Наши глаза - это объективы телескопов, антенны, видеокамеры, которыми покрыта вся поверхность станции. Выход их из строя не создаёт аварийных ситуаций. Единственная дверь в мир - это Главный шлюз. Есть ещё десяток запасных, но они не используются, задраены намертво.
Идёт Седьмой Круг.
Мы снова и снова обсуждаем возможность защиты, хотя и обсуждать-то уже нечего, всё давно высказано.
Ну, исчезли на время, так враг подойдёт поближе, на расстоянии вытянутой руки ощупает пространство и вытащит нас за ухо, как можно спрятать такую громадину? Даже если и не отражает света, она закрывает звёзды, она должна быть видна как чёрное пятно, перемещение которого на близком расстоянии скрыть нельзя.
Удрать мы не сможем. На станции нет никаких двигателей. Единственный путь защиты - не убегать, а наоборот, прилипнуть к противнику, пока он нас не заметил, не осмелится же он сам себя бомбардировать ядерными болванками! Слиться воедино, привязать к себе, каким-то образом обезвредить, обмануть, создать фантомы, загадки.
Мы говорим уже много часов, все наши лучшие умы настроены на это. Сотни самых невероятных предложений прозвучали и висят в воздухе, но нет какого-то одного, реального.
- Сто пятый вызывает седьмого.
- Есть седьмой.
- Кэп, что-то произошло, непонятное, минуту назад, надо показать!
- Первый, включить большой экран, дать запись сто пятого.
- Есть дать запись.
Кто-то выключает свет. В воздухе возникает изображение и мы все видим черное небо, усеянное мириадами звёзд, на фоне которых слабо прослеживаются вспышки двигателей трёх ракет, еле различимых даже при таком увеличении. Сами ракеты - светящиеся точки, маленькие ядовитые гадины. Изображение слегка дрожит, видимо, какие-то вибрации корпуса передаются камере.
Ничего необычного, эту картину я уже видел сотни раз, только сейчас ракеты гораздо чётче видны, они стали намного ближе. Минута, другая, перемещение почти незаметно, я начинаю думать, что Васька что-нибудь перепутал, кто-то начинает нетерпеливо подкашливать, но все молчат.
Неожиданно одна из ракет вспыхивает на долю секунды, за ней вторая и также третья. Наступает гробовая тишина.
Мы смотрим запись ещё раз. На остаточном газовом или пылевом облаке, летящем за ракетами, в момент вспышки виден легкий световой блик, как будто ее проткнули почти невесомым лучом. Тишина стоит долго, пока кто-то не брякает в тишине:
- Ёлки кленовые! Слава деве Марии, одной заботой меньше!
Только тут до меня доходит, что для противника что-то сложилось не так. Не было ядерной вспышки, к которой все готовились, закрывая объективы светофильтрами. Не было почти ничего, только три неярких вспышки света.
- Василий, что это было?
- Сами не поймём. Уже больше часа головы ломаем, но это же невозможно!
- Я ничего не понял.
- Кэп, да ты глянь хорошенько!… Кто-то долбанул по ракетам лазером, но каким-то странным, тремя очень короткими и мощными импульсами. Мы сто раз уже прикидывали направления, получается, что импульс пришел с той стороны, где висит сеть. Они даже взорваться не успели. И ещё интересно, что Глаз повернулся.
Нам дают другую картину и мы видим Балду и в стороне от него блёстки сети. Я смотрю так внимательно, что глазам становится больно. Не понимаю, вообще, куда смотреть, на что обращать внимание.
До этого камень вращался, и мы считали, что так и должно быть, потому что в пространстве без опор трудно заставить хоть что-нибудь висеть неподвижно. Как ни тормози, хоть капелька вращения останется.
Когда мы отошли в сторону, он продолжал крутиться с той же скоростью, с которой раньше вращалась станция, мы же вместе летали, ну так он и сейчас крутится, вся скала!
Вон медленно проползла старая шахта, в которой ночевали добровольные поселенцы. Изображение чуть дрожит, всё-таки расстояние уже несколько километров, но все трещины камня видны отлично.
Ну и что из того?
- Мужики, не издевайтесь, объясните, чего вы там увидели и причем тут камень!?
- Господи, да неужели не видно!? Первый, дай медленный наезд, тьфу ты, дай трансфокацию изображения от минимального размера.
- Есть дать трансфокацию.
Опять показывается чернота, но в ней теперь видно расположение скалы как центра увеличения и размер камня постепенно растёт.
- Ну! Вы видите!?… Глаз смотрит в сторону, где произошли взрывы!…. А раньше-то болтался совсем в другой плоскости!…
Медленно растет изображение, вот уже не видно ничего, кроме шершавой и ослепительно контрастной на солнечном свете поверхности нашего домашнего астероида.
Точно, теперь и я вижу, и впрямь очевидно, что ось его вращения торчит в стеклянной сфере Глаза, а сам он как будто смотрит в сторону вспышек и от этого вся Балда напоминает кобру перед броском. Но ведь этого не может быть!
Результат моей мысли настолько же очевиден, насколько и нереален, конечно же он ясен всем, кто сейчас смотрит изображение, и вызывает такое же острое недоумение и требует немедленного выхода вслух, пока кто-то не выдерживает:
- Так это Глаз, что ли, так шарахнул?…
- Получается так… Там просто ничего нет больше….
- А сами вояки не могли это сделать?
- Зачем?! У них же есть самоподрыв, если они передумали…
- Какой подрыв, чего вы говорите, от подрыва они бы сначала вспухли, а потом полетели бы кусками, безо всяких лучей и вспышек, а тут - явно лазером….
- Василий, а за Глазом была оставлена камера? Можно их совместить синхронно и дать очень медленно?
- Сейчас - бормочет Васька, кому-то кричит команды, через несколько минут та же картина изменена, вместе с точками ракет виден и глаз. Он очень медленно вращается вместе со скалой, на которой живёт и в момент взрыва ракет по нему проскакивают неясные блики света, почти незаметные глазом, и с небольшой задержкой следует вспышка.
Всё это в пространстве без воздуха почти незаметно, луч энергии можно увидеть только там, где есть хоть какая-то среда, газ, пыль, а в пустоте он невидим со стороны, только штрих вспышек по микрочастицам подсказывает, что это было на самом деле. А вот на ракетах вспышки видны прекрасно, точнее, кажется, что они сами по себе разлетелись в клочья, да и до сих пор видны разлетающиеся обломки.
Каждому хочется хоть что-то сказать, громадное напряжение этих двух суток в зале совещаний внезапно прорвалось и совершенно неуправляемые крики сливаются в общий гул, который и обычным ухом и разобрать-то нельзя, но поскольку каждого из нас слышит Шива, он спокойно успевает вывести мне на блокнот все эти эмоциональные сообщения.
- Это не ядерный взрыв! И вспышки слабые…
- Мать твою, так его, по харе…
- Похоже, что он!
- Вот это союзник!…
- Я же говорил, говорил же я….
- А если и нас так проколет?…
- Не, с нами он уже давно живёт, надо ему невесту найти…Может, Джилли согласится? Ха ха ха!
Такое наслаждение требует продолжения банкета. Мы смотрим запись десятки раз и каждый раз показ сопровождается вспышкой веселого шума, который стихает очень не скоро.
Я успеваю дать команду бригаде новостей и всем сообщить о первой победе. И наука пусть смотрит и думает.
- Первый! Показать последнюю запись всем сотым номерам.
- Есть показать.
Морис
Кэп просил, как он сказал, "для истории" набалтывать что-нибудь о наших событиях. В произвольной форме, потому что репортёрским талантом я никогда не обладал. Сам сидит молча, хитрый, мыслит. А может, дремлет так? От стариков всякого можно ожидать…
Он хоть разминается иногда, то по камерам прогуляется, то к техникам, а я как скунс в норе.
Вокруг балабонят наши новоявленные изобретатели, им-то чего? Отболтал своё и слушай, как другие в пух и прах быстренько и весело разносят всякую твою нелепицу. А потом сиди и разноси других умников. А мне-то приходится слушать и тех и этих, да ещё смотреть, чтобы они на кулачках не начали объясняться.
В Круглом Зале висим, как обычно, только дополнительно висит большой экран, да перчатки для выступающего, чтобы мог нарисовать своё нетленное творение. И эти рожи вокруг.
Полночь - заполночь. Тошнит уже. Надоела эта болтовня, от которой никуда не спрятаться.
Что-то сегодня произошло, мистика какая-то, возможно, что каменный глаз спас наши жизни. А возможно, что нас хитро водят за нос. В любом случае мы пережили острую радость первой победы и мутузили друг друга до синяков от счастья. Хорошо бы грамм по сто, да от Джилли разве дождёшься такой радости?
Только всё это позади, а вояки как пёрли своим курсом, так и продолжают переть. Это мы очень внимательно в пультовой посмотрели. И лазер им не страшен. Смелые ребята. Так что сливки первой восторженности сменились горчицей нашей реальной ситуации.
Вся система уставных Кругов со строгим регламентом присутствующих, порядком выступлений и зевками в потолок смята и всунута в задницу, сейчас ей на смену пришла авральная команда, которая практически не выходит из зала заседаний. Только люди в ней меняются. А мне приходится сидеть тут практически постоянно.
Вот я и торчу, как цапля в болоте.
По радионовостям объявлен мозговой штурм, ведь станция полна ученых и у каждого могут быть свои идеи. Да и зебрикам всё рассказали, как и было обещано. Что ж, они ведь тоже люди. А жить всем хочется. Я даже думаю, это хорошо, потому что по части военных действий урки могли бы нас многому научить. Особенно, как смыться со стрелки!
Вот люди и идут со своими идеями. Или так, через Первого мучают. А мы сидим. Участвовать могут все, такая у нас теперь полная демократия, или анархия, не поймёшь.
Зал заседаний превратился в штаб обороны. Не хватает только военной формы, длинного стола, портрета фюрера во весь рост и большого количества табачного дыма, как это у русских, чтобы "дым столбом". Или "коромыслом"?
А вот шума хватает, все кричат своё и каждого надо выслушать, хорошо, у каждого висит блокнот и каждая фраза выводится текстом.
Нам ведь чего нужно, в нашей ситуации? Дождаться врага в тени, подплыть к нему в темноте тихонечко, оплести ноги и руки, поломать немножко двигатель, да люки выходные заклинить, чтобы он и не высовывался. Ах, как было бы славно. Не убивать, нет, конечно, на это у нас нет сил, да и не звери же мы. Но заставить пойти на переговоры, узнать хотя бы - за что нас вторично хотят уничтожить как мерзкую пиявку?
Ответ на этот вопрос, конечно, вторичен, а вот ответ технический рождается самым естественным ходом мысли: если бы у нас был хоть один катер, или ранцевый ракетный двигатель, можно было бы подкрасться к вражескому кораблю. Но ранцевый двигатель слишком заметен, да и нет их ни одного.
Нужен какой-то необычный передвигатель. Такой, чтобы мы могли его быстро сделать, да и не один, такой, чтобы был невидим след его работы, чтобы обеспечил движение километра на два - три и возвращение экипажа.
А поскольку в передвижениях, как и в медицине, и в педагогике все разбираются отлично, советчиков - хоть отбавляй! Все, кто во что горазд, прут с простыми и "самыми лучшими" идеями перпетуум мобиля.
Чушь собачья, да такой роскоши не было ещё ни у одного космонавта, а ведь на Земле тоже не дураки этим занимались, лучшие из лучших, наука, конструктора, военные заводы, денег триллионы долларов, только слава богу, что хотя бы скафандры нам достались от прежних хозяев…
Хотя, так себе наследство. Мешки на верёвочках. Тоже мне, достижение, я до сих пор не понимаю, как могли русские собрать в полёте эту махину, используя такие мешки. В них только соревнования по бегу устраивать, вот бы все ухихикались!
Мы их уже насколько переделали? Систему подачи воздуха напрочь сменили, раньше за спиной постоянно облако замороженного газа висело, как выдох, так пошла струя, через час работы уже туман стоял, не увидишь ничего, хоть разгоняй его! А мы как улетели в День Развода, так быстренько поняли, что нам надо экономить даже на пуке, там, всё-таки сероводород, полезная, знаете ли, вещь!
А пописать, извините, тоже додумались, русские инженеры, уписаешься, весь анализ попадал в пакетик, который отстреливался через специальный микрошлюз в ногах. И плевать им, где ты стоишь, чего делаешь, бабах и вся станция в дерьме, а ещё хуже, если на кого-нибудь попадёшь.
А у нас просто. Сейчас стоит один маленький компрессик, который все отходы сгоняет в кучу и они там сжижаются на холоде, а потом смерзаются. Даже газы… Прилетел, брикет сдал в утилизацию, красота!… Стоп! Что это все ржут? Смотрю запись:
- Я подумал, что можно всей станцией немножко разогнаться и ударить по кораблю, у нас ведь масса большая, проломим их корпус, они и помрут от разгерметизации…Чего вы ржете то? Там и усилий больших не надо…
Надо же как! Вроде взрослые люди. Висит техник, обслуживает систему отопления, грамотный человек, а такое предлагает, уши вянут….. Нет, глупые фразы мы сразу выкидываем, а те, которые кажутся хоть немного разумными висят на экране. Вот эта надпись пропала, сейчас этим Кэп заведует, а улетит, мне уже будет некогда болтать.
- А если баллон с газом приспособить? Пшикнул из трубы в одну сторону, полетел в другую!
- Дуся моя, так ведь газа жалко, это ж сколько его надо, да и как ты его пронесёшь за дверь, в ледяной вакуум? Он же мгновенно превратится в твёрдый кусок? А газ твой, как вылетит, сразу замерзнет и превратится в снежное облако, его тоже аатлично издалека видно.
- А если лазером под зад толкать, светом ведь можно ударить слегка?
- А назад как?
- А назад - по верёвке.
- Забавно, только сомнительно, полгода будешь так разгоняться, а сверкать будешь на тысячу миль!
- Слушай, профессор, а если магнитом по проволоке?
- Чего магнитом?
- Ну, по тонкой проволоке пустить ток, а на неё нацепить магнит, он же будет отталкиваться.
- А у нас есть проволока такой длины?
- Ща, узнаем. Первый, дай склад.
- Есть Первый, даю склад.
- Бобби, это Хью, мы тут кумекаем, мозги себе перетираем, слушай, у нас есть проволока тонкая, много, несколько километров?… Есть? Только без изоляции? Ну и бог с ней, зачем нам изоляция? А диаметр какой?…Ну ладно, спасибо, Бобби, залетай сюда, если что.
- Первый, конец связи….
Есть. Ты будешь смеяться, профессор, но есть, от вояк осталась. Тонкая, но без изоляции, одна лаковая, так нам больше и не надо. Только где магниты взять?
- Нашли проблему, любую железку намагнить и всё.
- Где ж её взять, железку-то, у нас один титан да нержавейка…
- Можно вместо магнита катушку надеть на проволоку и давать в неё ток, тогда нужно только электричество, вот уж чего у нас полно и задаром.
- Вы, господа, только учтите, никакого радио применять нельзя, никаких переговоров.
- А на гравике можно? Помните, пробовали?
Мы помним. Ещё дано, до Кэпа, до свободного полёта был у нас молодой и очень спортивный охранник, Фрози, испытавший на Земле все виды приключений, и прыжки с парашютом, и на резинках, и горные лыжи, и параплан, казалось, ему подвластны все снаряды, изобретённые для икстрима. Мне думается, он и на станцию-то попал в поисках приключений. Во всяком случае, нашел их.
На станции он обалдел, узнав про гравик - антигравитационный материал. Да и мы все от него с ума сходили, действие материала походило на колдовство. В руках все держали, а вот летать никто не додумался.
Фрози долго ходил за капитаном хвостиком и умолял дать ему попробовать полетать в косме, на фале, конечно. А потом ко мне пристал, а я в то время отвечал за наружный ремонт.
И ведь дёрнул какой-то чёрт, хотя, конечно, я тогда и сам был моложе и где-то сдался, мы наплели что-то капитану, обманули Первого, сымитировали поломку батарей снаружи и вместе с Фрози вылезли с куском антиграва, привязанным капроновым канатом. А сами, как положено, на фалах, закреплённых на скафе.
Самое удивительное, что Фрози поначалу удалось перемещаться, лавируя в невидимых гравиполях, для этого надо было только повернуться задницей к Земле, а потом назад, закрыться щитом. И он стал двигаться смелее.
Только это перемещение было хаотичным, неуправляемым. Ведь в пустом пространстве нельзя просто повернуться, если рука двинется влево, всё тело сдвинется вправо, законы физики неумолимы. Можно дрыгать и руками и ногами, но центр тяжести не сдвинется ни на миллиметр!
А гравитационные поля, это вам не морские волны, не ветер, их не разглядишь и не пощупаешь. Фрози, видимо, был не в ладах с физикой, зато поражала его крайняя самоуверенность и увидев, что движения ему не подчиняются, он просто потерял самообладание от злости, привязанный к антиграву кусок каната начал раздражать, он его взял и отвязал, точнее, отщелкнул замок карабина, чтобы обеспечить более широкие перемещения, и, разумеется, уже вскоре нечаянно выпустил веревку из рук. Она же скользкая.
Их с гравиком куда-то медленно понесло, но сам-то Фрози был привязан к страховочному фалу, и когда он натянулся, гравик, естественно выскользнул из-под ног бедолаги, а поймать его он не смог, как ни крутился, потому что тяжелые рукавицы скафандра - это не мягкая кожа горнолыжных перчаток, а невесомый на вид материал был плотным и скользким. Это в невесомости он ничего не весил, а на скорости проявлял все свои качества.
Всё это время я как дурак молчал. Ведь по легенде мы ремонтировали кабель на солнечной батарее и орать "Не смей отстёгиваться!" было нелогичным. К тому же всё происходило очень медленно, ведь силы притяжения здесь маленькие.
Я просто замер и с ужасом смотрел, как повис в полёте свободный конец веревки и поплыл в сторону коврик антиграва.
В это время мальчишка совсем взбесился и сделал то, чего уж я никак не ожидал от юноши со стальными нервами, он отстегнул себя от фала, а потом ухитрился откинуть массивный замок так, чтобы используя этот импульс движения, догнать кусок антиграва. Кусок летел рядом и Фрози удалось схватить его. Очень довольный собой он попытался двигаться к станции. Но фал уже отлетел в сторону и оставалось только использовать злосчастную плиту для полета.
Но двигался Фрози вовсе не совсем туда, куда хотел и я уже ничего не мог сделать, чтобы помочь ему.
Нарушая все инструкции и сильно рискуя, я отстегнул от скобы на корпусе и подтянул к себе пустой фал, оставшийся от Фрози, потом, свой фал от скафандра, соединил их концы, закрепил второй, свободный конец на себя и начал долгие и мучительные прыжки, отталкиваясь от корпуса своей одноногой ногой… Но попасть своим телом в медленно летящее тело экстримала так и не смог.
Десятки раз я руками по фалу возвращался к корпусу, прицеливался, отталкивался и летел, растопырив руки и ноги, каждое торможение напоминало удар рёбрами по кирпичной стенке, но тогда я ничего не чувствовал, никакой боли. Не до того было.
Всё это цирковое представление происходило в полной тишине, без единого зрителя, потому что полёт был нелегальным и запретным, и только тогда, когда Фрози, вращающийся как бумеранг и медленно улетающий, дико дрыгая всеми конечностями, понял, что это уже не шутки и сейчас наступит конец его странной жизни, только тогда он дико заорал.