Пузаны зашевелились, просыпаются, что ли?…Рано ещё, спите, зелёненькие мои.
Все мы здесь как индюшата в инкубаторе, такие же одноцветные, одежда номер два, стандартные носки, комбез и тапочки. И этот ужасный цвет, одинаковый для всех, этот вонючий салатовый цвет! Как он надоел! Я скоро и сама позеленею!
И у охранников, и у свободных, и у тех, кого охраняют тоже. Говорят, на Земле такая же одежда на военных заводах и атомных станциях, только белая.
А чем мы хуже или лучше? Мы тоже как военные. Им главное - чтобы стирать было удобно, а всякая там эстетика - по боку. У нас даже никаких карманов нет, чтобы не цепляться за железки, конечно, такие мешки и шить легче, ежу понятно, но мы же всё-таки люди.
А всякие там брошки и украшения вообще запрещены инструкцией, да, конечно, если разобраться, и не нужны они здесь, где бусы не висят на шее, а летают около глаз в самый неподходящий момент, а сережки могут серьезно зацепиться в полете, раздирая уши в кровь.
У меня такие случаи уже были.
Да ладно, брошки, каблучки, даже причёску нельзя себе сделать. Длинные волосы мешаются, лезут, их потом не соберёшь никаким пылесборником, приходится срезать коротко, как у мальчишек, я уж и сама как мальчишка, ужас какой-то…А ногти…Ой, мамочка!…
- Мари, привет!
- Привет!
Нэнси пришла, кудрявая, всегда завидую её волосам, свеженькая, бодрая а я - чуня заспанная, сейчас умоюсь и поплыву в столовую, надо взять пробу с еды.
Глаз
- Внимание! Первая смена приглашается на завтрак….Повторяю! Первая смена приглашается на завтрак…
Можно не спешить, время есть ещё.
Сообщение передано всем, кто приписан к первой смене, а вторая и третья получили свои команды утреннего цикла. Одни пойдут умываться, другие - в спорткомплекс и на вибраторы.
Общий график еще сложнее, потому что он учитывает еще трёхсменных дежурных, бригады, выходящие в косм и многое другое. Тут опять невозможно обойтись без Шивы, незаменимого диспетчера всех служб.
Медленно двигаясь по кольцу, я постепенно завершаю свой утренний променаж. Мимо все чаще начинают проскакивать слабо проснувшиеся жильцы нашей коммуналки, спешащие по своим делам, некоторые здороваются, а кое-кто второпях и не замечает начальника, ничего удивительного, мы все на одно лицо.
Да я и не льщу себе мыслью о том, что всем так уж хочется со мной здороваться. Как ни странно, но в нашем разномастном коллективе есть и друзья, но это далеко не все, мало того, что моё положение обязывает быть не всем приятным, надо признаться, и характер мой бывает скверный, могу и накричать не в меру. А кто из нас ангел?
Я думаю о том, что каждому новичку пришлось пройти довольно сложный цикл адаптации и, наверно, психологически было очень нелегко стать унифицированным винтиком гигантской летающей мясорубки.
Особенно трудно было женщинам. Мужики сюда шли в основном, за деньгами и сразу настраивались на простой казарменный лад нашей жизни. Дома их ждали любимые фрау и киндеры, задача стояла простая - перетерпеть. Завязать узелком ненужный на время вахты орган и перетерпеть. А потом махнуть в отпуск с пачкой денег, развязать, оторваться, настрогать новых киндеров, прихватить по случаю лёгкий роман на пляже и опять сюда.
А женщин затягивали разные сложные жизненные перетурбации. Большинство из них одиноки. Это неудачницы. У одних такая внешность, что в темноте мужики вздрагивают, другие потеряли веру во всё святое после серии разводов и измен, все они разные, но во всяком случае, на Земле их никто не ждёт.
Некоторые из них и сейчас ещё надеются найти себе принца именно в этой дыре, стараются хотя бы внешностью выделиться, проявиться, сохранить хоть что-то из нормального земного уклада существования, прихорашиваются, чистят пёрышки, наводят уют в своих камерах.
А вот детям легче, для них Ковчег - дом родной, зато на Земле они бы с ума сошли от пространства…
- Кээп!!.
- Фу ты, напугал!
Из бокового тоннеля на меня вываливается мощный бородатый мужик, похожий на разбойника из старинной иллюстрации в книге "Похитители бриллиантов", с ярким номером "533" на костюме.
Номера с цифры пятьсот имеют врачи и биологи.
Это Грэймс Хорс по кличке Носорог, биолог и неплохой человек, но вспыльчив и в минуты нервного возбуждения становится неуправляем, лицо его наливается краской и он прет напролом, доказывая свою правоту, были даже случаи спровоцированного им мордобоя, вещь необычайно редкая в нашем королевстве.
С Грэймсом я пытаюсь говорить без переводчика, кое-что научился понимать за эти годы.
- O, my gracious! Кэп, мне кажется, у меня что-то получилось.
- Грэм, ты завтракал?
- Да, спасибо, нет ещё. Лучше бы я поспал. Или сигаретку.
- Ты еще помнишь что такое табак? Ладно, рассказывай.
На лице у него яркий, ещё не рассосавшийся след присоски от дыхательной системы скафандра, видимо, только что слез со своего Глаза, наверно, там и всю ночь провёл, что ж, дни и ночи для нас понятия относительные, имеет право, он научник, человек свободный. Вот только как они обманывают Спрута? Ведь Первый при докладе должен мне сообщить, что столько-то человек находятся в косме, а этот паразит промолчал.
Но сейчас не хочется бурчать по поводу нарушения инструкции, и так я тут слыву большим занудой.
Грэймс пристраивается ко мне в кильватер и мы скачем вместе как в синхронном танце. Рассказ его недолог, но без переводчика очень сумбурен. Я в биологии почти ничего не понимаю, тем более, что биолог здесь - понятие весьма растяжимое, мы не можем иметь роскошь держать людей узкой специализации, но все же биолог - это явно никак не программист. Да ещё мой английский…
Хорошо, что я уже знаю почти всё, о чём он хочет сказать, потому что Шива давно мне это разболтал и не от того, что он болтлив, а по Инструкции, согласно которой начальник должен знать обо всех отклонениях в поведении. Даже у свободных.
Я слушаю вполуха, но думаю о том, что вот ведь сейчас я должен немедленно запретить все эксперименты в открытом космосе, мало того, косвенно уже запретил, Режим семнадцать вам не шутки! Представляю, какой поднимется кипеж, ведь ученые - люди одержимые, плохая еда или сон в скафандре в пусковой шахте им - семечки, а вот срыв работ - катастрофа.
Не потому, что они такие герои труда и созидания, а по той простой причине, что в понимании нового для них таится смысл жизни, ради которого они бросили на Земле очень многое.
Под булькающий голос Грэймса я вспоминаю, как года три назад мы выловили в космосе камень. Или он нас выловил. Неплохой такой булыжник неправильной формы, каменный пенёк размером с пятиэтажный дом. Обычный обломок планетных катаклизмов.
Боясь попасть под его удар, наши пилоты были вынуждены лавировать в пространстве, используя гравики, что весьма нелегко для нашей кружевной каракатицы, не имеющей никаких двигателей.
Камень двигался не спеша, медленно вращаясь и вёл себя странно, он не стал пролетать мимо, а на наши маневры ответил необычно - изменил свою траекторию. Совсем немного, но поскольку за ним следили пристально, как за врагом на ринге, отклонение заметили. Тогда и пришла мысль - поймать!
Мужики сумели постепенно замедлить скорость и притянуть булыган к себе, залезли на него, сильно рискуя жизнью, это вам не просто на корпус выйти, камень крутился в другой плоскости и мог оторвать страховку вместе с головами.
У нас, конечно, нет на станции никакого персонала для вылавливания камней и вся эта авантюра могла закончиться плохо, но молодые охранники, которым обрыдло неподвижно торчать на своих вахтах, с восторгом набросились на каменную махину.
Эти добры молодцы, как джигиты в цирке, или как ковбои на злого бычка, залезли на астероид, обложили щитами в нужных местах и постепенно заставили слиться со станцией, сделав обломок частью Ковчега.
Больше года шла эта работа, которая на фоне скучного рутинного полёта казалась таким же необычайным приключением, как освоение Северного Полюса. Сейчас пленник постоянно висит пред нашими очами, обляпанный листами гравитационного экрана и мы дрейфуем вместе.
Такой камень для космофизика - мечта. Залезай верхом, крутись вместе с ним, твори свои наблюдения. Честно говоря, как бывший технарь я ужасно позавидовал молодым ученым, которые именно так и сделали и даже затащили на камень какую-то старую стальную оболочку и сотворили себе в ней временное жилье безо всяких удобств, чтобы не терять времени на переезды.
Так вот, на этом неровно обтёсанном камне оказалось странное гладкое, даже отполированное место, размером с большую лужу или крохотное озерцо, метров десять в диаметре, напоминавшее донышко гигантской стеклянной бутылки, весь камень был обколотым, шершавым и грубым, а здесь, словно громадный глаз торчал из скалы, только без зрачка.
Конечно же, сначала все заинтересованные энтузиасты полезли с молотками откалывать куски породы, выстраиваясь в очередь на право выхода со станции, а физики принялись теоретически рассчитывать и доказывать, что неслабым было поле плазмы, оплавившее этот кусок базальта, прикинули требуемую мощность, фантазировали на тему инопланетного корабля, стартующего из этой летучей гостиницы, пытались сами плавить кусочки в лазерной печи и гадать, как могла такая масса не упасть на звезду, оплавившую ее, почему оплавлена только часть, почему она тут летела неизвестно куда по совершенно нелепой траектории, вопросы плодились как мухи. А местные модницы, нарушая инструкцию, уже вставляли себе в уши кусочки полированного голубоватого камня, напоминавшего чароит.
Но уже через несколько недель все прежние загадки померкли перед новым свойством камня. Когда несколько прошел ажиотаж и уменьшилось количество энтузиастов, все его борозды и вмятины, которые накололи молотками и зубилами наши "геологи", или, точнее, булыганологи, медленно и постепенно заросли точно таким же материалом. Этого не могло быть, но факты - основа науки, им приходилось верить.
Пошли разговоры о сверхтекучем жидком стекле, которое может двигаться при температуре абсолютного нуля.
Дальше еще хуже. Химики не смогли определить химический состав стекловидных осколков. Элементный - пожалуйста, хроматографы у нас есть и неплохие, но в какие вещества сливались выявленные химические элементы, оставалось загадкой.
Носорог Грэймс, искавший на камне микробов, случайно оказался рядом и тоже взял кусочек на пробу. Его вывод после анализа показался всем настолько абсурдным, что я испугался новой волны мордобоя и скандалов, тем более, что все ученые самолюбивы, а главное, они - свободные граждане, а не зэки какие-нибудь.
Часто они сходились, точнее, слетались кучками, часами занимали Круглый Зал и выясняли отношения, а Первый шипел мне в ухо, что больше трех в одном месте - это подозрительно.
Носорог на этот раз не злился на критиков, понимая, на что он замахнулся, наоборот, когда мы беседовали, он переливался всеми красками дикого восторга, энергия выходила из него в самой неожиданной форме, обваливаясь на случайного собеседника.
Впервые за Носорогом с обожанием начали бегать все его бывшие враги, забыв старые обиды перед лицом мирового открытия.
Он доказал, что осколки не являются минералом, а скорее напоминают сложное по составу твёрдое прозрачное белковое вещество, такое, как, например, в панцире черепахи, а Глаз, стало быть является живым организмом, присосавшимся к камню и летающим вместе с ним как рыба-прилипала на спине акулы.
Грэймсу, конечно, удалось потрясти весь наш ковчег. Ещё бы - найти единственное за историю человечества инопланетное живое существо, к тому же летающее на простом булыжнике!
Оставалось найти практическую реальную реакцию живого камня на какой-нибудь раздражитель, признаки жизни. Очень уж хотелось с живым "поговорить". Наши остряки в вечерних новостях разыгрывали целые спектакли с участием Глаза, который на сцене просыпался ото сна и поедал всех незадачливых астронавтов.
Народ балдел и веселился, но научного подтверждения не было. Камень пытали разрядами тока, вспышками света и пучками радиоволн, били и пинали все, кто только мог, от такой развлекаловки только мертвый отказался бы, но все было впустую.
Через какое-то время, физики слились с биологами в альянс, догадались притащить на Балду агрегат, напоминающий медицинский томограф и ультразвуком просветить внутренность камня.
Оказалось, что в его середине сидит большая полость, покрытая изнутри какими-то наростами и бугорками, как сказал Носорог, все это вместе можно назвать растением, получающим свет через полупрозрачную стекловидную поверхность Глаза, как через линзу, которая к тому же и защищает внутренность от космического холода и вакуума.
Грэймс одержим к своей науке и как все ученые, наивен, словно ребёнок, во всём, что касается быта. Думая, что я здесь - большая шишка, он уже не раз подкатывался с разговорами о своём любимом Глазе, пытаясь вытащить из-под меня несуществующие приборы, запасы химикатов и каких-то пробирок. Мало того, я уже привык к его "случайным" появлениям и ничуть им не удивляюсь.
Вот и сейчас он, не спрашивая моего согласия, начал демонстрировать фотографии Глаза и какие-то графики, приходится тормозить, чтобы не врезаться во что-нибудь. Остановить Грэймса невозможно, он как фокусник тасует снимки и запихивает их через Шиву прямо в обруч, висящий на моей голове с телекамерой и лазерным экраном, дающим трехмерное изображение прямо в воздухе.
До сих пор не понимаю, как их, биологов, это может интересовать? Какие-то несуразные химические названия, хитиновые и роговые слои, мицелий, кораллообразные структуры, язык сломаешь.
Ффуу ты!..Грэймс, наконец-то закончил свою бурную речь.
- Кэп, ну ты понял?
- Грэм, я же не специалист, я даже не дилетант, я только понял, что реакцией на скачок гравиполя было изменение именно гравиполя. То есть он не случайно к нам притянулся, а сам захотел….Теория, конечно красивая, только боюсь, что вы спешите.
Не торопись, Грэм, обсудите это на круге. А вообще очень здорово, поздравляю, хоть что-то сдвинулось с места, подумайте, чем вам еще помочь.
- O, my gracious! Как, чем помочь? Покормить мальчиков нормально, гравиков побольше, а то мы с парой кусков мучаемся, а ещё кислород протянуть на Балду, ну и кабель сетевой, а то мы с аккумуляторами, да с баллонами только и бегаем как гризли по дереву.
Как будто я не знаю, что никуда они не бегают, а в нарушение всех инструкций переправляют транспортные плотики на камень с помощью длинного капронового шнура. И часто живут там сутками, они же Свободные! А покормить - вон… бурды сегодня немерено…
- Ладно, Грэм. Сделаем….До круга?
- До круга.
Он как ребёнок.
Когда я, давно ещё, понял, что за этой дикой внешностью, вспыльчивостью и грубыми манерами, таится простая и неискушенная в житейской хитрости душа человека, готового отдать всего себя за дело, которому он предан, то простил ему все странности, и неуживчивость, и вспышки брани и многое другое, что мешает спать спокойно, зато помогает жить ярко.
Мария
Furious hag! Чёртова ведьма!
День как день, и чего, спрашивается, Джилли так орала на своих подручных? Никак не привыкну к её способу выражать свои мысли, если бы она мне пыталась объяснить что-нибудь с помощью своих чертей, грязных собак и дохлых кошек, я бы просто ничего не поняла и наверно разревелась бы.
А девчонки ничего, летают с пластиковыми вёдрами, таскают эту омерзительную на вид кашицу, или пудинг, даже не знаю, как это медузообразное вещество можно назвать.
Клейстер, вот как! А эта уродина ещё орёт!
И так уж здесь житьё не сахар, порою такая тоска берёт, что хочется за борт, говорят это не страшно, вечный холод, спокойный сон, сколько уже наших ушли туда после Дня Развода без всякого закона об эвтаназии, здесь свои законы и во многом они очень простые и правильные.
Хочешь в вечный полёт, иди. Может быть, если бы мы когда-нибудь смогли бы прилететь на Землю, может быть и жили бы своей общиной, по своим законам. Как мормоны.
Нет, правда, ну зачем же так было орать? Как будто лазер сам отремонтируется, испугавшись этой коровы…Ну вот, и я в душе уже ругаюсь…Моё дело - пробы собрать на анализ… Хорошо хоть, меня не трогает, только глазами зыркнула… у-у, жаба беременная… да не боюсь я нисколько, зыркай в своё удовольствие.
Старик влетает с Грэ, как ему удаётся со всеми разговаривать мирно и даже с интересом, не понимаю, особенно с такими, как Носорог? Нет, пожалуй, мне ещё рано в Вечный Полёт, это просто утро такое:
- "Привет, кэп!
- Мы же виделись, Мари, ты всё хорошеешь?
Сонный как всегда и капелька крови на шее, когда он успевает бриться, не представляю, а услышал меня, улыбнулся и стало легче, правда, чего я расхандрилась? Надо снять пробы, да ползти в лабораторию.
А ещё хорошо бы вышить на комбинезоне цветок какой-нибудь или змею, всё-таки мы - медики.
Завтрак
В моей руке зажат пакет с кашей и бутылка с питьем, кто-то из дежурных всунул и под шумок исчез, зная, что за такой завтрак можно и схлопотать. Да и Джилли что-то не спешит навстречу, хотя обычно она любит покрасоваться перед начальством.
Помню, ещё в первый год моей службы, тоже была поломка печи и мне пришла в голову забавная мысль, поймать в столовой кого-нибудь поактивнее и попросить его рассказать пользе сырой еды.
Но попался мне Грэймс, который мигом всё понял и сразу же согласился, но рассказывать начал о форме жизни в космосе. Нет, сначала он честно бубнил о хлорелле и сине-зеленых водорослях, но постепенно перешел к фантазиям, которым, видимо, тесно было в голове и они выпирали и требовали слушателя.
Я тогда ещё мало кого знал на станции, а он фигура слишком яркая, чтобы не заметить. И было видно, что это очень большой болтун, который любит работать на публику. Кстати, тогда он был намного моложе и ярче. И борода чернее.