Эта мысль даже порадовала. Ему уже хотелось попасть в теплую уютную пещеру, развести огонь под ванной, и как следует согреться в ней. А потом рассказать семье, за чашкой ароматного чая, о своих приключениях. Егор нажал на педали. Бревно немного осадило его намерения, а потом сдалось и поплыло с нужной скоростью.
Егор пожалел, что не взял с собой хозяйственных перчаток, которые он нашел в фуре с сантехникой. Сейчас они были бы очень кстати. Браться за железные рычаги не хотелось. Руки сразу начинало ломить от холода. Ветер становился сильнее и рабочая роба уже не обеспечивал нужной защиты. Егор встал и вынул из рюкзака палатку, обернулся ею с головой, оставив свободными только руки, и то на время, если потребуется подрулить.
Ветер поднял волны. Они догоняли плот и с плеском ударялись о его борта, растекаясь по палубе. Это можно было считать досадной неприятностью, потому что скоро начались совсем другие проблемы. Поднялась метель. Она началась внезапно. Егор сразу понял, что стихия разыгралась не на шутку.
Его толкнул в спину порыв ледяного ветра. Егор обернулся и увидел, что в какой-то сотне метров от него находилась белая стена приближающейся метели. Пришлось срочно править в сторону гор. Плыть вслепую Егор не собирался.
Метель накрыла его, когда до ближайшего пристанища оставалось не меньше километра. Егор выправил курс и был уверен, что доберется до берега, даже если не будет его видеть. Снег закрыл собой всё. Сильный ветер кружил его вокруг плота и бросал в дрожащую воду. Егор был спокоен. Он плотнее затянулся тканью палатки и не переставал крутить педали. Рано или поздно, но он непременно окажется у подножия горы.
Удар обо что-то, чуть не сбросил Егора в воду. Он еле успел зацепиться за рычаг. Ноги соскользнули с мокрого, покрытого коркой льда, пола и очутились в воде. Бревно догнало плот и чуть не придавило ноги. Егор заскочил на плот. Он в страхе огляделся вокруг. Вода бурунами расходилась от углов плота. Его кружило. Егор не мог понять, обо что они ударились. Препятствие не торчало над водой. Возможно, он уже был у подножия горы. Теперь Егор вообще не мог понять в какую сторону править.
Он сел за управление и остановил плот. Вокруг была только белая мгла, тонущая в черной воде. Мозг лихорадочно соображал, как поступить в этой ситуации. Плыть было опасно, потому что можно было сбиться с курса и уплыть так далеко, что горы могли исчезнуть из виду. А в мире, где нет звезд, солнца и прочего, что помогало путешественникам не сбиться с курса, найти правильное направление было делом невозможным.
С другой стороны, пассивно ждать Егор не мог. Мокрые ноги начали замерзать. Штанины, на морозе, стали колом. Приходилось выбирать из двух зол, потеряться или замерзнуть. Егор выбрал первое. Чтобы не удалиться на большое расстояние от гор, Егор потянул за правый рычаг и крутанул педали. По его замыслу, если он будет ездить по кругу, то не отойдет далеко от берега.
Кают-компанию "Пересвета" перед переговорами, украсили, как могли. Командование американской атомной подводной лодки "Монтана" совместно с командованием "Пересвета" решили, что переговоры на высшем уровне помогут уйти от разногласий, вызванных уникальностью семенного хранилища.
Пять офицеров, одетых в парадную форму и благоухающие дорогим парфюмом, вошли в помещение кают-компании. Их встретил командир "Пересвета" Татарчук, заместитель командира Терехин и еще двое старших офицеров. Виктор Терехин на переговорах выступал в качестве переводчика.
На столе стояли бутылки с минеральной водой и бутылка с разбавленным медицинским спиртом. Татарчук решил, что начатую бутылку коньяка ставить невежливо. Вместо этого они на скорую руку профильтровали спирт, через уголь из фильтрующего элемента противогаза, смягчили его сахаром и дистиллированной водой. На вкус все равно получилось достаточно мерзко, но гораздо терпимее, чем просто развести спирт водой.
Из закусок, на столе, были только консервированные фрукты и овощи, из горячего - борщ. Красный, наваристый, заполняющий своим ароматом всю атмосферу рубки.
- Предлагаю, начать наши переговоры с небольшого вступления. - Татарчук сделал знак матросу, чтобы тот разлил спирт по посуде, пластиковым одноразовым стаканчикам.
Матрос разлил очень оперативно.
- Прежде, чем завести разговор о деле, я хочу поздравить вас, коллеги, с тем, что вам удалось пережить катастрофу, аналогов которой не было на памяти человечества.
Терехину с трудом успевал переводить речь командира. Татарчук взял в руки стаканчик и протянул его в середину стола. Американцы, не привыкшие к таким традициям, не растерялись и чокнулись с командиром российской подлодки. Российские переговорщики сразу накинулись на горячий борщ. Американцы пытались заесть сладкими консервированными персиками, но видя, как русские офицеры уплетают борщ, последовали их примеру. Они обменялись между собой мимикой, признавая, что такая закуска вполне подходящая. "Банкующий" матрос снова разлил спирт по стаканчикам.
- А теперь, я хочу помянуть тех, кто погиб в этой катастрофе. Ради памяти о них, мы должны поступить так, чтобы тем, кто уже никогда не будет с нами, не было стыдно за нас. За тех, кто не снами, не чокаясь. - Татарчук выпил одним махом.
Офицеры уже раскраснелись, от алкоголя и горячего борща. Командир американской субмарины Джон Коннелли дождался, когда матрос обновит посуду. Он взял в руки стаканчик. Долго смотрел в его дно, как будто там было написано, то, что он хотел сказать. Наконец, он выдал:
- Офицеры, сейчас мы остались без стран, которые защищали, без родных и близких, без всего, ради чего пошли на эту службу. Все, что у нас сейчас осталось, это наши жизни. Нас мало, и надо как-то распорядиться ими, чтобы род человеческий не прервался. Мы хотели начать миссию, по поиску оставшихся в живых. Ведь где-то они есть? Давайте сделаем так, чтобы это хранилище не стало новым яблоком раздора. Давайте станем умнее.
Коннелли протянул руку с алкоголем Татарчуку. Тот встал и чокнулся с американским капитаном. Остальные присоединились к ритуалу следом. На трех тостах решено было пока остановиться, чтобы выяснить позиции сторон и попробовать трезво решить проблему.
… - Семена не зря хранятся при отрицательной температуре, так они дольше сохраняют всхожесть. - Убеждал американцев Бурега, знакомый немного с сельским хозяйством. - Вы не знаете, сколько собираетесь возить их с собой. Нам даже неизвестно, есть ли сейчас почва пригодная для посева?
- Это не проблема. Соль можно выгнать из почвы. Недостаток света компенсировать искусственным освещением. Благо, ядерного реактора при такой нагрузке хватит на десятилетие. - Американский офицер приводил свои аргументы.
- К тому же, это хранилище было построено на американские деньги. - Припомнил один из офицеров "Монтаны". Но на него так шикнули свои, что он самоустранился от беседы.
- Я считаю, что семена трогать пока не надо. Здесь они продержатся намного дольше. Как говорят наши космонавты, полярный круг наименее пострадавшая от стихии территория. По Шпицбергену это заметно. Соответственно, считаю, что ехать далеко не надо. Южнее нам не найти плодородного слоя. Его, скорее всего, сдуло. Для начала, надо обследовать острова Баренцева моря. - Привел доводы Виктор Терехин.
- Возможно, вы и правы. Но посмотрите на нас, мы мужчины, и от нас потомства не дождешься, как бы мы хорошо не устроились. Нам надо искать выживших людей, и желательно, чтобы женского пола среди них было больше.
- Верно говорит, американец. - Бурега качнул головой. По нему уже было видно, что он пьян.
- Так, господа офицеры, предлагаю выйти на палубу, вдохнуть свежего морского воздуха. - Предложил Татарчук.
На американской подводной лодке были резиновые моторные лодки. Они свободно курсировали между субмариной и берегом. Когда офицеры стояли на палубе, разгоняя кислород по сосудам, от берега отчалила лодка и направилась к "Пересвету". Когда она подошла ближе, стало видно, что в лодке сидят гражданские. Совсем приблизившись к кораблю, офицеры увидели двух женщин, на вид которым было лет под сорок.
С обветренными красными лицами, в грязных робах. На лицах женщин читалась радость и одновременно напряжение.
- Это метеорологи, помните, что выходили на связь, через Джейн. Их зовут Ингрид и Нора. - Доложил матрос с лодки.
- Везите их на "Монтану", сводите в душ и накормите. - Приказал Коннелли.
- Есть, сэр.
Лодка с метеорологами уехала.
- Ну, вот, капитан, женщины у вас уже есть. - Сказал Татарчук вслед удаляющейся лодке.
- Шутите? У меня сто тридцать человек мужского пола. Боюсь, что этих красоток придется селить отдельно и брать под охрану.
- Вы знаете, как им удалось спастись? - Спросил Терехин.
- Кажется, они забрались в пещеру, в горе, на которой стояло их оборудование. Но там их все равно затопило. Они выжили благодаря тому, что в пещере образовался воздушный пузырь, в котором они провели семь суток.
- Интересно, а сколько всего людей находилось в пещерах? Это же реальная возможность уцелеть. - Предположил помощник капитана.
- Пока мы сможем до них добраться, они все перемрут с голода. - Сказал Татарчук с фатальными нотками в голосе.
По внутренним часам Егора, метель уже продолжалась не меньше пяти часов. Темнело. Ветер, проходя с силой между Егором и рычагами управления, свистел в них. Волны поднялись не на шутку и перекатывались через плот, замерзая на нем ледяной коркой. Егор не чувствовал своих ступней. Они промокли и замерзли. Пальцы рук, тоже окоченели, попеременно держась за железные рычаги управления.
Сквозь промерзшее сознание, готовое к тому, чтобы перестать бороться, до Егора дошла мысль, что ветер всегда дул ему в спину. Он выровнял плот по ветру, бросил рычаги, укутался с головой в палатку и, не переставая крутить педали, продолжил движение.
Пришел в себя Егор от невыносимой тишины. Кругом стояла кромешная тьма. Ветра и снега не было. За бортом стукалась о плот вода, да бревно периодически ударяло вдогонку. Ледяного ветра не было и в помине, как будто он примерещился. Воздух был теплым, и пах болотом. Ступни ног ломило. По всей видимости, они немного обморозились. Егор встал и сделал несколько приседаний, чтобы разогнать кровь по телу.
Он пытался вспомнить тот момент, когда отключился. Что это было с ним, сон или потеря сознания? Как давно закончилась метель? Ему не терпелось дождаться, когда наступит утро, и он сможет разглядеть, в какие места его занесло. Пока же он занялся проверкой своего имущества.
В луче фонаря он заметил, что на плоту не хватает его рюкзака, в котором была провизия. Наверное, его выбросило за борт во время столкновения с препятствием. Егору чертовски захотелось перекусить. А в том рюкзаке у него был запас питьевой воды и горелка. Сейчас ему бы кстати пришлись бы лишние калории. От холода трясло, как в лихорадке. Егор снова крутанул педали. Водяная взвесь поднялась колесами. Егор попытался ослабить правый рычаг, но он поддался без усилий. Правое колесо не работало. Егор посветил фонарем. Даже с такого расстояния он увидел, что на оси нет пружины отвечающей за возврат клина в паз.
Егор ругнулся. Трясущимися руками он открыл ящик с запчастями, нашел в нем болт и забил его в паз. Теперь механизм отключения правого колеса должен был работать с постоянным зацеплением, а это значило, что повороты направо теперь будут невозможны.
Из-за холода и какого-то перевозбужденного состояния, Егор не отдавал себе отчета в том, в какой ситуации он находился. Он действовал, как под гипнозом. В глубине души теплела только одна мысль, вернуться домой, увидеть родных.
Все, кто мог бы увидеть его в этот момент, могли бы подумать, что Егор пьян в стельку. Глаза его блестели, но почти ничего не выражали. Они стояли, как у сильно пьяного человека. Губы его шептали бессвязные звуки, которые, как эхо повторяли единственную мысль, что ему надо вернуться.
Горизонт постепенно начал озаряться светом. Егору хватило рассудка сопоставить сторону, откуда начался рассвет с направлением движения. Губы тряслись, как при лихорадке, из-за чего сводило скулы. Егору казалось, что воздух стал еще холоднее. Он проникал в каждую мизерную щель в его одежде, заставляя тело содрогаться в новых судорогах.
Небо становилось все светлее, и вместе со светом приходило осознание того, что гор нигде нет, только бескрайняя водная гладь. Егор выбрал направление движения в сторону более яркого горизонта, накрылся палаткой с головой, чтобы надышать под ней и согреться. Ноги крутили педали. Теплее Егору не становилось, и до него стала доходить мысль, что у него просто повышается температура. Он заболел.
Самочувствие ухудшалось. Временами Егор терял связь с реальностью и не мог понять, где он находится, и что ему делать. Усилием воли, он приводил себя в более менее нормальное состояние, и продолжал движение. Он не помнил, сколько прошло времени, когда на горизонте показались горы. Их вид приободрил мужчину. Он нашел в себе сил увеличить скорость.
По дороге он вошел в беспамятное состояние. Организм Егора работал только над поставленной и сохраненной в подкорке, задачей. Мужчина ничего не помнил, пока не достиг гор. Здесь у него на миг случилось просветление, необходимое для того, чтобы распознать знакомые места и заново проложить курс.
Наступила ночь. Егор причалил к первой попавшейся горе. Неподалеку от берега нашел в камнях выемку, в которой скопилась дождевая вода. Его трясло от ее холода, но он продолжал пить. Потом упал на камни и, накрывшись палаткой, мгновенно уснул.
К утру ему полегчало. Организм, понемногу перебарывал болезнь. Егор встал и осмотрелся. Он с трудом помнил, как оказался на этой горе. Места казались знакомыми, и если бы не болезнь, которая все еще мешала полностью прочувствовать реальность, Егор понял бы, что находится на соседней, от их Черной пещеры, горе.
К обеду, он нашел в себе силы забраться на плот и продолжить движение. Тяжелое бревно, тянуло назад, и Егор пару раз порывался отрезать трос, и бросить бревно. Но здравый смысл запрещал ему пойти на поводу у своей слабости.
Егор несколько раз бросал взгляд на гору впереди и все никак не мог понять, отчего у него становится тепло на душе, пока не признал в ней свой родной дом. Радости не было предела. Единственное, что его омрачало, это то, что Егор подплыл с "задов", и теперь ему нужно было вернуться и обогнуть гору, на которой он устроил стоянку накануне. Это были пустяки, по сравнению с тем, что он пережил в прошлые два дня. Егор развернулся левым боком и не торопясь поплыл назад.
Непогода не обошла стороной и Черную пещеру. Тамара сильно переживала из-за того, что отпустила мужа в такое опасное путешествие. Они с Матвеем по очереди дежурили на выступе их скалы, с которого было хорошо видна гора к северу от них. Оттуда они ждали возвращения Егора.
Отец появился в дежурство Матвея. Мальчишка сорвался с места и побежал сообщить радостную весть семье. Семья выстроилась на берегу, и не хватало только духового оркестра, чтобы понять насколько радостной была встреча. Матвей сразу заметил, что отец что-то тянет на прицепе.
- С добычей возвращается. - Прокомментировал он.
Егор принялся махать рукой издалека. Жена и дети махали и кричали в ответ. Егор пристал к берегу. Матвей принял трос и привычно зацепил его за вбитый в щель между камнями. Клин. Тамара, опасавшаяся спускаться к воде по крутому спуску, не удержалась и бросилась в объятья мужа. Вдруг она отстранилась и внимательно посмотрела на мужа.
- Ты же горячий, как огонь, и бледный! Ты заболел? - Тамара приложила ладонь ко лбу Егора. - Ну, точно, тридцать восемь, не меньше.
- Да, все нормально, Тамар. Я уже иду на поправку.
Егор с сыном забрали с лодки все, что можно было унести в руках. Бревно оставили на потом. Катюшка обняла отца, когда тот поднялся на площадку. Егору показалось, что за неделю его отсутствия, дочь подросла и повзрослела.
Егора накормили, напоили. Тамара сунула ему несколько таблеток и заставила их выпить. Так желаемую им ванну Тамара не разрешила принимать, объяснив это высокой температурой. Егор попытался рассказать семье, что он видел во время путешествия, но отхлынувшая от мозга кровь свалила его на полуслове.
Появление женщин придало переговорам большую основательность. Их появление сделало мужские разговоры более приземленными и практичными. Командование российской субмарины больше склонялось к скорейшему основанию поселка у любого подходящего берега, чтобы потом начать поиски людей. Основным аргументов. Который приводил Татарчук, это то, что люди должны идти туда, где жизнь уже устроена.
Американцы же, наоборот, ставили во главу угла поиск выживших, а у ж затем, обустройство поселка на берегу. Аргументы были убедительными у обеих сторон, поэтому обсуждение продолжалось три дня. Временами оно достигало накала, что казалось, компромисса уже не достичь. Подлодкам придется разойтись, а хранилище семян использовать по своему усмотрению.
Виктор Терехин после обсуждений подолгу не мог уснуть. В голове кружились разговоры. Мозг усиленно пытался выбрать вариант подходящий обеим сторонам. Он считал неправильным желание американцев набить в свою и без того тесную подлодку, еще и спасенных людей.
- Господа! - Начал Терехин на четвертом дне обсуждений. - Мне видится, что проблему мы создаем себе сами. Мы с командиром пришли к такому варианту: наша подлодка ищет подходящий берег, где и организовывает поселение. Мы предлагаем вам часть вашего экипажа оставить здесь, на Шпицбергене. Как только мы найдем подходящее место, мы вернемся и заберем их. А вам, для священной миссии сбора выживших, нужно будет место на корабле. Пока вы будете их собирать, мы соорудим поселение. Его координаты оставим здесь, в хранилище, и передадим на космическую станцию, если к тому времени они еще будут на орбите.
Американцы принялись обсуждать предложение.
- А что если мы сами найдем подходящее место для поселения? Лишние люди нам не помешают?
- Не время сейчас селиться порознь. Вместе держаться надо. - Твердо сказал Татарчук. - Нас и трехсот человек не осталось, если посчитать вместе.
Американцы еще полчаса мусолили новое предложение.
- Окей! Мы согласны. Этот вариант действительно самый подходящий. - Коннелли даже встал, что произнести это.
На следующий день с американской субмарины сошли на берег тридцать матросов. Им оставили пропитание и оружие. Чтобы продержаться здесь, на камнях и холодном ветре, запаса питания было недостаточно. Матросы должны были научиться ловить рыбу в озерах, образованных наводнением. В глазах оставшихся военных можно было прочесть чувство, будто их бросили на голодную смерть.
- Парни, как только мы найдем подходящее место, мы сразу же вернемся за вами. - Пообещал им командир "Пересвета".
- Извини, кэп, но женщин я тебе не оставлю. Это стратегический запас, и делиться им мы пока не намерены. - Сказал перед уходом в дальнее плавание американский командир.