Честно говоря, первое время я относился к снадобью Брайта с недоверием. Потом я привык. Мы принимали его на ночь - в час, когда раньше ложились спать, а кроме того, мы устраивали себе дневной "сон". Белые мыши без устали возились в своей клетке, весело посматривая на меня блестящими бусинками глаз: они получали снадобье в те же часы, что и мы.
Стив вернулся из очередного морского похода с какой-то новой идеей. Это я сразу понял, заметив, как он нервно потирал руки.
- Насколько я знаю, старина, тебе нужны деньги, - сказал он. - Платить за аренду зала, налоги - и вообще нужны.
Это было верно. После того как мы перешли к новому образу жизни, расходы увеличились. Больше уходило на еду, сигареты и на выпивку. Приходилось больше платить Джиму - ведь его работа увеличилась в два раза. Я так и сказал Стиву.
- Ты как - то говорил, что Кид без труда расправляется с обычными противниками?
- Да, но на боях с малоизвестными боксерами много не заработаешь. А до чемпионата мира еще два месяца.
- Все в порядке, - сказал Стив. - Я кое-что придумал. Объяви через газеты, что претендент на звание чемпиона мира Кид Мердок вызывает всех, кто желает с ним подраться. Бой - пять раундов. С каждым следующим противником он дерется сразу после окончания предыдущего боя. За вечер - пять-шесть противников. Уловил? А между боями и раундами пусть "спит".
Я уловил.
Наше объявление, помещенное во всех газетах, вызвало сенсацию. Все газеты единодушно объявили, что Кид и его тренер наглые хвастуны. Обалдевшие репортеры выкладывали во всю газетную полосу свои скудные мыслишки, из которых явствовало, что в истории спорта такого еще не бывало. Боксер без отдыха проводит подряд шесть встреч со свежими противниками?? Умора!
Но в нашем объявлении была одна фраза, которая заставляла отнестись к нему серьезно: "За каждый проигранный бой менеджер Кида Мердока платит победителю тысячу долларов; в случае выигрыша получает от клуба противника пятьсот долларов".
Над нами издевались целую неделю. Мы получали анонимки и перестали подходить к телефону. Я нервничал, а Стив хохотал до упаду, рассматривая газетные карикатуры на меня и Кида.
Странное дело - в зал "Спорт", где должны были проходить бои Кида, не осталось ни одного билета: все были проданы, даже входные.
И это - в дни, когда в городе гастролировал Вилли Синтри с новой программой.
- Это будет неплохой психологический щелчок и для Паттерона, - заметил Стив.
Он сидел рядом со мной и смотрел на Кида, который на ринге выколачивал очередные пятьсот долларов.
После каждого боя Джим, который был секундантом Кида, давал ему полоскать рот водой с небольшим количеством снадобья, обеспечивая таким образом Кида перед свежим противником "двухчасовым сном".
Гонг. Изумленный судья поднимает руку Кида. Две минуты перерыва, Кид "спит", массаж и снова бой.
Это было что - то потрясающее. Кид укладывал противников одного за другим. Зал неистовствовал. В первый же вечер Кид провел восемь боев - на три больше обещанного нами.
- Все хорошо, - сказал Стив Киду, - но ты все же делай вид, что устаешь.
Газеты выходили с портретами Кида, даже на страницах, где обычно печатают только некрологи.
Вилли Синтри исполнил новую песенку - "Твой взгляд - нокаут, крошка", написанную в честь Кида. Эту песенку повторял весь город и все зрители после очередной победы Кида.
Наши денежные дела улучшились. Каждый день Кид выколачивал из кассы спортивных клубов изрядную сумму.
Мы купили Стиву настоящую яхту, а часть денег положили в банк. Стив отвел меня к лучшему портному, и когда я появился в сшитом им костюме в "Спорте", менеджер Паттерона заговорил со мной, сказав мне - сэр. Не знаю только, подействовал ли на него мой вид в новом костюме или победы Кида. Я все же думаю, победы Кида.
Паттерон мрачно смотрел на то, что делается на ринге. На Кида, который стоял с поднятой рукой около судьи, отсчитывающего секунды над лежащим противником. Настроение у Паттерона, если судить по выражению его лица, было не из лучших.
Вам приходилось видеть медведя - гризли? Так вот представьте себе тридцатилетнего гризли в костюме и ботинках - и вы увидите Паттерона. А Кид похож на статую этого… Нет, не скажу, вы, будете смеяться. Стив всегда смеется, когда я говорю об искусстве.
Прошло еще полтора месяца. Мы основательно разбогатели. У каждого из нас, даже у Джима, были отложены денежки на черный день.
Кид теперь тренировался в новом просторном зале. Туда же я перетащил клетку с белыми мышами - ведь они принесли нам счастье.
Стив уходил в море на своей яхте в любую погоду.
Итак, все у нас было в порядке. Каждый день приносил что-нибудь приятное. Кид тоже радовал меня с каждым днем все больше и больше, из мальчика получился настоящий боксер.
Все газеты писали о предстоящем матче. Они единодушно сулили Киду победу.
Вечером, накануне матча, ко мне позвонил менеджер Паттерона. Он сказал, что ему необходимо со мной поговорить.
Через час в нашем зале должна была состояться пресс-конференция. Журналисты хотели потолковать со мной и Кидом. Я так и сказал ему. Он мне ответил, что разговор наш займет всего десять-пятнадцать минут и очень просил приехать.
Никогда не могу отказать, если меня просят таким тоном.
В комнате были двое - Паттерон и его тренер. Менаджер начал сразу. Он сказал, что Паттерон наверно завтра проиграет. Но что Паттерон не хотел бы так уйти с ринга. Ведь шесть лет он бессменно был чемпионом.
- Кид еще свое возьмет, он молод, - сказал менеджер, - а моему боксеру уже за тридцать. Дайте ему победу.
Короче говоря, они предлагали полмиллиона отступного. Я посмотрел на Паттерона. Он съежился в кресле.
- Надо посоветоваться, - сказал я, имея в виду Стива. Я хотел его уговорить. Теперь мы будем богаты и без победы, а его изобретение не пропадет.
И потом… Нет, угрызений совести у меня не было, в профессиональном боксе бывает и не такое. Но очень уж мне стало жалко Паттерона.
Стива не было. Он ушел в море удить рыбу. Должен вернуться завтра, к началу матча.
Когда я вошел в зал, меня ослепили вспышки блицев. Пресс - конференция была в разгаре.
Я отошел в угол, к белым мышам, с ними как - то веселее.
И вдруг у меня подкосились ноги. Мыши, час назад принявшие снадобье, неподвижно лежали на спинках, задрав лапки.
Я с ужасом почувствовал: у меня подкашиваются ноги. Нет, не от неожиданности - я смертельно хотел спать.
Очнулся я через месяц в больнице. На соседней кровати лежал Кид, а еще дальше - Джим. Оказывается, мы все это время спали. В общей сложности проспали столько, сколько не спали три месяца до этого. Нас держали на искусственном питании.
Стива с нами не было. Он в тот вечер ушел один на яхте в открытое море. Он, наверно, заснул так же, как и все принявшие его снадобье, - люди и белые мыши. Я с тоской вспоминал, что в тот вечер с берега дул сильный ветер.
Вот, пожалуй, все, что я хотел вам рассказать про Стива Брайта.
Через неделю "Большие скачки", и я готовлю к ним "Малыша".
А сегодня - сегодня тринадцатое число, и я почему-то уверен, что с минуты на минуту отворится дверь и войдет, как всегда улыбаясь, он.
Как вы думаете, придет Стив?
Максуд Ибрагимбеков
Прыжок в высоту
Это было до того неожиданно, что Эзра остановился у порога, не решаясь войти в лабораторию. В воздухе, на высоте двух ярдов от пола плавал, словно воздушный шар, тяжелый стальной сейф. Тот самый сейф, который с трудом внесли в лабораторию шесть дюжих грузчиков.
Эзра был уверен, что не спит, и поэтому не тратил времени на традиционные щипки и протирания глаз. Он просто попытался осмыслить то, что увидел. Влез на стол, ухватился за стальное дно и попытался стащить сейф на пол. Сейф не шелохнулся, правда, он двигался по горизонтали, словно на шарнирах, в любую сторону, но это было единственное, чего удалось добиться Эзре. Неудача постигла его и когда он попытался приподнять сейф. Тщетно - сейф не двигался.
- Перестань толкать его вверх, чудак! Начиная с этой точки, тебе надо преодолеть тяжесть в полторы тысячи фунтов, - услышал Эзра голос Хевингема. Тот стоял и насмешливо смотрел на балансировавшего на краю стола тщедушного, нескладного парня.
- Я ничего не понимаю, - сказал Эзра, недоуменно глядя то на висящий в воздухе сейф, то на Хевингема.
- Твоя откровенность умиляет, - усмехнулся Хевингем. - Ты меня чертовски удивил бы, сказав, что тебе все понятно. Но ты все же слезь со стола, он неприспособлен для прогулок, даже имеющих чисто научную цель.
Эзра покорно спустился и помог Хевингему установить небольшую стремянку, принесенную из библиотеки.
Хевингем, поднявшись по стремянке, открыл дверцу сейфа и просунул руку внутрь. Что - то щелкнуло, и сейф плавно опустился на пол.
- Прямо не сейф, а геликоптер, - хмыкнул Эзра.
Хевингем взглянул на него.
- Похоже. Но геликоптер, неподвижно паря над землей, тратит горючее на включенный мотор, а мой сейф не нуждается ни в бензине, ни в моторе. Все дело вот в чем, - сказал Хевингем и достал из сейфа крошечный, величиной со спичечную коробку, прибор. - Это - антигравитационный аппарат. При нажатии кнопки вокруг него создается антигравитационное поле, а земное притяжение сводится к нулю. А вот эти деления показывают, на какую высоту распространяется поле антигравитации. Сейчас прибор настроен на высоту двух ярдов. На этой высоте и находился сейф, который подталкивался изнутри моим аппаратом.
- А как сейф опустился? - недоверчиво спросил Эзра.
- Когда нажимаешь кнопку вторично, аппарат медленно выключается.
- А это что за лежачая восьмерка? - спросил Эзра, показав на непонятный ему знак на шкале с делениями.
- Бесконечность, - кратко сказал Хевингем. - Установи на это деление стрелку, нажми кнопку - и аппарат устремится в бесконечность пространства.
Мозг Эзры лихорадочно работал.
- А если за него в это время держаться? - осведомился он.
- Отправишься в мировое пространство, если не догадаешься вовремя разжать руки, - последовал ответ.
- Эту штуку вы сами придумали, сэр? - почтительно спросил Эзра. При каждом посещении домашней лаборатории соседа, профессора Хевингема, он находил что-то новое, но это превосходило все до сих пор им виденное.
- Собственно, я продолжил то, что начали Ньютон, открывший закон всемирного тяготения, Эйлер и Эйнштейн, давшие новые данные о природе тяготения. И ныне во многих лабораториях ведется большая работа по созданию антигравитационного поля. Но исследователи идут по ошибочному пути.
- Вот поднимется шум, когда вы об этом расскажете! И денег, наверно, получите уйму.
- Нет, - грустно сказал Хевингем. - Людям рано знать о моем изобретении.
- Рано? - изумился Эзра.
- У меня был друг, его звали Энрико Ферми. Ты слышал о нем?
- Как же! - сказал Эзра. - Известный боксер-тяжеловес.
- Нет, - усмехнулся Хевингем, - мой Энрико - его менее известный однофамилец. Так вот Ферми - это человек, который был первым на земле, кому удалось осуществить самоподдерживающуюся цепную реакцию. Это один из физиков - создателей атомной бомбы. Его последние годы были омрачены мыслью о смерти тысяч людей. А мое изобретение в руках безумца или фанатика, каких немало у нас в правительстве, гибель для человечества. Нет, подождем до лучших времен.
- Наплюйте на человечество, сэр, - с жаром сказал Эзра. - Поверьте мне, это миллионное дело. Неужели только мы вдвоем и знаем о вашем изобретении? - вдруг спохватился Эзра. - Вы, значит, доверяете только мне?
- Да, - засмеялся профессор, - твоя научная эрудиция позволяет мне это.
- Что же вы будете делать с аппаратом?
- Вот буду развлекаться фокусами.
- Эта штука поднимает любой вес?
- Да.
- На любую высоту?
- Я же тебе объяснял! - нетерпеливо сказал Хевингем.
Эзра о чем - то усиленно думал.
- Сэр, а нельзя ли ваш аппарат приспособить так, чтобы я с его помощью поднимал большие грузы? Может, повезет, устроюсь на работу грузчиком. А так, - Эзра грустно оглядел свои худые плечи, - со мной и разговаривать не хотят.
Хевингем пристально смотрел на Эзру. В его добрых глазах мелькнуло сострадание и грустная ирония.
- Подними руки, - он измерил расстояние от пола до поднятых кулаков Эзры. - Ты не будешь грузчиком, ты станешь штангистом - профессионалом. Я сделаю аппарат из двух блоков, чтобы ты мог носить его в виде браслетов. Только береги его от сотрясений. Пользоваться им я тебя научу, это совсем просто. Но запомни - ты будешь профессионалом, и только. Любительский спорт не для обмана. Даешь слово?
- Обещаю, - торжественно сказал Эзра.
Через два дня Эзра отправился в Спорт - Палас. Огромный пустой зал был погружен в полумрак, и только посредине у освещенного помоста стояла группа людей.
- Я - Эзра Шелтон, - сказал он менеджеру О'Брейди, окруженному атлетически сложенными штангистами.
Исполины равнодушно оглядели Эзру.
- Мне не нужен массажист, - раздраженно сказал О'Брейди. Он был занят и не пытался это скрыть.
- Я штангист, - важно сказал Эзра, - пришел на пробу.
- Не дури, парень, - угрюмо сказал стоявший рядим штангист. - Шеф сегодня не в духе, ему не до шуток. Убирайся подобру-поздорову.
- Но я действительно штангист, - упрямо повторил Эзра. - Дайте мне возможность показать себя.
- Ну, парень, - рассердился О'Брейди, - если ты не выжмешь сию минуту штангу своего веса, а весишь ты Фунтов полтораста, то тебе понадобится не штанга, а носилки.
- Я начну с пятисот фунтов, - спокойно сказал Эзра.
Стоящие в зале переглянулись. Этот наглый парень действовал всем на нервы.
- Вот как раз пятьсот, - сказал О'Брейди. - И если ты не оторвешь этот вес хотя бы на полдюйма от пола, то попадешь в морг той самой больницы, откуда сюда приперся.
Эзра подошел к штанге и взялся за гриф.
- А запястья у него перетянуты, как у заправского тяжелоатлета, - усмехнулся мрачный штангист.
Приседая, Эзра незаметно нажал кнопку аппарата.
Один из штангистов зашел сзади, готовясь дать дебютанту основательного пинка… И вдруг замер с раскрытым ртом. Штанга взлетела на выпрямленных руках Эзры, на секунду застыла над головой и легко опустилась на пол. Эзра в это время добросовестно с шумом вдыхал и выдыхал воздух.
Не веря глазам, О'Брейди тупо смотрел на Эзру.
- Ты… Ты… Мне показалось? - обратился он к штангистам. Ответом ему были растерянные лица.
- Поставьте шестьсот фунтов, - сказал Эзра. Он входил во вкус. Первый раз в жизни он находился в центре внимания, и ему хотелось продлить это сладостное ощущение.
Шестьсот он отжал даже не находя нужным имитировать усилие.
Когда менеджер убедился, что это не гипноз, он понял, что набрел в лице этого изможденного штангиста на золотую россыпь, которую бесплодно проискал на Аляске его отец, старый Ральф О'Брейди.
* * *
Нет, не так просто было достать билет на представление "Супермен Эзра Шелтон". Хевингем купил билет уплатив за него втрое больше обозначенной на нем и без того высокой цены.
Зато посмотреть было на что. Эзра в красочном сверкающем золотыми блестками костюме творил чудеса. Он легко, без напряжения поднимал клетку с двумя огромными львами. Львы рычали и бросались на прутья клетки.
Эзра поднимал автомобиль с шестью любой полноты пассажирами из зрителей.
Хевингем аплодировал. Он улыбался своей обычной грустной, чуть иронической улыбкой.
Гастроли Эзры проходили с небывалым успехом. В любой газете можно было найти его портрет с описанием последних подвигов. Специалисты терялись в догадках. Несмотря на режим, установленный О'Брейдн на массаж и гантели и на хорошее питание, Эзра был мало похож на спортсмена.
- Все дело во внутренней силе, - решили специалисты.
- Эзра Шелтон - олицетворение нашей расы, - сказал мистер Чарлз Уинтворт, председатель общества "Планета - белым".
Эзра был объявлен национальным героем. В газетах возникла горячая полемика: должна ли международная федерация тяжелой атлетики утвердить рекорды Эзры в качестве официальных мировых.
Последний сенсационный газетный заголовок гласил: "После трех бутылок виски - четыре тысячи фунтов на вытянутых руках! Новый рекорд после бессонной ночи!"
Эзра блаженствовал. Он привык к приемам, он был избран членом самых фешенебельных клубов. О, Эзра был совершенно счастлив, но одно ему не давало покоя - Хевингем.
После того как Эзра произнес блестящую речь в клубе, члены которого иногда облачались в капюшоны с узкими прорезями для глаз, на выступлениях Эзры нельзя было увидеть ни одного негра.
Хевингем сказал:
- У тебя появились новые взгляды, Эзра. В этом, кажется, виноват мой аппарат. Ну что ж! Но я забыл тебя предупредить, что терпеть не могу расистов. Даже если расист - национальный герой. А аппарат можешь оставить себе!
Дверь захлопнулась за Эзрой.
- Наплевать, - кричал вечером Эзра, кидая бутылки в увертывающегося бармена.
Слава имеет и свои неудобства. Эзре приходилось каждый день просматривать множество писем от многочисленных почитательниц. Фотографии он просматривал, а письма, не читая, выбрасывал.
В этот период он познакомился с Джой Нортон.
Трудно сказать, что привлекло в ней Эзру - миллионы отца или красота девушки. Как бы то ни было, Эзра решил жениться.
- Нет, Эзра, - сказала Джой. - Папа ни за что не согласится на наш брак. Папа сказал, что вы - циркач, что джентльмен ни за что не стал бы выступать в цирке.
Эзра вспомнил, как мистер Нортон на вчерашнем банкете назвал его надеждой нации. "Гнусный старикашка", - горько подумал он.
- Мы можем сбежать, - сказала Джой, и романтика зажгла огоньки в ее красивых глазах.
Нет, это не устраивало Эзру. В его планы не входило портить отношения со старым Нортоном.
- Ах! - сказала мисс Нортон. - Если бы вы не поднимали это проклятое железо, а играли бы в гольф или футбол Словом, занялись бы спортом джентльменов…
- Тогда отец согласится? - спросил Эзра.
Глаза Джой радостно блеснули.