– Ага, – поддакнула девушка, не очень-то много поняв из сказанного Хозяином леса. – Перед тем как мы вошли в твой лес, нас преследовала толпа каких-то страшных фанатиков. Они кричали, что мы повстречаемся с их злым божеством Даклакусом. Ты ничего об этом не знаешь от своего озера? Как мы можем повстречаться с богом? Я и короля-то ни одного ни разу не видела. А уж бога…
– Про это я не знаю совершенно ничего. Но повторюсь лишь, что ваши судьбы слишком тесно связаны с силами Мрака. У каждого из вас есть свое предназначение, которое неминуемо так или иначе должно повлиять на исход предстоящей схватки между Мраком и Светом.
– Будет война? Неужели нет никаких других вариантов будущего? – спросила Элейн, желая лишь удостовериться в том, что уже сама поняла, только верить не хотела.
– Других вариантов нет, – кивнул Лесничий. – Помни, Элейн Калагер: страх – это зло. Стоит тебе сделать один-единственный шаг, поддавшись страху и оступиться, отступить, – как неминуемо сети зла затянут тебя в пучины Мрака.
Лесничий чуть повернулся в сторону сидящей рядом с ним девушки, и ей показалось, что он внимательно вглядывается в нее своим пылающим зеленым светом взглядом. Она поплотнее укуталась в плащ, скорее ощущая нервный озноб, чем чувствуя холод. Ночь была на удивление теплой, несмотря на скорое начало зимы, и спать можно было, вовсе ничем не укрываясь. Даже ветер совершенно стих, уступив место полному штилю. Тишину, заполнившую все окружающее пространство, нарушал лишь едва слышимый шелест небольших волн, зарождающихся где-то в бездонной тьме ночи. Горр уже скрылся за кронами деревьев, предвещая выход своего брата Торра, а за ним следом и Ока Увара, но тьма еще не отступила, сопротивляясь приближающемуся благословенному свету.
– Если есть Чемпион Мрака, то должен быть и Чемпион Света? – спросила девушка. – Ты знаешь, кто он и где сейчас находится?
– Это мне неведомо. Может быть, Чемпион Света уже шагает по просторам Эпама. Но так же, как силы Мрака выбирают по самым отвратительным качествам своего Чемпиона, так и Денмис со своими братьями и сестрами благословил только самого благочестивого воина, – ответил Лесничий, поднимаясь на ноги. – А пока спи. Завтра вы выйдете из леса и продолжите свой путь. Мои слуги выведут вас к тропе, а уж по ней вы быстро выберетесь к нужной вам дороге.
Хозяин леса качнул ладонью, и сон густой пеленой обрушился на Элейн, заставляя ее завалиться навзничь, пеленая в свои мягкие, но крепкие узы. На берегу волшебного озера в сердце проклятого мрачного леса воцарился полный покой. Из-за кромки черных деревьев, растущих на противоположном берегу, выглянуло, озаряя своим живительным светом, Око бога природы и плодородия. Лесничий шевельнул пальцами – и из земли поползли ветви, превращаясь в густой кустарник и укрывая всех спящих от беспокоящих лучей поднимающегося солнца. Элейн же сквозь пелену дремы услышала слова, а может быть, это были лишь обрывки сна, продолжающего то приключение, в которое она так неожиданно попала, стремясь к дальним краям и сокровищам:
– Спи, Дитя Увара. Спи. Я буду ждать тебя, когда ты наконец обретешь себя. Так же, как тебя будет ждать Прародитель, чье Око восходит каждый день, давая жизнь всему в нашем мире.
Глава 8
Во имя чести и гордости
– Невероятно, что ты смог победить эту тварь, – простонал Маерон Лар, усаживаясь прямо на землю и морщась от боли в сломанных ребрах.
– Невероятно, что ты остался жив, – ответил паладин, возлагая руки на избитое тело вора и залечивая раны.
– Все дело в кольце, – объяснил Маерон Лар, показывая сверкающий ободок, охватывающий его указательный палец левой руки. – Оно и спасло мне жизнь, и его сила даже чуток подлечила меня…
– Тебе повезло иметь такой артефакт, – перебил паладин, морщась от накатившей на него самого слабости. – Может, кольцо уже достаточно исцелило тебя и мне не стоит отдавать столько собственных сил для лечения?
– Чувствую я себя действительно намного лучше. Ты сотворил чудо! – приврал вор, на самом деле ощущая, что и на ноги встать пока не сумеет. – Надо собрать добычу.
Прайду совсем не нравилась перспектива тащить на себе и раненого товарища, и набитые сокровищами дракона сумки. Бросить что-то одно из этого он не мог – оставить раненого товарища, пусть даже и вора, не позволяла рыцарская честь, а бросить сумки – значило остаться без какой-либо награды за оказавшийся столь опасным и сложным поход.
– Мне кажется, что я вполне смогу идти сам, – обнадежил Маерон, прислушиваясь к своим ощущениям. – Ты только сумки собери и вытащи. А я не стану тебе обузой.
Чувства вора можно было понять – его раны оказались очень некстати. Впрочем, раны кстати не бывают. Но так или иначе, а его благосостояние теперь напрямую зависело от силы и выносливости паладина. Поэтому, даже опираясь о руку товарища, вор уменьшал размер своей награды за предприятие, в котором едва не отдал богам свою душу. Но капризная Армалия, богиня удачи, благоволила ворам – ведь выжил не кто-нибудь, а паладин, имеющий способности заживлять и лечить раны.
– Хорошо, – согласился Прайд, поднимаясь. – Ты еще немного полежи, чтобы набраться сил. А я пойду и постараюсь собрать в пару сумок только самое ценное.
– А ты уверен, что сумеешь это самое ценное отличить от безделушек? – поинтересовался Маерон.
– Нет, – честно ответил воин, пожав плечами. – Вот если бы пришлось выбирать клинки… Но я постараюсь.
– Постараешься? – переспросил вор, вдруг явно представив, как они приходят в какой-нибудь город, достаточно большой для того, чтобы сбыть часть сокровищ, и тут обнаруживают, что сумы набиты дешевыми побрякушками, цена которых – пара медяков за горсть в рыночный день. – Подожди, вдруг дракон, как ворона, тащил в свою сокровищницу любую яркую побрякушку. Ведь не все золото, что блестит.
Вор собрался с силами, решительно поднялся на ноги и слегка пошатнулся, морщась от накатившей боли.
– Можешь стоять? – спросил Прайд, готовый поддержать Маерона, если тот вздумает упасть.
– Мне уже значительно легче. Правда, тащить я вряд ли что-то сейчас смогу. Но помогу собрать сумки.
Они выбрались из дворца, в котором жил дракон, уже ночью. Вор, к своему удовольствию, не увидел в сокровищах дракона ничего, что можно было бы назвать безделушками, но тем не менее тщательно выбирал все, что отправлялось в мешки. И хоть сердце его кровью обливалось от безысходного осознания того, что несметные богатства придется оставить, но в том, что именно лучшую толику их они уносят с собой, Маерон не сомневался. Горр ярко светил на темном небе, и его серебристый свет струился, очерчивая сказочным сиянием контуры руин древнего города.
– От логова дракона мы немного отошли. Предлагаю отдохнуть, – заговорил Прайд, краем глаза все время наблюдавший за борющимся со слабостью и болью вором. – Можно остановиться на ночлег в одном из уцелевших домов. А то я после этого боя едва ноги волоку. Так могу и не дойти. Вон тот дом вроде выглядит совсем целым.
Паладин немного лукавил, жалуясь на собственную слабость. Он довольно неплохо восстановился. И хоть силы были еще совсем не те, что раньше, но до пещеры, откуда они вышли, он точно дошел бы. Однако Маерону необходим был отдых, чтобы набраться сил. И даже небольшая сумка с провизией, которую путники собрали из раскиданных и обожженных дорожных мешков погибших товарищей, казалась сейчас вору непомерной ношей. Но Прайд не хотел указывать товарищу на его слабость.
– Отличный план, друг мой, – с готовностью согласился Маерон Лар, едва стоящий на ногах. – К утру я тоже буду как новенький! Ну или почти как новенький.
Утром они поднялись, когда Око Увара было уже высоко над горизонтом. Перекусив наскоро остатками еды, путники отправились к пещере, через которую попали в долину. Маерону действительно стало значительно лучше. Волшебное кольцо, спасшее его от смерти, делало свое дело – после того как паладин залечил наиболее серьезные раны, кольцо помогло костям срастись окончательно, и теперь вор чувствовал себя хоть и основательно побитым, но, по крайней мере, целым.
Громоздкий и тяжелый щит Прайда, изуродованный и оплавленный, остался в логове дракона. Зато дорожные сумки были доверху набиты золотыми монетами и драгоценными камнями. Конечно, им не удалось спасти королевских советников. Они были мертвы еще задолго до прибытия отряда – дракон сожрал пленников, оставив обглоданные кости у выхода из своего логова, и паладин с вором опознали их только по королевским гербам на изодранных плащах, валявшихся рядом. Как теперь было понятно, нанимавший отряд Лигтон вовсе и не собирался спасать несчастных заложников – ему нужны были умелые воины, чтобы победить давнего врага.
– И куда теперь? – спросил Маерон Прайда, когда они вновь оказались на королевской дороге.
– Я иду дальше, – отозвался Прайд. – В Нирде мне делать больше нечего.
– Я тоже не хочу возвращаться, – отозвался Маерон Лар. – А дорога тут одна – либо в Нирд, либо в Милн.
Око Увара светило ярко, слепя глаза и заставляя путников щуриться.
– Ну что ж, вор, – усмехнулся паладин, вспоминая, как еще сутки назад он с презрением относился и к профессии Маерона, и к нему самому. – Пойдем в Милн. Говорят, что вместе веселее.
Они шли до самого вечера, наслаждаясь ясным днем и тем, что они остались живы. Пыльная дорога, уходящая на восток, к Милну, петляла среди сбросивших свою листву деревьев, уводя путников все дальше от того кошмара, который им довелось пережить.
– А зачем ты идешь в Милн? – поинтересовался вдруг Маерон Лар.
– Да я в общем-то иду вовсе не в Милн, – отозвался Прайд после некоторого молчания. – На самом деле я ищу кое-кого, с кем расстался давным-давно.
– С девушкой? – невольно усмехнулся Маерон Лар, представив закаленного в боях могучего воина в романтической ситуации.
– Да, с девушкой, – кивнул Прайд, не заметив усмешки. – С родной сестрой.
– С сестрой? – удивился Маерон, сразу забывая подколки, которые собирался испытать на рыцаре.
– Похоже, дракон повредил не только твои кости, но еще уши и голову, – огрызнулся паладин.
– Прости, друг, – перевел разговор на другую тему вор, снимая с себя мешок. Чувствовал он себя значительно лучше, поэтому, собравшись с силами, сам тащил мешок со своей частью сокровищ. – Мы идем целый день. Уже темнеет. Надеюсь, ты не собираешься идти и всю ночь? Может, нам пора устроить привал?
– Ты слаб, вор, – согласился Прайд, сворачивая с дороги. – Но ты прав. Скоро ночь, и нам надо подготовить место для стоянки. Смотри, местечко вполне подойдет для ночлега. И с дороги не видно, и от нее недалеко.
– Слаб? Ха! Естественно, слаб! – искренне возмутился Маерон Лар. – Когда тебя дракон так шарахнет о стену, тогда я посмотрю, каков ты будешь!
Прайд, молча улыбаясь, расчистил место возле дороги. Маерон, стараясь внести посильную лепту, набрал сухого хвороста, и вскоре вечерний сумрак осеннего леса разогнали мечущиеся язычки пламени. Путники расположились у костра, а рыцарь даже снял с себя сталь доспехов, позволяя телу немного отдохнуть.
– Скажи мне, друг мой, – заговорил Маерон Лар, решившись спросить о том, что не давало ему покоя. – Перед тем как ты ударил дракона, мне показалось, что твой меч вспыхнул изнутри неярким светом. У тебя волшебный клинок?
– Нет, Маерон, – покачал головой Прайд. – У меня нет магического меча.
Паладин с шелестящим звуком вытащил из хорошо смазанных ножен гладкий обоюдоострый клинок и невольно залюбовался на него. Пламя костра отражалось на стальной полированной поверхности отточенного лезвия, разбрасывая вокруг причудливые блики.
– У меня очень хороший клинок. Он не подводил меня ни разу, как и я его. А что произошло в логове дракона… Я могу на время дать силу любому обычному мечу, а тем более столь хорошему благородному клинку. Не забывай, что я паладин Ордена Безмолвного Странника…
– Это я отлично помню. Но разве Горр отвечает на молитвы смертных? – искренне изумился Маерон, не в силах оторвать взгляд от идеального лезвия. – Он и зовется Безмолвным, потому как никому и никогда не отвечает.
– Ты прав, – согласился Прайд и коротким отточенным движением убрал меч обратно в ножны. – Горр не отвечает на молитвы. Но все же паладины моего ордена считаются самыми умелыми воинами из всех воинов Божественных Орденов. По сложившемуся суждению, мы уступаем лишь Ангелам Денмиса. Хотя на этот счет у меня есть несколько иное мнение. Сила тех, кто следует за Безмолвным Странником, основана не на слепом служении целям бога, который превращает тебя всего лишь в раба той или иной божественной сущности. Наша сила взрастает на незримых, скрытых закономерностях мироздания.
– Что это значит? – нахмурился Маерон, подумав вдруг, что рыцарь в отместку смеется над ним, говоря слишком заумно для понимания простого человека, но не вкладывая особого смысла в витиеватые фразы.
– Все это сложно объяснить в двух словах. Мы используем силу своего разума, чтобы получить энергию, которая высвобождается за счет невидимых, необъяснимых противоречий, разломов в реальности.
– Разломы? – переспросил Маерон, пытаясь понять, о чем толкует Прайд, и все более убеждаясь, что это скрытая изощренная насмешка.
– Когда я концентрирую свое внимание на видении мира, я вижу потоки энергии, неосязаемым эфиром окружающие нас. Используя эти энергии, я лишь закрываю разломы и бреши, которые образовались, наверное, еще во времена создания нашего мира. Я направляю эту энергию силой своего разума или придаю ей нужную форму, – произнес Прайд и, огорченно вздохнув, добавил: – К сожалению, зачастую приходится придавать этой энергии разрушительную форму, направленную на уничтожение. Но это лишь во имя поддержания баланса.
Прайд поднялся на ноги, разминая затекшие мускулы. Сейчас он показался вору настоящим великаном или каким-то божеством – доспехи не скрывали больше его ужасающих мускулов, и рыцарь казался еще большим олицетворением грубой разрушительной силы.
– Человеку не нужно что-то изучать или молиться, чтобы получить силу, – проговорил Прайд, и вору показалось, что устами паладина заговорил сам Горр. – Мы несем эту силу в себе, куда бы мы ни шли. Нам не нужны никакие боги. Мы имеем возможность объединять каждую частичку себя в единое целое. Наши ум и тело – это не части этого мира, как может показаться вначале. Мы выше богов, и понимание этого и есть истинная свобода. Именно этому долгие годы учат в нашей Обители.
Прайд присел обратно к своим вещам.
– Но почему ты поклоняешься Горру? Что значит твое поклонение? – не унимался Маерон Лар, неожиданно для себя почувствовавший разницу между священнослужителями Белого Трона, которых он неоднократно наблюдал в Нирде, и живым воплощением всего того, что ценил в этой жизни и что услышал только что от Прайда.
– Поклонение? Это не совсем так, – терпеливо начал объяснять паладин, поудобнее устраиваясь и поправляя под головой набитый сокровищами мешок. – Мы лишь следуем своему пути. Пути равновесия. Много веков назад основатель нашего ордена Арачвальд должен был стать Стрелой Увара, но покинул Орден Сияющих Стрел перед самым Таинством Инициации.
Заметив безмолвный вопрос на лице вора, рыцарь пояснил:
– Это обряд, когда послушник ордена становится паладином.
– Он испугался? – предположил вор.
– Он сомневался, – поправил Прайд и продолжил: – Безмолвный Странник послал Арачвальду откровение. Тайное знание. Открыл частичку истинного мироустройства, дав тем самым возможность людям освободиться от рабства богов.
– Нам надо поспать, друг мой. У меня уже голова идет кругом от твоих рассказов. Да и глаза слипаются, – взмолился Маерон Лар, чувствуя смятение от новых мыслей и знаний, полученных в разговоре с паладином. – Ты сторожишь первый…
Вор повернулся спиной к костру, и через мгновение Прайд услышал негромкое похрапывание Маерона. Паладин вновь бесшумно вынул из ножен меч и аккуратно воткнул его в землю рядом с собой. Сосредоточившись, он увидел разломы и плотные потоки энергии, витающие повсюду вокруг них. Направив энергию через воткнутый в землю клинок, он создал простенькую ловушку для любого, кто посмел бы приблизиться к ним ночью. Кольцо энергии окружило их стоянку, и Прайд пробудился бы, как только кто-нибудь пересек эту границу. Затем паладин устроился поудобнее на своих вещах и уснул крепким сном, беспробудно проспав до самого утра.
Когда первые лучи божественного Ока Увара озарили округу, путники уже шагали дальше по пыльной дороге. В отличие от вчерашнего дня, сегодня движение по этому тракту было довольно оживленным, и время от времени их обгоняли путешествующие верхом. Иногда они нагоняли тех, кто пешком направлялся в Милн, и тогда Маерон Лар не упускал момента поболтать и обменяться свежими новостями. Наконец к вечеру, выйдя из леса, они достигли огромной мрачной скалы.
– Сомбер-Наг, – проговорил Маерон Лар, восхищенный открывшимся видом. – Знаменитая скала, на которой находится не менее знаменитый город Милн. Наконец-то цивилизация! Древняя и хитрая! Я ни разу не был в этом городе, но много слышал о нем.
– Так поспешим – и постараемся войти в город до наступления темноты, – предложил Прайд, осматривая отвесную скалу, способную выдержать любой штурм. – И заодно можем проверить – что правда, а что выдумки из того, что ты слышал.
Путники прибавили ходу, и вскоре, подходя к воротам, уже ощущали запахи города, разносящиеся по окрестному лесу. Этот запах кузниц и пекарен, пивоварен и печных труб домов сулил настоящий комфортный отдых и добротную домашнюю еду.
Милн вырастал из толщи камня, упираясь в небо темными шпилями и башнями. Путники вошли на массивный виадук, пролеты которого проходили по скалистому оврагу, окружающему Сомбер-Наг. По оврагу бежал небольшой ручей, который во время дождей наполнял овраг, превращаясь в могучий поток воды, стекающей со скалы.
– Ну вот мы и прибыли, – вздохнул с облегчением Маерон Лар, едва только они миновали городские ворота. – Что дальше?
– Надо найти гостиницу, – пожал плечами Прайд. – А утром я отправлюсь дальше.
Попасть в Милн можно было только по виадукам через двое врат – Утренние Врата, смотрящие на запад, и Вечерние Врата, выходящие на восток. У ворот дежурили охранники, однако ни рыцарь, ни его спутник не вызвали у них и малейших подозрений.
На улицах Милна уже зажглись фонари, даря мягкий желтый свет жителям города и прибывшим путникам. На площадях полыхали угольные жаровни, возле которых фокусники собирали зевак, чтобы показать в клубах дыма крылатые корабли и парящие замки.
– Ну как тебе первые впечатления? – поинтересовался Прайд у Маерона.
– Занятно, – отозвался вор, пытаясь не показывать своего восхищения. – Но что по мне – так слишком тесно.
Возле каменных памятников женщины продавали пряники и пирожки. Запах еды смешивался с вонью сточных ям, и друзьям временами приходилось прикрывать руками носы. Гремя ободами по мощеным улицам, мимо проезжали груженные разными товарами повозки. Несмотря на ночное время, людей на улице было много.
– Значит, ты тут тоже не задержишься? – поинтересовался Прайд.
– Да я и не собираюсь, – бросил вор безразличным тоном. – Так, отдохну немного, а там и посмотрю, что делать дальше. Мы ведь с тобой можем теперь долго не работать. Очень долго.
– Согласен, Маерон. – Паладин остановился, осматриваясь. – Я проголодался.