- Третьего дня к ним присоединился бывший командир спецотряда Института - тот самый, руководивший неудачным штурмом. Один день тот бродил по городу, подыскивая работу, но получил несколько отказов и больше пока не пытался.
- Так. Что еще?
- Пока все, господин оой-полковник.
- Понятно, - завсектором побарабанил пальцами по столу. - Значит, так. Дело передаешь мне лично, я тебя с расследования снимаю. Не потому, что провалил - материалы я смотрел, все грамотно. Но не твоего уровня, похоже, рыбешка. Есть ориентировки…
- …которые не стоят выеденного яйца, - прервал его холодный голос.
От неожиданности следователь дернулся всем телом, автоматически разворачиваясь и пытаясь нащупать под мышкой пистолет, оставшийся в кабинете. Краем глаза он заметил, как напряженно вытянулся шеф. В темном углу комнаты шевельнулась и выступила наружу неясная тень, сразу, впрочем, превратившаяся в человеческую фигуру.
- Что Служба общественной безопасности сует свой нос куда ни попадя, я могу понять - работа у нее такая, и я долго игнорировал назойливость ваших людей. Но сейчас у меня истощилось терпение.
И только теперь в сумраке кабинета капитан Таттарин Комонг опознал фигуранта дела, о котором только что шла речь.
- Дзинтон Мураций? - ошеломленно пробормотал он. - Как ты сюда попал? Что…
- Господин Тарагор Шифт, не жми так тревожную кнопку, сломаешь ненароком, - лед в голосе пришельца, казалось, замораживал воздух в кабинете. - Она временно не действует. А ваш секретарь спит и не заглянет сюда даже случайно. Не дергайтесь, я вам ничего не сделаю. Прояви немного рассудительности, оой-полковник, и круги вайс-генерала обеспечены тебе досрочно.
- Да что ты себе позволяешь? - наконец-то взвился на ноги завсектором. В его руке поблескивал вороненым металлом пистолет. - Я тебе сейчас пулю всажу, вот тогда и порассуждаешь о досрочных кругах! Как ты сюда попал?!
- Сейф, - казалось, незваный гость не слышит хозяина кабинета. - Вторая сверху полка. Белый конверт с номером два нуля двенадцать ноль семь. Достать немедленно.
Завсектором замер, словно удав перед кроликом. Следователь растерянно переводил взгляд с него на фигуранта… фигуранта ли? Наконец оой-полковник медленно, не поворачиваясь спиной к незваному гостю, отошел в угол, где стоял большой несгораемый сейф, достал из внутреннего кармана кителя пластинку ключа и вставил ее в приемную щель. Несколько мгновений он колебался, затем вдруг кинул пистолет Таттарину, и тот с трудом успел поймать оружие.
- Держи его на мушке, - хрипло сказал Тарагор. Затем он отвернулся, прикрыв своим телом клавиатуру сейфа и быстро вбил код, после чего приложил ладонь к сенсорной пластине. Мелодично тренькнуло, и дверца сейфа отворилась.
- И что дальше? - настороженно спросил завсектором, поворачиваясь к Дзинтону. В его руке белел конверт.
- Открой. Кодовая фраза внутреннего конверта - "Соловей выпорхнул из гнезда".
- Ну смотри, парень, если кодовая фраза не совпадет… - оой-полковник не закончил фразу и резко дернул плотную бумагу. Та с резким треском порвалась.
- Она совпадает, - безразлично произнес Дзинтон. - Открой второй конверт и вставь карту памяти в терминал.
На сей раз полковник колебался заметно меньше. Таттарин с любопытством следил, как тот разрывает внутренний конверт из желтой бумаги, извлекает из него плотный пластиковый чехол, вытаскивает карту, осторожно вставляет в приемник терминала и прикладывает большой палец к сканеру.
- Твой отпечаток? - настороженно сказал он гостю. Тот подошел к терминалу и тоже приложил палец.
Терминал разразился мелодичной трелью. Пару минут оой-полковник таращился на экран, перечитывая и переваривая увиденное, потом нехотя вытянулся по струнке.
- Господин оой-генерал, твои полномочия подтверждены. Ожидаю приказаний. Да опусти ты пушку, болван! - это относилось уже к Таттарину. Тот пожал плечами, отвел от гостя ствол пистолета, поставил оружие на предохранитель и положил на стол шефа. Пусть сам разбирается, куда девать.
- Что подтверждены - хорошо, - кивнул гость. - Первый приказ: собранное на меня досье стереть безвозвратно, архивные копии также уничтожить. Операцию по девиантам проводит контрразведывательный отдел Министерства обороны, и собам в нее нос совать незачем. Досье на меня имеется у твоего начальства, но у тебя нет к нему допуска. Усек?
- Так точно, - откликнулся оой-полковник, глядя перед собой оловянными глазами.
- Хорошо. Имей в виду, я проверю - возможность у меня есть. Если хочешь, можешь спросить у оой-генерала Васика, что такое досье "Камигами". Убить он тебя не убьет, правда, есть шанс, что жить будешь плохо и недолго. Кстати, капитан, к тебе тоже относится. Допуска у тебя тем более нет, но подписку я брать не стану. Ляпнешь что-нибудь лишнее на стороне - закопаю. Позаботься о своем здоровье, будь другом, и придержи язык.
- Так точно, - кивнул капитан, тоже вытягиваясь по струнке. По спине поползла струйка холодного пота. Вот вляпался так вляпался… Ну почему он сам не подумал о контрразведке?
- Хорошо. Теперь, господин оой-полковник, мне потребуется помощь вашей конторы. На карте, кроме моих полномочий, есть еще одно вложение - план спецоперации "Кодомонохи". Проведешь ее за малым исключением своими силами, но если потребуется какое-то дополнительное обеспечение - скажешь мне, я сделаю. Код моего пелефона там же, в материалах. Цель операции - захват местного отделения Института человека и вывоз всех содержащихся в нем девиантов в безопасное место. В какое - тебе знать не положено, данный пункт плана обеспечиваю я сам. Вопросы?
- Господин… господин оой-генерал, могу я говорить свободно? - казалось, завсектором против силы выплевывает слова.
- Да.
- Насколько нам известно, Институт человека в данном вопросе является прикрытием для Седьмого департамента Министерства обороны. Почему контрразведка проводит операцию при нашем участии?
- Спрашиваешь много, оой-полковник, - гость недобро прищурился. - А ведь вроде бы не первый год в органах. Так надо, понял?
- Но это… вызовет большой скандал. Руководство Института очень влиятельно. Мы не сможем проделать все тихо.
- И не надо, - зубы гостя блеснули в злой усмешке, и капитан Таттарин почувствовал, как по спине снова бегут ледяные мурашки. - Мне не нужно тихо. Мне хочу максимально громко, со скандалом мирового масштаба. Просмотришь план - узнаешь. Гордись, оой-полковник: ты участвуешь в историческом событии, которое изменит лицо мира. А теперь я откланяюсь.
Незваный гость развернулся и подошел к двери. Нет, не подошел - проскользнул, неслышный и почти невидимый в своей темной одежде в темном кабинете. Тихо скрипнула дверь, и в комнате остались только капитан и оой-полковник.
Первым тишину нарушил следователь.
- Он что, правда оой-генерал? - осторожно поинтересовался он. - Что на его карте?
В ответ шеф выдал длинную полностью нецензурную тираду на свободную тему. Выговорившись, он сплюнул на ковер.
- Эта скотина - оой-генерал Третьего департамента Министерства обороны. Контрразведка, мать его за ногу, спецоперации по внутренней безопасности страны! Мы с ними пересекаемся не так часто, но куда чаще, чем хотелось бы. Твари просто обожают загребать жар нашими руками: если успех, то им, а облажались - наша вина. А на карте приказ о максимальном содействии. Знаешь, чей приказ? Лично оой-генерала Васика.
- Главного директора? - присвистнул капитан. - Ну ни хрена ж себе…
- Точно. Именно "ни хрена ж себе". Еще там какие-то документы. Видимо, и план операции есть. Хоть я еще не читал, он мне заранее не нравится.
Начальник сектора опять выругался.
- Дело растреклятое я у тебя забираю, твой доступ к нему отозван. Сотру его сам… чуть погодя. Ладно, свободен.
Следователь повернулся к двери, но неожиданно замер на месте. Потом медленно развернулся к начальнику.
- Шеф, - медленно проговорил он, - а как тот хрен с ушами попал в кабинет? И как он усыпил секретаря?
Два офицера службы безопасности молча смотрели друг на друга, и по спине у обоих медленно ползли ледяные мурашки. Такие же ледяные, как и улыбка исчезнувшего гостя.
11.06.843, земледень
- Итак, великолепная госпожа Эхира Марга, я внимательно тебя слушаю.
Депутат Ассамблеи в шутливом салюте приподнял бокал с торчащей из него соломинкой. Несмотря на радушную улыбку, его прищуренные глаза холодно поблескивали в полумраке алькова. В приватной обстановке глава партии рационалистов разительно отличался от того бесшабашного и слегка придурковатого рубахи-парня, которого играл на публике.
- О, блистательный господин Крайтон Керл, я отнюдь не намеревалась превращать вечер в деловое совещание, - очаровательно улыбнулась Эхира, изучая его лицо из-под опущенных ресниц.
По слухам, шестидесятилетний, но еще крепкий мужчина предпочитал молодых девушек (а злые языки поговаривали и насчет несовершеннолетних девочек), и накануне она использовала все возможности чудо-косметики Майи, чтобы выглядеть хотя бы на семнадцать. Разумеется, благодаря их периодическим встречам в течение по крайней мере двух десятилетий он прекрасно понимал, что она отнюдь не юница, но после такого долгого отсутствия следовало использовать все рычаги.
- Мне просто хотелось увидеть старого знакомого после почти двухлетнего перерыва, - она откинулась на спинку кресла, поигрывая бокалом. - Партия рационалистов вновь набирает силу, и говорят, что на следующих выборах она получит в Ассамблее не менее сорока мест. Ты быстро набираешь политический вес, господин Крайтон, а женщины любят солидных мужчин.
Я - алчная холодная стерва, норовящая использовать тебя в своих интересах, мысленно сказала она. Поверь мне. Ну поверь же!
- О да! - Крайтон медленно наклонил голову. - Народ все больше осознает, что экономика вторична по сравнению с творящимся в наших головах. Примат разума - именно то, что сейчас нужно стране, чтобы пережить не самые лучшие времена экономического спада. Однако, увы, не все так хорошо, как хотелось бы. Чтобы участвовать в формировании Кабинета министров, нам необходимо не менее семидесяти мест.
- Да, все так! - сокрушенно вздохнула женщина. - Старые стереотипы отмирают медленно. А иногда они даже внезапно оживают с новой силой. Что поделать, общественным мнением так легко манипулировать!
- Увы, увы… - вздохнул политик. - В условиях тотальной лжи со стороны правящей коалиции избирателям очень легко заморочить голову ничего не значащими словами. Мы пытаемся бороться, но в условиях финансовой ограниченности…
Что тебе нужно? - спрашивал его настойчивый взгляд. Говори или проваливай.
Сейчас узнаешь, ответила ему томная улыбка Эхиры. Не торопись, дорогой, всему свое время.
- Да, лжи вокруг хоть отбавляй, - она задумчиво покрутила бокал в пальцах. - Буквально на каждом шагу можно обнаружить завесу, скрывающую мерзости, от которых простого человека может и стошнить. И хоть бы кто-нибудь попытался про них рассказать открыто!
- Например? - глава партии рационалистов явно насторожился.
- Ну… - Эхира возвела очи к небу. - Например, мне рассказывал один приятель, что организация под названием "Институт человека" не столько занимается изучением возможного человеческого организма, сколько прикрывает неприглядные делишки ее руководителей. Дети-девианты - кажется, их так называют? ну, которые умеют на расстоянии что-то делать? - так вот, дети, которых передают Институту, как говорят, подвергаются самым настоящим пыткам. Ты представляешь, блистательный господин Крайтон, дети в возрасте от восьми до четырнадцати лет - и их пытают электротоком, давят игольчатыми прессами, стреляют в них стальными шариками, колют всякой химической гадостью, просвечивают опасными лучами на жутких установках! Кажется, они, совершенно беспомощные, даже являются объектами сексуальных домогательств. Они называют происходящее "научными экспериментами", но на самом деле просто издеваются. И, говорят, - она понизила голос до шепота, - что весь ужас финансируется каким-то секретным отделением Министерства обороны!
- Возмутительнейшая история, - сокрушенно покачал головой Крайтон. - Но не может такого случиться, чтобы никто из официальных лиц не знал о подобных преступлениях! Почему же до сих пор широкая публика не осведомлена?
- Потому что так выгодно правящим партиям! - Эхира изобразила на лице самое искреннее возмущение. - А газеты и телеканалы не рискуют идти против них. Вот если бы нашелся достаточно влиятельный публичный политик, который заявил бы о подобном безобразии во весь голос - наверняка к нему бы прислушались. Особенно в преддверии выборов, - она выделила последние слова нажимом.
- Но если бы чисто гипотетически такой политик нашелся, наверняка ему пришлось бы несладко, - заметил депутат, прищуренно рассматривая собеседницу. - Партия гуманистов на пару с руководством Института совершенно точно выступит с опровержениями. Дело может дойти до суда, на котором наш храбрый политик мог бы даже получить за клевету тюремный срок, что именно в преддверии выборов оказалось бы особенно неприятно.
- О! О таких вещах нашему гипотетическому политику беспокоиться не следует. В обществе, в том числе в правоохранительных органах и в прокуратуре, достаточно здоровых сил, которые могли бы получить все необходимые доказательства. Такие доказательства, которые бы заткнули глотку даже партии гуманистов. Но Институт человека - очень влиятельная организация, и без широкой общественной поддержки связываться с ним никто не рискует. Вот если бы удалось привлечь внимание избирателей к проблеме…
- Да, вполне возможно, что здоровые силы, буде таковые имеются, могли бы и добыть доказательства, - скривил губы политик. - Однако наш гипотетический политик, несмотря на всю выгоду такого хода во время избирательной кампании, вряд ли смог бы что-то сделать. Видишь ли, великолепная госпожа Эхира, общение со средствами массовой информации в период выборов очень недешево обходится во всех смыслах. Они почему-то склонны воспринимать любые заявления со стороны партий как попытку сделать себе рекламу, даже если помыслы их чисты, как этот хрусталь, - он вытянул вперед руку с бокалом.
- Да, что делать, - притворно вздохнула Эхира. - Но сейчас такие времена, что трудности абсолютно у всех. Вот, например, как я слышала, у одного крупного автомобильного концерна при внутренней ревизии бухгалтерии вскрылись серьезные проблемы. Не помню, как он называется, но у него еще такой вот знак… - Она быстро нарисовала в воздухе эмблему "Тассера". - Я, слабая глупая женщина, не разбираюсь в финансовых деталях и сути проблем не понимаю, но говорят, что они вынуждены пойти на переговоры о слиянии с другим концерном. Его название я тоже забыла… - Она начертила эмблему "Кометы". - Ах, я так жалею, что просто глупая женщина и не разбираюсь в финансах. Опытный биржевой брокер наверняка бы смог извлечь из ситуации огромную выгоду, которой нашему гипотетическому политику хватило бы и на дополнительное финансирование избирательной кампании, и на общение с прессой, и на разные прочие нужды.
- Очень любопытно, - холодно ответил Крайтон. Он со стуком поставил бокал на столик и поднялся с дивана. - Наверное, очень интересно иметь настолько осведомленных друзей, не правда ли?
- Очень интересно, - согласилась Эхира, тоже поднимаясь. - И знаешь, мне часто удается узнавать разные забавные вещи. Ты, думаю, помнишь это по годам, что мы знаем друг друга. Но я глупая женщина, и мне даже не с кем о них поговорить. Ты даже не представляешь, как мне одиноко, а ты такой приятный мужчина! Возможно, нам следовало бы чаще встречаться, чтобы поболтать о том о сем. Особенно если наша болтовня поможет восстановить в мире хоть немного справедливости…
- Безусловно, - блистательный господин Крайтон Керл вежливо подхватил ее под локоть, откидывая занавесь и выводя из алькова. - И я уверен, что мы еще не раз с тобой поболтаем, особенно если правоохранительные органы все-таки найдут какие-то реальные доказательства творящихся преступлений. Ведь я так люблю восстанавливать справедливость!
12.06.843, деньдень
- Кто ты?
Голос - словно невнятное жуткое шипение сквозь неразборчивый шепот голосов в кромешном мраке. Темнота смыкается над головой, грозя раздавить, и внезапно он понимает, что вокруг - могильный склеп. Он замурован, замурован заживо!..
- Кто ты?
…мурашки бегут по коже, и ноги сами несут неизвестно куда по невидимой во тьме неровной почве, и камни подвертываются под ноги, и ужас сжимает горло, не давая дышать, а тьма сжимается вокруг еще сильнее, обволакивая, не позволяя двигаться, и отчаянные рывки всем телом не помогают, не помогают!..
- Кто ты?
Надо ответить. Надо ответить! Но кто он? Сгусток ужаса в краю кромешного мрака, хриплые вздохи в мертвой тишине… Это не его дыхание! Чудовища подкрадываются во мраке, и их смрадная вонь уже касается лица… Нужно вспомнить, обязательно вспомнить, кто он такой!
- Я Той! Караций! Той Караций! - от облегчения на глаза наворачиваются слезы, и сквозь них где-то вдали мерцает слабый огонек. Туда! Быстрее, еще быстрее! Те, кто крадутся во мраке, рядом, их дыхание чувствуется затылком, и если оглянуться, то можно увидеть их глаза, горящие красными углями. Они крадутся, чтобы наброситься, разорвать, сожрать… Но он не оглянется - ведь тогда случится что-то ужасное. Бежать, быстрее бежать к спасительному огоньку!
Ноги почти не слушаются, но ужас, словно наброшенный на шею тугой аркан, тянет вперед. Огонек все ближе. Он увеличивается, и те, что крадутся сзади, начинают отставать. Они не исчезнут навсегда, но они боятся света и не приблизятся, пока не окажутся уверены… или пока им не позволят. Да, пока им не позволят! Но ведь им не позволят, да?
Круг света. Теплого яркого света посреди залитой мраком пустыни под черным небом, и черная трава качается где-то за его пределами под порывами неощутимого ветра. Он успел! Его не догнали! И им не позволят приблизиться… пока.
Сердце бьется в груди, как перепуганный воробей. Плотный воздух не пролезает в горло, и каждый вздох - настоящая мука.
- Блистательный господин Той Караций?
Скучный невыразительный голос за спиной. Оглянуться? Нельзя. Нельзя! Если оглянуться, случится катастрофа. Тогда его не спасет ничто.
- Тот самый блистательный господин Той Караций, что десять лет является бессменным лидером партии гуманистов? Я ждал встречи с тобой.
Страшнее всего скука и безразличие, сочащиеся из чудовищного голоса. ОН там, где-то за границей круга, но его не остановит свет. И ОН может позволить тем, кто крадется, пересечь границу.
- Дети, блистательный господин Той Караций. Малолетние дети. Девианты. Ими становятся только в возрасте с восьми до десяти лет.
- Они чудовища! Им не место на земле!
Нет. Он говорит не то и не так. И те, кто крадутся, приближаются все ближе к свету, готовясь к прыжку сразу же, как только им позволят. Не надо! Пожалуйста, не надо! Он готов убивать, предавать, рвать зубами, только бы им не позволили!
- Они - дети. Малолетние дети, блистательный господин Той Караций. А финансируемый государством Институт человека превратил их жизнь в кошмар. И ты виновен в нем больше всего.