- Зачем же воображать? Я вам сказала, что счастлива. Вот и берите меня за образец.
Ульман махнул рукой.
- Я говорю серьезно. Вот вы произнесли сакраментальную фразу: идеал человечества. Ну, представьте, что вы достигли этого идеала, каким бы он ни был. Дальше что? Стремлений нет, желаний нет, тревог и волнений - тоже. Все. Ваш жизненный путь окончен. Так, что ли? Тогда чем же счастье отличается от смерти?
- Занятно! - Сузи повернула к нему голову. - Кстати, в литературе встречается и такое: счастье - это смерть. Вернее, наоборот: смерть - счастье. Впрочем, я точно не помню.
- Неважно. Это совсем другое. Я говорю о том, что счастье - призрачный, ложный идеал. По крайней мере, до тех пор, пока люди останутся людьми. Я считаю, что чувствовать себя счастливым - противоестественно и вредно. Минутная острая радость - да! Чувство удовлетворения сделанным - да! Все это я сам ощущал и готов признать право человека на подобные эмоции. Но постоянная блаженная одурь либо достаток еды и зрелищ, которые зовутся счастьем, - унизительны…
- Вы не правы, Курт, - негромко сказала Сузи, и на этот раз Курт не уловил в ее голосе ни иронии, ни спокойствия. - Наверное, все не так просто. Я не буду возражать, я прочту вам маленькое старинное стихотворение поэта моей родины, можно?
И, глядя в глаза Курта, Сузи тихо произнесла:
Завтра - оно все время рядом,
Оно шагает с нами
всю жизнь.
И никогда не наступает,
Превращаясь в сегодня.
Мы не узнаем, что такое
завтра
Но с радостью ждем его прихода.
Ульман снисходительно фыркнул.
- "Синяя птица", которая не дается в руки… Звучит красиво. Но только и всего.
Сузи не отозвалась. Приложив ко лбу ладонь, она с интересом смотрела в сторону моря. Там, огибая остров, медленно шло небольшое судно.
- Чей это флаг, Курт?..
- Любопытно, - пробормотал Ульман, - что-то незнакомое. Не разберешь…
Сузи встала и сняла со стены бинокль.
- Попробуйте так, - сказала она, протягивая его Курту. Поднеся бинокль к глазам, Ульман присвистнул.
- Вот так штука - озадаченно произнес он. - Флаг-то советский!..
Глава VII
СТРАННЫЙ ПЛЕН
Через десять минут прямо по курсу "Иртыша" показалась темная полоска земли.
Хотя фигуры солдат с автоматами были достаточно красноречивы, хотя за штурвалом стоял чужой человек в черно-желтой одежде, Андреев в глубине души еще надеялся, что все обойдется. Надо только не терять выдержки. Кто бы ни были эти наглецы, им придется считаться, что над кораблем флаг Советского Союза.
- Александр Михайлович, - тихонько сказал Щербатов. - Попробуйте пройти к команде. Надо бы успокоить людей. Меня вряд ли пропустят.
Андреев хотел спуститься с капитанского мостика, но дорогу ему преградил солдат.
- Go back! - холодно приказал он.
- Что значит "назад?" - возмутился Андреев. - Я начальник экспедиции.
- Go back! - уже с угрозой повторил солдат и тряхнул автоматом.
Андрееву ничего не оставалось, как вернуться.
Берег приближался. Уже можно было различить угрюмые, нависшие над водой скалы, густо-зеленую пелену тропических зарослей. Остров казался диким и зловещим.
Андреев тронул Щербатова за рукав:
- Как вы думаете, кто это такие?
- Пираты.
- ??
- Вы читали о мадам Вонг? Я думаю, что мы имеем дело с чем-нибудь подобным.
Андреев немного подумал.
- Но… Вы все-таки пояснее. Почему вы так считаете? Может быть, таможенный досмотр?
Капитан отрицательно покачал головой… - Нет, нет, Александр Михайлович!.. Мы были в открытом море - при чем тут досмотр? И еще: вы обратили внимание, что на вертолете не было опознавательных знаков? А стрельба, а их бесцеремонность, словно они совсем не заботятся о последствиях? Нет, Александр Михайлович, это захват.
- Что же делать? - мрачно спросил Андреев.
Капитан промолчал.
Корабль подходил к берегу. Вблизи остров казался еще более насупившимся и негостеприимным, чем издали, он подплыл окруженный тишиной, как тайной. Вдруг "Иртыш" резко повернул к берегу, словно собираясь врезаться в выступающий утес. Минута - и корабль оказался в небольшой уютной бухте, глубоко упрятанной среди скал.
- Вот вам еще доказательство, - сквозь зубы процедил капитан. - Конечно, пираты. Мимо такой бухты, в двух шагах пройдешь - не заметишь. М-да… Найти нас теперь будет сложно.
"Иртыш", управляемый умелой рукой, медленно входил под своды просторного грота. В глубине каменистой ниши виднелся причал. На нем суетились люди. Около полусотни солдат в желто-черных рубахах выстроились вдоль пирса.
Едва "Иртыш" пришвартовался, на его борт поднялся высокий сухопарый человек в белой рубашке и защитного цвета шортах. На вид ему было лет пятьдесят.
Человек легко взошел на капитанский мостик. Оттуда ему был виден весь корабль, и его видели все.
- Господа! - произнес он по-английски. - Вы задержаны пограничной службой республики Фрой. Причина - вторжение в ее воды. После выяснения обстоятельств, связанных с этим печальным инцидентом, вам будет предоставлена возможность продолжать плавание. Но пока прошу покинуть корабль и последовать в приготовленную вам гостиницу.
Английский на "Иртыше" знали многие. Сразу же поднялись возмущенные голоса:
- Вы сошли с ума!
- Не имеете права!
- Что он там лопочет?
- Вы за это ответите!
- Товарищ капитан, объясните ему!
- Это произвол, - резко сказал капитан. - Мы протестуем! Наш корабль находился в нейтральных водах. И мы не знаем никакой республики Фрой.
Сухопарый человек усмехнулся.
- Не станем пререкаться, господа. Я уже сказал, что будет проведено расследование. Тогда все и выясним.
- У нас нет ни времени, ни желания участвовать в ваших расследованиях, - твердо возразил Щербатов. - За нами нет нарушений.
Лицо незнакомца поскучнело.
- Ваши возражения ни к чему не приведут. Я вынужден приказывать: постройте команду и организованно сведите на берег. Иначе применим силу.
Андреев и Щербатов переглянулись. Моряки, сгрудившись на палубе, не сводили с них напряженных глаз. Андреев заметил, что кое-кто отстегнул пояс с тяжелой пряжкой и обмотал им руку.
- Скажите, - Николай Иванович все еще не терял хладнокровия, - вы отдаете себе отчет в происходящем? В последствиях?
- Да! - отрезал незнакомец.
Капитан окинул взглядом корабль, оценивая обстановку. Картина была неутешительной. С трех сторон моряков обступили автоматчики. Принимать бой бессмысленно: перестреляют. Может, они этого и добиваются - вызвать столкновение и расправиться с командой? Видимо, так же думал и Андреев. Поймав взгляд капитана, он еле заметно пожал плечами.
А экипаж ждал. Щербатов видел, как подобрались и посерьезнели люди. И понял: отдай он сейчас приказ, никакие автоматы не испугают.
Он шагнул вперед, взялся за поручень. Сказал как можно спокойнее:
- Товарищи! Похоже, это провокация. Больше выдержки. Помните, что бояться нечего, мы граждане СССР.
Краем глаза он увидел, что незнакомец наблюдает за ним. "Видимо, знает русский, - подумал Щербатов. - Ну, и черт с ним…"
Он не ошибся: Гейнц достаточно знал русский язык, чтобы понять, о чем говорит капитан. Первым желанием его было прервать Щербатова. Но, секунду подумав, он переменил решение. Гейнцу было ясно: капитан на эксцессы не пойдет.
Конечно, проще всего было уничтожить корабль вместе с командой. Но это самое простое было для него неприемлемым. Если какая-нибудь случайность заставит бить отбой, тогда ему крышка. Ответственность за политическую авантюру - это одно. А за убийство десятков советских граждан… Гейнц гнал от себя эту мысль. И все же он точно знал: если команда не подчинится, он пойдет на все… Но лучше бы до крайностей не дошло.
Всего этого не знал и не мог знать капитан Щербатов. Но благоразумие подсказало ему: сейчас главное - выиграть время, сдержать страсти, не допустить столкновения. Как только на Родине узнают об их судьбе, наглым молодчикам не поздоровится.
И он уверенно повторил:
- Не поддавайтесь на провокации, товарищи!
* * *
Да, конечно, выдержка и дисциплина… Но сам Щербатов вскоре убедился, что призывать значительно легче, чем следовать призыву. Когда здоровенные парни с автоматами двинулись сквозь толпу моряков, расчленяя ее на группы, а затем стали сгонять их на берег, капитан с тоской подумал: а вдруг он ошибся?
А когда к нему подошел один из молодчиков и стал деловито ощупывать карманы, Щербатов почувствовал, как кровь бросилась в лицо.
- Спокойно, Николай Иванович, - Андреев, внимательно следивший за капитаном, взял его за руку. Невесело улыбнулся. - Снявши голову, по волосам не плачут.
Капитан молча отвернулся.
…Их вели около часа, и на протяжении всего пути они ничего не увидели, кроме однообразных тропических зарослей, сдавивших с обеих сторон травянистую ленту дороги.
Впереди, сзади, по бокам шагали автоматчики. Маленький чернявый офицер с голубыми нашивками в виде двух перекрещенных оливковых ветвей суетливо бегал вдоль колонны.
Моряки шли молча. Все отчетливо сознавали, что положение скверное, и, возможно, надо готовиться к худшему. Впрочем, в самом начале пути произошел эпизод, который вселял кое-какие надежды…
А случилось вот что. После того как они покинули территорию порта, колонну погнали ускоренным шагом. Охранники обступили ее почти вплотную и, чуть что, не стесняясь, тыкали в спины людей автоматами. Неизвестно, в самом ли деле у Коршунова развязался ботинок или он все обдумал заранее, но, так или иначе, Геннадий, шагавший рядом с Ингой, вдруг отстал, присел на корточки и принялся возиться со шнурками.
К нему тотчас подскочил один из конвойных, плотный, длинноволосый парень, и что-то злобно выкрикнул. Коршунов пожал плечами и показал на ботинок. Длинноволосый ткнул его стволом, и Коршунов упал на дорогу. Он тут же встал и, не говоря ни слова, с размаху двинул солдата по уху. Тот выронил автомат и свалился. А Геннадий, даже не взглянув на упавшего, как ни в чем не бывало снова склонился над ботинком.
На мгновение все оцепенели. Офицер срывающимся голосом что-то скомандовал, и солдаты вскинули автоматы. Замерли и моряки, готовые немедленно броситься на помощь мотористу. Андреев быстро взглянул на Щербатова, и ему показалось, что тот обрадовался наступлению развязки. Да и у самого Андреева метнулась мысль: будь что будет.
Но ничего не случилось. Ни один из желто-черных не подошел к Геннадию. А тот, неторопливо зашнуровав ботинок, выпрямился, флегматично взглянул на ощетинившуюся шеренгу солдат и, перешагнув через лежащий на пути автомат, подошел к своим. Моряки сразу расступились, пропуская его в середину.
- Молодец, Генка, - взволнованно шепнула Инга.
Колонна двинулась дальше. Однако теперь конвоиры держались от моряков на почтительном расстоянии.
- Проволока! Смотрите, колючая проволока! - вдруг закричал Костя Феличин, шедший в первой шеренге. - Товарищи, это концлагерь!
Строй как по команде остановился, загудел. Взметнулись злые голоса…
- Ну вот, притопали!
- Хороша гостиница!
- Концлагерь на сто процентов.
Чепрасов, обернувшись, крикнул:
- Товарищи! Нас обманули. Не пойдем в лагерь!
- Не пойдем!
Щербатов и Андреев вышли из толпы и направились к офицеру.
- Куда вы нас привели? - в упор спросил Андреев. - Нам было сказано, что экипаж проведет несколько дней в гостинице. Это вы называете гостиницей? - Он кивнул на запрятанные среди каменных глыб постройки, похожие на длинные бараки.
- И как понимать колючую проволоку? - добавил капитан Щербатов.
Офицер усмехнулся:
- А чем не гостиница? Не понимаю вас, господа…
- Не кривляйтесь, - отрезал Андреев. - Мы в лагерь не пойдем. Требуем возвращения на корабль.
Офицер пожал плечами.
- Не имею права.
- В таком случае мы возвращаемся сами!
Офицер встревоженно переводил взгляд с одного на другого.
- Но поймите, господа, - почти выкрикнул он. - Я не имею права нарушить приказ!
- В чем дело, Крафт? - раздался повелительный голос.
Из проходной вышел пожилой седоватый человек в белом, спортивного типа костюме, с усиками, словно приклеенными к губе. - Что вы торгуетесь? Почему люди не на месте?
- Протестуют, господин координатор! Требуют возвращения на корабль, - вытянувшись, отрапортовал офицер.
- Вот как! На корабль! - Человек с усиками насмешливо оглядел моряков. - Требуют!..
Он повернулся к Андрееву и Щербатову.
- Мне кажется, господа, вы не понимаете своего положения. Вы ничего не можете требовать, ваши протесты ничего не изменят. Вы нарушили территориальные воды республики Фрой. До тех пор, пока не будет определено, почему вы это сделали, будете находиться здесь.
Андреев открыл было рот, но тот, не дав ему заговорить, махнул рукой.
- Все! Все! - И офицеру: - Ведите! Не подчинятся - стреляйте! Без предупреждения!
Ни на кого больше не взглянув, человек с усиками скрылся в проходной.
Андреев и Щербатов вернулись к морякам. Инга схватила за руку Андреева.
- Александр Михайлович! Что же будет?
- Не волнуйся, Инга. Ты только помни, кто мы и откуда. Все кончится хорошо, я уверен.
- Мы-то помним, - мрачно сказал Феличин. - А вот помнят ли они… Вот что неясно.
- Не беспокойся, парень! - подал кто-то голос. - Помнят. Наглость-то, она бывает и со страху.
В лагерь пропускали по одному. Два солдата тщательно обыскивали моряков. Офицер придирчиво рассматривал каждую вещь, будь то зажигалка или расческа.
Глава VIII
РЕЧЬ ПРЕЗИДЕНТА
Как ни интересно было Тому, слушать, что говорит президент, но еще интереснее было смотреть на хозяина. Впервые он видит, что Джонатан Брэгг ходит перед телевизором, уткнувшись взглядом в экран. Пусть скажет теперь, что Том зря оторвал eго от дел.
- Итак, дорогие фроянцы, в нашей республике появились гости. И хотя жить они будут пока в отдельном помещении, их появление среди нас - вопрос времени. Выражаясь образно, это что-то вроде барокамеры для водолазов. Дадим нашим гостям немного привыкнуть, освоиться - и милости просим в нашу республику Фрой. - Президент радушно улыбнулся и развел руками, словно желая обнять всех гостей сразу.
Брэгг неожиданно встал, взволнованно заходил по комнате. Его тонкие губы что-то шептали, пальцы нервно теребили край мягкой куртки. Потом он остановился, ожесточенно потер лоб, подумал. Поднял трубку телефона.
- Доктора Ольпинга… Да-да, немедленно… Все равно… Я говорю вам - не-мед-лен-но!
И через полминуты:
- Добрый вечер, сэр… Брэгг… Спасибо, но я… Вы слушаете Карповского, Алек? Чудовищно! Как ерунда? Мм… Но я, в конце концов, не об этом - если надо, то… Минутку, Ольпинг, но среди них Андреев, ученый. Я знаком с ним по Марсельскому конгрессу. Да, океанограф, видный. С ним так нельзя. Ну, хорошо, хорошо, не будем спорить, Алек. Я прошу вас об одном - поговорите с Вальтером. Считайте, что это моя просьба, большая просьба Ольпинг… Что, заставите? Ну, захотите, прошу вас… Меня коробит, когда с учеными обращаются, как бог знает с кем. Алло, Ольпинг! Куда вы пропали?
* * *
- А сейчас наш долг, дорогие фроянцы, не мешать гостям привыкать. Не устраивать вокруг их прибытия ажиотажа, не толпиться вокруг их коттеджа, словно у зверинца. Вы же сами отлично понимаете, что это не может им понравиться и создаст превратное мнение о гражданах нашей республики. Поэтому и только поэтому Высший совет республики вынужден запретить с сегодняшнего дня появляться в районе расположения наших гостей. Не будем назойливы, друзья мои… - В голосе президента послышались интимные нотки.
Ульман с сомнением посмотрел на экран. "Только поэтому". Странное дело: все запрещения, существующие в республике, преследуют исключительно благородные цели. Волны благородства захлестывают остров. Эдак и захлебнуться недолго.
Вот и еще одна волна. И снова благородство высшего сорта.
А в целом - темное дело. Они что, эти русские, пожелали остаться в гостях на острове? Что-то непохоже на русских. А если не пожелали, то уж будьте покойны, господин президент, - неприятностей не оберетесь.
Ульман задумчиво постучал по столу зажигалкой.
Где же зарыта собака? Неужели они до того зарвались, что считают возможным увлечь своими идеями целый экипаж иностранного корабля? Невероятно. А может быть, силой захватили? И это вряд ли. Даже Карповский не решится пойти на конфликт с Советским Союзом.
Но тогда что же? Как ни крути, а логики никакой.