И действительно, через несколько недель Пол получил контракт на издание книги Эндрю. Он уверил Эндрю, что условия договора очень выгодные и справедливые. Для Эндрю вполне достаточно было его рекомендации. Он не колеблясь подписал договор.
В течение следующего года он завершал работу над заключительными главами, частенько размышляя над тем, что ему сказал в тот день Пол - о важности честно излагать свои воззрения, о том, насколько большую ценность будет в таком случае представлять его книга. И о его словах, касающихся его уникальности. Эти слова никак не выходили из головы Эндрю.
"Пойми, Эндрю, ты, вероятно, самое близкое к человеку произведение "Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен" . Ты обладаешь уникальными данными для того, чтобы рассказать миру все, что нужно знать о взаимоотношених человека и робота, потому что ты по своей натуре обладаешь чертами и того, и другою".
Так ли это на самом деле? Действительно ли Пол так думает, или это у него вырвалось в минуту жаркого спора? - гадал про себя Эндрю.
Эндрю задавал себе этот вопрос вновь и вновь, и постепенно у него начал созревать ответ.
И тогда он решил, что пришло время опять нанести визит в офис "Файнголд энд Чарни", чтобы поговорить с Полом.
Он явился туда без предуведомления. Секретарь сухо приветствовал его, и Эндрю стал терпеливо ждать, пока робот не исчез в кабинете Пола, чтобы доложить ему, что в приемной находится Эндрю. Конечно, было бы куда проще воспользоваться голографическим переговорным устройством, но, несомненно, секретарь лишился мужества (или роботства?) из-за необходимости иметь дело с другим роботом, а не с человеком.
Секретарь наконец вернулся.
- Мистер Чарни скоро подойдет, - провозгласил он и занялся своими делами.
Эндрю в ожидании Пола проводил время, прокручивая в голове только что пришедшие ему на ум выражения. "Можно ли в качестве аналога слову "мужество" употребить слово "роботство", - раздумывал он. - Или выражение "лишиться мужества" - это уже метафора, никак не связанная со своим первоначальным значением, а потому так же приложима к роботам, как к женщинам в подобных случаях?"
Последнее время, работая над книгой, Эндрю решал немало таких вот семантических проблем. Человеческий язык, изобретенный людьми для общения, заключал в себе много загадок и замысловатостей. Усилия, которые потребовались для их преодоления, несомненно, расширили его словарный запас и, как он полагал, приспособляемость его позитронной системы восприятия.
Пока Эндрю сидел в приемной, все входившие глазели на него. В конце концов, Эндрю был свободным роботом, но пока единственным. Он к тому же носил одежду-аномалия какая-то, уродство. Но Эндрю никогда не избегал взглядов этих любопытствующих зевак. Он в ответ спокойно смотрел на них, и отвести взгляд спешили они.
Но вот наконец появился Пол Чарни. Они с Эндрю не виделись с самой зимы, с похорон Джорджа, отца Пола, который тихо умер в фамильном доме и был похоронен на холме, над водами Тихого океана. Пол, по всей видимости, был удивлен приходом Эндрю, а возможно, это только показалось
Эндрю, так как он еще не мог с уверенностью сказать, что читает по лицам людей.
- Это ты, Эндрю. Рад видеть тебя. Извини, что заставил тебя ждать, но пришлось довести до конца кое-что.
- Ничего страшного. Я никогда не тороплюсь, Пол.
Последнее время Пол слишком увлекался макияжем, что
было тогда модно и для мужчин, и для женщин. Эндрю это не одобрял, хотя обычно довольно сглаженные черты лица Пола становились в результате более четкими и твердыми. Он чувствовал, что личность Пола, сильная и проницательная, не нуждается в косметике. Было бы гораздо лучше, если бы у Пола оставалось его собственное лицо с мягкими, чуть сглаженными чертами: в его характере отсутствовала сглаженность, и ни к чему были все эти краски и пудры.
Но Эндрю, естественно, держал свое неодобрение при себе. Сам факт критического отношения к внешности Пола был в новинку для него. Такие мысли стали появляться у него впервые. Заканчивая первый вариант своей книги, Эндрю вдруг заметил, что не все ему нравится в поступках людей, но до тех пор, пока он не выражал это свое мнение открыто, он не чувствовал от этого неловкости. Он мог теперь критиковать людей и даже излагать свое неодобрение в письменном виде. Он был уверен, что далеко не всегда был способен на это.
Пол предложил:
- Зайдем ко мне, Эндрю. Я слышал, что ты хочешь поговорить со мной, но никак не ожидал, что ты придешь сюда для этого.
- Если вы сейчас слишком заняты, чтобы уделить мне время, Пол, я могу еще подождать.
Пол взглянул на диск на стене, по которому скользили тени, - он служил указателем времени, - и сказал:
- У меня есть время. Ты пришел один?
- Я нанял автомобиль.
- При этом никаких неприятностей не возникло? - спросил Пол с явным беспокойством.
- Я не предполагал никаких неприятностей. Мои права под защитой закона.
По выражению лица Пола можно было заключить, что он еще больше встревожился.
- Эндрю, сколько раз я говорил тебе, что этот закон мало эффективен, по крайней мере в большинстве случаев. А ты, упорно продолжая носить одежду, рано или поздно столкнешься с неприятностями, как это случилось, когда отцу пришлось выручать тебя.
- Но это был единственный случай, Пол. Но все равно мне очень жаль, что вы недовольны.
- Да пойми же наконец - ты ходячая легенда. А людишки порой любят снискать себе скандальную славу, навредив знаменитости, а ты у нас и есть знаменитость. И, кроме того, сколько еще говорить тебе, что ты сам по себе представляешь колоссальную ценность и не должен рисковать собой. Кстати, как продвигается работа над книгой?
- Вчерне я ее закончил. Осталась чисто стилистическая правка, надо глянец навести. Издатель остался доволен тем, что я ему отдал.
- Хорошо.
- Не думаю, что ему так уж нравится сама книга. Есть в ней главы, которые ему определенно не по душе. Думаю, он просто надеется продать много экземпляров, потому что это первая книга, написанная роботом, и только это ему и нравится в моей книге.
- Боюсь, это чисто человеческая черта - заинтересованность в добывании денег.
- Но я тоже не прочь добыть деньги. Пусть книга продается, неважно из-за чего. Я найду должное применение деньгам, которые получу за книгу.
- Но, Эндрю, мне казалось, что ты вполне обеспечен! У тебя всегда были собственные доходы, да и бабушка оставила тебе изрядную сумму.
- Маленькая Мисс была чрезвычайно щедра. И я уверен, что и в будущем могу рассчитывать на поддержку семьи, если вдруг мои расходы превзойдут мои доходы. Но при этом предпочту всегда зарабатывать деньги сам. И только в самом крайнем случае я позаимствую из ваших запасов.
- Расходы? О каких расходах речь? На яхты? На путешествия на Марс?
- Ничего подобного, - возразил Эндрю. - Но я кое-что задумал, и это обойдется мне в копеечку, Пол. Надеюсь, гонорар за мою книгу покроет расходы на то, что у меня сейчас на уме. На мой следующий шаг, я бы так сказал.
Пол был обескуражен.
- И что же это за "шаг"?
- Новое усовершенствование в моей конструкции.
- Но за все усовершенствования ты прекрасно расплачивался из своих фондов.
- Это может оказаться дороже всех остальных.
Пол кивнул.
- Тогда твой гонорар будет очень кстати. Но если его будет недостаточно, я уверен, найдутся другие...
- Но дело тут не только в деньгах, есть еще кое-какие сложности, Пол, - сказал Эндрю. - В общем, вот что главное. Мне необходимо встретиться с главой корпорации "Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен" и получить от него "добро". Я пытался устроить нашу встречу, но не пробился к нему. Вне всяких сомнений, виновата в этом моя книга. Как вы знаете, корпорация не в особом восторге от того, что я ее пишу - они ведь не захотели сотрудничать со мной.
Пол усмехнулся:
- Сотрудничать, Эндрю? Как же, жди от них сотрудничества! Да ты для них пугало. Что, они сотрудничали с нами в пору битвы за права роботов? Совсем напротив. И ты знаешь почему. Только предоставь роботам права, и никто не захочет покупать их, а?
- Может быть, вы правы, а может, и нет. Во всяком случае, я хочу поговорить с главой компании по поводу моей совершенно особой заявки. Я никак не добьюсь этого сам, но, возможно, если вы позвоните от моего имени...
- Но, Эндрю, ты же понимаешь, меня они любят так же горячо, как тебя.
- И все же вы возглавляете такую мощную и влиятельную юридическую фирму и являетесь членом благородного и знаменитого семейства. Они не посмеют отмахнуться от вас. А если попытаются сделать это, вы можете им намекнуть, что согласие на встречу со мной может предотвратить намечающуюся новую кампанию "Файнголд энд Чарни" за расширение гражданских прав роботов.
- Но это же ложь, Эндрю, а?
- Да. Пол, и я не очень хорошо умею лгать. Я не способен на это иначе, чем для соблюдения одного из Трех Законов. Поэтому я и прошу вас, чтобы вы позвонили от моего имени.
Пол рассмеялся:
- Ах, Эндрю, Эндрю! Ты не можешь лгать сам, но можешь толкнуть меня на это вместо себя, так что ли? С каждой минутой ты все больше становишься человеком!
Глава 14
Даже используя предположительно всесильное имя Пола, не так легко было устроить эту встречу.
Но непрекращающееся давление и не очень деликатный намек на то, что несколько драгоценных минут Харли Смайт-
Робертсона, потраченных на общение с Эндрю, спасут "Ю. С. Роботс энд Мекэникл Мен" от новой, мучительной тяжбы за гражданские права роботов, принесли свои плоды. И вот в один из ласковых весенних дней Эндрю и Пол вместе пересекли почти всю страну ради того, чтобы достигнуть обширного, растянувшегося на многие мили комплекса строений, штаб-квартиры гигантской компании по роботехнике.
Харли Смайт-Робертсон, потомок обеих семей, основавших "Ю. С. Роботс", декларировал свое происхождение присвоением двойной, через дефис, фамилии. Завидев Эндрю, он заметно помрачнел. Он был близок к пенсионному возрасту и большую часть своего пребывания на посту президента компании посвятил полемике против предоставления прав роботам. Смайт-Робертсон был тощий как скелет мужчина с редкими седыми волосами, зачесанными на макушку. На его лице не было ни следа макияжа. Во время беседы он иногда метал в Эндрю взгляды, исполненные плохо скрытой враждебности.
- И какие новые неприятности вы собираетесь устроить нам, явившись сюда? - сказал Смайт-Робертсон.
- Поверьте, сэр, никогда в мои намерения не входило доставлять вашей компании какие-либо неприятности. Никогда.
- Однако доставляли. И постоянно.
- Единственно, чего я добивался, - это получить от вас то, на что, как я понимал, я имел право.
Реакция Смайт-Робертсона на слова "имел право" была такой, будто ему дали пощечину.
- Сколь необычное явление - слышать робота, говорящего о своих правах!
- Но, мистер Смайт-Робертсон, это и очень необычный робот, - сказал Пол.
- Необычный, - кислым тоном повторил Смайт-Робертсон. - Да уж точно, необычный.
- Сэр, больше века назад я узнал от Мервина Менски, бывшего тогда главным робопсихологом компании, что математические расчеты позитронных систем были настолько сложными, что позволяли получать лишь приблизительные выводы и что поэтому границы моих возможностей нельзя было предсказать в полной мере.
- Вы говорите, что это было больше века назад, - сказал Смайт-Робертсон и после минуты колебаний добавил: - Сэр. Но сегодня ситуация коренным образом изменилась. Наши роботы создаются с предельной точностью и обучаются только тем навыкам, которые необходимы им в их работе. Мы исключили малейшую непредсказуемость в их натурах.
- Да, - сказал Пол, - я это заметил. И в результате мой секретарь нуждается в том, чтобы его водили за ручку, стоит хоть немного отойти от вложенной в него программы. В искусстве роботехники это не представляется мне шагом вперед.
- А я думаю, вам еще меньше понравилось бы, если бы ваш секретарь стал импровизировать, - возразил Смайт-Робертсон.
- Импровизировать? - сказал Пол. - Думать - вот что мне надо от него. Мне нужен секретарь, который обладал бы достаточным интеллектом, чтобы справляться с простыми вещами, порученными ему. Роботы планировались как разумные существа, не так ли? А вы, по-моему, вернулись к весьма ограниченному понятию разумности.
Смайт-Робертсон заерзал на своем стуле, зло посмотрел на Пола, но ничего не сказал.
Эндрю спросил:
- Это правда, сэр, что вы больше не производите таких же гибких и способных приспосабливаться роботов, как, скажем, я?
- Правда. Мы так давно отказались от производства сложных систем, что я затрудняюсь сказать, когда это случилось. Возможно, еще во времена Менски. Это произошло задолго до моего рождения, а я, как видите, уже далеко не юноша.
- Ия тоже, - сказал Эндрю. - Работая над своей книгой - вам, я думаю, известно, что я написал книгу о роботехнике и роботах, - я понял, что я самый старый из всех активно действующих роботов.
- Верно, - согласился Смайт-Робертсон, - и не только на сегодняшний день. Вы всегда были практически самым старым, и таковым останетесь. Достигнув двадцати пяти лет, роботы выходят из употребления. Их владельцы имеют право в этот день доставить своего робота в корпорацию и получить взамен новую модель. Если робота взяли в аренду, мы сами отзываем его и осуществляем замену.
- Ни один робот, из производимых вами сейчас, не протянет больше двадцати пяти лет, - с удовлетворением заметил Пол, - а Эндрю - робот совсем другого сорта.
- Действительно, другого, - сказал Смайт-Робертсон. - Уж кому, как не мне, знать это.
Эндрю, твердо придерживаясь заранее намеченной цели, сказал:
- Раз я самый старый и самый адаптируемый робот в мире, не сочтете ли вы, что я заслуживаю со стороны корпорации особого отношения к себе?
- Ни в коем случае! - воскликнул Смайт-Робертсон. - Скажу вам прямо, сэр, ваша необычайность - это вечная заноза в теле корпорации. Ваша активность в разных, известных вам делах на протяжении многих лет доставляла нам, как я уже говорил, массу всяких неприятностей. Здесь не разделяют вашего стремления обладать правами. Если бы вы были на аренде, а не приобретены в собственность странным образом по недосмотру администрации в давние времена, к нашему величайшему сожалению, мы бы давно отозвали вас и заменили на более послушного робота.
- Да, вы, по крайней мере, откровенны, - сказал Пол.
- А мы и не делаем секрета из нашего отношения ко всему этому. Продажа роботов - наш бизнес, и не в наших интересах участвовать в политических дрязгах. Робот, который считает себя не просто механизмом, а чем-то большим, представляет угрозу благосостоянию нашей компании.
- И поэтому, будь это в ваших силах, вы уничтожили бы меня, - сказал Эндрю. - Я это прекрасно понимаю. Но я - свободный робот, сам владею собой, и вы не можете отозвать меня и совершенно бесполезно пытаться перекупить меня. Меня теперь защищает закон, согласно которому мне нельзя причинять вред, если это вдруг придет вам в голову. Именно поэтому я периодически отдавал себя в ваши руки для очередных поправок в моей конструкции. И поэтому же сегодня я явился к вам с просьбой внести самые дорогостоящие усовершенствования из всех, которые вы когда-либо и кому-либо делали. Я хочу полной замены, мистер Смайт-Робертсон.
Смайт-Робертсон был одновременно поражен и сконфужен, и казалось, молчание будет длиться целую вечность.
Эндрю ждал. Он смотрел мимо Смайт-Робертсона на противоположную стену, с которой в ответ глядел на него голографический портрет - строгое и аскетичное женское лицо, лицо Сьюзен Кэлвин, святой покровительницы робопсихологов. Прошло два века со дня ее смерти, но, окунувшись в ее рабочие записи во время своей работы над книгой, Эндрю почувствовал, что настолько хорошо знает ее, что наполовину мог поверить, будто встречался с нею в жизни.
Наконец заговорил Смайт-Робертсон:
- Вы сказали - полной замены? Что вы имеете в виду?
- То, что я сказал. Когда вы отзываете устаревшего робота, вы обеспечиваете его владельца заменой. Вот и я хочу, чтобы вы обеспечили мне замену.
Все еще пребывая в замешательстве, Смайт-Робертсон сказал:
- Но как это сделать? Если мы заменим вас, как сможем мы вернуть робота его владельцу, то есть вам, когда в самом акте замены будет зафиксировано прекращение вашего существования? - И он зловеще ухмыльнулся.
- По-видимому, Эндрю не совсем точно выразил свою мысль, - вмешался в разговор Пол. - Разрешите мне? Личность Эндрю помещается в его позитронном мозгу, и его нельзя заменить, иначе это будет уже другой робот. Таким образом, позитронный мозг - это сам Эндрю Мартин, владелец робота, в котором в настоящее время он размещается. Любой элемент робота можно заменить, не нанося ущерба личности Эндрю Мартина - большая часть их, как вы сами знаете, уже была заменена, а некоторые элементы по нескольку раз за те сто с лишним лет, что прошли с тех пор, как вы произвели Эндрю. Эти подсобные части являются собственностью мозга. Мозг по своему желанию может заменять их в любое время, но сам мозг, его деятельность остаются неизменными. Истинное желание Эндрю на сей раз, мистер Смайт-Робертсон, состоит в том, чтобы переместить мозг в совершенно новый корпус.
- Понятно, - сказал Смайт-Робертсон. - Иными словами - полная модернизация. - Но на его лице при этом снова появилось замешательство. - Разрешите узнать, какое тело ему нужно? Он и так обладает телом, сделанным по последнему слову техники.
- Но у вас в производстве были андроиды, верно? - сказал Эндрю. - Роботы с внешностью людей, вплоть до строения кожи. Мне требуется такое тело, мистер Смайт-Робертсон. Тело андроида.
Тут наступила очередь удивляться Полу.
- Бог мой! - вскричал он. - Эндрю, я представить не мог, что... - Пол чуть не задохнулся.
Смайт-Робертсон застыл в неподвижности.
- Абсолютно невыполнимо! Невозможное требование!
- Почему? - спросил Эндрю. - Я заплачу любую разумную цену, как я платил за каждое усовершенствование уже много раз.
- Мы не производим андроидов, - со всей категоричностью заявил Смайт-Робертсон.
- Производили, я знаю.
- Прежде. Но производство прекращено.
- Возникли технические проблемы? - спросил Пол.