- А что делать?! - крикнул я боцману, отойдя от штурвала. Моряки, переводя дыхание, остановились, наблюдая за мною.
- Рэмси расскажет. Рэмси, поменяйся.
Молодой моряк, облепленный ледовой крошкой и снегом, соскользнул с мачты, молча протянул мне трос с запорами.
Я не понимал, чего от меня хотят.
- Слушай сюда, - грубо промолвил Рэмси. - Лезешь вслед за ветряком. Как только появятся пазы - убедись, что штыри на ветряке в него вошли. Ты услышишь щелчок, если они не промерзли. Как щелкнет - внизу видишь, стопоры? Вставляешь их в пазы на ветряке и поворачиваешь. Понял?
Мне хотелось спросить, как лезть, какие пазы, какой щелчок, что делать если его не будет. У меня родился миллион вопросов разом. Рэмси, увидев, как беспомощно расширились мои глаза, сжалился.
- Слышал щелчки? По мачте идут насечки, я почистил их. Трос за спину закидываешь, потом его же вокруг мачты. Защелкиваешь, а дальше закидываешь трос за насечки, цепляешься, одной ногой упираешься в мачту, там не скользко, так что не бойся, быстро перекидываешь трос чуть выше, другой ногой упираешься. Устанешь - просто откинься назад, трос натянется и удержит.
- Спасибо...
- Понаберут вас, - фыркнул Рэмси. - А еще и в абордажники взяли!
- Что если не щелкнет?
- Щелкнет. Вон, видишь, стопоры болтаются?
Под ветряком и правда раскачивались какие-то железки.
- Вот их вгонишь в пазы. Они там одни такие, ближе к центру. Всего четыре штуки. Загонишь их и все, слезаешь. Но не забудь повернуть!
- Хватит болтать! Работаем! - заорал Крюкомет. Я принял в руки трос и подошел к мачте, а Рэмси впрягся в штурвал.
Знаете, у меня получилось. И не так уж и сложно оказалось! Первые пару раз я не очень соображал, как переносить вес, но потом втянулся и быстро добрался до нависшей над головой громады.
Представлять что будет, если вдруг ветряк сорвется - я не стал. Как-то не хотелось.
Глядя вниз, я по чуть-чуть поднимался вслед за потрескивающим ветряком. Постепенно палубу внизу скрыла метель. Мир исчез. В нем остался только свист ветра, треск лебедки, черная туша механизма над головой и бесконечная вьюга вокруг. Снег бился об одежду, норовя найти щели и проникнуть поглубже. Мне показалось, что даже мачта покачивается от порывов ветра.
То было странное ощущение. Я, метель, ветряк и мачта, повисшие в небытие, где терялись понятия внизу, слева или справа. Прижавшись к холодному, обледенелому стволу мачты, я поймал себя на неуместном чувстве восторга.
Щелчок вставшего на место ветряка я не пропустил. Мачта даже вздрогнула от удара.
- Стопари! - донесся до меня крик из снежной пурги. - Стопари!
Видимо, этот звук услышал и боцман.
Я сделал все, как рассказал мне Рэмси, а затем быстро спустился вниз, в мир, где кроме снега были еще и люди. Сначала из метели проступила капитанская рубка, потом темные края фальшборта и фигуры штурмовиков, штурвал лебедки с отдыхающими моряками.
- Отлично! Следующая мачта!
Когда, наконец, оба ветряка оказались на месте, отчего в воздухе повис низкий гул металла, противостоящего метели, Крюкомет кувалдой выбил какие-то железки у основания мачты и уставился наверх. Мы все, как один, задрали головы, глядя на снежное небытие.
- Проклятье. Крутятся? Нет?
Сверху что-то цокнуло, гул изменился. Что-то заскрипело в мачте.
- Пошла родимая! Пошла! Все, уходим! Теперь все зависит от этих шаркуньих выродков на третьей палубе! Хорошая работа!
- А зачем это? - спросил я у Грэга, который оказался рядом.
- Спроси инструментариев. Я знаю только то, что может заклинить двигатели. Покрутятся ветряки пару часиков, а потом и Шестерня попробует запустить нашу красавицу. И мы уйдем из этого богами проклятого места! Куда-нибудь к теплым бабам и горячему пойлу. Неужели все закончилось, а?
Моряк пропустил в люк Саблю, посмотрел назад, на мачту.
- Во мне пробуждается Шон, малец. Мне как-то тоже хочется оказаться подальше от таких приключений.
- Ты можешь себе это позволить, - холодно сказал оказавшийся рядом Половой. Он был угрюм. Я вспомнил татуировку корсара, покрывающую почти все его тело. У старшего матроса нет другой доли.
У меня зачесалась рука, на которой осталась метка гильдии рыбаков, поставленная в далекой шахте. Ну ее, в отличии от знаков Полового, можно было спрятать.
Даже на первой палубе, забывшей об отоплении в первый же день остановки, показалось теплее, чем снаружи, а уж когда мы дошли до кухни - мне показалось, что я попал в баню, настолько хорошо там было!
Вот только когда я увидел, а вернее, почувствовал капитана и Фарри, оказавшегося там - все радостные мысли погасли. Моряки с шутками и преисполненные надежд скидывали с себя парки, даже Крюкомет улыбался, и никто из них не видел той тревоги, что поселилась в душах капитана и моего друга.
Что случилось?
Смерть... Она никуда не делась, Эд. Хоть запусти десяток двигателей - со Звездочки она не уйдет.
- Все готово, капитан! - бодро отрапортовал Крюкомет. - Скоро уже двинемся! Пусть Темный Бог поможет инструментариями, если они запустят двигатели - значит, не зря грелись в тепле, пока мы корячились в этой метели!
Дувал был одет, но сидел на топчане и словам боцмана лишь кивнул, закашлялся. Затем поднялся:
- Мертвец, Старик, Крюкомет - за мною. Нужно кое-что обсудить.
Едва офицеры вышли, Фарри знаком подозвал меня к себе и мы вместе покинули кухню. Где-то вдали слышались шаги уходящих мужчин, а мой друг потянул меня за собой в противоположную сторону.
- Что случилось? - не выдержал я. В коридоре было холодно и темно. Я не видел лица Фарри, но чувствовал его смятение.
- Один из штурмовиков в лазарете умер, - тихо сказал мой друг.
Меня никак не тронуло это сообщение. Я помнил обоих, и был удивлен, что Темный Бог забрал их не сразу - настолько серьезными были их ранения.
- И? - цинично спросил я. Осекся, почувствовав стыд.
- От него почти ничего не осталось. Кван коснулся его и тот трухой рассыпался. Одежда и пыль... Пыль!
- В каком смысле - пыль?
- Я не знаю, Эд! Но я видел это. Я разбудил Квана, когда пришел к нему. Торос спал, второй моряк что-то стонал, а этот не шевелился. Доктор его только коснулся - и он обрушился, словно сухой снег! Капитан сказал, чтобы я держал язык за зубами. Но я так не умею!
- Как это вообще возможно?
Фарри тяжело вздохнул.
- Я не знаю! Но мне страшно. Что если завтра нас так в пыль обратят, а? Ведь никто не проснулся! Он просто высох! И еще одно... Пойдем. Ты одет?
- Не успел переодеться.
- Хорошо. Надеюсь, протиснешься... Пойдем.
Нас прервал возмущенный возглас из темноты, куда ушли офицеры. Мы замерли, вслушиваясь.
- Вы там оледенели совсем? - послышался крик Крюкомета. - Открывай! Эй, кривая морда, слышишь меня?
- Пойдем... - Фарри потянул меня за собой, прочь от офицеров.
- Открывай шлюз, отброс! - зло гаркнул Крюкомет. Командиры "Звездочки" остановились около трапа на нижнюю палубу. Запертого трапа.
- Какого демона? - возмутился Старик. - Дувал, что происходит у тебя на корабле, а?
- У нас на корабле, - хрипло поправил его капитан. - Резаки у инструментариев внизу, верно?
- Где же им еще быть, а?
- Спокойнее, Курц!
- Какое спокойствие? Ты похоронил столько ребят Крюкомета и моих, а теперь еще бунт на третьей палубе пропустил?
- Прекрати шуметь, - безмятежно встрял Мертвец.
- Вот кого я слушать...
- Заткнись! - рявкнул Крюкомет. - Достал. Есть проблема поважнее!
Фарри рванул меня за собой, так что чем закончилась перепалка офицеров, я уже не услышал.
Мой друг ориентировался в темных лабиринтах каким-то шестым чувством, не иначе. Пару раз я ловил себя на мысли, что не представляю, где мы уже находимся, в каком из технических коридоров оказались. Но Фарри уверенно вел меня дальше, пока не завернул в узкий отворот:
- Здесь.
Вновь щелкнула крышка компаса и синеватое сияние выхватило из тьмы заиндевевшие железные стены с черным квадратом лаза над головой. Я все никак не мог прийти в себя после услышанного у трапа. Тревога забилась в сердце, словно выброшенная на лед рыба.
- Что там случилось? - наконец спросил я.
- Я не знаю. Шестерня запер ход на третью палубу. Мы с капитаном ходили туда, хотели шамана позвать, чтобы тот глянул на тело у Квана. А боцман стоит за закрытой дверью и бубнит, что механикам нельзя мешать перед запуском. Что шаману нельзя мешать. Как заведенный. Аргаст голос сорвал на него... И потому я пошел сюда... Давай за мною.
Он вцепился в поручни и ловко вскарабкался наверх, а затем нырнул в провал.
- Что это?
- Вентиляция.
Фарри помог мне забраться наверх.
- Молчи! - наказал он, с трудом развернулся в лазе, выставил перед собой компас и пополз. Свет от артефакта залил ребристый короб грязной вентиляции. От темной стали тянуло холодом. Не таким, что поджидал путников в Пустыне. Более тяжелым, если так можно описать поглотивший корабль мороз.
Листы под коленями и руками то и дело чуть прогибались, отчего по вентиляции прокатывался низкий гул.
- Тише! Осторожнее! - каждый раз говорил Фарри. Он на четвереньках полз впереди, очень аккуратно проверяя металл перед собой, и если находил подозрительное место, способное поднять тревогу, то старался обползти его как можно медленнее. Теснота заброшенных ходов давила на меня больше ледяных лабиринтов, прорытых черными демонами под Пустыней. Мне казалось, что короб сужается, что мы застрянем в нем навсегда и будем часами бессильно молотить кулаками по старому железу, в надежде, что нас кто-то услышит.
Что ты тут делаешь, Эд? Что ты тут делаешь? Сейчас нужно быть там, на кухне, у офицеров. Сейчас все твое будущее зависит от них, а ты как ребенок прячешься в темных закоулках.
Фарри безошибочно вел меня сквозь лабиринты вентиляции. Свет компаса выдергивал из темноты следы предыдущей вылазки хитрого беглеца из Гильдии Воров. Осыпавшаяся снежная крошка, замерзшая пыль с отчетливыми царапинами. Я лишь подмечал эти знаки.
Сложнее всего было на поворотах, там приходилось ложиться набок и ползти так, минуя очередное ответвление. Несколько раз мы тихонько соскальзывали в темные провалы уровнем ниже, и с каждым спуском тревога Фарри лишь росла.
Неожиданно он остановился.
- Что такое? - прошептал я, и тут же получил несильный тычок ногой. Фарри лишь чудом не попал мне в лицо, но его грубый сигнал дал понять, что разговоры сейчас будут неуместны. И я прислушался. Зажатый в коробе вентиляции, вымазанный в грязи, замерзающий, объятый синим сиянием компаса, я напрягал слух, стараясь разобрать что-нибудь кроме собственного дыхания и сопения Фарри. Тот старался медленно дышать ртом, чтобы не сильно сипеть и не мешать мне.
И я услышал.
- ... жажда. Жажда. Я виноват, но жажда....
Голос раздавался откуда-то спереди и снизу. Едва уловимый, словно лицо говорившему заткнули тряпьем. Многие слова звучали так тихо, что я улавливал лишь обрывки фраз.
- ... виноват. Кровь... Хотел...
Фарри о-о-о-очень медленно подтянул к себе ноги, скрючился в три погибели, разворачиваясь. Его лицо оказалось рядом с моим.
- Слышишь? - одними губами проговорил он. Между нами сиял компас. Я кивнул.
- Столько лет... Столько лет... Я виноват... Я поторопился... Простите... Его кровь... Докторишка... ничего лучше никогда...
Говорил Балиар. Дребезжащий, испуганный голос старика сложно было не опознать. Вот только теперь в нем воцарилось жуткое безумие. Лихорадочное, голодное, чуждое.
- Знания Девятки ничто... перед... перед вами... эта сила...
- О чем он? - тихо-тихо прошептал я.
- Не знаю. Он говорил почти тоже самое, когда я приползал сюда, - почти беззвучно ответил Фарри. - Только чуть громче. Тихо!
Лицо моего друга застыло, словно кто-то схватил его за ногу. Голос чуть приблизился.
- Они не поймут. Они захотят изменить... Мои слуги не должны... Сейчас...
Слова терялись, превращаясь в бубнение, но от тех обрывков, что мне удавалось выделить из бормотания Балиара - на голове шевелились от ужаса волосы. Когда Балиар стал... таким?
- Не время! Не время! - заорал вдруг далекий шаман и страшно захихикал, словно извиняясь. - Да-да, я понимаю. Понимаю... Много льда. Много холода. Да-да-да. Все получится! Ваша воля закон для меня. Мы.... Обязательно... Да-да...
Мы смотрели с Фарри друг на друга, глаза в глаза, и понимали, что наши беды на "Звездочки" лишь преумножились этим морозным днем.
- Он сделает то, что.... Он сотворит... - слышалось в темноте. - Время настанет!
Наступила пауза. Несколько минут Балиар молчал, слушая невидимого собеседника.
- Он жив... опасен... - вдруг проскрипел он, и я едва не воскликнул от неожиданности. Мне показалось, будто старик говорит прямо подо мною. Что если я смогу видеть сквозь сталь, то перед моим носом окажется плешь сумасшедшего шамана. - Мы должны уехать! Да... Я поспешил, но мы должны... Я знаю. Их осталось немного. Тварь южных колдунов убила почти всех. Но они еще живы, я знаю.
Пауза.
- Я не мог терпеть, как вы не понимаете? Я должен был. Но не волнуйтесь! Не волнуйтесь! Я все сделаю! Теперь я готов! Он уже наверху! Скоро все будет кончено!
Ответом безумцу раздался стук.
- Да?! - в тоне Балиара проявилась сварливость и гнев. Он боялся, я чувствовал страх ан Вонка, и шаман мечтал отомстить за свою слабость. Сорваться на ком-то, кто не посмеет ему ответить.
- Все готово.
Я узнал Шестерню. Уродливого боцмана, повелителя третьей палубы. Почему-то он представился мне жалко сгорбившимся перед дверью в каюту шамана. Подобострастие, затаенный восторг и звериная преданность перемешались в душе калеки.
- Тогда вперед! Мы должны уйти отсюда! Быстро!
- Может... Вы... У меня болит рука... - забубнил Шестерня. - Вы не могли бы. В качестве... Я столько сделал для вас. Если бы вы могли. Она так болит. Всегда болит, мудрррррый ан Вонк... Вы вылечили мою ногу. Может...
- Не сейчас! Остальное, когда доберемся до места! Мне нужно больше сил! Больше сил, а ты лезешь ко мне с такими мелочами! Потом, когда мы выберемся - ты станешь здоровым, клянусь тебе! Но сейчас мы должны уйти отсюда!
- Хоррррррошо. Пррррррростите, - испуганно и совершенно без злобы протараторил боцман. - Я пррррросто думал, что Лис... И этот моррррррряк ночью, к которрррррррому я вас... Что...
- Прочь! ПРОЧЬ!
Шестерня торопливо зашаркал прочь по коридору.
- Я виноват. Виноват... О, как я виноват. Девятка. Девятка много обещала, но не знала ничего! Ничего! Почему вы не выбрали меня, хозяин?! Почему? - с обидой в голосе продолжил Балиар.
Корабль вдруг содрогнулся. Мы с Фарри вцепились в стенки хода, чувствуя, как зачихали могучие двигатели "Звездочки". Удары железного сердца пронзали корпус замерзшего ледохода. Одно содрогание, другое. По телу корабля пробежала дрожь, и стук мотора выровнялся. Этот звук, этот новый ритм в тишине холодной Пустыни наполнил меня надеждой. Нелепой надеждой уставшего юноши, зажатого в вентиляции над головой безумного шамана.
- Ты слышал? - шепотом спросил меня Фарри. - Слышал?
Я кивнул.
- Тогда поползли обратно...
Глава шестнадцатая "Вопрос веры"
Мы с Фарри поспешили к капитану, едва выбрались из вентиляции. У нас даже мысли не возникло, насколько диким может казаться наш рассказ, но Дувал отчего-то легко согласился запереться с нами в столовой, чтобы выслушать испуганных юнг.
Весь рассказ он просидел на лавке, устало прикрыв лицо ладонью и глядя на нас сквозь растопыренные пальцы. В серых глазах капитана блестел лихорадочный огонь болезни. Он старался скрыть свой кашель, но то и дело вздрагивал в очередном приступе. Верный Мертвец, скрестив на груди руки, возвышался над Аграстом безмолвной статуей.
Мы перебивали друг друга, стараясь донести до Дувала весь ужас происходящего на третьей палубе. Я старался обратить внимание на зловещего хозяина, которому стал служить шаман, а мой друг вклинивался и вещал о судьбе Лиса и штурмовика из лазарета Квана.
- Это какой-то гребанный бред, - наконец, проговорил Гром. Он закашлялся, поежился от царящего в темной столовой холода. - Какие-то сказки гребанных бардеров!
- Ходы на третью палубы закрыты, капитан, - резонно заметил Мертвец. Глаза первого помощника были чуть прикрыты, словно он дремал. - Шестерня поднял бунт, это очевидно. Да и шаман после Приюта сильно изменился. Придумать такое мальцы вряд ли смогли бы.
- Ты хочешь сказать, что старый Балиар нас предал? Что он служит какому-то хозяину?! Я хожу с ним почти десять лет! Больше чем с тобой! Да я легко поверил бы в то, что это сопливое ледяное говно, его ученик, связан со всем этим. Но Балиар?!
- Я ничего не хочу сказать, - равнодушно пожал плечами Мертвец. - Я просто хочу в порт. Больше всего на свете. В самых худший из портов, лишь бы он был подальше от этого корабля.
Дувал тяжело вздохнул, посмотрел почему-то на меня.
- Ладно... - сказал он. - Допустим, Балиар обезумел. Гребанная старость, драный демон. Застудил голову. Такое бывает. Но Шестерня-то тут причем?! Он предан мне как щенок ледяного волка своей мать ее, мамаше! Я вытащил его из грязи портов у Черных провалов. Из такого гребанного и гиблого места, что...
- Статуя... Та статуя! - выдохнул Фарри. Глаза моего рыжеволосого друга изумленно расширились. - Это она! В ней все дело!
- Статую продали в Приюте, - отметил Мертвец.
Фарри поник, а Дувал поморщился:
- Хватит ужасов! Мне хватило того гребанного ублюдка в гребанном ледовом лесу. Будь я проклят, но мне до конца моих скудных дней хватит сказок и мифов, жрущих моих людей! У меня на посудине вдруг образовался гребанный мятеж, и двое юнг, не отходивших в команде полгода, поливают грязью моих людей. Вот что я вижу!
Капитан ворчал, но верил нам. Где-то глубоко в душе - верил.
- Все ходы на третью палубы заперты, Гром. Юнги здесь. Шестерня там.
- Один он не смог бы все провернуть. Кто-то из гребанных механиков ему помогал. Но почему?! И как они собираются жить дальше?!
- На холодном складе их палубы достаточно припасов. Зато у нас нет энги, - отстраненно проговорил Мертвец.
- Мы заправили большого папочку и гребанный лайар. Топлива хоть залейся.
- В баках - да. Но все равно, когда мы сожжем все оставшееся на второй палубе - мороз нас прикончит, - мне показалось, что первому помощнику действительно плевать на такие перспективы.