Он закричал во сне и проснулся. Через минуту в его спальню постучала Катарина.
- Что с тобой, дорогой? - спросила она, заботливо положив ему холодную ладонь на лоб. - О, да ты весь горишь. Сейчас я дам тебе аспирин.
"Мне не нужен твой аспирин, - хотел сказать Гумилев. - Это все из-за тебя, из-за твоей бабушки, из-за твоих нацистов, закопавшихся в лед…"
Он ощутил почти непреодолимое желание схватить Катарину за шею и душить до тех пор, пока не хрустнут шейные позвонки. Но в следующее мгновение перед его глазами возникло видение: блондинка в белом халате вонзает шприц в тоненькую ручку Маруси.
- Да, - сказал он хрипло, - аспирин - это то, что надо.
И Катарина развела лекарство в стакане теплой воды и дала ему выпить. А потом мягко, почти нежно уложила его в постель и легла рядом с ним, прижавшись к нему своим прохладным, упругим телом. И Андрей успел подумать, что это даже приятно, и успел устыдиться своих мыслей, прежде чем заснул, положив голову ей на грудь. На этот раз он спал без снов, и это навело его на мысль о том, что, возможно, Катарина бросила в стакан не только аспирин.
Пока она тренировалась в спортзале, он заглянул в домашнюю аптечку и обнаружил пузырек с донормилом - это лекарство растворялось в воде так же легко, как "Алка-Зельцер". Несколько таблеток в пузырьке отсутствовало.
Андрей внимательно прочел аннотацию к лекарству и пришел к выводу, что оно, в общем-то, слабовато. Поэтому на следующий день Гумилев поручил Саничу навестить фармацевтическую лабораторию, входившую в его корпорацию, и затребовать у них сильнодействующее снотворное, легко растворимое в воде.
В тот же вечер он опробовал средство на себе: бросил большую белую таблетку в стакан минералки, подождал, пока она растворится без следа (на это потребовалось десять секунд), и не торопясь выпил, пытаясь распробовать вкус. Лекарство оказалось безвкусным, и это порадовало Андрея.
Заснул он через пятнадцать минут - это зафиксировала видеокамера, которую он заранее установил в спальне. Сам Гумилев не запомнил, как произошел переход от реальности к сновидению, но на пленке этот момент был виден отчетливо. Вот он полулежит в постели, читая Стивена Кинга, а в следующее мгновение книга выпадает у него из рук, а голова безвольно откидывается на подушку. Андрей остался доволен увиденным, запись стер, а упаковку с лекарством положил в кейс и с тех пор повсюду носил с собой.
Петровский смотрел на сцену из пустого зрительного зала.
- Все готово, Валерий Игоревич, - сказал Казбек. Он откровенно гордился собой: работа была выполнена в два дня, сложные декорации смонтированы так, что даже известный своим склочным характером сценограф Бордов не нашел бы, к чему придраться.
- Впечатляет, - суховато отозвался Петровский. Присланная Белениным команда действительно оказалась очень профессиональной. И сэкономленные на оплате рабочим сцены деньги пришлись весьма кстати. - Передайте Михаилу Борисовичу мою самую искреннюю благодарность.
- О чем речь, - сказал Казбек. - Хорошие люди должны помогать друг другу, не так ли?
Он протянул Петровскому свою жесткую ладонь. Глядя в улыбающееся лицо бригадира монтажников, Валерий Игоревич почувствовал легкий укол беспокойства - как будто кавказец знал что-то, о чем он, Петровский, даже не догадывался.
- Да, Валерий Игоревич, - обернулся Казбек уже от самых дверей, - ребята там спрашивали - можно им билеты на премьеру?
Все хорошее настроение Петровского куда-то улетучилось - до премьеры оставались считаные дни, а желающих попасть на торжественное мероприятие было уже в несколько раз больше, чем мест в зале.
- Видите ли, Казбек…
- Да я все понимаю, - Казбек улыбнулся страшноватой волчьей улыбкой, - но они же не в партер просят. Куда угодно, хоть на балкон, хоть на приставные - сами понимаете, такое раз в жизни бывает.
Петровский даже не удивился тому, что бригадир монтажников знает, что такое приставные места, - так ему было неудобно.
- Ребята старались… - мягко давил Казбек.
"В конце концов, добрые отношения с Белениным стоят того, чтобы отказать нескольким незначительным чиновникам из мэрии", - решил Петровский и улыбнулся Казбеку.
- Хорошо, дорогой Казбек. Вообще-то все места у нас давным-давно расписаны, но вы и ваша бригада просто спасли эту премьеру. Передайте вашим сотрудникам, что билеты на них будут выписаны. Правда, партера действительно обещать не могу…
- И не надо! - выставил перед собой ладони бригадир. - Я же понимаю, партер - это для больших людей. Говорят, тут сам президент будет?
- Президент - вряд ли, - покачал головой Петровский, - но люди из его администрации и из правительства - непременно. Кстати, Казбек, извините за нескромность, ваши сотрудники… у них у всех есть регистрация?
- Конечно, - еще шире улыбнулся кавказец. - И московская прописка есть. Все есть. А что, проверять будут?
- Разумеется, - кивнул Петровский. - И милиция, и ФСО.
- Пусть проверяют, - засмеялся Казбек. - Мы законы уважаем.
Аляска, Токантис, осень 2011
Юрген Хольт толкнул тяжелую деревянную дверь и вошел в полутемный зал "Бара Эдди". В руках он держал зачехленный спиннинг.
- Мне говорили, в этих краях варят отличный глинтвейн с брусникой, - сказал он, подойдя к стойке.
Эдди, считавший что-то на огромном, допотопного вида калькуляторе, поднял глаза и смерил Хольта взглядом.
- Брусники в это время года днем с огнем не сыщешь, - ответил он, удовлетворившись увиденным.
Хольт оглянулся. В баре в этот ранний час не было ни души - только в углу спал, уронив седую голову на руки, какой-то доходяга.
- Меня прислал Лотар, - сообщил он бармену. - Со мной еще семнадцать парней. И нам всем нужно оружие.
Эдди почесал шрам над левой бровью.
- А цифры? - спросил он, подумав. - Лотар называл какие-нибудь цифры?
- О да, - сказал Хольт. - Вот что он просил передать: восемь единиц, двенадцать и шесть, а также дата гибели отряда "Омега" в Судане - день и месяц.
В глубине темных глаз Эдди что-то мелькнуло.
- ОК, - кивнул он, - пойду проверю. А ты пока можешь выпить пива за счет заведения.
Он вернулся через десять минут. Хольт одиноко сидел за столиком, потягивая минеральную воду.
- Все верно, - сказал Эдди. - Денежки на счету. Оружие у меня в подвале, можете забирать. Только лучше это делать ночью - меньше посторонних глаз.
- Конечно. - Хольт допил минералку и поднялся. - Извини мое любопытство, приятель, откуда ты знаешь об отряде "Омега"?
Эдди снова коснулся своего шрама.
- Я там служил, - ответил он. - Из всего отряда нас выжило двое - я и полковник Батчер. А вытащил нас мужик, которого звали Лотар. Не побоялся опуститься на вертолете в самое пекло, прямо в толпу разъяренных черномазых суданцев. У него было забавное оружие, у этого Лотара, - вроде ружья с широким коротким дулом, оно косило черномазых, как траву. Вот они и испугались. А если бы не Лотар, крышка нам всем.
Хольт испытующе смотрел на него.
- Ты знаешь, зачем нам оружие?
- Догадываюсь, - пожал плечами Эдди. - Да только дело это не мое. Хотите тряхнуть жирных мерзавцев, которые продали страну евреям, черномазым и латиносам, - в добрый путь. Я препятствовать не стану.
- Что ж, спасибо, камрад, - сказал Хольт.
Обнинск, осень 2011
На торжественное открытие первой ретрансляционной башни мобильной сети "Черника" Андрей Гумилев прибыл с небольшим опозданием.
Трасса "Москва - Киев" была забита машинами, и даже автомобили с мигалками медленно продирались сквозь плотный, без единого просвета, левый ряд. Катарина недовольно морщила носик, глядя на тягучий, как патока, поток.
- Нужно было лететь на вертолете.
Гумилев запросил областной филиал Московской службы спасения - оказалось, впереди, на пятьдесят восьмом километре трассы, произошла крупная авария, три большегрузных трейлера столкнулись, перегородив всю дорогу. Андрей невольно поежился: ему трудно было отделаться от мысли, что и эта катастрофа тоже как-то связана с планами заговорщиков. Хотя, конечно, это полный бред - зачем Четвертому Рейху понадобилось переворачивать грузовики?
Ретранслятор в Обнинске был похож на изящный розовый куб, над которым возвышалась ажурная решетчатая башня с белыми полусферами антенн наверху. Когда "Мерседес" Гумилева подъехал к кубу, вокруг уже собралась довольно большая толпа. Андрей и Катарина под вспышки фотокамер вышли из машины и направились к башне.
Андрей под аплодисменты перерезал красную ленточку (этот обычай всегда раздражал его) и разбил бутылку шампанского о стальную опору ретранслятора.
- Поздравляю, Андрей Львович, - к нему подошел солидный мужчина с сонным, слегка обрюзгшим лицом - заместитель министра связи Берман. - Я, признаться, не верил, что вам удастся пробить этот проект. Тем более за столь короткое время.
"За те откаты, которые берет твое ведомство, все можно было сделать в два раза быстрее", - подумал Гумилев. Вслух он сказал:
- Это наша общая победа, Аркадий Семенович. Так что примите и мои поздравления.
Сияющий президент новой компании сотовой связи "Черника" - молодой человек с дипломом Гарварда и модной испанской бородкой - торжественно вручил Гумилеву и Катарине два небольших коммуникатора - серебристый и угольно-черный.
- Вся информация, поступающая на эти устройства или передающаяся с них, полностью защищена от прослушивания и сканирования, - объявил он. - Коммуникатор "Черника" - настоящий невидимка в мире сотовой связи!
- Благодарю. - Гумилев, усмехнувшись, пожал маленькую энергичную ладонь президента. Парня рекомендовала, естественно, Катарина, и он, разумеется, уступил, однако чуть позже провел ему в заместители одного из людей Санича. - В самое ближайшее время нам понадобится несколько тысяч таких устройств.
- Все будет готово, Андрей Львович, - заверил его выпускник Гарварда. - Вам нужно только сообщить, сколько, когда и куда доставить.
- Ты молодец, - шепнула Катарина, когда они наконец отделались от президента "Черники". - Бабушка будет довольна, что все сделано в срок и на высоком уровне.
Гумилев сделал вид, что изучает новый коммуникатор.
- Надеюсь, ты тоже выполнишь свое обещание, - сказал он негромко. - Верни мне дочь.
- А как насчет няни? - лукаво улыбнулась Катарина. - Ты по ней тоже соскучился?
- Верни мне дочь, - повторил он хмуро. - Ты говорила, что это можно сделать месяца через три. Прошло уже два с половиной.
- Я говорила - месяца три-четыре, - поправила его Катарина. - Пока что ты все делаешь правильно. Когда эти телефоны, - она постучала ногтем по серебристому корпусу своего коммуникатора, - окажутся в руках тех, для кого они предназначены, я смогу убедить бабушку отдать тебе Марусю. Или, может быть, нужно сказать - отдать Марусю?
"Прости, Марго, - подумал Гумилев. - Я не могу поступить иначе".
- Да, - ответил он после некоторой паузы. - Правильно будет сказать - нам.
Глава 16. Реванш
Москва, Большой театр, 4 ноября 2011
Человек, которого Валерий Петровский знал под именем Казбек и которого на самом деле звали Джохар Бараев, показал дежурному милиционеру свой билет и прошел через рамку металлодетектора. Сканер зазвенел, замигала красная лампочка.
- Что у вас в карманах? - спросил милиционер недовольно.
Казбек опустил руки в карманы, достал брелок с ключами от автомобиля и серебристый коммуникатор.
- Больше ничего, сержант, - сказал он миролюбиво.
- Положите в лоток, - скомандовал милиционер и поднес к подозрительному кавказцу портативный металлоискатель. Прибор запищал где-то в районе пояса.
- Ремень, - пожал плечами Казбек.
- Снимите.
- Зачем? Брюки упадут. Я не толстый.
- Я сказал, снять ремень! - разозлился милиционер. В нем было килограммов десять лишнего веса, и намек Казбека ему не понравился.
- Э, зачем кричишь? - теперь Казбек разговаривал, как карикатурный кавказец с рынка. - В культурном учреждении работаешь, между прочим… Ладно, ладно, сниму.
Сняв ремень с тяжелой металлической пряжкой и положив его в лоток, он снова шагнул через рамку - на этот раз сигнализация не сработала.
- Проходим, - буркнул милиционер.
Казбек с видом оскорбленного достоинства забрал ремень, коммуникатор и брелок и направился в гардероб. Там уже находились Ваха и Султан - причесывались перед высокими, до потолка, зеркалами. Оба в костюмах и при галстуках, гладкие черные волосы блестят - сейчас они ничем не напоминали тех угрюмых работяг, которые несколько дней назад монтировали декорации к "Лебединому озеру".
Найти среди бойцов за веру пророка тех, кто хоть что-то смыслил в сборке театральных декораций, оказалось гораздо труднее, чем добыть всей группе Бараева паспорта с регистрацией в Москве и области. В конце концов пришлось выписать двоих настоящих мастеров из Тбилисского драматического театра - они, по сути дела, все и собрали. Остальные десять человек, входившие в команду Казбека, главным образом исполняли роль подручных рабочих.
Сейчас мастера-грузины сидели в гараже в Красногорске под присмотром трех надежных московских чеченцев - убивать их резона не было, поскольку с Саакашвили Бараев не ссорился, а выпускать до начала операции было рискованно. Зато все десять боевиков Казбека, получившие билеты по брони Петровского, без проблем прошли заслоны ФСО и милиции и прохаживались сейчас по фойе Большого театра.
Когда прозвенел второй звонок, Казбек, Ваха и Султан пошли в зал. Места у них были в бельэтаже, что для планируемой операции было очень удобно. Еще семеро боевиков после третьего звонка переоделись в кабинках туалета в привычные синие комбинезоны монтажников. На груди у каждого был бейджик с логотипом Большого театра и надписью "рабочий сцены" - их выдали людям Казбека, когда они монтировали декорации, и никто не подумал забрать их после окончания работ. Переодевшись, боевики стали по одному просачиваться за кулисы. Обычно там стояла бабушка-капельдинер, но сегодня, ввиду чрезвычайной важности мероприятия, дежурили также два сотрудника ФСО.
- Вы куда? - спросил старший фэсэошник у шедшего первым Руслана Завгаева по кличке Брюс. Руслан был чемпионом Чечни по кикбоксингу и мог убить человека одним ударом большого пальца. Но фэсэошник этого, разумеется, не знал. Перед ним стоял работяга-кавказец с бейджиком рабочего сцены.
- Борис Борисыч просил на всякий случай подстраховать, когда башни выезжать будут, - объяснил Руслан. - Там цепь иногда заедает.
- Какой Борис Борисыч? - нахмурился фэсэошник.
- Ну, Бордов. Мы же эти декорации сами собирали, мы их знаем, как свои пять пальцев.
Имя Бордова несколько успокоило фэсэошника. И пропуск, который протянул ему Руслан, тоже был в полном порядке. Определить, что в дате "11 ноября" вторая единица подрисована, мог бы только очень квалифицированный специалист.
- Сейчас проверим, - сказал тем не менее бдительный фэсэошник. Он достал маленькую карманную рацию и нажал несколько кнопок.
Руслан Завгаев приготовился убить фэсэошника. Ему очень не хотелось этого делать, потому что до начала операции оставалось еще пятнадцать минут, и за эти минуты не должно было случиться ничего экстраординарного. Но если сейчас охранник позвонит Бордову и тот скажет, что впервые слышит том, что просил кого-то подстраховать выезд башен, фэсэошника придется убить. И его напарника, разумеется, тоже.
Руслан напряг пальцы правой руки (в левой он держал пропуск). Он поймет, когда настанет нужный момент, по выражению глаз охранника. И в то же мгновение - ни секундой позже - его рука, метнувшись вперед, вырвет кадык фэсэошника, лишив его возможности закричать. И пока он будет хрипеть и заваливаться вперед, Руслан, резко отклонившись вбок, ногой пробьет грудную клетку второго охранника.
Фэсэошник ткнул пальцем в какую-то кнопку и убрал рацию.
- Не отвечают, - с сожалением сказал он. - Ладно, проходите. Пропуска только показывайте.
Рука Руслана разжалась.
- Этого события мы ждали больше шести лет! - вдохновенно вещал со сцены генеральный директор Большого театра. - Культурный символ нашей страны, известный во всем мире, наконец-то снова открыт для всех, кто любит искусство балета и оперы. И я счастлив, что открытие обновленного Большого театра совпало с нашим новым праздником - Днем национального единства.
В зале вежливо захлопали. Руслан Завгаев сквозь щелку боковой кулисы рассматривал сидевших в первых рядах партера зрителей - вальяжных мужчин в дорогих костюмах со скучающими лицами и их жен и любовниц, сверкающих бриллиантовыми гарнитурами и бесстыдными декольте. Для Завгаева эти люди были не российской элитой, не крупными бизнесменами и влиятельными чиновниками, а просто толпой неверных русских свиней и их разряженных шлюх. Все они - враги ислама и его родной Ичкерии - несомненно, заслуживали смерти, и Руслан с удовольствием отправил бы их прямиком в ад, но план операции предусматривал иное. Поэтому он стоял в темноте и молча ждал сигнала.
Генеральный директор под аплодисменты ушел со сцены. В зале начал гаснуть свет. В оркестровой яме взмахнул палочкой дирижер, и раздались первые неуверенные звуки бессмертной музыки Чайковского.
В кармане у Руслана завибрировал телефон. Это был новейший коммуникатор закрытой от прослушивания сети "Черника" - все бойцы группы получили такие за несколько дней до начала операции. Руслан поднес серебристый телефон к уху.
- Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, - прошептал в трубке голос Казбека. - Начинайте!
Технология "Черники" позволяла создавать закрытые коммуникационные группы, подключиться к которым постороннему было невозможно. В то же время общение внутри групп могло осуществляться чрезвычайно быстро и эффективно.
Руслан нажал клавиши 1–0. Теперь вся его группа получила приказ начать операцию.
В течение нескольких секунд бойцы распределились между элементами декораций в соответствии с разработанной Казбеком схемой. Хруст отрываемых планок утонул в водовороте музыкальной прелюдии к "Лебединому озеру". В тайниках, спрятанных в вычурных декорациях Бориса Бордова, находилось оружие - штурмовые винтовки, израильские автоматы "Узи" и американские "Ингрэмы", гранаты и пластиковая взрывчатка, а также арбалеты и баллончики с усыпляющим газом. Там же находились и противогазы - планируя операцию, Казбек учел горький опыт
"Норд-Оста".
Каждый из бойцов знал свою роль, как первую суру Корана.
Леча и Аслан синхронно полезли по лесенкам к сидевшим на вышках осветителям. Магомед и Дауд встали у дверей, ведущих в коридоры, где дежурили сотрудники ФСО. Сам Руслан и еще четверо бойцов, держа в руках автоматы, выскочили на сцену и дали несколько очередей над головами балерин, танцевавших по колено в облаке синеватого дыма.
- Спокойно! - рявкнул Руслан, отшвырнув в сторону завизжавшую от ужаса балерину. - Всем оставаться на местах! Кто побежит - стреляю!