Впереди открылась поляна. Изумрудная трава окружала бревенчатый дом, из крыши которого в небо торчал длиннющий ствол. Даже не простой ствол, как оказалось при ближайшем рассмотрении. Это сооружение состояло из толстенной охапки ровных жердей, внутри которых стояла ещё охапка, внутри которой… и так шесть раз. Славка подумал, что последняя, одиночная жердина – точно достала бы до их балкона, а это восьмой этаж, не шутка! Во всяком случае, мачта торчала намного выше окружающего поляну леса.
– Вот это да! Телевышка, самая настоящая…
– А почему только один дом? Где другие поселяне? – Затараторила Русана, сразу осмелев.
– Далеко до реки, а другой воды нет, что тут ариям делать? Олен один живет, ему так удобнее,
Тропа довела детей до навеса, пристроенного к длинной стене дома. Над навесом торчало бревно, к которому досками крепилась жердь, увенчанная пропеллером. И этот пропеллер вертелся, причем следовал за ветром, как флюгер. Под навесом стояло несколько столов, высокий шкаф с закрытыми полками и небольшой кузнечный горн. На длинной полке под самой крышей навеса толпились глиняные емкости, тарелки разного размера и мелкие металлические вещи непонятного назначения. Перед крыльцом часто пролетали осы, деловито присаживались на деревянную рамку. Они заканчивали лепить в ней ровный серый листок. Оставалось немного, лишь небольшой уголок.
– Бумага? Не враки, – удивился мальчишка, осторожно обходя рамку, чтобы не потревожить ос, – а вот как листок потом снять?
– Тш-ш-ш, – рыжая приложила палец к губам, – не вздумай трогать!
Опоздала – Славка не удержался и приподнял рамку. Осы взвились, дружно атаковали мальчишку.
Сразу три жала вонзились – в шею и правую руку!
Глава 23
Волшебник-изобретатель
– Ой, больно! – Вскрикнул Славка и замолотил в дверь.
Изнутри отозвался звонкий голос:
– Быстро вошли, ну! И дверь плотно прикрыли! Лавка в углу – сели и помалкивайте! Скоро закончу уже…
Осы в избу не полетели, так что дело обошлось этими жгучими опухолями. Девчонок полосатые разбойницы не тронули. Тихонько шипя от боли, мальчишка сел на лавку и осмотрелся. В полумраке горницы мужчина склонился над чем-то в дальнем углу. Хорек, сидевший на столе, обрадованно направился к гостям, принялся их обнюхивать. Познакомившись с каждым, выбрал Славку, забрался к нему на колени, свернулся клубком. Почти как кошка, только без мурлыканья. Кстати, почему у арьев нет кошек?
– Они дикие, большие, опять же едят много, – недоумённо пояснила Милана, – раз в десять больше хорей. И добычу носить не хотят, норовят сами сожрать. Нет, эти ласковей и послушней. Яр, тебя сильно тяпнули?
– Ничего не больше, – оспорила Руська. – Мой Персик только лохмаче, а по росту такой же.
Она осторожно подняла пушистый комочек, взвесила на руках и переложила на свои колени. Славка молча показал рыжей руку, где расползались и набухали два пятна.
– Дай полечу, – Милана придвинулась и несколько раз лизнула отёки. – Теперь пальцем растирай, вкруговую. Сейчас пройдёт.
Затем рыжая переключилась на спор с подругой. Решительности в голосе Миланы хватило бы на целый десяток обычных девчонок
– Мелких кошек не бывает! Они во ростом, – руки раздвинулись чуть не на метр.
– Не ври!
Боль от укусов, и вправду, уменьшилась. Растирая опухшее место, Славка на всякий случай поддержал одноклассницу:
– Точно. Где ты здоровенных видела? Это рысь или пантера, а не кошка.
– Мы говорим про домашних, – словно тупой первоклашке пояснила Русана, укоризненно глядя на рыжую подругу.
– Рысь в доме живет неохотно. Иных кошек в тайге не водится, только тигры, и те в горах.
Троица замолчала, начиная понимать, что все говорили о разном. Милана недоумевала, Русана соображала, как объяснить, а Славка опять вздохнул, молча:
– Чужой мир. Только кажется, что здесь всё такое же, а стоит чуть пристальней всмотреться и…
В дальнем углу что-то пыхнуло ослепительно, оглушительно и сухо треснуло. Дети вздрогнули, испуганно сжались. Хорь стрелой метнулся с русаниных колен, исчез.
– Язви её, неладная, – ругнулся Олен, выходя из угла.
В его руке дымилась черная масса. Вонь сгоревшего мяса дотянулась к детям. Девчонки смощились, Славка мужественно терпел, пока в носу не зазуделось и чих не вырвался наружу.
– Будь здоров! Так вы и есть те самые страдальцы, жертвы гордости Дроновой? Наслышан. А выйдите-ка на свет, дети, погляжу на вас. Вот сюда садитесь, или нет, пошли на воздух, – быстро вылетали слова Олена, словно торопясь за его движениями, – хотя нет, уже посвежело, тут сядем…
Единое размашистое мановение, и расчистился стол – каждая вещичка стремглав отлетела на предназначенное место. Не лавки, а стулья выдвинулись отовсюду и собрались вкруг стола. Сразу четыре метлы выпорхнули из-за печи и синхронно, словно танцуя, принялись прометать пол к порогу. Распахнулись ставни, грохнув о наружные стены.
В горницу влился свет, затем медленно отворились окна, самые настоящие, со стеклами зеленого цвета. Свежий воздух ворвался в горницу. Половики, скомканные, как попало, вылетели наружу, звучно охлестались там и вернулись на чистый пол. Метлы обошли ребятишек, промели пол, выгнали мусор с крыльца, отряхнулись, пролетели за печь. Дверь сама захлопнулась.
Славка и Русана смотрели на безумное и стремительное мельтешение, раскрыв рты.
Глава 24
Соль и перец
– Вау, чистый траблс, как круто, – потрясённо шепнул Быстров-младший, и одноклассница ответила в тон:
-У меня башню сносит…
Чудеса, виденные попаданцами у Боруна и на Совете – рядом не стояли с этим невероятным спектаклем.
– Вы не голодны? А я так с утра не ел, всё тщился рябчика зажарить по-новому. И вон что получил, – пренебрежительный кивок достался обугленному комку. – Ладно, придётся дичину обыкновенно готовить, хотя…
Босой Олен направился к двери, которая послушно распахнулась. На ходу подхватил рамку с готовым листом бумаги, отпустил желто-чёрных тружениц восвояси небрежным жестом. Оценил качество, вздохнул. Рамка через окно отправилась в избу. На улице, под навесом, волхв ткнул пальцем в кузнечный горн. Угли приподнялись, живой цепочкой отправились к ларю, в дальний угол. Ссыпались, оставив после себя жирный след, который медленно сносился ветерком на детей и Олена. Рыжая отодвинулась в сторону. Славка заметил её маневр, тоже пропустил чёрную тучку. Любопытная Русана зазевалась и пострадала:
– Ой, мне в глаз попало! Засорился, – и принялась его тереть.
– Стой! Дай гляну, – длинная рука волхва поймала девчонку, вторая ловко вывернула веко на пострадавшем глазе. – Вниз смотри!
Олен наклонился, лизнул веко и сплюнул соринку:
– Поморгай, ну! Вот и всё, а ты ныла…
Пока ошалевшая от простоты лечения Русана приходила в себя, к горну подлетела охапка хвороста. Небольшая часть тонких сучковатых и колючих веток улеглась на свободное от углей дно, большинство пало на землю, неподалёку. Тем временем хозяин быстро собрал какое-то устройство и позвал хорька:
– Ру-у-ум! Ты где? Принеси готового рябчика!
Гибкое тело выскочило из сеней, волоча перед собой тушку. Лапы хорька оказались слишком коротки. Как он ни задирал голову, доставленный рябчик основательно запачкался о землю. Милана и Русана поморщились, но волхв снял с глиняной корчаги деревянную крышку, кинул тушку в руки рыжей:
– Сполосни! – И отправил Русану вслед за хорьком. – Сходи с ним, принеси сама, чтобы не пачкать. Все три!
Славка приготовился увидеть струйку воды, которую делал Борун для умывания, но Олен удивил – комок воды из корчаги плюхнулся в глиняную миску. Милана смыла налипшую грязь, вода улетела, сменившись новой порцией. Чистую тушку хозяин насадил на вертел, плотно прижал ещё три, полученных от Русаны. Вертел уложил на жаровню, под которой уже весело пылал хворост. Крышка висела на цепочке, пропущенной через блочок. Сняв её свободный конец с крючка, Олен накрыл рябчиков.
– А посолить, поперчить? – Русана шепнула это для рыжей, но повар услышал:
– Прогреются, жирком потекут – тогда. Милана, крути медленно.
Вынув из комода толстую доску, Олен принялся на ней вскрывать обугленную тушку, захваченную из горницы.
– Зачем? Она же сгорела, – не удержался Славка, забыв наставления рыжей.
Босой волхв поднял голову:
– Заметь, краткий миг понадобился небесному огню, чтобы запечь рябчика. А этому, – он указал на жаровню, – древесному, сколько таких мгновений предстоит отсчитать, чтобы прожарить мясо?
Широкий нож разрубил обугленный кусок. Под чёрной коркой оказалось сырое на вид мясо. Олен потрогал его пальцем, огорчился:
– Он поверху сжигает, а не печёт. Небесный огонь настолько сильнее, что приручаться не желает… Эх, досадно, – и резким движением смёл обрубки в корзину, стоящую в углу.
– А почему вы жарите, как людины, на дровах?
Славка привык, что волхвы с лёгкостью пользуются земной энергией для приготовления пищи. Борун готовил курицу, положив ту в сковороду и накрыв второй, но совершенно по-волшебному, без огня. Гера мяса не любила, предпочитала суп, который сам по себе кипел в горшке. Об этом рассказала Русана, подсмотревшая чудеса за время затворничества. Правда, Дрон ленился, и у него кухарничала тётка Миланы.
Уж такой изобретатель, как Олен, с лёгкостью мог запечь рябчиков без огня. Что ему стоит отвести немного жару от силобора? Но волхв отрицательно покачал пальцем:
– Не хочу. Как я помогу арьям, если не понимаю сложности жизни? Когда я как все, то вижу, в чём должен сделать жизнь легче. Освещение? Волхвы загоняют светляков в бычий пузырь, а людины этого лишены. Жировая лампа? Тускло! Я нашел земляное масло, которое горит лучше…
Он воткнул нож в стол, снял с полки глиняную посудину. Игрушечный чайничек с длинным носиком – решил Славка, и ошибся. Вытащив из хвороста ветку, Олен перенёс огонек на фитиль. Тот немного свисал из носика. Огонек вспыхнул сразу, но яркое пламя сильно коптило. Волхв торжествующе посмотрел на детей. Тем временем хорь заскочил на стол, принялся обнюхивать разделочную доску, лезвие ножа. Милана шуганула его рукой, но Олен снова указал ей на вертел:
– Не останавливайся, крути. Забыл, а чего ко мне-то пришли?
– Говорят, вы тоже знаете, как нам к себе вернуться, – выпалил Славка, а Русана с рыжей добавили:
– Помогите Боруну. Он в одиночку на Коло не может идти.
– Чем вам у нас не нравится? Ладно-ладно, без слёз, – волхв остановил всхлипнувшую Русану, – слышал, что к родителям очень привязаны.
Руки волшебника что-то искали на верхней полке. Глиняные горшочки, разноцветные каменные – один за другим снимались, открывались, обнюхивались и снова водворялись наверх.
– Борун прав. Здесь вы уже опоздали, ребятишки. Нет, срез не закрылся, он провернулся дальше, ушел от нас. Можно на куполе мира догнать, если Нарада поможет. А что Совет?
Дети пожали плечами. Олен усмехнулся:
– Ах да, они о вечном думают. Им с места сдвинуться – труд тяжкий… Нашел, держи, – и небольшой зеленоватый камень с крышкой лег на ладонь Русаны. – Теперь соль, но где?
Она тоже отыскалась, совсем в другом конце полки. Её доверили держать Славке. Тот открыл глиняный горшок, потрогал крупные серые комочки, проверил один на вкус.
– Горькая и грязная!
Олен удивился:
– Не грязная, с чего ты взял… Разве у вас другая?
Выслушав пояснения про белую и мелкую, которую в любом магазине можно купить, волшебник изумленно покрутил головой:
– Дивный мир! Тогда я понимаю, зачем вы рветесь вернуться. И такие пряности тоже в изобилии?
В зеленоватом камне оказалась кучка серого порошка. Олен разрешил всем понюхать. Милана благоговейно вдохнула, закрыла глаза, прошептала:
– Индийский горох. Редкость необычайная!
Славке запах показался знакомым, а Русана сразу определила:
– Черный перец. Молотый. И только-то? У нас перца – завались. Есть красный, английский, потом корица, кордамон, лаврушка…
Олен отобрал перечницу, понюхал сам. Захватил щепотку, положил на ладонь, туда же добавил соли. Достал плоский камень с выемкой, высыпал туда смесь, принялся растирать продолговатым камнем, как пестиком.
– Ладно, это приправы. И у нас они есть, только меньше, а вот чего совсем нет в нашем мире?
– Машины, поезда и самолёты. Дороги. Высокие дома, – принялась перечислять Русана. – Лифты, метро, телефон…
– Электричество, – вставил Славка, – телевизор, кино. Вот, посмотрите.
Фотоаппарата хватило на коротенькое видео, где Славка ехал на велике. А потом фотик отключился.
– Батарейка, – посочувствовала Русана.
Славка вспомнил, как папа ненадолго оживил фонарик, когда ночь застала их в лесу. Он вынул батарейку, положил на стол и побил ребром ножа, сделав глубокие вмятины. Волшебник смотрел на избиение, продолжая тереть порошок в ступке. Милана напомнила:
– Учитель, пора солить.
– Да, конечно, – Олен ссыпал смесь в ладонь, – подними крышку жаровни, вынь, неси сюда, на стол…
Славка вставил батарею, фотоаппарат ожил. Искоса поглядывая на него, волхв щепотью брал с ладони измолотую смесь. Милана упёрла вертел в доску и поворачивала, а Олен припудривал бока дичи. Рум, любопытный хорек, потянулся к рябчику. На экране фотоаппарата снова появились цветные картины чужого мира – Олен отвлекся. Перец с солью попали на мордочку Рума. Хорь чихнул, пискнул, вспрыгнул на верхнюю лавку. Там снова чихнул, заметался, сбивая крынки и кружки. Они посыпались на головы детей и Олена.
– Ныкайся, он в обдолбе! – Крикнул Славка, заслоняясь руками.
Глава 25
Тридцать три несчастья
Русана взвизгнула, выбежала наружу. Милана бросила вертел, прижалась к столбу. Волхв отшатнулся, толкнул Славку. Мальчишка запнулся о мусорную корзину, замахал руками, теряя равновесие. Олен поймал его за плечо, удержал, но сам шагнул назад, на сучковатый хворост. Несчастный хорек сбил с полки почти всё, что можно, и порскнул под крыльцо.
– Опа! – Волхв уселся на землю, обхватив ногу. – Да что ж за день такой неудачный? Не день, а тридцать три несчастья!
Длинный сучок проткнул стопу насквозь. Кровь капала с ветки, пятная пол. Милана ахнула, отвернулась.
– Я выну, – бросилась к волхву Русана, но Олен сам выдернул сучок.
Славка со страхом смотрел, ожидая, что кровь хлынет ручьем. Однако волхв зажал прокол пальцами, велел рыжей принести смолу. Та схватила нож, резво добежала до ближайшей сосны, принесла срубленную ветку. Протянула, стараясь не смотреть на залитую кровью стопу. Прозрачную капельку Олен нанёс на рану и сверху прилепил полупрозрачный лоскуток, сорвав его с березового полена.
– Бегом, у меня в сундуке длинный лоскут, – скомандовал волхв Славке, затем приказал Милане, – ополосни стопу, да кровь смывай лучше!
Русана отодвинула рыжую с ненужной веткой, зачерпнула уцелевшей крынкой воду, вытащила из кармана платок, присела на корточки. Славка обогнул Милану, взбежал на крыльцо. Оставив дверь нараспашку, ворвался в горницу. Сундуков оказалось много, сразу четыре. На миг остановившись, мальчишка прикинул, где искать лоскут? Конечно, это бинт. Не может быть, чтобы такие вещи лежали не на виду. Олен, он точно "чепешник" – человек, с которым постоянно что-то случается. Так папа называл, от ЧП.
– В дальнем углу? Вряд ли. Там у него рабочий стол с железками. У окна? Так он накидкой закрыт и сверху длинная шкатулка, значит, нечасто туда заглядывают. – Славка вел пальцем по кругу, словно прицеливаясь, и продолжал рассуждать, как учил папа. – Это должен быть самый доступный сундук…
Откинув крышку, мальчишка убедился в правильности выбора. Обширная компания небольших и корявых, темно-зеленых склянок соседствовала с рулончиками бинтов, правда, не белоснежных, а серых.
Из мешочка, стоящего на дне сундука, торчал клочок ваты. Славка ухватил, сколько удалось, цапнул два бинта и рванул назад. Крышка сундука хлопнула, когда он уже спускался с крылечка.
– Вот, держите.
– Ей, – указал Олен на Русану.
Та заканчивала обмывать раненую ногу. Розовая вода стекала по пятке на доски пола. Из-под пальцев волхва тянулся разбавленный кровавый потёк. Лицо Русаны было необычайно сосредоточенным, как у медсестры перед уколом. Славке даже стало немного не по себе.
– Вату! – И он вложил белый комок в требовательно протянутую руку.
– Бинт! А вы по моей команде убираете руку! Приготовились. Давайте!
Она заткнула рану ватой, прижала пальцем и принялась наматывать бинт. Да так ловко и быстро, что Славка рот разинул от удивления:
– Ни фига себе, конопатая что умеет?
Закончив перевязку, Русана собрала со стола черепки и осколки. Ссыпала в мусорную корзину, взялась за метлу. Милана кинулась к ней на помощь. Олен остановил рыжую:
– А дичь кто доводить будет?
Укоризна была выдана в такой знакомой манере, что Славка и Русана ожидали продолжения "Пушкин?". Но ошиблись:
– Нарада? Быстро их в жаровню, хворосту подкинь, да чтобы не спалить, – капризно распорядился волшебник и запричитал. – Ох, как же я обезножел-то некстати…
Рябчики доспели минут через двадцать. К тому времени волхву надоело жаловаться, лежа на лавке. Он перебрался в дальний угол навеса, где крутилось и жужжало странное приспособление, похожее на старинное точило. Скрученный восьмеркой жгут соединял жердь, увенчанную пропеллером, и бревнышко с кольцевой проточкой. Только наждачного круга там не было. В торце бревнышка темнел камень, упёртый в горло темнозеленой склянки.
– Это зачем? – полюбопытствовал Славка, на плечо которого опирался Олен, прыгая в угол.
– Для лекарок, Дара попросила. Наш мастеровой камнерез месяц, как помер. Пока школа мне толкового ученика найдёт, да пока он навыки переймёт! Вот сам пробки и пришлифовываю…
– Что делаете? – Мальчишка ошалел от такого слова.
Конечно, он слышал его раньше, но понятия не имел, что оно значит! Все слова, даже странные, откуда же начинаются? "Звякнуть" – набрать номер телефона. "Прикольно" – это, когда смешно над кем-то. А тут! "Шлиф" – он кто?
– Притираю. Склянку следует закрывать плотно, чтобы дух не утёк и лекарство не утратило силу, – волшебник показал на несколько флаконов и плетеный короб с кожаными ремнями. – Сложи это туда, переслои стружкой. С собой заберем.
Трое детей хором спросили:
– Куда?