С высоты северо-западного хайвея Париж открылся миллионами разноцветных огней. Алмазными ожерельями искрились кольца бульваров; густая паутина бледной желтизны - лабиринт улиц и переулков старого центра; пунктирами ярко-желтого света разбегались из центра светящейся паутины радиусы хайвеев. Цветные всплески реклам освещали мокрые от дождя шиферные крыши. Рубиновыми искрами горели сигнальные огни на шпилях соборов и на вершинах небоскребов. Выхваченные из мрака лучами подсветки проплывали внизу, вблизи хайвея, очертания знакомых зданий старого центра Парижа.
В каплях дождя, попадающих на ветровое стекло, огни преломлялись миниатюрными радугами.
- Красиво, - тихо сказал Дюран.
- Простите? - Колэн настороженно обернулся.
- Красиво, не правда ли?
- Да-да, - равнодушно подтвердил секретарь, - кажется, там, справа, что-то горит.
Дюран пригляделся. Языки пламени поднимались за темным массивом Булонского леса.
- Испанские переселенцы захватили в Клиши несколько пустующих старых домов, - сказал Дэн. - Полиция вмешалась, но они забаррикадировались там. Вчера всю ночь стреляли, а сегодня этот квартал горит уже несколько часов. Его оцепили, но не тушат… Видно, хоть так хотят избавиться от испанцев.
"Ужасно! - подумал Дюран. - Это в Париже… Что же творится там, куда мы едем". Вслух он сказал:
- Там могут быть женщины, дети…
- Ясно, что есть, - кивнул Дэн.
Они погибнут.
- Там остались одни мужчины, - пояснил Мартин Руа. - Час назад по телеку выступал комиссар полиции. Говорил, что женщины с детьми ушли оттуда днем по тоннелям старой канализации. Они вышли на поверхность у президентского дворца и устроили демонстрацию еще засветло. С наступлением темноты их должны взять и отправить в лагерь для беженцев.
- С испанцами сейчас больше всего хлопот, - заметил сзади Юсеф.
- Не только с испанцами, - возразил Мартин Руа. - Итальянцы ведут себя не лучше. Не надо было никого пускать к нам… Климат меняется - привыкай. Люди в Сахаре жили еще до Иисуса Христа…
- Наши с юга тоже бегут, - вздохнул Юсеф. - А куда деваться? Море поднимается, вода в нем отравлена, виноградники засыпает песком. Куда деваться?..
- Французская земля для французов, - объявил Мартин Руа. - Конечно, наших с юга надо было принять, а остальных - извините.
Дюран счел необходимым вмешаться:
- Друзья мои, - начал он, - страны Объединенной Европы уже много десятилетий назад обязались помогать друг другу. Объединение усилий еще более необходимо перед лицом постигшей человечество беды. Нынешняя трагедия коснулась всех. Сейчас главное не в том, кто мы - французы, немцы, датчане, итальянцы или даже испанцы, а в том, что все мы земляне, переживающие новый потоп…
- За грехи наших дедов, - вставил Юсеф.
- Мой дед ни в чем не виноват, - возразил Мартин Руа. - Он был простым нормандским рыбаком, ловил рыбу, пока она была у наших берегов. А когда ее не стало, он поплыл на американском траулере в Арктику и оттуда не вернулся…
- Нет, пожалуй, он тоже виноват, - заметил Юсеф. - Ты говоришь, ловил рыбу. Рыбы в морях давно нет. Ее всю выловили твой дед и другие. Значит, он тоже виноват…
- А ну, помолчите, - сурово сказал Дэн. - Дайте договорить его превосходительству.
- Я же просил не называть меня так, - нахмурился Дюран.
- Извините, мсье…
- В сущности, я сказал все, что хотел… В беде, постигшей нас, самое главное не забывать, что мы - земляне. Только вместе, сообща, сможем как-то противостоять ей… - Дюран прервал, подумав: "А что ты скажешь, если они сейчас спросят: как?"
Но они молчали, только Мартин Руа пробормотал, ни к кому не обращаясь:
- Вообще-то бесполезно, наверно… В Библии предсказано - конец света…
- В огне, - возразил Юсеф. - А теперь совсем другое… В Стамбуле, в мечети Ай-София было пророчество на камне. Все погибнут в пламени атомного взрыва… Изображение взрыва на мраморной плите и морда дьявола над ним. Камень нашли две тысячи лет назад…
- Ты был там? - спросил Дэн.
- Нет, читал…
- Это правда, - подтвердил, не оборачиваясь, секретарь Колэн. - Я был в Стамбуле и видел эти изображения. Это естественный узор на мраморных плитах. Строители их только отполировали, когда строили храм Святой Софии. Плиты найдены в VI веке. С тех пор они в облицовке колонны. Только пророчеств там два. На одной плите атомный взрыв, а на другой, напротив, гибель мира в воде - потоп…
- Ну вот, все правильно, - заметил Мартин Руа.
- А почему бы не попробовать договориться с русскими? - спросил вдруг Бланшар, который до этого не проронил ни слова.
- О чем? - поинтересовался Дэн.
- Обо всем. У них места много. Хватит для всех вместо ковчега…
- Русские предлагали помощь, - пояснил Дюран. - Европарламент будет обсуждать их предложение… Но… они… имели в виду Сибирь.
- А там китайцы близко, - скептически заметил Мартин Руа.
- Ну и что, - крикнул Юсеф, - китайцы тоже земляне…
Вокруг невесело рассмеялись.
- И у них тоже места много, - продолжал Юсеф. - Надо соглашаться на помощь русских, мсье Дюран. Скажите об этом на заседании. Скажите: так думают простые французы.
- Ты замерзнешь в Сибири, Юсеф, - неодобрительно заметил Дэн.
- Не обо мне речь… И потом, я где-то читал, что теперь в Сибири гораздо теплее. Скоро там будут выращивать ананасы и лимоны.
- Все равно их нельзя будет есть, - покачал головой Мартин Руа.
- Ученые придумают что-нибудь. Должны придумать! Зря, что ли, им дают столько денег для науки. Придумали же скафандры, в которых можно выходить на солнце.
- Лучше бы им вообще не давали денег, - жестко сказал Мартин Руа. - Не было бы ни атомных бомб, ни атомных электростанций, ни потопа… Тогда и противосолнечные скафандры не понадобились бы.
- Но тогда не было бы и того, что мы называем прогрессом, - осторожно заметил Дюран. - Ни современных средств информации и связи, ни компьютеров, mi сверхпроводимости, ни таких машин, как эта, ни городов, как Париж, ни современной медицины; не было бы вообще цивилизации. Развитие остановилось бы на уровне каменного века.
- Вы считаете, мсье, что наука пошла оттуда? - поинтересовался Дзн.
- Не буквально, конечно, но наука существует давно и от своего возникновения служит главным двигателем прогресса.
- А когда она стала ошибаться?
- Она ошибалась с момента зарождения. Метод проб и ошибок был и остается ее основным методом. Но значимость и последствия ошибок росли по мере роста возможностей самой науки.
- Значит, надо было послать всех ученых на гильотину еще во время первой французской революции, - решительно заявил Мартин Руа. - Меня, например, вполне устроила бы Франция эпохи Наполеона.
- Ты хочешь сказать, не тебя, а твоих предков - нормандских рыбаков? - усмехнулся Юсеф.
- Думаю, их тоже. Кстати, один из них был солдатом наполеоновской гвардии. Его тоже звали Мартин. Он вернулся домой капралом, но без ноги.
- Ты откуда сам?
- Я родился в Корневиле-сюр-Риль. Берег пролива тоже был там. Но вскоре моим родителям пришлось уходить оттуда. Я вырос в Париже…
"Боже мой, - подумал Дюран. - Он из Корневиля… Несколько лет назад Фиона показала мне шпиль корневильской церкви. Он торчал над поверхностью воды километрах в пяти от берега. Это было в Монфоре. Мы приехали вечером перед самым заходом солнца. Тогда еще можно было появляться при низком солнце рано утром и перед закатом… Залив был спокоен как зеркало. По долине Риля он доходил до Монфора. Нижние дома уже были покинуты, из тех, что располагались повыше, шла эвакуация. Мы долго стояли в том месте, где шоссе уходило под воду. Смотрели, как багровый диск солнца медленно тонет в Ла-Манше. Солнце садилось как раз за шпилем колокольни Корневиля. Когда оно исчезло, Фиона вдруг спросила, почему торопятся с эвакуацией, ведь городу еще ничто не угрожает, люди могли бы жить тут несколько месяцев, или год…
Я что-то сказал ей о предполагаемом быстром наступлении моря, хотя знал, что дело совсем в другом… Она вдруг заплакала и шепнула: "Это конец. Значит и наш Курсель… Если не доживу, ты должен обещать мне". - Тогда это у нее вырвалось впервые… Я стал успокаивать ее, твердил, что Курселю ничто не угрожает, хотя уже знал - зона Оставленной земли навсегда отрежет нас от этих мест. Конечно, Фиона вскоре поняла, что я лгал. Потом мне приходилось поступать так все чаще, и она не могла не догадываться. Это ускорило трагедию…"
Элмоб резко затормозил. Дюран прищурился, глянул вперед. За ветровым стеклом метались пятна мутного света. В косых струях дождя невдалеке поблескивала металлическая решетка поперек шоссе.
- Контрольный пункт, - объявил Дэн, приоткрывая правую дверцу. - Граница Большого Парижа. Дайте мне ваш идентификат, мсье Робэр, и ваш тоже, мсье, - от тронул за плечо секретаря Колэна. - Тут еще все просто, - пояснил он, принимаем оправленные в прозрачный пластик идентификационные карточки, - через минуту поедем. А вот дальше…
Последних слов Дюран не расслышал, потому что Дэн, выйдя из машины, захлопнул за собой дверь.
Он действительно возвратился через минуту, вернул идентификаты Дюрану и Колэну и, опустившись на свое место, коротко бросил шоферу:
- Давай.
Дюран посмотрел вперед. Решетки уже не было. Элмоб бесшумно тронулся с места и, набирая скорость, устремился в темноту. Дюран некоторое время бездумно глядел, как бежит навстречу мокрая в выбоинах полоса автострады. Дорога была пустынна. Яркий свет фар выхватывал справа из темноты цепочку кустарников, за которой угадывалась кромка леса. Слева тоже мелькали мокрые кустарники, отделявшие полосы встречного движения. Лишь однажды там промелькнула и исчезла в темноте полицейская машина.
Проехали еще два контрольных поста. Мишель сбавил скорость. Дорога становилась все хуже. Потом впереди ярко вспыхнули два прожектора, направленные на их машину.
- Подъезжаем, - тихо сказал Дэн. - Последний контрольный пост. Тут придется всем выйти.
Дюран попытался разглядеть что-нибудь впереди, но там были только пятна ярчайшего света. Этот свет заливал теперь и салон элмоба, и лица спутников Дюрана приобрели синеватый оттенок.
Мартин Руа выругался сквозь зубы:
- Чего они так ослепляют нас?
- Тут граница, - сурово бросил Дэн. - Там дальше Оставленная земля…
Едва подъехали, элмоб окружили какие-то люди в пятнистых комбинезонах с автоматами поперек груда.
- Кто это? - удивленно спросил Дюран. - Разве тут не полиция?
Дэн приоткрыл дверцу салона:
- Десантники, мсье. Я слышал, что они несли тут охрану… Некоторое время назад… Выходит, их снова вернули сюда?
- Элмоб министра Европарламента господина Дюрана, - пояснил он кому-то снаружи.
- Всем выйти, - донеслось в ответ.
Дюран вышел под мелкий, тихо шелестящий дождь.
- Я министр Европарламента доктор Робэр Дюран, - сказал он человеку в пятнистом комбинезоне, преградившему ему путь. - Вот мой идентификат. Эти люди, - он кивнул на своих спутников, которые выбрались из элмоба, - сопровождают меня. Мы торопимся. Потрудитесь пропустить нас.
- Пройдите туда, мсье, - десантник указал стволом автомата на светлый прямоугольник открытой настежь двери. - Там все объясните капитану. Остальные пусть ждут тут.
- Но тут дождь…
- Проходите поживее, мсье.
- Дэн, - позвал Дюран, направляясь к открытой двери, - идемте со мной.
- Нет, - раздалось за спиной, - останешься тут.
- Проходите, мсье Робэр, - послышался голос Дэна. - Все в порядке.
В комнате, куда Дюран вошел один, за столом сидел молодой офицер в пятнистом комбинезоне и зеленом берете со знаками отличия капитана парашютных войск. Не вставая, он протянул руку, молча взял у Дюрана идентификат и принялся разглядывать.
Сесть он не предложил. Дюран вынужден был ждать стоя. Молчание явно затягивалось.
- Разве вас не предупредили, капитан, что мы должны проехать здесь? - спросил наконец Дюран, чувствуя, как в нем нарастает раздражение.
- А собственно зачем вам понадобилось ехать туда? - прищурился капитан, постукивая идентификатом по краю стола. - Последние недели, насколько мне известно, ни одна живая душа не пыталась проехать на Оставленную землю через этот пост. И откуда я знаю, что эта штуковина, - он потряс идентификатом Дюрана, - не липа?
Дюран заставил себя сдержаться:
- Вы легко можете устранить свое странное сомнение, капитан. Я вижу тут на соседнем столе компьютер…
- А-а, - капитан поморщился. - Эта штука давно вышла из строя. Электроэнергии едва хватает, чтобы держать под соответствующим напряжением заграждения.
- Боже! - вырвалось у Дюрана. - Так у вас граница под высоким напряжением!
Капитан насмешливо ухмыльнулся:
- А как же? И не только у нас, мсье… Вы там, в Париже, просто не в курсе… Но могу вам сказать, нашу зону мы держим под высоким напряжением только по ночам. А днем накапливаем энергию. Днем нам помогает солнце. Даже там, - капитан махнул рукой в западном направлении, - мало найдется безумцев, которые рискнули бы показаться днем - тут или где в другом месте.
- А ночью?
- Ночью случается, но… конец один.
- И кто же это?
Капитан пожал плечами.
- Как узнать? Остается… нечто, превращенное в уголь. Если поедете засветло, увидите.
- Неужели не пытались выяснить, кто или что они такое?
- Нет… А зачем? У нас приказ не пропускать никого, любыми средствами. Любыми, мсье. А ведь у нас есть средства, позволяющие гм… если угодно, расщеплять на атомы…
- Понимаю. - Дюран вздохнул. - Однако вернемся к началу разговора. Нас вы пропустите? Или ехать на другой пост?
Капитан снова пожал плечами.
- Я мог бы, конечно, и не пропустить, - он многозначительно помолчал, - но… поезжайте, если там, - он указал в открытую дверь, - мои ребята не нашли ничего такого… А зачем едете, не скажете?
- Нет.
- Ладно. Когда же рассчитываете… проехать обратно?
- До рассвета, в крайнем случае - рано утром.
- Попробуйте… Кстати, тогда сможете поглядеть украшения на нашей проволочной стене. Поезжайте!
Он передвинул двумя пальцами идентификат Дюрану по поверхности стола и встал.
- Мне сообщили о вас, - пояснил он, выходя вслед за Дюраном под дождь. - Не подумайте ничего плохого… Просто чертовски захотелось перекинуться парой слов с человеком из Парижа, тем более министром. Никогда в жизни не видел живого министра и, скорее всего, больше уже не увижу… Так что прошу извинить, если что не так. Скучища у нас тут кошмарная, ваше превосходительство…
Дюран не ответил. Он кивнул Дэну и молча сел в машину. Остальные последовали за ним. Дэн захлопнул дверь. Со скрежетом отодвинулась впереди тяжелая решетка ворот. Прожекторы, направленные до этого на элмоб, медленно повернулись в сторону открывшегося прохода. Осветили пустынную в выбоинах дорогу, уходящую во мрак. Элмоб медленно тронулся с места.
- А ну, парни! - тихо сказал Дэн. - Готовьтесь… Бронежилеты и прочее… Давайте их сюда, мсье Колэн.
Они ехали молча уже около получаса. Мишель вел машину по центральной полосе автострады осторожно и довольно медленно. Рефлекторы элмоба прорезали мрак двумя расширяющимися конусами желтого света. Впереди можно было разглядеть лишь струи дождя и мокрую, в выбоинах поверхность бетона, плывущую навстречу машине.
- Не проскочили ли мы тот съезд - вправо за Бомон ле Роже? - спросил Дюран, напряженно вглядываясь вперед. - Кажется, слева какие-то развалины? Что это может быть?
- Вероятно, Руа, - отозвался Колэн. - Я слежу по карте. До съезда еще несколько километров.
- Все правильно, - кивнул Мишель. - Приходится ехать очень медленно. Не знаешь, что впереди… Надо успеть затормозить, в случае чего… По компьютеру тоже получается так. Мы сейчас тут, - он ткнул пальцем в экран, - а съезд - вот он, а надо бы сюда. Только не знаю… - он не кончил.
- Думаете, не сможем доехать до самого Курселя? - спросил Дюран.
Шофер пожал плечами.
- Кто его знает… Генерал говорил - тут всего семь-восемь километров. Дальше вода…
- А сколько мы отъехали от поста парашютистов?
Шофер бросил взгляд на компьютер.
- Десять с половиной.
- Значит, съезд мы все-таки проскочили, - воскликнул Дюран, - давайте остановимся…
- Съезд впереди, ваше превосходительство, - возразил Колэн. - Вероятно, пост парашютистов ближе к Парижу, чем мы предполагали. Или его могли отодвинуть. Генерал Къюсак не знал точно…
- Вы помните, где тот дом, Мишель?
- Конечно, ваше превосходительство. И подъезды к нему помню. Не волнуйтесь. Мы там будем через несколько минут… Если только…
- Если только? - повторил Дюран.
- Если вода не остановит… Впереди она совсем близко. Так получается по компьютеру…
Снова наступила тишина. Дюран слышал только настороженное дыхание своих спутников. Их взгляды были устремлены вперед. Там в колеблющемся свете рефлекторов по-прежнему мелькали лишь струи дождя и медленно плыл навстречу серый в выбоинах бетон.
Прошло еще несколько томительных минут.
- Здесь, - чуть слышно прошептал Мишель.
Элмоб резко свернул вправо на узкую извилистую дорогу между шпалерами оголенных кустарников. Невидимые ветки зашелестели по стеклам и крыше машины. Рефлекторы теперь освещали впереди уродливые ветки разросшихся кустарников, пятна мокрого в трещинах асфальта и лужи на узкой проезжей части разбитой дороги.
Дюран стиснул зубы. Это место показалось ему совершенно незнакомым. Он не мог сообразить, какой же отрезок хорошо известной ему дороги так изменился за сравнительно короткое время…
- Вы не ошиблись, Мишель? - тихо спросил он, наклоняясь к водителю.
Тот молча потряс головой, не отрывая взгляда от дороги, а Колэн, повернувшись на мгновение к Дюрану, процедил:
- Он едет правильно…
В тоне секретаря Дюран уловил презрение и злобу.
"Зачем я их дергаю? - устало подумал он, - им гораздо труднее, чем мне… Будь, что будет…"
Он закрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. Петляя в зарослях, машина спускалась все ниже. Ветки задевали корпус и крышу то справа, то слева. Все чаще доносился треск. Снаружи что-то рвалось и ломалось… Казалось, спуску не будет конца. В одном месте они чуть не застряли. Мишель сдал немного назад, потом резко рванул элмоб вперед, и Дюран услышал общий вздох облегчения. Шелест и треск сразу стихли. Элмоб дрогнул и остановился. Дюран открыл глаза. Совсем близко в желтом свете рефлекторов были видны какие-то строения. Он пригляделся и узнал…
- Мы на месте, ваше превосходительство, - сказал, обернувшись, Мишель. Его лицо ярко блестело.
Дюран не сразу сообразил, что щеки и лоб водителя усеяны мелкими каплями пота.
Дзн приоткрыл дверь и выглянул наружу.