- А двойки у вас есть? - с очень большим интересом спросил Петр, и Бренк и Златко опять переглянулись.
После некоторого молчания Бренк ответил:
- Мы понимаем, о чем идет речь, потому что видели не только ботанику и этот доклад, но и некоторые другие уроки. Именно "двоек", как вы их называете, в нашем времени нет, потому что у нас все по-другому. Но знания учителя, конечно, оценивают по-разному. Вот, например, совсем недавно…
Он не договорил, и лицо его вдруг помрачнело.
- Еще вопрос, - сказал Костя. - Вы ведь могли бы поступить и проще, без этого эффекта кажущегося неприсутствия. Переодеться в наши одежды и ходить себе спокойно. Никто бы на вас внимания не обратил…
- Могли бы, - ответил Златко, - но надо очень долго вживаться в обстановку, чтобы не совершить ошибок. У нас так и делают, когда ученые ведут глобальные хроноисследования…
Он осекся и скороговоркой завершил:
- Ну, а как, например, мы пришли бы к вам в класс, чтобы заснять урок? Да кто бы нас пустил?
Александра Михайловна пошевелилась в кресле.
- У меня к вам, молодые люди, тоже очень много вопросов, - сказала она. - Думаете, мне неинтересно, до чего люди в конце концов дожили, и что там у вас в двадцать третьем веке творится? Но прежде надо вас, пожалуй, покормить… с дороги. Вообще-то я ничего такого не готовила, потому что просматривала научную литературу. Однако в холодильнике есть несколько пачек пельменей.
- Пачки пельменей? - удивленно спросил Златко. - Что это за блюдо такое?
- Сейчас узнаешь, - усмехнулся Петр, - вы есть хотите?
Бренк и Златко в который уже раз переглянулись.
- Как ты думаешь, Бренк, сколько еще времени пройдет, поинтересовался Златко, - прежде чем там, у нас…
- Сам знаешь, - без удовольствия ответил Бренк, - пока спохватятся!
- Постойте! - с интересом спросил Костя, - вы же сказали, что вам еще много чего снимать надо было бы. Так что ж вы с собой из вашего двадцать третьего века поесть ничего не взяли?
Бренк снисходительно улыбнулся.
- Ничего ты не понимаешь! Мы, может, по-вашему даже целую неделю провели бы здесь, а для нас это были бы минуты. С помощью блока хронопереноса мы могли бы двигаться внутри вашего времени с любой скоростью. К тому же, хоть вперед, хоть назад. А теперь, раз все разладилось, поесть, конечно, не вредно!
- А как вас вернут в ваше время? - спросил Костя.
- Да очень просто, - сказал Бренк, поглядывая в сторону кухни, куда уже ушла Александра Михайловна. - Обнаружат, что нас долго нет, включат страховочные каналы переброски и по ним вытянут в наш двадцать третий век. Только теперь это будет не не раньше, чем часов через пятнадцать-двадцать. И энергии на это потребуется уйма. Но техническую сторону я объяснять не буду.
- А как это произойдет? И долго ли длится хроноперенос?
С минуту Бренк испытующе смотрел на любознательного Костю, как бы размышляя, отвечать или нет. Потом ответил:
- Хроноперенос происходит мгновенно. Только что, скажем, мы были в двадцать третьем веке, а через долю секунды в двадцатом, и наоборот. Все это легко и совершенно незаметно. Вроде как перешел из одной комнаты в другую.
- Мальчики, мойте руки! Пельмени готовы! - позвала из кухни Александра Михайловна, и Бренк и готовностью повиновался, подавая пример Златко.
Над столом в кухне поднимался пар от четырех наполненных доверху тарелок. Златко, поковырявшись вилкой в своей порции, подцепил одну из пельменин и долго рассматривал ее на свет, поворачивая так и этак. С нее в тарелку капала сметана.
- Как ты думаешь, - нерешительно обратился Златко к товарищу, - а нам это можно? Все-таки в три века разница…
- Чудак! - глухо отозвался Бренк, уже успевший набить рот. - В двадцатом веке они ж пока еще свежие. По-моему, это замечательное блюдо пельмени в пачках.
Он мигом опустошил свою тарелку.
- Еще? - спросила Александра Михайловна, и Бренк кивнул.
Златко, успокоенный его примером, точно так же моментально уплел свою порцию и в свою очередь попросил добавки. После второй тарелки Бренк с удовольствием откинулся на спинку стула и с чувством сказал:
- Пельмени в пачках! Пожалуй, пока это самое яркое из всех впечатлений от вашего времени.
- Еще? - участливо спросила Александра Михайловна. - Сейчас приготовлю.
Она снова заглянула в холодильник.
- Стойте! - вдруг спохватился Златко. - Это тоже надо обязательно снять: как в двадцатом веке ели пельмени в пачках. Не только для нашего фильма, все равно он не состоялся, а для всей исторической науки. Я сейчас!
Мгновение спустя он вновь появился в кухне, вооруженный фонокварелескопом.
- Для науки? - переспросила Александра Михайловна, видимо, только теперь окончательно поверившая в реальность всего происходящего.
Она поправила очки.
- Если для науки, я готова дать необходимые пояснения. Надо начать с того, что пельмени в пачках делают, насколько я знаю, на останкинском мясокомбинате…
Она высыпала содержимое еще двух пачек в кастрюлю.
И в этот момент в прихожей раздался длинный звонок.
Пришельцы из будущего вздрогнули, съежились и умоляюще взглянули на Александру Михайловну. Плотно закрыв за собой дверь, бабушка вышла из кухни.
Вернулась она минуты через две. Всем они показались бесконечными.
- Приходил молодой человек, - сообщила Александра Михайловна, - с бородой. Он назвался преподавателем физики Лаэртом Анатольевичем. Правда, мало он похож на преподавателя, но раз утверждает, значит, так и есть.
Доктор педагогических наук посмотрела на пришельцев из будущего.
- Хоть это, в общем, непедагогично, но в высших интересах, в интересах наших гостей, я сказала, что ты, Петр, ушел заниматься в районную библиотеку. Не впускать же было его в квартиру! А он попросил передать, чтобы ты, как только вернешься домой, немедленно явился в кабинет физики. И хорошо бы не один, а вместе с одноклассником Костиковым.
Теперь бабушка испытующе смотрела на внука.
- Еще что-нибудь случилось?
4. Изобретатель преподносит сюрпризы
Бренк и Златко остались с Александрой Михайловной. Петр и Костя отправились в школу.
Ничего хорошего неожиданный визит Изобретателя, конечно, не сулил. Первое, что приходило на ум: обоих ждала выволочка за то, что нарушили границы метеоплощадки. Само по себе это было бы не так уж страшно. Однако Петра и Костю одолевали нехорошие предчувствия. И разумеется, неспроста.
Во-первых, удивляло вот что: Лаэрт Анатольевич имел полную возможность тут же, на месте, поговорить о поведении Петра с его бабушкой, однако не стал этого делать. Почему?
Во-вторых, удивительным было, что учитель вообще пришел к Петру домой, а не отложил разговор до следующего дня, когда оба нарушителя объявятся в школе.
На полдороге к школе Петра наконец осенила догадка:
- Должно быть, Изобретатель Златко и Бренка тоже видел! Ну, конечно! Их-то телекамера еще раньше, чем нас, начала показывать, раз они тоже границу нарушили. Ясно, он заподозрил: тут что-то не так.
Костя ответил:
- А что он мог заподозрить? На них не написано, что они из двадцать третьего века.
Петр немного повеселел.
- Ты прав! Мало ли, что один… э… темного цвета и одеты они не так, как все. Может, они из какой-то другой страны. Из Сомали или, там, из Занзибара. Бродили себе по Москве, да заблудились. Бабушка, если помнишь, тоже поначалу приняла их за иностранцев. Ну, а мы их не выдадим! Что из того, что были вместе с ними. Давай держаться такой линии: мы случайно зашли на площадку, а что это за ребята и куда потом подевались, понятия не имеем!
- Нет, давай еще немного подумаем, - рассудительно заметил Костя. Все надо взвесить, чтобы без ошибки. Мы с ними беседовали… Значит, телекамера показывала, что мы общаемся. А может, она еще и весь наш разговор записала? С Изобретателя станется!
Петя припомнил, о чем они говорили на метеоплощадке с Бренком и Златко и помрачнел.
Дело в том, человеку стороннему, каким в данном случае был Лаэрт Анатольевич, разговор мог показаться довольно необычным. Он, Петр, называл себя землянином и приветствовал Бренка и Златко на своей планете. М-да…
Однако Костя, умеющий мыслить точно и логически, уже достраивал версию, которой следовало держаться, до конца:
- О чем бы мы с ними не говорили, - сказал он, - нам, если Изобретатель будет спрашивать, надо стоять на том, что потом мы больше их не видели. Они убежали в одну сторону, неизвестно куда, а мы в другую. Кстати, наше обращение к ним, как к инопланетянам, совсем неудивительно после того, что происходило на уроке. Понимаешь? Аркадия Львовна уже небось всей учительской рассказала о невидимых голосах.
Костя помолчал, в последний раз обдумывая все детали, и уверенно завершил:
- В общем, все естественно и логично. Говорим чистую правду, но только до определенного момента. Дальше приходится хитрить. Говорим следующее: когда мы увидели Изобретателя, то, понятно, испугались, раз зашли на метеоплощадку, и первыми убежали.
Петр одобрительно кивнул.
- Куда делись они, то есть Златко и Бренк, мы понятия не имеем, договорил Костя. - Из общения с ними тоже ничего не поняли. Сами теряемся в догадках. Все запомнил?
После некоторого молчания Костя добавил:
- Мы, конечно, знаем, что учителя обманывать нехорошо! Но не можем же мы допустить изменения в ходе истории!
За такой беседой они подошли наконец к своей школе. Это была типовая постройка из двух зданий, соединенных крытым переходом. Точно таких же школ в столице немало, да и в других городах тоже.
Однако Костя вдруг поймал себя на мысли, что он слегка даже гордится: именно этой школе - и никакой другой! - суждено было стать местом самих необыкновенных событий.
Тут же почему-то Косте пришло в голову и другое: даже если б не объявились в их школе люди из двадцать третьего века, все равно она примечательна. И как раз потому, что учителем физики был здесь Лаэрт Анатольевич.
Как ни крути, нельзя было относиться к учителю физики так же, как, например, к Аркадии Львовне или к преподавателю физкультуры Галине Сергеевне. Была у Лаэрта Анатольевича увлекающаяся голова, был смелый полет фантазии, а это не может не вызывать уважения. Волновали Изобретателя самые разные технические проблемы, и однажды учитель физики даже…выступал по телевизору.
Рассказывал он, конечно, о своем напичканном чудесами кабинете физики, которым, похоже, втайне гордился и сам директор школы. Но во время передачи хорошо было видно, что Лаэрт Анатольевич все порывается вставить что-нибудь и о других своих изобретательских достижениях, а ведущий программы твердо держит его в намеченных рамках.
И все-таки, каким замечательным человеком не был учитель физики, Петр и Костя поднимались по ступеням школьного подъезда без особого энтузиазма.
В вестибюле они сразу же столкнулись с Аркадией Львовной, которая шла бок о бок с Мариной Букиной. На Петра и Костю учительница глянула с каким-то странным интересом, но ничего им не сказала. А ребята поднялись по лестнице на второй этаж, прошли в то крыло, где помещался кабинет физики. И как всегда тотчас окунулись в мир технических чудес.
Первое, что увидели Костя и Петр, так это свои лица на большом экране. Значит, их появление зафиксировала телекамера.
Потом на экране бегущей строкой стала проходить краткая информация о каждом: имя и фамилия, число, месяц и год рождения, класс и успеваемость по всем предметам на текущий момент. Все это, понятно, содержалось в компьютере, который включился вслед за камерой.
В общем, для людей, живущих в ногу со временем, тут не было ничего удивительного.
Но на этом технические чудеса не закончились: загорелся еще один световой экран, побольше, рядом с классной доской. На нем обычно Лаэрт Анатольевич во время уроков показывал записанные на видеопленку физические опыты. Как полагал учитель, такое новшество невероятно экономило время: опыт можно было поставить только один раз, а демонстрировать сколько угодно и когда угодно…
А теперь при появлении Кости и Петра на экране сразу, будто их только дожидалась, возникла схема какого-то сложного прибора. Но чем-то она показалась знакомой… Приглядевшись, ребята узнали… внутренности блока индивидуального хронопереноса.
И сейчас же в кабинете, не на экране, а воочию, появился и преподаватель физики Лаэрт Анатольевич Ковригин. Волосы и борода его как всегда были всклокочены, а глаза горели неистребимым огнем любознательности.
- Ну-с, - сказал учитель безо всякого предисловия, - буду краток. То, что вы были на метеоплощадке в неподходящее время, зафиксировано. И вот доказательства…
Изобретатель немного поиграл клавишами пульта управления, и на экране появилось новое изображение: на площадке сидели шоколадный Златко и обычный Бренк. Потом стало видно, что Петр и Костя продираются к ним сквозь заросли жасмина. Златко ковырялся во внутренностях блока индивидуального хронопереноса. Тут же возник прежний увеличенный кадр - сложное переплетение деталей, в котором ничего нельзя было понять. Лаэрт Анатольевич нажал еще одну кнопку, и изображение застыло.
Теперь Петр и Костя увидели, что и надпись на блоке хорошо видна: "Юпитерогорск. Маломерные хроноаппараты. 2261 г."
Оба, как по команде опустили головы - улика была очень серьезной. Она неопровержимо доказывала, что Златко и Бренк родом были вовсе не из Занзибара или Сомали, а из ХХ111 века. Что-то теперь будет…
А Лаэрт Анатольевич между тем продолжал:
- Но то, что вы были на метеоплощадке, меня как раз мало волнует. Должен откровенно признаться: гораздо больший интерес у меня вызывает именно вот эта схема.
Учитель обернулся к большому экрану.
- Я ее исследовал, со всем возможным вниманием, но…
Тут голос Изобретателя даже дрогнул от огорчения.
- Но назначения так и не уяснил, - договорил Лаэрт Анатольевич. Скажу даже больше: у меня сложилось твердое убеждение, что аппарат этот представляет собой какое-то совершенно новое слово техники. И я, - глаза Изобретателя вспыхнули, - я во что бы то ни стало должен его увидеть и изучить. Собственно, для этого я вас и пригласил. Полагаю, вам известно, где сейчас находится эта неведомая конструкция?
Костя поднял голову, собираясь с силами для нелегкого объяснения. По натуре был он человеком искренним, но сейчас в интересах всего человечества истину надо было утаить во что бы то ни стало. Собственно, обманом это не было - скорее, маленьким подвигом.
Такого человека, как одержимый изобретательством Лаэрт Анатольевич, нельзя было и близко подпускать к техническим чудесам двадцать третьего века.
Ухватив даже намек, он вполне мог докопаться до сути. Что будет дальше, нетрудно представить: сам построит машину времени, опередив срок, и начнет носиться по истории взад и вперед, принося человечеству непоправимые беды.
Ни за что нельзя было этого допустить. Хоть и выяснилось неожиданно, что Изобретателю удалось зафиксировать фрагмент блока хронопереноса, да еще с датой выпуска, все равно оставалась пока возможность предотвратить неприятности.
- Да, - осторожно начал Костя, стараясь избегать малейших промахов, нас все это, конечно, тоже удивило. Особенно после того, что происходило на уроке Аркадии Львовны.
Сказав это, он аккуратно осведомился:
- Вы, Лаэрт Анатольевич, уже знаете об этом?
- Знаю, - нетерпеливо ответил Изобретатель. - Об этом Аркадия Львовна рассказывала в учительской. Ее даже пришлось отпаивать валерьянкой.
Костя толкнул в бок локтем Петра, чтобы тот на всякий случай пока помалкивал, и продолжил:
- Мы сначала подумали, что это, сами понимаете, пришельцы из космоса, раз там, на уроке…
- Так-так, - с непонятной вкрадчивостью сказал Лаэрт Анатольевич.
- А позже… Мы же знаем, что на метеоплощадку можно ходить только с вами, и заглянули туда лишь потому, что услышали голоса… А как увидели вас, то сразу вспомнили, что нельзя на метеоплощадку, и поэтому убежали.
- И сразу побежали домой… то есть в библиотеку, - вставил все-таки свое слово и Петр.
- Нет, сначала домой, - поправился он, - чтобы сказать бабушке, что бежим в библиотеку.
- В общем, куда делись эти неизвестные ребята, мы не знаем, - поспешил вмешаться Костя и снова толкнул локтем товарища.
Лаэрт Анатольевич с задумчивым видом прошелся по кабинету. Никак нельзя было понять, о чем он думает.
Тут Петр опять решился подыграть Косте:
- Может быть, объявить розыск? - предложил он. - Как они выглядят, зафиксировано. Можно показать портреты по телевизору.
Лаэрт Анатольевич остановился и провел ладонью по всклокоченной бороде.
- А может, и не надо объявлять розыска? - осведомился он вкрадчиво.
- Тогда как быть с аппаратом, схему которого вы хотите понять? - с невинным видом спросил Костя.
Изобретатель прошелся по кабинету. Теперь с жадным любопытством он снова смотрел на экран - на схему маломерного хроноаппарата, сделанного в 2261 году.
Неожиданно для себя Костя подумал: "А ведь 2261 г. - это совсем не обязательно означает 2261 год. Это может быть 2261 грамм. Или 2261 градус. Да, но как быть с Юпитерогорском? А с хроноаппаратом?"
И в этот момент Лаэрт Анатольевич голосом, который вдруг оказался теперь не строгим, а чуть ли не умоляющим, молвил:
- Ребята, ну зачем вы говорите неправду? Ведь вы же взрослые люди и должны понимать, как мне важна эта схема! Мне необходимо разобраться, я в жизни не видел ничего подобного…
То, что он сказал дальше, оказалось совершенно неожиданным для Кости:
- Ладно, поиграли и хватит! Я же все знаю! Знаю, что двое этих таинственных незнакомцев пребывают сейчас, Трофименко, в твоей квартире. А совсем недавно они сидели вместе с вами на кухне. Думаю, где-то в квартире находится и этот таинственный аппарат.
- Откуда вы знаете? - с искренним удивлением воскликнул Петр. - Вы же в квартиру не заходили!
Лаэрт Анатольевич полез в карман и извлек маленькую коробочку, похожую на портсигар.
- Вот, - сказал он застенчиво, но все же не без гордости: - это моя недавняя работа - карманный интроскоп. С его помощью можно видеть сквозь любые преграды. Посмотрите-ка…
Учитель приложил коробочку к стене. Поверхность ее осветилась и стала сплошным экраном. Как бы сквозь дымку, на нем стало видно то, что происходило в соседнем классе.
Класс был пуст, только за одним из столов сидели Аркадия Львовна и Марина Букина. Понятно было, что учительница о чем-то взволнованно говорит, а отличница согласно кивает.
Правда, и Аркадия Львовна и Марина выглядели довольно странно: они были полупрозрачны, и сквозь их тела проглядывалась уже почти совсем непрозрачная дальняя стена класса. Но и через нее с улицы все-таки слегка пробивались солнечные лучи.
Лаэрт Анатольевич выключил прибор.
- В общем, - закончил он, - стены кухни твоей квартиры, Трофименко, выходят на лестничную площадку. Все понятно? Но, разумеется, выяснив с помощью интроскопа, что происходит у вас на кухне, я не стал возвращаться и уличать пожилого человека в том, что она…
- Подслушивать и подглядывать некрасиво! - растерянно воскликнул Костя. Теперь он уже не знал, что говорить и как вообще себя вести.