. Мы еще на спокойном участке реки. Даже если корабль почему-либо опрокинется, все мы запросто сможем добраться до берега. - Он махнул рукой на землю меньше чем в ста футах от нас. - Мы не знаем, направляется ли птица в нашу сторону и вообще заметила ли она наш крошечный корабль.
- А в финиках вместо косточек всегда бриллианты, - прокомментировал Ахмед.
Я гадал, как он может быть столь уверенным, что капитан ошибается.
И все же команда, казалось, в какой-то мере поверила словам капитана и вновь принялась более или менее равномерно грести.
Я снова глянул ввысь. Теперь я мог точно сказать, что это птица, летящая к нам по небу, хотя размером она казалась не больше воробья.
- Пожалуй, действительно пора будить хозяина. - Ахмед быстро повернулся и направился к тюку, служившему постелью старшему Синдбаду.
Я снова уставился в небо. Птица была теперь величиной с орла и становилась все больше с каждым взмахом крыльев. Матросы тоже заметили все увеличивающееся крылатое существо, поскольку гребки сначала стали менее дружными, а потом и вовсе прекратились. Птица сделалась размером с лошадь, потом с дюжину лошадей.
- Крау! - выкрикнула птица в тишине поднебесья.
- Ммм? - пробормотал Синдбад где-то позади меня. - Что-нибудь не так?
- Взгляните на небо, - ответил Ахмед.
Если только торговец в самом деле мог видеть небо. С каждым проходящим мгновением в нем, казалось, было все меньше синевы и все больше птицы с гигантскими темно-серыми крыльями и ярко-желтым клювом, способным схватить человека, как воробей червяка.
- Крау! - прокричала птица. - Крау! - И все же, на мой взгляд, в этом звуке слышалось что-то иное.
По суматохе на палубе у меня за спиной я предположил, что Кинжал и Шрам тоже присоединились к нам.
- Рух? - завопил менее отесанный из двоих. - От птицы Рух нет спасения!
- Рух? - повторил Синдбад, подходя ко мне. - Огромная Рух?
- Нет, - ответил Ахмед с удивительной лаконичностью, тоже становясь рядом со мной. - Не просто огромная Рух. Думаю, эта Рух особенно огромная.
- Неужели? - Торговец улыбнулся мне, словно извиняясь. - Наверное, пора рассказать моему тезке еще одну поучительную историю.
- Может, для этого и самое время, - вновь вмешался Ахмед, - но, судя по расстоянию до этой огромной птицы и ее скорости, не думаю, что у всех нас осталось хоть сколько-нибудь времени.
- Крау! - крикнула птица.
Хотя она и была еще в сотнях футов от нас, я поднял глаза и увидел чуть-чуть голубого неба и очень много Рух. И - да, казалось, что гигантская птица смотрит прямо на нас; говоря точнее, эта тварь сосредоточенно уставилась на торговца Синдбада, словно узнала этого человека и желала возобновить их знакомство исключительно жестоким образом и покончить с ним раз и навсегда.
- Боже мой, - заметил мой старший тезка, также на удивление кратко. - Похоже, это не к добру.
- Крау! - вновь прокричала птица. - Крау!
Теперь я понял, что напоминали мне крики Рух.
Это было слово, которое в ходу у людей. И слово это было - "крах".
Глава седьмая,
в которой птицы - не самая большая проблема
Как описать птицу столь огромную, как Рух? Можно упомянуть, что перья ее были длиной с троих взрослых мужчин, поставленных друг на друга. Или что в одной ее когтистой лапе мог бы поместиться двухэтажный дом. Или что всякий раз, как она взмахивала своими громадными крыльями, на реке поднимались такие волны, что корабль начинало швырять, как в худший из штормов.
Но ничто из этого даже близко не способно передать благоговейный ужас, который я испытал при приближении этого существа. Я был уверен, что в любой миг меня разорвут в клочья, или проглотят целиком, или, может, просто раздавит гигантский коготь птицы, кричащей "крах". Она неслась на нас, такая длинная, что вся река под ней оказалась в тени, а крыльями она могла бы накрыть пол-Багдада.
- Крау! - вопила птица. - Крау!
И подлетала все ближе.
Прихромал Джафар и остановился рядом с нами.
- Суждено ли нам избежать смерти?
- Скорее всего, эта большая птичка просто играет с нами, - отозвался Ахмед чересчур убедительно. - Мы такая мелюзга, что просто позор был бы съесть нас всех сразу.
- Погодите. - Я смотрел на остальных членов нашей компании с некоторым изумлением. Возможно, это происходило потому, что я всего лишь простой носильщик и поэтому не мог представить себе судьбу, предначертанную нам Ахмедом. Может быть, потому, что всю свою жизнь я провел, переставляя ноги, с тяжелым грузом на голове и плечах, я не мог постигнуть этой опасности с небес. Конечно, эта птица огромная, и конечно, она летит над нашими головами; но мои спутники забывают самое главное: кто может точно сказать, о чем думает птица?
Я сказал об этом остальным, пока птица кружила над нами.
Торговец в ответ на мое замечание покачал головой, на лице его странным образом смешались смущение и страх.
- Это вполне могло бы быть верным, мой добрый носильщик, - признал он с исключительной любезностью и благовоспитанностью, - если бы не некие события, в которых мне пришлось участвовать во время моих последних путешествий.
- К несчастью, - пояснил Ахмед, как всегда, услужливо, - мой хозяин вел столь шикарную и щедрую жизнь, что ему пришлось участвовать решительно во всем.
Джафар глубокомысленно кивнул:
- Это отрицательная сторона безмерного богатства, особенно когда это богатство исчезает. - Он с вновь ожившей надеждой посмотрел на хозяина. - Вы уверены, что не хотите побить меня, о господин, - ну хоть немножко?
- Не теперь, Джафар, - доброжелательно ответил Синдбад. - Я должен рассказать своему тезке о моих прежних встречах с Рух. Видите ли, впервые я столкнулся с этими огромными птицами во время своего второго путешествия.
- Да, думаю, этого не избежать, - без должного энтузиазма согласился Ахмед.
- Итак, настало время, когда я устал от своего богатства и начал с нежностью подумывать о том, чтобы еще раз отправиться в морское путешествие, - начал торговец, словно повторяя историю, которую часто рассказывал прежде.
- Не говоря уже о том, что почти все ваши деньги уже закончились, - как обычно, встрял Ахмед.
- Ну, - признал его хозяин, - и это тоже. Правда, это было еще до того, как Джафар стал неотъемлемой частью моего хозяйства…
При упоминании его имени мажордом издал скорбный вопль.
- Уверены ли вы, о ваша властность, что не можете ударить меня хоть несколько разочков, просто для проформы? - добавил он с легким оттенком страстной надежды в голосе.
- Не теперь, Джафар, - ответил торговец, как всегда, дружелюбно. - Как я начал говорить, я снова задумался о морском путешествии. Поэтому продал то имущество, которое у меня еще оставалось, чтобы купить товары, которые мог бы выгодно продать во время плавания, и оплатил проезд на добротном корабле, где было полно и других торговцев с теми же намерениями.
Всех нас снова накрыла тень. Глянув в небо, Ахмед нахмурился:
- Я думаю, о достопочтенный хозяин, что, возможно, вам стоило бы опустить некоторые мелкие подробности.
- Наверное, ребенок прав, - согласился торговец с явным сожалением. - Я ненавижу редактировать свои истории, но все же… - Он тоже бросил взгляд на небо, где громадная тень снова сменилась сияющим солнцем, и, содрогнувшись на миг, поспешно продолжил рассказ: - Плавание проходило удачно, я, как обычно, вел выгодную торговлю, и все было хорошо, пока мы не прибыли на некий остров. Я был столь рад снова очутиться на земле, что, пока другие добывали провизию и воду, чтобы пополнить наши запасы, я забрался в тенистую рощу и вскоре заснул глубоким сном.
Тень снова упала на нас, и я вновь услышал сердитые крики огромной птицы.
- Прошу прощения, хозяин, - не отставал Ахмед, - но, наверное, вам стоило бы опустить и некоторые детали средней важности.
- Мой юный подопечный, без сомнения, снова прав, - признал Синдбад. - Проснувшись, я обнаружил, что остался один. Мои товарищи по плаванию ушли, не ведая, что бросили меня на произвол судьбы. Так что я побрел по острову…
- Крау! - завопила гигантская птица, снова подлетая ближе.
- …пока не заметил на вершине высокой горы огромный белый купол. Но я не мог отыскать ни дверей, ни иного входа в это сооружение…
Тут я обратил внимание, что команда опять принялась вопить и стонать.
- …и я удовольствовался тем, что сосчитал шаги, понадобившиеся мне, чтобы обойти вокруг этого предмета, столь ослепительно сверкавшего на солнце, всего сто пятьдесят шагов…
- Крау! - Птица спикировала так низко, что ее могучие когти едва не касались поверхности воды, а громадные крылья простирались от берега до берега реки. Может быть, подумал я, она собирается разорвать корабль надвое.
- Тысяча извинений, о могущественный Синдбад, - снова перебил Ахмед, - но, возможно, было бы благоразумным, если бы вы опустили в вашем повествовании все, кроме сути?
Синдбад и впрямь заговорил куда быстрее, чем прежде:
- Я использовал Рух, чтобы спастись из этого затруднительного положения, размотав тюрбан и обвязав один конец ленты вокруг своего пояса, а другой привязав к ногам огромной птицы. Так я перенесся в алмазную долину… - Но тут голос покинул торговца, потому что птица устремилась прямо на нас.
- Крау! - В последний еще остававшийся для этого момент Рух взмыла в небо, но корабль вздрогнул и закачался, поскольку когти гигантской птицы зацепили верхушку мачты.
Я, пошатываясь, сделал три шага по палубе, а Синдбад с Джафаром уцепились за поручень. Ахмед ловко увернулся у нас из-под ног.
Птица снова ринулась к нам.
- …благодаря чему, с помощью птиц и неких людей, я стал даже богаче, чем прежде, и вернулся домой, - разом выпалил торговец, так что теперь он мог вместе с нами дожидаться своей участи молча.
Я нахмурился. Мне казалось, что в истории Синдбада не хватает некоего логического завершения. Явно это был факт, из-за которого мы могли в любую секунду погибнуть, чем и была оправдана моя дерзость, когда я спросил:
- Конечно, вы использовали птицу в качестве транспортного средства, но разве это причина охотиться за вами?
- Ну, - пристыженно признал торговец, - в алмазной долине, где люди летают на птицах, им также случается бить их, чтобы Рух роняли вместо слез драгоценные камни.
Птица снова взмыла в небо, продолжая лететь вниз по течению реки. Внезапно вспыхнувшая надежда заставляла меня думать, что она покончила с нами, что намеревалась лишь предупредить нас или, может, просто удовлетворила свое любопытство насчет нашего корабля и теперь улетит восвояси туда, откуда взялась. Но что бы там ни происходило в птичьих мозгах, в словах старшего Синдбада я все же не мог отыскать никакой логики.
- И все-таки, - отважился я, - с чего бы пусть даже побитой птице гоняться за вами на краю света?
Синдбад насупился.
- Чтобы отомстить? Да, пожалуй, звучит несколько глупо, если сформулировать это таким образом. Но если эта птица одержима жаждой мести, то каковы могут быть мотивы?
Джафар перестал неуклюже кланяться и кашлянул:
- Простите, хозяин, но был еще один момент…
Ответ пришел ко мне с той же непреложностью, как солнце встает на рассвете.
- Это имеет отношение к маринованным яйцам Рух на вашем банкете, правда?
- Банкет? Это все моя вина! - снова принялся сокрушаться Джафар. - Я должен быть наказан. Побейте меня! Засеките плетьми до смерти!
С твердым осознанием неотвратимости я глянул в небо и увидел, как гигантская Рух распростерла крылья и разворачивается.
- Может быть, почтенный Джафар возьмет на себя труд взобраться на верхушку мачты к очередному возвращению птицы? - кротко предложил юный Ахмед.
Торговец покачал головой:
- Это не поможет. Рух прикончит нас всех.
Я не мог с ним согласиться. Теперь, когда я, так или иначе, справился со своим страхом перед огромной птицей, я не собирался начинать все сначала. По роду своего занятия носильщики просто обязаны быть упрямыми. Не для того я жил, влача жалкое существование, чтобы жизнь эту оборвал какой-то орел-переросток. Прежде джинну уже не удалось покончить с нами, хотя я и не понимал пока истинных причин его неудачи. Может, удастся отделаться и от Рух.
Не то чтобы я не видел причин для страха торговца. Огромная и ужасная птица уже дважды пролетела вплотную над кораблем, в первый раз раскачав его взмахами крыльев, во второй - зацепив когтями. И теперь она шла на третий заход.
Как там насчет трех раз? Кажется, на этот счет есть какое-то правило. Это могущественное число, поскольку все мы знаем, хотя люди и не понимают истинной причины, что многие вещи, от пожеланий до проклятий, повторяются трижды. А то, что пикировало на нас, было похоже именно на проклятие, насколько я мог судить по опыту своей недолгой и ограниченной жизни.
- Крау! - завопила птица, снова устремляясь вниз, так близко к воде, что скорее плыла, чем летела.
Голова ее была величиной с дом, и, когда она устремилась вперед, мне показалось, будто я вижу, как все мы отражаемся в огромных круглых глазах: корабль и все, кто на нем, такие крохотные, что выглядим не больше букашек, плывущих на игрушечном кораблике. И вот эта игрушка, понимал я, вскоре может оказаться в животе у Рух.
Птица закричала, нацелилась когтями на корабль, крик ее был таким исступленным и пронзительным, что казалось, будто в нем звучит отголосок криков тех мужчин и женщин, которых убила Рух. Воистину крах.
Я уже начал свою последнюю молитву, как птица вскинула голову, захлопала крыльями и, едва не задев корабль, стремительно взмыла в небо, подняв такой ветер, что порвались два паруса и судно едва не опрокинулось. Но корабль выправился, и капитан мигом приказал спустить рваные паруса и поднять вместо них новые, в то время как Рух уносилась все выше и выше, пока не превратилась в точку в небе.
Но почему события повернулись так неожиданно? Как будто чья-то невидимая рука прогнала чудовище прочь.
Чем бы ни была вызвана эта перемена, команда ликовала.
- Это знак! - кричал один.
- Знамение! - добавлял другой.
- Предвестие! - подхватывал третий.
Я не мог бы сказать, соглашались друг с другом эти трое или спорили. Разве знак, знамение и предвестие по сути дела не одно и то же? Наверное, за свою ограниченную жизнь носильщика я не понял тонких различий в прорицаниях.
- Да, - отозвался тот из матросов, который закричал первым. - Но знак чего?
Второй тоже призадумался:
- Это доброе знамение или дурное?
- Такие штуки могут предвещать все что угодно! - в какой-то мере согласился третий.
Все трое обернулись и уставились на нашу четверку.
- Может, - предположил один из матросов, - лучше было бы все-таки выкинуть их за борт.
- Лучше было бы вернуться к вашим веслам и хорошенько приналечь на них, - предложил в ответ капитан. - Вы все трое отправитесь за борт, если мы не выйдем в открытое море до сумерек!
Матросы поспешно вернулись на свои места, и мы быстро заскользили по широкой реке. И все же у меня остались кое-какие вопросы насчет сущности знаков, знамений и предвестий.
- Когда проведешь с моим хозяином достаточно много времени, - шепотом сообщил Ахмед, - кажется, что все вокруг что-нибудь да предвещает.
Я понял, что имел в виду мальчишка; все это было куда сложнее того, о чем я мог помыслить в своей прежней жизни. Но то была другая жизнь, там, в Багдаде, а теперь я должен хоть весь день размышлять об этом, если намерен выжить в этом моем теперешнем мире, на этой широкой реке, несущей нас к морю.
- Но и Рух, и джинн, похоже, связаны с далеким прошлым Синдбада, - заметил я, почтительно склоняясь перед своим старшим тезкой. - Могу ли я предположить, что в вашем прошлом были и другие неприятные события, которые также способны причинить нам вред?
- Воистину так, - ответил тот с усталой улыбкой. - О, я помню, как началось третье путешествие…
- Прошу прощения, о красноречивейший из хозяев, - снова перебил Ахмед, - но, учитывая быстроту, с которой события обрушиваются на этот корабль, если мы позволим вам рассказывать свои истории, то будем трижды мертвы, прежде чем доберемся до пятого путешествия. - Это заявление снова сопровождалось ослепительной и заискивающей улыбкой - уловка, к которой прибегал мальчишка, чтобы у слушателей не возникло желания немедленно убить его.
На этот раз к нему присоединился даже Джафар: