- Если бы наши тела состояли из газа, мы были бы богами...
- Очередной бред! - фыркнул Мюррей.
Да, бред - Ната согласилась с этой оценкой. Нельзя придать газу сложную структуру человеческого организма и, тем более, поддерживать её сколько-нибудь долго. Нет таких сил в природе. Значит - забыть? Сворачивать исследования, возвращаться домой, на Остин. Подумаешь, шесть лет жизни...
Краем глаза она заметила движение у пульта, удивлённо оглянулась. Сорокина, до этого с отрешённым видом сидевшая в своём кресле, потянулась за нейрошунтом. Пояснила:
- Я подумала: если в распоряжении эфирного тела практически неограниченный запас энергии, то транслятор не нужен. Вернее, нужен только первый раз, в качестве "запала".
- Не понял? - обернулся к ней Мюррей.
А Ната сообразила мгновенно. Эффект заражения!
- Добавить транслятор к ментообразу? Тогда субъект сможет накладывать матрицу на объект без механических приставок.
- Забавно. Но теперь всё это - абстрактные рассуждения. - Пол пожал плечами и встал: - Вы как хотите, а я иду спать. И беру отпуск на... на месяц. Потом будем думать, что делать дальше. Советую всем поступить так же.
- Мне отпуск не нужен, - Сорокина привычно приподняла косу на затылке, вставила шунт. Опустив веки, расслаблено откинулась на спинку кресла. - Интересная задача, попробую набросать модель.
Ната позавидовала. Информ-аналитик не связана жёсткими законами биологического мира. Сорокина упряма, будет оттачивать модель до полного совершенства. Какая разница, есть ли надежда воплотить её в реальность? В том мире, где она сейчас находится, возможно всё...
- Ната, ты поддерживаешь идею с отпуском? - прервала её размышления Ивон. - Отдохнуть будет полезно для всех.
- Да, нужно отдохнуть.
В городе смен времён года не было. А на долину надвигалась зима. Флайер скользил над лесом, и с высоты двух сотен метров казалось, что деревья поднимаются из белого молочного моря. Моник сидела, прилипнув лбом к стеклу кабины. Она не очень-то любила "экскурсии на природу", а уж зимой так и подавно. Но разве она смела перечить Нате?
- Может, вернёмся? - спросила осторожно. - Посмотри, какой туман внизу. И сесть негде.
- Ерунда, в крайнем случае, сядем по локатору. Но, думаю, на нашем холме чисто. Видишь, в той стороне "молоко" лишь у самой земли.
- Да, но туман прибывает.
- Разве? Не заметила.
Лес внизу расступился, открывая взгляду зелёную макушку холма, вздымающуюся над белой гладью. Гилл была права, туман сюда не добрался. Флайер клюнул носом и резко провалился вниз. Моник охнула, едва успев схватиться за подлокотники, чтобы не вылететь с кресла. Так и не смогла привыкнуть к этой сумасшедшей манере пилотирования.
Лапы ударили о грунт, заставив Моник подпрыгнуть. Ната улыбнулась, перегнулась к ней и поцеловала в висок. Просила прощения. А в следующий миг распахнула дверцу и выскользнула наружу.
- Фу, как сыро! - Моник невольно поёжилась от ворвавшегося в кабину воздуха.
- А мне нравится. Пошли к роднику!
Не дожидаясь ответа, Ната припустила вниз по склону.
- Постой, там же туман! - только и успела крикнуть ей в спину Моник.
- Боишься потеряться? Я тебя разыщу!
Недовольно качая головой, Джабира отстегнула прикреплённый к спинке кресла бластер, повесила на плечо, выбралась из машины. Ната уже была далеко внизу, не останавливаясь, врезалась в клубящуюся пелену.
- Догоняй!
Моник осторожно двинулась следом, не отрывая глаз от постепенно тающей фигуры в тёмно-синем комбинезоне.
Туман был похож на белую невесомую жидкость. Вот ноги утонули в нём до колен, до пояса. Она передвинула бластер на грудь, крепче вцепилась в рукоять, прислушалась к тишине. Зрение сейчас бесполезно, вся надежда на несовершенный человеческий слух.
- Ната, ты где? - позвала.
- Я здесь! Иди на голос.
Туман был таким густым, что ботинки почти исчезали в нём. Шаг, второй, трава под ногами шуршит чуть слышно. Или это какая-то тварь начала охоту?
Впереди выплыла тёмная завеса, распалась на стебли камышника вокруг ручья. Моник раздвинула их, шагнула дальше, закусив губу. Тёмная масса рванула навстречу... превратилась в Нату.
- Не заблудилась?
- Пошли назад! Что тут хорошего, в этом тумане? - Моник никак не могла унять нервную дрожь.
- Ты что, испугалась? Перестань! У нас же бластер, любую тварь прикончим, пусть только попробует на нас напасть!
Ната наклонилась и брызнула водой ей в лицо, заставив взвизгнуть от неожиданности.
- Родниковая. Я уже умылась, так здорово!
- Хорошо, тогда идём назад, к машине.
- Подожди, куда ты спешишь. Сходим к заводи, которую видели прошлый раз. Я хочу искупаться.
- Искупаться?! Ты с ума сошла! В воде могут быть эти, как их...
- Волосянки? Ты совсем не знаешь местную фауну, хоть живёшь на Альбионе втрое дольше меня, - засмеялась Ната. - Какие осенью волосянки! Пошли.
- Ната, не нужно!
- Не бойся. Давай сюда бластер, я сумею тебя защитить, - не слушая возражений, она забрала оружие и уверенно шагнула в туман.
За родником, за зарослями камышника, начинался лес. Рыжеватые стволы чернолистов поднимались многометровыми колоннами, переплетаясь над головой сучковатыми, корявыми ветвями. Под ногами мягко проваливался толстый ковёр буро-чёрной опавшей листвы. И везде, во все стороны - одно и то же. Стоило пройти двадцать шагов, и уже нельзя с уверенностью сказать, в какой стороне холм. Моник пожалела, что не захватила компас.
- Мы не заблудимся?
- Нет, я помню направление.
Минут через десять стволы впереди поредели. Затем и вовсе перестали выплывать из тумана. И тотчас Моник услышала свист. Замерла, настороженно прислушалась.
- Постой. Ты слышишь?
Ната остановилась. Удивлённо повела головой влево, вправо, оглянулась, хотела что-то спросить... Внезапно туман за её головой потемнел. Распластавшиеся на добрых три метра крылья свистнули в воздухе.
- Сзади! - отчаянно заорала Моник.
Гилл и сама почувствовала неладное. Резко развернулась, сдёрнула бластер с плеча, едва успела присесть. Огромная туша шлейфокрыла рванулась прямо на Моник. Она отпрянула, пытаясь увернуться, уйти с линии огня. Шлейф правого крыла всё же достал, ударил в грудь, задел лицо. В глазах разом потемнело. Она поняла, что сбита с ног, что летит куда-то на землю, попыталась сгруппироваться и в ту же секунду больно ударилась плечом о ствол дерева.
Жалобно заверещал шлейфокрыл - видно, попал под луч, - потом рядом появилась Гилл, тревожно озирающаяся по сторонам.
- Ты цела?
- Почти, - Моник осторожно потрогала щёку. Липко и больно.
- Идти сможешь?
- Наверное да.
Она попробовала встать, уперлась рукой в землю. И скривилась от боли.
- Что? Нога?
- Нет, плечо, ерунда. Помоги подняться.
Они пошли назад. "Только бы не заблудиться, только бы не заблудиться!" - колотилась в голове Моник мысль. Ната выбирала направление уверенно. Но она всё делает уверенно, даже очевидную ерунду! В этом Джабира за годы близости смогла убедиться.
Деревья расступились. И тут же вверху вновь послышался свист. Шлейфокрылы, наделённые зрением в инфракрасном диапазоне, поджидали их.
- Надо вызывать спасателей! - дёрнулась назад Моник.
- Пробьёмся!
- Ната, прекрати! Это слишком опасно!
Она сосредоточилась, пытаясь включить коммуникатор. Никакой реакции. Вскинула правую, здоровую руку к виску. Всё та же саднящая липкость. Чёрт! Крыло твари сорвало липучку!
- Вызывай спасателей! Я комм потеряла.
- Прорвёмся! И всё равно, я свой в машине оставила.
- Зачем?!
- Чтобы нам никто не мешал. Мы же в отпуске.
- Боже мой, Ната! Что ты наделала?!
- Не кричи. Я же сказала - пробьёмся. Держись ближе. Готова? Пошли, быстро!
Гилл решительно двинулась вперёд, на открытое место. И мгновенно огромная тень рванулась сверху. Ната вскинула бластер - короткая вспышка заставила тварь завизжать, опрокинуться в сторону. Она сделала несколько выстрелов вверх, в туман. Шлейфокрылы метались где-то там, был слышен их свист. Но снизиться для нападения они не решались.
Впереди замаячили заросли камышника, дальше темнел склон холма. Моник вздохнула облегчённо. Кажется, они в самом деле пробьются.
У родника шлейфокрылы опять попытались атаковать. Теперь - одновременно с двух сторон. Одного Гилл достала на подлёте, луч черканул по крылу. Чуть-чуть дотянуть, и тварь развалилась бы пополам. Но тут сзади, низко, над самым камышником, вынырнула вторая. Моник понять не успела, что случилось, но Ната заметила движение краем глаза, резко развернулась, отшвырнула её в сторону, нажала на спуск. Луч сверкнул и сразу же погас. Тварь взвизгнула от боли, но атаку не прекратила. Ударила всей тяжестью в грудь не успевшую присесть Гилл, сбила с ног.
- Ау! - дико заорала та, пыталась выстрелить ещё, но лучи становились всё короче.
Жалобно скуля, обожжённый шлейфокрыл взмыл вверх. Но Ната продолжала лежать на спине и не пыталась подняться.
- Что случилось? - подскочила к ней Моник.
- С батареей что-то. Заряд на нуле.
Джабира выхватила у неё оружие, с ужасом уставилась на тухнущий индикатор.
- Но их же должны проверять перед вылетом?! Как же так?
- Откуда я знаю!
- Тогда быстро бежим к машине, пока они не сообразили, что мы безоружные!
- Нет, не получится, - Ната попыталась улыбнуться, но у неё вышла лишь гримаса. - Похоже, у меня лодыжка сломана. Давай ты сама. Беги и вызывай спасателей.
- Да ты что?! - у Моник слёзы отчаяния брызнули из глаз. - Я тебя здесь не оставлю, я тебя вытащу.
- Любимая, беги, прошу тебя! Вдвоём мы не прорвёмся.
Поздно. Тёмная тень ринулась вниз. Моник, завизжав, схватила бластер и замахнулась им навстречу атакующей твари...
Удар был оглушительный. Будто хрустнули все косточки разом. И тут же - нестерпимая боль от сотен вонзившихся в тело коготков-лезвий. А потом - ещё один толчок. Шлейфокрыл завизжал, выпустил добычу, попытался взлететь - не успел. Полыхнула вспышка, в нос ударил смрад сжигаемой плоти. Тварь дёрнулась и опрокинулась в сторону, ломая кусты.
Возле лица - Моник осознала, что лежит на земле - появились чьи-то ноги в высоких ботинках. Вынырнуло из тумана мужское лицо. Русая вьющаяся бородка, серо-голубые глаза смотрят озабоченно.
- Вы живы? Как вы себя чувствуете?
Она попыталась улыбнуться и ощутила солёный вкус крови во рту.
- Бывало и лучше.
- Ничего, это дело поправимое. Слава Богу, что мы успели!
Большая тень опустилась сверху. Флайер, раскрашенный в непривычные красно-сине-белые цвета, сел, подминая кусты камышника. Кто-то выпрыгнул из распахнувшейся кабины, выстрелил вверх. Моник уже не следила за происходящим - боль накатывалась новыми волнами. Укол инъектора в предплечье она не почувствовала.
Ерунда, что проект не имеет практического значения, что воссоздать вещественный образ информационной модели не удастся! Зато можно дать волю фантазии, не сдерживаться. Людмила любовалась своим творением. Да, никакие механические игрушки больше не нужны. Она всегда знала, что человек - самый совершенный инструмент. А теперь, когда появилась возможность его настраивать по своему усмотрению, и подавно!
Она вызвала из хранилища модель. Сейчас проверим, как это работает. Какие условия требуются для инициации? Ага, первое - тонкие тела должны соприкасаться. Это понятно. А второе? Реципиент должен убрать ментальную защиту. Попросту захотеть подвергнуться трансляции. Угу. Что ж, разумный предохранитель. А если мы его снимем... Есть! Получилось.
Дежурный рецептор подал сигнал о внешнем воздействии. Кто там ломится? - удивилась Людмила. Неужто забыла зажечь табло "Не беспокоить" на двери кабинета?
Она переключила двадцать процентов активности головного мозга на внешний мир. Открыла глаза. На экране интеркома было непривычно смущённое лицо Люка Уайтакера. "Людмила, ты не занята? Можно войти?" Сорокина прикинула - что могло понадобиться парню в кабинете информ-моделирования? Получалось, ничего, кроме... Она добавила ещё двадцать процентов мозговой активности, включила обратную связь.
- Заходи.
Уайтакер осторожно вошёл, поздоровался, с любопытством оглядел кабинет. Здесь ему прежде бывать не приходилось.
- Привет.
Сорокина рассматривала нежданного гостя. Какие изменения внесла трансляция в личность живого человека? В полном объёме донорский образ наложить не удалось, но хоть что-то зацепилось? Узнать это пока что не получалось - Бигли не подпускала коллег-исследователей к своему пациенту.
Она перебросила ещё тридцать пять процентов активности. Пересчёт результата трансляции займёт время, человеческая помощь нейросети для этого не нужна. ТАМ в ближайшие полчаса ничего интересного происходить не будет. Махнула рукой на свободное кресло рядом, приглашая гостя. Поинтересовалась:
- Как себя чувствуешь?
- Нормально. По мне, так я полностью здоров, - Уайтакер присел, покосился на подголовник с креплениями для шунта. - Вчера к родителям ходил. Пытался погасить скандал.
- Много крика было?
- А то! Отец так-сяк, только ругается, что я сюда работать пошёл. Но мама! Всё порывается "разобраться" с Натой и всеми остальными. Едва успокоил.
- Я её понимаю. Если бы моя дочь оказалась на твоём месте - ой, не поздоровалось бы здесь всем! Радует, что ещё маловата. Хотя четырнадцать лет - возраст уже тот! Иногда такое отчебучит!
Уайтакер пожал плечами.
- Странно, ты информер, и в то же время у тебя есть дочь, ты была замужем. А расстались почему? Или секрет?
- Нет никакого секрета. Мы с Сорокиным десять лет прожили. А потом я, должно быть, сделалась слишком взрослой и самостоятельной для него. Пётр не может смириться, что я сама принимаю решения. А тут совпало - Ната пригласила в лабораторию, предложила работу, интересней которой у меня не было и не будет. А для Петра посёлок, теплица - вся жизнь. Он остался, я улетела в город. Вот и всё объяснение.
- И он позволил тебе забрать дочь? Странные у вас, русов, обычаи.
- Обычаи, как обычаи. Ирину мы не делили. Раньше она в посёлке больше времени проводила, чем в городе, а теперь привыкла, у неё здесь друзья появились.
- Да, ты не похожа на тех информеров, кого я знаю.
- А на кого я похожа?
- На женщину. Очень привлекательную к тому же.
Сорокина насмешливо фыркнула.
- Имперских программеров не учат распределять активность мозга во время работы, поэтому мир нейросети и заменяет для них реальный. На самом деле, находиться сразу в обоих мирах не так и сложно. Если ни в один не погружаться полностью, скользить по грани.
Уайтакер заметил стержень шунта, поблёскивающий сквозь волосы на затылке Людмилы, удивлённо округлил глаза.
- Ты и сейчас работаешь?! Разговариваешь со мной и одновременно что-то делаешь в вирт-реальности? Здорово. Новую модель строишь?
- Угу. Не жалеешь, что напросился добровольцем?
- Нет, не жалею. Как думаешь, эксперимент во мне что-то изменил?
- А сам как думаешь? Ощущаешь что-нибудь необычное?
- Скорее нет, чем да. - Уайтакер улыбнулся. - Во всяком случае, красивые женщины мне нравятся по-прежнему. Остальное - мелочи.
- Ах, вот чего ты опасался!
- Ещё бы! От нашей руководительницы всего ждать можно. Вдруг она захочет всех переделать по своему подобию? С этой мымры станется.
Сорокина засмеялась.
- По своему подобию? Этого я не допущу, будь уверен.
С минуту они молчали. Потом Уайтакер нерешительно произнёс:
- Людмила, я могу спросить тебя о личном?
- Спроси.
- У тебя есть... друг?
- Друг? Хочешь знать, свободна ли я, - правильно поняла твой вопрос? Да, абсолютно свободна. Лаборатория занимает много времени, оставшееся принадлежит Ирине. Пытаюсь, по мере возможности, быть хорошей мамой. А почему ты спросил?
- Просто так.
Уайтакер опустил глаза и вроде бы покраснел. Юный ловелас умеет краснеть? Надо же! Сорокина хотела ещё кое о чём спросить, но не успела. На экране внутренней связи неожиданно появился Мюррей. Хмурый и озабоченный.
- Звонили с Озёрного, Ната и Джабира попали в переделку. Им оказывают первую помощь у них в больнице. Я лечу туда. Хотелось бы, чтобы ты составила компанию, всё-таки ты там своя.
- Выхожу, - кивнула Людмила, не требуя уточнений.
Она переключила работу компьютера в автономный режим, аккуратно вынула жало шунта из черепной коробки. И заметила напряжённый взгляд Уайтакера. Тот следил за её движениями, не отрываясь. Вцепился в подлокотники так, что костяшки пальцев побелели. Сорокина помедлила секунду, затем подмигнула:
- Что, не приходилось раньше видеть? Неприятно?
- Он... такой длинный, я и не знал, - с трудом выдавил из себя парень охрипшим голосом. - Кажется, что он должен проткнуть твою голову насквозь. Как он там помещается?
- Он гибкий, - Сорокина аккуратно уложила шунт в пенал. - И нет никаких тактильных ощущений. Наши мозги бесчувственны.
Она встала, поправила косу, прикрывая отверстие порта. Вопросительно посмотрела на гостя. Очнувшись, тот тоже вскочил:
- Людмила... можно, я ещё зайду, когда ты вернёшься?
""Просто так". Как же, поверила", - губы Сорокиной сами собой растянулись в самодовольную улыбку. Она кивнула.
- Конечно заходи в любое время. Запросто, как к другу. И зови меня Люда, Люк. Кстати у нас имена созвучны, ты заметил?
Моник открыла глаза, прислушалась к ощущениям. Боль отпустила. Всё, находящееся выше пояса, будто онемело. Она скосила глаза. Собственно, так и есть: грудь, плечи, шею, половину лица покрывал слой анестезирующей пены.
Она попыталась повернуть голову. Получилось не очень удачно - затвердевшая пена сопротивлялась. Но и так понятно, что они в больничной палате. Ната лежала на соседней кушетке, вроде бы целая, только левая нога приподнята и жёстко закреплена в белом лубке. Ох, и смешная она в этой канареечно-жёлтой коротенькой пижамке!
Заметив, что глаза подруги раскрыты, Гилл виновато улыбнулась:
- Привет. Ты проснулась? Как самочувствие?
- Лучше, чем... А я долго спала?
- Пятнадцать часов. Уже утро. Я звонила в город, Пол вот-вот прилетит за нами.
- Всего пятнадцать часов? Я думала, несколько суток прошло.
- Сердишься на меня за вчерашнее? - Ната куснула губу. - Я не смогла защитить тебя, как обещала.
- Совсем не сержусь, всё же обошлось. Как на тебя можно сердиться?
- Врач сказала, что повреждений жизненно важных органов нет. Шлейфокрыл успел только кожу содрать.
- Угу. А как твоя нога?
- Косточка хрустнула, как я и думала. Непрочные у нас тела.
Дверь приоткрылась. Женщина-врач в белом комбинезоне и в такой же белой шапочке заглянула в палату, улыбнулась:
- Девушки, к вам гости.
Едва успела произнести это, как Мюррей отодвинул её плечом, ввалился в комнату. Тигринно-жёлтые глаза его, казалось, вспыхивали искрами от клокотавшего возмущения. Сдерживало Пола лишь присутствие посторонней.