Военно-морское министерство США опубликовало официальное опровержение "слухов, циркулирующих в различных кругах, о фантастическом вторжении пришельцев из космоса" и их высадке в восточной части Тихого океана. Опровержение содержало:
1. Заключение экспертов компании "Пан-Америкен эйруэс", сделанное совместно с экспертами военно-морских и военно-воздушных сил США, о причинах гибели рейсового самолета НАР-405. В качестве причин фигурировали: а) потеря радиосвязи с землей (происшедшая не в 2 часа 35 минут, как считалось ранее, а в 22 часа 28 минут, то есть до начала, а следовательно, и вне всякой связи с таинственными передачами на волне в 21 сантиметр) и б) неисправность в аппаратуре.
2. Данные экспертизы полуразложившихся водорослей, обнаруженных в лодке погибших; согласно этим данным, нет никаких оснований предполагать их внеземное происхождение.
Заканчивалось опровержение призывом ко всем здравомыслящим американцам не поддаваться панике и не мешать работать правительству.
Опровержение не достигло цели.
Джордж Янковский, вторично выступивший на страницах "Нью-Йорк геральд трибюн", издевательски спрашивал у "достопочтенных экспертов", откуда у них уверенность в том, что на борту НАР-405 была неисправна аппаратура? Почему радиосвязь с самолетом прервалась всего-навсего за две (!) минуты до начала таинственных сигналов?
"Глубокоуважаемые специалисты по океанийской флоре исследовали разложившиеся остатки и пришли к успокоительным выводам. Но ведь задолго до них эти водоросли исследовались - не в разрушенном виде! - местными экспертами, превосходно знающими флору Океании. Их вывод не вызывает сомнений: подобной флоры на нашей планете нет!"
…Вероятно, подобные препирательства и дискуссии продолжались бы не один месяц, если бы…
Если бы трагические события, свидетелями которых стали по крайней мере полмиллиарда человек, не перевели полемику совсем в иное русло.
ПОСЛЕДНИЙ РЕПОРТАЖ ЭДВИНА КОНРАДА
Вот показания Уильяма Фоста, технического служащего телевизионной компании "Сэнчури", которые он дал несколькими днями позже чиновникам комиссии ООН, расследовавшим подробности катастрофы:
"Мы вылетели из Гонолулу на рассвете 10 августа самолетом, принадлежащим нашей компании. Примерно около 12.30 сделали посадку на аэродроме в Р., где нас ждал специально оборудованный вертолет. Мощная передвижная телевизионная станция, установленная на его борту, давала возможность транслировать передачу на Гавайи, а оттуда через экваториальный искусственный спутник - на Америку и остальной мир. Так, по крайней мере, заявил нам шеф - режиссер передачи Джордж Гарье.
Волновался ли Эдвин? Мне кажется, да. Я знал его неплохо: Конрад был частым гостем на студии. Года два назад "Сэнчури" делала телеспектакль по его книге "Среди индейцев Мату-Гроссу". В тот день он был неразговорчив, часто поглядывал то на часы, то на небо. Нервничал и наш оператор Арчи Дортин. А шеф, не в меру суетясь, приговаривал: "Побыстрее, побыстрее, парни… Все будет о’кэй, вот увидите - все будет о’кэй…"
Конрад и Арчи пожали нам руки и вслед за пилотами поднялись в вертолет. Эдвин на секунду задержался у трапа.
- А вдруг, - сказал он, - и на самом деле пришельцы? Что тогда, Джордж?
Улыбка у него была в тот момент веселая, а взгляд - напряженный.
- Дай бог удачи, парни! - крикнул Джордж. Винты загудели, и мы направились к пульту. Экраны вспыхнули, и мы увидели пустой океан, по которому скользила тень вертолета.
"Тарелочек" мы не обнаружили, как ни вглядывались. Ровно через два часа после взлета Джордж Гарье передал на вертолет радиокоманду: "Приготовиться к трансляции!". А еще минут через десять прозвучал сигнал: "Вы в эфире!"
- Внимание, дорогие телезрители, внимание, люди! - услышали мы хрипловатый голос Эдвина Конрада. - Телевизионная компания "Сэнчури" ведет свой репортаж с борта вертолета, приближающегося к таинственному острову, острову загадок - к месту, откуда вот уже несколько дней кто-то шлет в космос непонятные радиосигналы…
Не буду пересказывать, что говорил Эдвин Конрад до того момента, как в глубине экрана появилась темная точка. Все это вы слушали сами. Но все, наверное, помнят короткую паузу, которая наступила после его слов: "Вижу! Я вижу остров!" Это Конрад отключил микрофон на несколько секунд, чтобы связаться с шефом.
- Слушай, Джордж, - прокричал он, и мы по голосу поняли, что он струсил. - Имей в виду: первая же "тарелка" - и я поворачиваю, понятно?..
Не дожидаясь ответа, он снова включился в эфир и продолжил репортаж.
Признаться, остров этот проклятый мне не понравился сразу. Скалистый, мрачный, весь окутанный лесами. Промелькнули овраги, пустынная отмель. Эдвин вел репортаж довольно бодро. И вдруг голос его сорвался:
- …Два оранжевых круга, полкилометра в диаметре… Это площади!..
Теперь он уже кричал:
- …Растительность!.. Вы видите, вы видите ее?.. Голубые кусты, сиреневые, фиолетовые деревья…
- …Не иначе - огромная антенна! Да-да, этот паук с поднятыми лапами… Не иначе - антенна!..
- …Смотрите же, смотрите! Космический корабль… Какая странная форма…
- …"Тарелочки"! "Тарелочки"…
- …Вот они!! Пришельцы!
Я был тогда как в бреду: своими глазами видел на экране все, о чем вопил Эдвин Конрад, - и идеально ровные круги, и поблескивающие на солнце диски "тарелочек", и торчащие вверх лапы антенны. Самих "пришельцев" я рассмотреть вначале не мог. И только когда вертолет стал медленно снижаться, вдруг увидел, что по одной из площадей суетливо бегают какие-то странные существа, похожие на голенастых насекомых.
- "Тарелочка" идет на сближение! - Отчаянный крик Эдвина заставил нас оцепенеть. Мы увидели, как на экране быстро растет изображение блестящего диска. Вот оно стало расплывчатым, на мгновение заслонило собой весь кадр…
Вспышка резанула глаза. На секунду я потерял сознание и когда очнулся, увидел, что наш режиссер, упав лицом на пульт, истерически хохочет…
Рассказывать мне больше не о чем. Эдвина и Арчи убили эти… из космоса. Не знаю, какие тут могут быть сомнения. Да, Джордж Гарье, кажется, сошел с ума, но я… Я-то в полном рассудке, будьте спокойны…"
ПЕРЕД ЛИЦОМ ОПАСНОСТИ
Как ни удивительно, даже злосчастный телерепортаж не вызвал единодушного признания факта высадки на Землю пришельцев. Правда, большинство газет било-таки в тревожный набат, причем некоторые из них откровенно делали ставку на разжигание страстей.
Огромные шапки над газетными полосами, крупные кричащие заголовки, целые страницы фотоснимков, сделанных с экрана кинескопа, заставляли миллионы людей лихорадочно набрасываться на киоски, рвать газеты из рук продавцов. "Как понимать все это?", "Что делать?" - со страхом и растерянностью искал потрясенный обыватель в статьях ответы на мучительные вопросы. И, неудовлетворенный, отбрасывал газету, чтобы тотчас с жадностью впиться в другую. Но разноголосица прессы только сбивала его с толку.
"ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, В РУЖЬЕ!" - воинственно восклицал бульварный листок "Лос-Анжелос кроникл", торопливо возвещая начало эры космических войн.
"УНИЧТОЖАТЬ - И НЕМЕДЛЕННО!" - призывала парижская "Пари ви".
Ряд крупнейших западных газет требовал немедленного прекращения действия Договора о ядерном разоружении. "Было бы вопиющим преступлением перед человечеством, - писал в "Чикаго ивнинг" ее военный обозреватель У. Нассеб, - добровольно лишать себя всякой возможности противостоять инопланетным захватчикам. Нет сомнения, что пришельцы, оккупировавшие сегодня клочок суши посреди океана, - это всего лишь космические разведчики, а их сигналы на волне 21 сантиметр - донесения, содержащие информацию о нашей планете.
Вполне вероятно, что в ближайшие годы (или месяцы?) Земля подвергнется массовому нашествию из космоса. Мы, люди, должны быть готовы к самой страшной войне, какую только может вообразить себе разум. Но чем, каким оружием мы будем воевать с пришельцами, стоящими, без сомнения, на более высокой ступени технической цивилизации? Продолжая демонтаж и уничтожение ядерных ракет, мы с идиотским благодушием вколачиваем гвозди в собственный гроб…"
Еще в более резких выражениях выступила лиссабонская газета "Витория". В редакционной статье, занявшей всю первую полосу, были четко сформулированы четыре категорических требования: а) начиная с сегодняшнего дня считать Договор аннулированным; б) распустить созданный ООН Комитет по разоружению; в) в кратчайший срок и в полном объеме взяться за восстановление мирового ядерного потенциала; г) немедленно уничтожить остров, занятый лазутчиками из космоса.
В таком или примерно таком тоне высказались и многие другие газеты - даже те, что в свое время активно поддерживали Договор.
Газетный хор, как это уже было замечено выше, не был единодушен. Нашлись, как всегда, и скептики. Несмотря на то, что трагический телерепортаж Эдвина Конрада, казалось бы, рассеял все сомнения относительно высадки на Землю космических гостей, лондонская "Таймс" на видном месте поместила спокойно-ядовитую статью писателя Генри Стайлоу, который уже в ее названии - "Знакомый анекдот" - подчеркивал свое неверие в высадку пришельцев. Автор напоминал памятную скандальную историю 1938 года, когда не менее миллиона жителей Нью-Йорка поддались безумной панике, услышав по радио мастерски состряпанную инсценировку "Войны миров", романа Г. Уэллса о вторжении марсиан.
"Телевидение, - писал Генри Стайлоу, - обманщик куда более искусный и тонкий. Уверен, что пройдет день-два, и затейники, сделавшие своей телекомпании такую великолепную рекламу, скромно потупив глаза, признаются в авторстве этого сенсационного, хоть и дурно пахнущего спектакля…"
Профессор психологии М. Лазри, выступивший на страницах австрийской "Вельтэкран", обращал внимание читателей на бросающуюся в глаза тривиальность доказательств присутствия пришельцев на Земле. "Вспомните, - писал Лазри, - общеизвестные гипотезы и наиболее шаблонные произведения писателей-фантастов, и вы поразитесь очевидности аналогий. Астрономы предполагают, что космические радиосигналы, если их когда-либо поймают люди, будут обнаружены скорее всего на волне 21 сантиметр. Далее: наиболее привычным для нас созданием воображения фантастов, специализирующихся на космической теме, являются пресловутые насекомые-гиганты, чудовищные пауки. И если добавить, что растительность на других планетах, как считают ученые, должна иметь необычную расцветку и что "летающие тарелочки" вот уже более 20 лет ассоциируются у наиболее впечатлительной части человечества с космическими кораблями, то на таинственном острове мы будем иметь полный и тождественный набор "внеземной" атрибутики, посредством которой можно произвести наиболее сильное впечатление на широкие массы…"
Статья из "Вельтэкран" была тотчас перепечатана несколькими крупными газетами других стран. Было также многократно перепечатано второе интервью, взятое Артуром Ниро у академика Н. В. Супонева перед его отлетом из Ниццы в Москву. Крупным жирным шрифтом газеты выделяли ответ русского ученого на колкое замечание французского журналиста, напомнившего академику его слова насчет "шумихи".
"У меня нет таких фактов, которые могли бы опровергнуть очевидное, но и поверить во вторжение из космоса я не могу, - сказал Супонев. - Чем бы ни объяснилась загадка, убежден: пока дело не приняло самый серьезный оборот, нужно поторопиться с квалифицированным и, главное, детальным расследованием природы этого подозрительного феномена. И разгадку, мне кажется, стоит искать не только в небе…"
Несмотря на то, что ни одно правительство не рискнуло открыто заявить свою точку зрения на происходящее, в тот же день капитаны всех судов, находящихся в относительной близости к загадочному островку, получили строжайший приказ немедленно оставить опасный район океана. А ровно через сутки после злополучного телерепортажа в Нью-Йорке, в здании ООН, состоялось расширенное заседание экстренно созданного комитета. На заседание были приглашены более ста виднейших ученых мира, а также, в качестве наблюдателей, представители официальных кругов США, Англии, Индии, Франции, СССР, Италии и еще четырнадцати государств.
Дискуссия была продолжительной и бурной. Закончилась она лишь к концу следующего дня компромиссным решением: до тех пор, пока со стороны обитателей острова (независимо от их земного или внеземного происхождения) не будет проявлено более широких и прямых агрессивных действий, ни о каком применении силы не может быть и речи. Следует пытаться войти в контакт с обитателями острова.
Доктор философии Г. Махди из Дели выступил с предложением создать силами ЮНЕСКО специальный комитет, в который должны войти крупнейшие специалисты по радиоастрономии, математической логике, кибернетике, дешифровке тайнописи и исторических систем письма, и поручить ему заняться проблемой контакта с обитателями острова.
Предложение делегата Индии было принято большинством голосов. Кроме того, по настоянию делегата СССР правительствам предлагалось провести тщательное расследование, с тем чтобы выяснить, не являются ли последние события чьей-то мистификацией, преследующей определенные цели.
Газеты сдержанно отнеслись к решениям комитета, напечатав лишь краткие отчеты о его заседании.
Газеты ждали новых сенсаций…
Но вернемся к событиям двухлетней давности.
Часть первая
ЗАГОВОР
Глава I
ВЗРЫВ НА ПОБЕРЕЖЬЕ
Часовой у трапа скользнул взглядом по пропуску и равнодушно кивнул: проходите. Никто не остановил Гейнца ни у выхода с аэродрома, ни по дороге на базу. В проходной двери были раскрыты. Два солдата в выгоревших рубахах, развалившись на скамье, ели апельсины и, старательно целясь, кидали корки в пустую бочку из-под горючего. Гейнц, намеренно не показав пропуска, прошел мимо них, часовые и бровью не повели.
"Быстро они тут распустились, - с невольным раздражением подумал Гейнц. - Не база, а… Увидел бы я такое три года назад. Впрочем, не все ли равно. Так даже лучше".
Никто не обращал на Гейнца ни малейшего внимания. Группа гогочущих солдат тащила куда-то сердитого, взъерошенного повара. Около одноэтажного здания радиостанции на газоне устроились в одних купальниках три смазливые радистки, аккуратно разложив на траве форменное обмундирование. На подоконнике, лениво поглядывая на девушек, сидел толстый лейтенант и пощипывал струны расстроенного банджо.
Гейнц остановился.
- Где найти полковника Спектера? - спросил он офицера.
- Что? - Лейтенант с неудовольствием оторвался от банджо.
- Где найти командира базы? - нетерпеливо повторил Гейнц.
- Не знаю. Где-нибудь там. - Он сделал неопределенный жест.
- Я смотрю, у вас здесь полная демобилизация, - с издевкой сказал Гейнц.
Офицер кивнул:
- Примерно так. Всем на все наплевать. А вы что, из комиссии?
- Нет, я из военного министерства.
- А-а… - протянул лейтенант. - Я думал - штатский…
Не поблагодарив, Гейнц двинулся по бетонированной дорожке, занесенной рыжим песком.
* * *
- Вы должны понять меня, Гейнц! - Полковник Спектер угрюмо смотрел в одну точку. - Я не предатель. Я шел с вами до конца. Но тогда это была политика, а теперь - уголовщина.
Гейнц попыхивал сигаретой, снисходительно глядя на полковника. Потом спокойно сказал:
- У вас плохие нервы. Полковник покачал головой.
- При чем тут нервы? Я не трус, и вы это знаете. Но то, что вы предлагаете…
Гейнц встал, аккуратно потушил сигарету.
- Во-первых, вы что-то путаете, полковник. Я не предлагаю. Я приказываю. Вы, кажется, забыли, кто вы и кто я. Или вас больше не заботит ваше будущее?
Полковник молчал, не поднимая головы. Капли пота высыпали на загорелой сильной шее, на высоком выпуклом лбу. Гейнц неторопливо расхаживал по комнате, рассматривая на стенах вырезки из старых журналов - портреты бейсболистов, драматические эпизоды ралли, виды Ниагары.
- У меня есть и во-вторых, Спектер, - чуть мягче сказал Гейнц, продолжая изучать картинки. - Неужели вы разучились реально смотреть на вещи? - Он подошел к полковнику, тронул его за плечо. - На нашей стороне армия. И не только. Вспомните нашу неудачу с Руннедом. Как-никак мы подняли руку на самого президента. И ведь сошло. Я не говорю о себе, но вы-то, Спектер, отделались совсем легко. Подумаешь, отдаленная база! Вас же спрятали, как и других. А сейчас мы сильнее. Если бы я вам мог назвать наших союзников, вы не поверили бы… С ними не проиграем.
Полковник вздохнул.
- Я стал плохим игроком. После министерства два года в такой дыре - это тяжело, Гейнц. Я ждал. Потом решил - все, конец.
- И ошиблись, - холодно заметил Гейнц.
- Хорошо, предположим. - Полковник вынул платок, вытер шею. - Но разве нет пути более… - Он замялся, подбирая слово.
- Законного? - подсказал Гейнц.
- Хотя бы.
- Нет. Сейчас Руннед всесилен. Договором о разоружении он купил страну. Он популярен. Как никто до него. Понять нетрудно: обыватель впервые не боится. Ни русских, ни атомной войны. Каждый день он читает газеты: одна база демонтирована, другая. Кто его успокоил? Руннед. Вот он и аплодирует Руннеду. До крови на ладонях. Миротворец, гениальный президент, благодетель…
Гейнц устало поморщился, потер седеющий висок. Черт знает что. Приходится убеждать упрямого Спектера, будто нет других дел. Он вдруг почувствовал, как устал за последние два месяца. Голова точно кирпичная. За эти десять недель он сделал много. Наверное, гораздо больше, чем в силах сделать человек. Он твердо знал: именно сейчас, в шестьдесят лет, ему представился последний шанс завершить дело всей своей жизни.
Он мог бы дать себе отчет за каждый прожитый год. Гейнц всегда знал, чего хотел. В его юности были Наполеон, Вашингтон и Бисмарк. Обжигающие мечты и точный выбор профессии. Он стал военным.
К несчастью, он родился в ту пору, когда его страна превыше всего ценила способность торговать, а не воевать. Она утверждала власть не мечом, а хрустящей бумажкой, не завоевывала, но покупала мир.
С напряженным интересом следил он за событиями в Германии, где парни в коричневых рубашках под "Хорста Весселя" штурмовали обветшалые бастионы человеческой морали. Их вел человек со срезанной набок челкой и полыхающими глазами. Ему, первому из живых, мучительно позавидовал Фред Гейнц. Он с волнением читал военные сводки: коричневые рубашки легко, как картонных солдатиков, посшибали армии Европы. Хох! - и они схватили за горло красных. Человек с челкой знал свое дело: не сокрушив эту страну, не добиться власти над миром.
И тут произошло что-то непонятное. "Колосс на глиняных ногах", который, по мнению фюрера, давно поджидал толчка, чтобы упасть, не только устоял, но и дал "непобедимому" рейху такого пинка, что стало ясно - на России Третья империя сломала зубы. И тогда стране, где Фред Гейнц родился и жил, чтобы не отдать в одни руки победу, пришлось воевать в союзе с красными.