Скоро на станицу опустилась ночь. Опустела улица, укатил дядя Витя. Три человека бодрствовали напротив двери из толстых плах. Связист одним ухом слушал музыку, вторым – доклады поисковиков. Командир лежал на раскладушке, смотрел в небо и слушал Быстрова-старшего:
– … а ночью звонят, здравствуйте, Архангельская милиции. Ярослав Быстров – ваш сын? Он у нас на Соловках, а давно ли сбежал из дому? Представляешь, Егор Васильевич, через полтора месяца – звонок с другого конца страны? Я просто ошалел…
Вмешался связист:
– Товарищ командир, Архипенко просит.
Командир вскочил с раскладушки, приложил наушник:
– Нашли? Да, хорошо, – обернулся к Быстрову-старшему, показал пальцем, что говорит о нём, – здесь, тоже тебя слушает. Пойдёт, конечно.
Сунув микрофон и наушники радисту, Егор Васильевич коротко пояснил:
– Анатолий, в темпе. На конце следа что-то непонятное.
Через минуту Быстров-старший и командир быстрым шагом двигались подземным ходом. Для них путеводной нитью служил электрический кабель оранжевого цвета и вытоптанная в пыли широкая дорожка, по которой прошли спасатели. Через полчаса впереди показался яркий свет. Командир выслушал руководителя поисковой группы:
– Василич, след кончается здесь. Такое дело… Думали, эта плита сверху рухнула и проход запечатала. А вот нет. Тут просто целик, нетронутый.
Командир подошел к тупику, приказал включить все лампы. Осмотрев и проверив каждый угол, он надолго задумался. Быстров-старший тоже обследовал преграду, прошелся своим ножом по периметру, разыскивая хоть щелочку. Потом сел прямо на пол и принялся рассматривать тонкий шнурок. Тот самый шпагат, второй конец которого остался привязанным к ручке проклятой входной двери. Той двери, из-за которой и заварилась вся эта каша…
– Начнём пилить! – нарушил молчание Егор Васильевич.
К утру спасатели прошли сквозь стену в поперечный ход. Толщина естественной перемычки не превышала метра. Однако за стеной следов не оказалась. Пыль лежала совершенно нетронутой.
– Ничего не пойму, – командир спасателей потер лоб и виновато глянул на Быстрова-старшего. – Нет здесь твоих пацанов. Знаешь, Анатолий, они как сквозь землю провалились. Или в стену ушли. Сам видишь – это монолит. В общем, не сердись, но мы сворачиваемся.
Спасатели собрали свои пожитки и укатили, посоветовав дяде Вите залить опасный вход бетоном. На будущее. Алёна Дмитриевна ужаснулась совету, и при поддержке Оксаны Олесевны добились у соседа обещания – оставить всё, как было. А вдруг мальчики вернутся? Быстрову-старшему пришлось сопроводить жену к месту, где исчезли следы Славки и Тимура. Прилетели Ашкеровы, наплевавшие на симпозиум. Родители Тимура у злополучной стены проверили все мыслимые и немыслимые пути до тупиков. На обратном пути Лейла Шахиновна и Бакир Хазарович молчали.
Молчала и Алёна Быстрова – наверное, все слёзы вытекли за первый, самый страшный день. Но лучше бы все плакали, потому что Быстров-старший места себе не находил. Он тоже молчал, и так угрюмо, что Бакир сказал другу:
-Уймись. Никто тебя не обвиняет. И не мечись, как тигр в клетке – в глазах рябит. Сядь.
Лейла и Алёна одновременно подняли головы, спросили:
– Вы хоть что-нибудь надумали? Вы же мужчины!
Мужчины предложили обследовать соседние участки катакомб, получили одобрение и за три дня прочесали всё, что было известно станичникам. Поиски закончились полным разочарованием – ходы выводили в Кривую балку. К концу недели Ашкеровы и Быстровы уехали, наказав соседу Вите: "если мальчишки вернутся, немедленно звонить!" И оставили шесть номеров – рабочие и личные телефоны, а вдобавок – факс новосибирской службы МЧС.
К этому времени мамы немного пришли в себя и приступили к поиску особых специалистов по вопросам, когда люди внезапно исчезают. В обществе уфологов таких оказалось человек десять. Жаль, все твердили про какие-то черные дыры, да сбросы в параллельные миры. А вот Олег Вениаминович из Академгородка обругал отцов:
– Толя, я же в прошлый раз говорил – торсионные поля. Продавили ткань реальности. Вы идиоты, если не поняли…
Ашкеров и Быстров сгребли умника в охапку и заставили объяснять мамам. Те внимательно выслушали, поняли главное – ребята открыли проход в другое время, изогнув метрику пространства. Лейла и Алёна потребовали разогнуть всё, немедленно, и вернуть мальчишек. Едва Олег Вениаминович открыл рот для ответа, как в дверь позвонили. Вбежала Лихачёва-старшая.
– Наталья Михайловна? – удивилась Быстрова. – Я не думала, что вы придёте. Звонила, звонила вам, всё без толку…
Вскочил Олег Вениаминович, бросился помогать Наталье, подвинул стул, беспардонно велел Лейле, чтобы принесла воды. Та фыркнула, но подчинилась. Лихачёва отпила глоток, перевела дух:
– Вы меня извините, это не я телефон отключила, а сестра. Мне так плохо было, когда Руся пропала…
И залилась слезами. Быстров-старший ударил кулаком по ладони, воскликнул: "Я так и знал!" Но реплику поняли только свои, а Наталья Михайловна причитала и жаловалась, переживая пропажу дочери. Все пытались её унять, особенно Олег Вениаминович. Глядя на физика и Наталью, Ашкерова и Быстрова почувствовали себя неловко – ведь рядом с ними мужья. Когда Лихачёва узнала, что и Славка с Тимуром пропали, рыдания усилились. Лейла не выдержала:
– Всё, хватит суеты! Алёна, найди валерьянки. Наташа, прекрати истерику! Мужики, сделайте чай или кофе… И вообще, не путайтесь под ногами.
Вместе с зареванной врачихой она ушла в ванную комнату, а минут через двадцать вернула Наталью уже умытую, почти спокойную. Во всяком случае, та даже ответила на вопросы Олега. Картина вырисовалась во всей неприглядности – дети пропали почти одновременно. Знаток торсионных полей забрался в интернет, открыл карту геопатогенных зон, ещё какие-то схемы. Мужчины сопоставляли, спорили, а женщины, затаив дыхание, слушали версии физика:
– …Толя, почему я не знал, по какому лабиринту они прошли? Ты хоть понимаешь, сколько информации мимо меня! О, как можно не понимать! Они не испарились, не исчезли! Это волна, типа синусоиды… Те волшебники и сейчас дождутся максимума и вернут детей, вы поняли?
Поздно вечером обнадёженные родители разошлись по домам. Лихачёву-старшую вызвался проводить Олег Вениаминович. Пожав физику руку, Наталья в сотый раз спросила:
– Ты уверен, они вернутся? Только честно.
– С высокой вероятностью, – твердо ответил тот.
И неожиданно эти два совершенно одиноких человека вместе сказали:
– Будем ждать!
Глава 22
Вимана надежды
– Отпустите нас, немедленно, – воскликнула Гера, когда её и Русану уже затащили вглубь джунглей.
Похитители осторожно поставили их на ноги и отступили. На разбойников или воинов эти смуглые мужчины не походили – они стояли робко и смотрели на самого старшего. Тот сделал полшага вперед:
– Маханта, не сердитесь, – и умоляюще сложил руки, – мы хотели спасти. Жена увидела, как воины загнали вас в паланкины и отправились штурмовать дворец. Сказала мне, я поднял всех. Мы ждали удобного случая, чтобы вызволить вас, о маханта.
Селение оказалось неподалёку. Жена старосты встретила на пороге, пригласила внутрь, подала бронзовое зеркальце. Гера поблагодарила, осмотрелась и принялась оправлять свою одежду. Мужчины разошлись. "И правильно сделали!" – подумала Русана, тоже приводя себя в порядок.
Пока крестьяне несли их, каждая веточка старалась растрепать волосы, зацепить сари и сорвать покрывало. Непрошенные "спасатели" мчались недолго, но быстро, и по самым потаенным местам, так что лесу удалось многое. Видочек у волшебницы был тот ещё, почему Русана должна выглядеть лучше?! Она и не выглядела, как показало зеркальце:
-Ужас!
Русана кое-как собрала волосы, а сари ей помогла перевязать крестьянка. Тем временем Гера приложила ладони к вискам, закрыла глаза – начался обряд телепатической связи. Семья крестьянина незаметно вышла. Девочка с уважением затихла. Если честно, Лихачёвой-младшей такой способ общения волхвов жутко нравился, и охотней всего она научилась бы именно этому. Волшебница вернулась в себя нескоро:
– Махараджу схватили, гостей пока не отпускают. Борун улетел, когда начался штурм замка. Сейчас он направляется к нам. Встретимся в моём храме. Надо спешить.
Солнце клонилось к закату, в джунглях становилось сумрачно и таинственно. Тропинка вилась прихотливыми загогулинами, совершенно неожиданно сворачивая, чтобы удлинить путь. Русана не выдержала:
– А прямо идти нельзя? Как специально кругаля даём!
– Нельзя. Тут кругом поля, разве не видишь? Спрямим – стопчем посевы, то есть, украдём урожай. У крестьян, которым и так нелегко. Стоит ли твой краткий миг их долгого голода?
Что ответишь на такое? Русана и промолчала. Вслед за Герой она долго шагала под сводами деревьев, пока сумерки не стали настоящими. Знакомая дорожка, ведущая к храму Сурьи, возникла перед ними в последнем свете дня, когда зрение ненадолго становится особенно чётким. И девочка заметила над храмом дисковидный предмет.
– Что это?
– Вимана, – присмотрелась Гера,– точно она. Борун прилетел. Поспешим!
– Ой, небесная колесница! Я думала, это неправда. Ну, надо же!
Стемнело стремительно, словно в небесах щёлкнули выключателем. А Русана старалась разглядеть чудо, столько раз упомянутое в индийских эпосах. Вимана перед храмом выглядела самой настоящей летающей тарелкой. Точнее, двумя – снизу помельче, так что верхняя немного нависала, словно крыша. Точнее рассмотреть не удалось, одного факела не хватало на весь воздушный корабль. Да и тот Арчана воткнула в землю, а сама вежливо уговаривала Боруна переставить виману, чтобы не перекрывать дорожку. Волшебник громко не соглашался:
– Кому она ночью мешает? Сейчас маханта подойдёт, и мы улетим…
– Уже подошла, – заявила Гера.
– Вот и прекрасно! С собой что брать будешь? Нет? Тем лучше, – обрадовался волхв, – а где наша попаданка?
И тут заметил Русану. Девочка обрадовано бросилась к нему:
– Здравствуйте! Как я рада вас видеть!
– А я так нет, – огорошил её Борун, – ты для меня, как символ проблемы. Не ты лично, а само появление ваше. Пробой времени. Второй раз. Это не случайность, ты понимаешь?
Русана сумела понять главное и встревожилась:
– Что значит – ваше? Я одна!
– Если бы! Яр тоже появился. В храме Опалуна. Не один, с каким-то спутником, – волхв распахнул дверцу в борту виманы, предложил спутницам, – входите, усаживайтесь.
Гера пропустила Русану вперед, сама задержалась, отдавая Арчане распоряжения:
– Вернусь дней через двадцать, не раньше. Блюди храм, как старшая.
Та выслушала, поклонилась. Потом трижды хлопнула в ладоши, обратилась к Русане:
– Твой любимец жив и здоров. Вот он.
Две других послушницы выступили из полумрака, подали Русане котейку, ухоженного и расчесанного. Быстро прикинув, что ждёт Пушка в длинной дороге, которая предстоит ей, та сочла за лучшее оставить его в таких ласковых руках:
– Пусть живёт в храме. Дарю его вам, Арчана, – и вошла внутрь легендарного летательного аппарата.
Дисковидная посудина изнутри смотрелась кукольным домиком. Стены, обитые серым узорным шёлком с цветными птицами, мягкие сиденья по кругу. Три небольших застеклённых оконца. И одно окошко чуть пошире. Перед ним – шесть рукоятей затейливой ковки. Освещалось это великолепие несколькими шарами, знакомыми Русане с прошлогоднего приключения. Борун поторопил Геру. Та закрыла дверь, наложила крючок, уселась напротив девочки. Затем осмотрелась с неменьшим любопытством:
– И что ты здесь изменил? Цвет оценила, скромный. Размер – тоже, гораздо просторнее. А по существу?
Волшебник снял тюрбан, аккуратно положил на сиденье.
– Плавнее летит. Поехали?
Вимана легонько качнулась. Девочка припала к волнистому стеклу, наблюдая, как огонек факела уходит вниз:
– Поехали!
Глава 23
Путь к месту встречи
Стекло в борту виманы оказалось не только волнистым, отчего сильно коверкало "наружный" мир, но и мутным. Когда земля осталась внизу, смотреть стало не на что. Вечерняя заря окрасила горизонт, но, кроме красноватой полосы, ничего не разберёшь, – огорчилась Русана. Передние стёкла выглядели получше, однако Борун не разрешил стоять за спиной:
– Сядь. Не люблю.
И весь разговор. Гера откинулась на спинку сиденья, прикрыла глаза. Русана поёрзала, устраиваясь поудобнее. Не получилось. Тогда они скинула домашние тапочки, улеглась во весь рост. "Подушку бы ещё", – мелькнула последняя мысль, и беспросветный сон рухнул на усталую девочку.
Разбудил её толчок. Вимана стояла на берегу широкой водной глади. Откинув крючок, Борун выбрался наружу, потянулся:
– Утомился. Дух переведём, поедим. Вода тут славная, можешь купаться.
И ушёл в сторону близкого леса. Гера немедленно разделась донага, поразив Русану своим видом:
– Вы как фотомодель, стройная!
Она последовала примеру наставницы. Пока Гера и девочка шли к воде, их тени выглядели совершенно одинаково. Вода оказалась приятной и взбодрила. Пока обсыхали и одевались, Русана объяснила профессию моделей и довела Геру до слёз:
– Прекрати меня смешить! Такого не должно быть! За прогулки перед мужчинами не платят даже гулящим! Не верю.
Борун вернулся с корзиной фруктов, постоял у берега, вызвал три крупных рыбины. Тут же выпотрошил их, уложил в глиняные миски, плотно закрыл деревянными крышками. А дальше свершил простое, но уже подзабытое Русаной чудо – направил руки в сторону мисок и сосредоточился. Скоро из-под крышек выбился пар, и рыба оказалась готовой. Завтрак удался на славу. Зарыв кости и вымыв посуду, путешественники взлетели.
Скорость казалась небольшой, но воздух снаружи посвистывал ощутимо. Однажды на виману набросились птицы. Они атаковали летающую тарелку сверху, били её по бокам, поливали струями помёта, пока стая не утомилась и не отстала. Но Борун почти ничего не видел через загаженное стекло, и пришлось остановиться у какого-то ручья. Ох, и посмеялся он над Герой и Русаной, пока те удаляли белые пятна со стекла и с боков виманы:
– Нет, я не буду ждать сезона дождей! Отмывайте, отмывайте!
Этим днём виману основательно потряхивало в полёте. Смотреть в окно наскучило. Борун разговор не поддерживал – занимался управлением, то есть, постоянно двигал рычаги в разных сочетаниях. Гера установила с кем-то телесвязь, как про себя обозвала этот приём Русана. Затем волшебница затеяла учить девочку некоторым причётам в сочетании с рукоположением. Быстрее всего удалось запомнить обезболивающий заговор – самый простой. Остальные не укладывались в голове. Ночь путешественники провели на скромной полянке в самой гуще леса, а с первыми признаками рассвета снова мчались на запад.
Быстрый обед на берегу широченной реки, зубрёжка, ужин. Сон. Рассвет. Взлёт. Зубрёжка. Обед. Русана одурела от однообразия, от заучивания причётов и от посвиста воздуха за бортом. Ей казалось, что они никогда не доберутся до нужного места. Гера заметила кислое настроение девочки:
– Не тоскуй, скоро уже. Согласна, жизнь порой бывает слишком нудной. Надо просто перетерпеть эти дни. Стиснуть зубы и перетерпеть. Переждать.
– Да, вам легко говорить! Перетерпеть! Вы вот сколько умеете, вам и не скучно, – сорвалась и попрекнула волшебницу Русана, – я меня только зубрить заставляете!
– Бога ради, – удивилась та, – ты скажи, что по нраву, то и станем изучать!
Девочка немедленно выдала сокровенную мечту:
– Как телепатию делать! Можно? Ну, связываться с другими!
Борун хмыкнул:
– Запросы у тебя, однако! Такое умение само приходит, сперва слабенькое, а уже потом развиваешься, в тренировке…
Гера возразила:
– Отнюдь не само, а в тесном общении. И где девочке было общаться, с кем? Она права, давайте попробуем. Очень удобно – все рядом и никто нам не мешает.
Но пилот виманы отказался:
– Без меня! Разве что, когда азы освоите и приземлимся. Я с закрытыми глазами виманой не управлю.
Обучение началось с вызова образа. Русана для себя назвала его "фантомом", как говорил о таком приёме знакомый экстрасенс. Получилось хуже, чем с образом Сокола, но, в конце концов, девочка сумела вообразить Геру в мельчайших деталях. И тотчас в голове возникла речь – не речь, картинка – не картинка, а словно готовая мысль. Не собственная – это Русана ощутила совершенно точно – а как бы вычитанная из книги. Или подслушанная нечаянно.
"Вот ты и одолела первый шаг. Поздравляю!"
Девочка открыла глаза – мысль тотчас исчезла.
– Так не пойдёт, – голосом укорила Гера, – образ надо держать постоянно. Иначе связь рвётся. Давай-ка ещё разок!
И они повторили. Ещё разок. Потом ещё. Русана потеряла счет попыткам, среди которых удачных становилось всё больше и больше. Но заболела голова, и волшебница прекратила тренировку:
– Для начала хватит. Что забавно, ты так образ создаёшь, что он воплощается напротив тебя. Туманно, кратко, но разборчиво.
Борун отозвался:
– Потому что взаперти. На открытом воздухе образ не успевает, его разносит ветерком.
Русана помассировала виски, и вдруг подумала о Славке: "Он где-то здесь тоже. Надо же, попали в одно время. Кто с ним, Тимка, наверное? Сидят сейчас, бедолаги, в храме Аполлона, взаперти. А я лечу!" И так ясно она представила себе Славку, что напротив – возник его фантом. Прозрачный, совсем лёгкий, словно разведённым молоком нарисованный, но объёмный, в настоящий Славкин рост. И даже часть окружающей обстановки.
– Ой, надо же!
– Это Яр? Дивно, – присмотрелась волшебница, – глянь, Борун.
Пилот на миг отвлёкся, повернул голову:
– Эге, а он в опасности! Видишь, сбоку воин?
Русана разглядела, ойкнула – фантом исчез. Гера тотчас прикрыла глаза, ушла в дальнюю связь. Несколько минут слышалось только посвистывание воздуха снаружи, затем волшебница вернулась к спутникам:
– Олен занят, просил до темноты не беспокоить.
Ещё один день склонился к вечеру. Солнце обогнало виману и пало за горизонт, который медленно остывал. Когда багровое пламя потемнело, Борун осторожно снизился, стал разыскивать место для ночлега. Русана представляла, насколько он устал. Управлять таким капризным аппаратом, где совместное движение трёх рычагов позволяло поворачивать, двух других – снижаться или опускаться, а всех шести – даже останавливаться или двигаться назад? Она никогда не рискнула бы дотронуться до затейливых рукоятей. Боже упаси!
Тарелка виманы мягко опустилась на гребень горы. Далеко внизу и впереди светился язычок костра. Воздух, напоённый влажной прохладой, гладил лицо. Борун тоже выбрался наружу, распрямился, сделал несколько гимнастических упражнений на гибкость:
– Засиделся. Непременно уговорю Ждана побороться, косточки размять.
– Когда мы встретимся?
Гера потрепала воспитанницу по плечу:
– Ах, торопыга! Скоро. Верно, Борун?
– Подождите, я соображу, туда ли надо, – невпопад ответил волхв.
Он прикрыл глаза, приложил пальцы к вискам. Немного погодя приказал:
– Смотрите на пламя, должно мигать, исчезать и появляться.
Костерок, действительно, менял яркость. Словно кто-то накрывал его пламя, потом открывал.
– Полетели, там они!
Вимана приподнялась и ринулась вниз, навстречу огню костра.