Глава 24
Предсказание Прусенне
Смуглый чернобородый мужчина в красной тунике и перекинутом через плечо белом плаще сопровождал высокого старца в коричневом одеянии с богатой золотой вышивкой. Стражи допустили их в адитон, велели остановиться у поперечной мраморной плиты. Девушка на треножнике, закатившая глаза при виде посетителей, начала бормотать себе под нос, делая вид, что одурманена дымком, заполнявшим адитон. Старец поправил длинные седые волосы, перехваченные на лбу золотым же обручем, поклонился пифии:
– О прорицательница! Мы принесли великие дары храму, мы почтили бога солнца и воссожгли на алтаре белого козлёнка. Дай нам ответ, о пифия! Скажи, кто победит в предстоящей войне, Клузий или вероломные консулы?
Его греческий язык показался мальчишкам слишком выспренным, они зажали себе рты, чтобы не расхохотаться. Пифия покрутила головой в разные стороны, купаясь в струйке дыма из расщелины, подняла голову вверх, бормоча и выдерживая паузу. Старец терпеливо ждал, пока бормотание не стало более разборчивым:
– Победу одержит тот, чью сторону примет Аполлон, – три раза, всё громче и отчетливей, произнесла прорицательница.
Чернобородый мужик шагнул к ней и воскликнул:
– А как узнать, или чем стяжать благоволение бога?
Седовласый старец ухватил чернобородого спутника за плечо, показал пальцем на губы: "замолчи", но тот не унимался. Пифия не обращала на него внимания, бормотала своё. Стражники шагнули к настойчивому посетителю. До того дошло, что его сейчас вышвырнут с позором, и он смолк. Поклонившись прорицательнице, пара направилась к выходу.
Славка вопросительно уставился на Олена, уточнил, почему девушка не стала отвечать на второй вопрос. Волхв усмехнулся, шепнул: "всегда надо делать ответ четким и обязательно неоднозначным", одобрительно кивнул пифии, глянувшей в его сторону. До мальчишек, наконец, дошла двусмысленность прорицания. Славка показал девушке большой палец, а Тим фыркнул:
– Круто! Как цыганка лепит. Клузий зачемпионит, значит, Аполлон на его стороне был, если Луций – наоборот. Угадай, ага?
Его смешок и голос неожиданно гулко прозвучал в тишине храма. Чернобородый мужик недобро сверкнул глазами в сторону мальчишек, но промолчал. Зато старец остановился, удивленно воздел брови и спросил служку, который провожал их:
– Кто эти отроки?
– Дети Аполлона, – пояснил тот.
– Вот как?
Старец острыми глазами всмотрелся в мальчишек, затем сделал знак спутнику следовать за ним и направился к выходу. Но его окликнул верховный жрец храма:
– Офер? Ты ли это?
Как ужаленный пчелой, развернулся в сторону Олена седовласый старец. Его растерянный вид поразил чернобородого спутника, тот метнул руку к левому боку, словно ища рукоять меча. Это заметил Славка и толкнул друга: "Ого, а этот не так просто, он телохранитель. Сечёшь?" Но телохранитель спохватился, опустил руку, однако шагнул вперед, загородив старика.
– Олен? Как же я не сообразил, – растерянно сказал старец на санскрите, отстраняя непрошеного защитника и направляясь к верховному жрецу храма, – слышал ведь имя, а с тобой не соотнёс. Ну, здравствуй. Только теперь меня зовут Тагет, а не Офер.
– По мне, хоть горшком назови, только в печку не ставь, – ворчливо ответил Олен, показывая старцу на боковой выход. – Время поговорить найдёшь? А то сколько уж лет никого из наших не встречал… Все заняты своими народами, а за маленькую нашу Землю уже и подумать некогда…
Высокий старик поравнялся с мальчишками, пренебрежительно глянул на их довольно скромные хитоны:
– Твои воспитанники, Олен? Одежонка бедноватая…
Верховный жрец обернулся, приглашающе махнул рукой:
– Ребятки, пойдёмте. А ты не изменился, Офер, всё по одёжке встречаешь?
– Я не Офер, – возмутился старец, – Тагет, запомни ты, наконец! Тагет! Тагет!
Чернобородый телохранитель седовласого старца пропустил ребятишек вперед. Чередой пройдя на задний дворик, они в том же строю направилась к столу, но стражники заступили дорогу чужакам. Гектор остановил седовласого выставленной вперед ладонью:
– Стоп. Я должен проверить.
Олен возмутился:
– Это мой гость! Он волхв! Как ты смеешь?
– Прости, архиерей, я должен, – возразил воин, пропуская мальчишек и делая знак Гиппарху обыскать чернобородого телохранителя.
Седовласый старец обернулся к спутнику, приказал:
– Не жди меня, ступай. Я скоро вернусь. И пусть команда завтра придёт на праздник…
Телохранитель поклонился, отступил назад, избежав обыска. Его лицо исказилось кривой улыбкой, он поклонился мальчишкам, внимательно всматриваясь в их лица. Приложил правую ладонь к груди, снова поклонился. И быстро направился к тропе, ведущей с горы. Славка переглянулся с Тимуром. Тот сердито свёл брови:
– У-у-у, какой злой крендель. Не телохран, а типа киллера. Зырил на нас, как мент на баксы!
– Да ладно тебе. Детей бога увидел, – попробовал заступиться за незнакомца Славка, просто из чувства противоречия, – репу сорвало.
– Эге, – удивился высокий старец, которого Гектор уже охлопал и пропустил, – вы этрусски? Неужели, и впрямь, дети бога?
– Мы русские, да, – не понял вопроса Тимур.
Олен жестом пригласил гостя к столу. Тот с неудовольствием сел на стул, поёрзал и возмутился:
– У тебя что, кушетки нет? Не люблю я на троне вкушать!
После недолгого препирательства служанки заменили стулья низенькими лежанками, переставили яства на длинный столик, высотой с журнальный. Капризный старик ополоснул руки в подставленной вазе, отёр полотенцем и согласился:
– Вот теперь можешь спрашивать. Хотя нет, сначала ты ответь. Они, действительно, дети бога? Слухи ходят поразительные…
Верховный жрец храма Аполлона оказался не только волшебником, но и отменным шутником:
– Я скажу чистую правду, Офер. Что не волхвы, ты чуешь и сам, но дети прилетели в Дельфы на крыльях. И не куда-нибудь, а прямо в храм – это видели все слуги и охрана. Заверяю, мальчики родом, совершенно точно, из Гипербореи. Ты же знаешь, я тоже оттуда. Так вот Яр, – палец Олена указал на Славку, – встречался с Нарадой в прошлое посещение Коло, сто с приличным хвостиком лет назад. При мне…
Ошеломлённый Тагет переводил взгляд с мальчишек на Олена. А тот жевал виноград, пряча хитрую усмешку. И она спровоцировала мальчишек. Первым не выдержал Тимур. Он фыркнул, потом закатился звонким смехом, показывая на друга:
– Ага, Ярослав, сын бога! Ой, не могу! Отмочил! Как на собак нарвались! А приземлился!
Славка хохотал ещё громче, припоминая свои страхи:
– Круто! Я трусился, что с земли подстрелят, пока над городом… А в окно – так все пробирки грохнул, и дельтаплан всмятку… Колбасня, в натуре! Фиг кто так полетит…
– Да уж, отличились вы, – гулко присоединился к смеху верховный жрец, – лётчики отменные… Асы приземления, особенно ты, Тимур! Это надо уметь, сесть точно на верхушку кипариса! Не всякая ворона преуспеет!
Но Офер, который просил звать его Тагетом, не смеялся. Он слушал невнятные выкрики и тоже улыбался. Но как-то отрешенно, словно решал в уме сложную задачу:
– Этрусский, санскрит… Умение летать… Долгожители… Прилетели в храм Аполлона, точно к играм… Конечно, дети бога.
Быстро нахватавшись со стола, что повкуснее, мальчишки заскучали. Особенно Тимур, поскольку беседа волхвов велась на санскрите, который он понимал слабовато. Да и Славку мало интересовали подробности победоносных походов какого-то царя Прусенны в какой-то Этрурии. Тем более, что Офер так долго и пристально рассматривал его и Тима, что стал казаться мальчишке большим и тёмным силуэтом, словно задымленным. Поэтому Славка выступил ходатаем, отпросился у Олена сбегать в город. Тот махнул рукой:
– Сколько угодно. Гектор, сопроводи!
Тимур заныл:
– Ой, ну что мы, детсад? Чесслово! Надоело!
Старший жрец внял обещанию, сопровождающего отозвал, но выставил условие:
– Только не в нижний город. Лучше в озерке искупнитесь и на площадь. Но недолго, завтра открытие игр!
Пообещав вести себя прилично, друзья взяли кофон с водой, чинно спустились по лестнице. Там, за пределами видимости, сняли хитоны и плащи, спрятали в зарослях колючего кустарника. Оставшись в шортах и майках, они вприпрыжку умчались к нижнему озеру, где вчера обнаружили шикарный обрыв для ныряния.
Но обрыв оказался занят местными. Естественно, им не понравились пришлые. Вместо драки предложили бороться, в свободном стиле. Стычка закончилась победой гостей, новые знакомые их зауважали, а вот настроение у Тимура испортилось бесповоротно. Он лично – проиграл. Зато друг – уделал всех противников, в том числе и тимкиного победителя.
"Надо тоже идти на самбо" – думал Ашкеров-младший, снова обряжаясь в хитон, набрасывая дурацкий плащ-гиматион, и топая вверх, к храму.
– А где Офер? – удивился Славка, обнаружив старшего жреца в одиночестве.
Олен сидел на кушетке в задумчивости, подперев голову кулаком. Храмовая собака лежала рядом, напрасно ожидая ласки архиерея. Тимур сел рядом с ней, принялся чесать за ухом, теребить – он старался войти в доверие к этой громадной псине, так напугавшей в первую встречу. Ора признательно лизнула Тимкину щёку, но отвлекаться не стала, опять уставилась на Олена. Славка повторил вопрос.
– А? Ты про кого? Улетел Тагет, сослался на срочный вызов своего царя, – вернулся в реальность верховный жрец, затем поднялся, поднял голову к темнеющим небесам. – Что происходит, боги? Почему волхвы не служат истине, не хотят нести знания? Как можно совмещать в себе чистое знание и мутное честолюбие?
– Ваш Тагет мне сразу не понравился, – согласился Славка, – на нём чёрное облако…
– Как? – изумился волшебник. – Облако? Расскажи!
Глава 25
Физика "на коленке"
Волхв заставил Быстрова-младшего пристально смотреть на каждого человека, кто оказался поблизости, и описывать цвет, который окружал того. Славке скоро надоело работать подопытным кроликом, но Тринс возражения отклонял до тех пор, пока не произнёс торжественно:
– Ты меня удивил. Понимаешь ли, как незаурядно – видеть ауру состояния?
Дальше пошли выспренные глаголы, которые понять удалось с трудом. В конце концов до мальчишек дошло – похожее облако окружает всё живое, даже малую козявку или травинку. Цвет облака зависит от чувства – боль или радость там, и даже чистоты духа, то есть, мыслей. Само собой, может меняться. Волшебник похвалил неожиданную способность мальчишки, но заметил, что применения ей вряд ли найдётся:
– Мало кому аура заметна. Волхвы видят, и то не все. На что годится твоё видение, ума не приложу! Борун в толковании цветов поднаторел, он растолкует, что к чему…
Но главный сюрприз ждал мальчишек чуть позже. Тринс ушёл в лабораторию, Рема принялась читать летопись о Первом Риме. Славка вслушивался, требовал пояснений, но чтица отделывалась ерундовыми ответами:
– Архиерей утверждает, что это ошибки ранешних переписчиков. Он всё мечтает у Нарады главные книги попросить, да эти сверить. Они в Гиперборее, те, с коих все прочие списаны.
– Оригиналы, – вспомнил слово Тимур, а друг выпендрился ещё круче, сказав: – Первоисточники!
Тут дверь лаборатории распахнулась. Тринс выскочил наружу, торжествующе крича:
– Эврика!
Рема прикрыла книгу, обернулась и спокойно уточнила:
– Радостно слышать, архиерей. А что ты нашёл?
– Смотрите, отроки, – волшебник щелкнул кнопкой фонаря и выслушал изумленное аханье мальчишек, – разве я не гений?
– Как вы зарядили? Без электричества? – Тимур обалдел гораздо сильнее, нежели его друг.
– А вот! – И солидный мужчина подмигнул мальчишкам. – Догадайтесь!
Друзья наотрез отказались строить догадки, чем совершенно не огорчили Олена. Скорей, даже обрадовали, иначе стал бы тот торжественно демонстрировать зарядное устройство! Если так можно назвать два проводка, блестящих, словно золотые. Один вверх, через окно и на крышу. Второй – сразу в пол.
– И что? – Тимур не поверил. – Вы ещё скажите, что вот эту фигню и подключили к фонарю. А я совсем тупой, и куплюсь, да?
– Именно! – Олен показал на верхний проводок. – Нить канители обмазана смолой до вершины горы, где стоит столб. И небесный огонь помалу стекает сюда. Смотрите, вот он!
Волхв поднял стеклянный бокал, где проволочке висели два тонюсеньких кусочка золотой же фольги. Коснулся проволочкой верхнего провода. Кусочки фольги взметнулись испуганной бабочкой. Убрал – медленно опали. Славка удивился:
– Тим, он электроскоп сделал.
Олен насладился изумлением мальчишек, отставил бокал. Быстро подсоединив проводки к фонарю, выдворил друзей из лаборатории. Закрыл дверь и с порога закричал:
– Рема, мои анналы! Это надо отметить.
На столе тотчас появился толстенный манускрипт, тростниковое перо и медная чернильница. Сделав запись, волхв притрусил её песком. Оставил раскрытую страницу подсыхать. Довольно улыбаясь, обратился к мальчишкам:
– Как время проводите? Рема читает вам?
Славка пожаловался – многое непонятно, и сильно отличается от настоящей истории. Волшебник удивился:
– Не может быть. Мы, волхвы, пишем общую историю мира, в любой стране, на любом языке. Она общая, везде одна и та же! Так что не могут все записи пропасть. Не! Мо! Гут! Пойдёмте, покажу нечто незыблемое до скончания любых времён.
По пути в целлу, самую середину храма, Славка огорчил архиерея:
– Если что на стенах написано, так Дельфийский храм разрушен. Давным-давно, на мелкие кусочки.
Они вошли в адитон, почти квадратный зальчик, где пустой треножник пифии стоял над расщелиной. Сегодня одуряющий дымок из щели не струился. Поэтому дышалось легко. Тимур заметил:
– Зря храм разгромили. Хоть и враньё эти оракулы, но красиво придумано. Я бы непременно побывал ещё разок, там, у нас… Куда мы идём?
У дальней стены архиерей нажал на рисунок летящей птицы. Плита медленно подалась внутрь, открывая проход в совсем небольшую комнатку
– Разрушен весь храм? – Олен похлопал по округлой глыбе, вмурованной в пол и украшенной мелкими рисунками. – Жаль, я на тебя рассчитывал, пуп Земли. Тут многое записано…
– На камне? – Тимур присмотрелся. – Эти клинопись, как бы?
– Не, клинопись, она в Шумере, – поправил Славка. – Здесь иероглифы, да?
Олен таких слов не знал, поэтому спор рассудить не сумел. Но подтвердил, что в чётких рисунках есть и слова целиком и отдельные буквы:
– Это истинный Омфал, здесь только имена, события.
На обратном пути он молчал, что-то обдумывая. Плита в стене адитона долго и неохотно возвращалась на место, со скрипом. Архиерей попытался дожать, и раздражённо выговорил Реме:
– Потрудись вызвать архитектора, пусть наладит.
Затем обернулся к мальчишкам:
– Всё равно, камень стоек, а книги недолговечны. Перенесу Омфал в Орду, раз тут разрушено. Кстати, будем в И-Ка-Птахе, покажу, где уже записано… Что ты делаешь, Яр?!
– Хочу понять, как она вставлена, – Славка перестал щупать камень с металлическим знаком, – эта "Е". А что, нельзя?
Глава 26
Встреча с Боруном
– Можно, – ответил Олен, – тебе можно. Как я не понял, почему тебя принесло ко мне! Ученик, кто бы мог подумать…
Архиерей напрочь забыл огорчение от неисправности храмовой стены. Он завёл мальчишек в лабораторию, усадил Славку напротив себя. Тимура задвинул в дальний угол:
– Подожди, Яра проверю, потом тобой займусь.
Длительное просматривание головы, рук, глаз Славки закончилось торжественным объявлением:
– Я готов тебя обучать. Поразительно, но способности проснулись…
– Нет, мне надо домой, – покачал головой Славка.
На этом разговор и закончился.
Ближе к вечеру Олен предложил мальчишкам:
– Встречать Боруна хотите?
Славка оживился, ответил немедленным согласием, а Тимур всегда был готов путешествовать. Два храмовых воина, Гектор и Гиппарх, на лёгких колесницах домчали Олена и мальчишек к знакомому знанию.
– Мы здесь уже были! На дельтаплане удирали когда, – сообразил Тимур, задирая голову.
– Верно, это старый дворец, а сейчас тюрьма и воинская школа. Здесь мощный силобор, я работаю с ним, если надо.
– А дельтаплан – летать туда-сюда, – догадался Славка, – он самолётом настроен был…
Архиерей ничего не сказал, хотя догадаться о его мыслях труда не составляло – конечно, он жалел сломанную конструкцию. Славка попереживал немного и успокоился. Сделанного не воротишь, сломанное не наладить – чего париться? Поднимаясь по внутренней лестнице, мальчишки вспоминали, как страшно всё казалось в тот раз. Олен слушал и смеялся вместе с ними.
На крыше лежали охапки хвороста и несколько смолистых поленьев. Чуть в стороне лежанки окружали низенький столик, уставленный яствами и напитками.
– Мы что, надолго?
– Я знаю, сколько их ждать придётся? Не пропадать же с голоду и жажды? Вы как хотите, а мне перекусить хочется, – погладил лежанку архиерей и разместился поудобнее.
Стало темнеть. Славка прислонился к колонне и наблюдал, как солнце медленно и неостановимо прожигало в зазубренном горизонте дыру, протискивалось в неё, как потом дыра остывала от оранжевого к багровому, мутно-красному, просто мутному и так до тех пор, пока на западе оставалась только отгоревшая заря.
Тимур красотами заката не любовался, он лежал на спине рядом с архиереем и наблюдал за появлением звёзд. Олен показывал пальцем, сыпал названиями, которые мальчишки никогда не слыхали, толковал о важности гороскопа:
– Небесный календарь, он самый точный, это взаимное положение звёзд…
И вдруг спохватился:
– Костёр! Быстро разводите!
Гектор сунул факел в хворост. Тот весело затрещал, вспыхнул, отогнал темноту в сторону, где она стала густой и по-настоящему тёмной. Олен тем временем вышел на связь с Боруном.
– Они уже прилетели. Тут, совсем рядышком. Гектор, сделай мигающий сигнал.
Гиппарх и Гектор развернули здоровенный лоскут, взялись за края и принялись ритмично накрывать пламя. Наверное, издалека это выглядело, как мигание огня. Но лоскут оказался шерстяным, и страшно завоняло палёным. Славка и Тимур отскочили в наветренную сторону, ушли из круга света. Немедленно рядом с ними появились два призрака, ярких, совсем настоящих. Первым двигался здоровенный полуголый мужик с топором, с другой стороны наступала молодая женщина в длинном красном платье. В руках у неё извивалась змея. Настоящая, желтоглазая, широкомордая и толстенная, она распахивала пасть, выдвигала кривые тонкие зубы и убедительно шипела.
– Во, совсем обалдели, – толкнул друга Тимур, – уже на змей перешли. Скоро собаками пугать станут, птицами…
– И то, давно пора, – согласился Славка, – нам зверей не предлагали пока. Хочу крокодилов, львов…
– Слабо слона подогнать?
Полуголый мужик орал и яростно махал топором, змея клацала зубами по лицам друзей, а те равнодушно наблюдали за тщетными потугами очередных призраков. Бояться? Чего ради? С тех пор, как мальчишки вышли из подвала этого дворца, пренебрежительно отмахнувшись от привидений, те им уже надоели. Как по расписанию, каждую ночь всё новые и новые призраки проверяли нервы Славки и Тимура на прочность. Похоже, друзья чем-то разозлили или обидели нехилую привиденческую компашку.