Дейл выглянул в иллюминатор. Вторая ракета лежала милях в двух, ее хвостовая часть едва виднелась над изгибом бархана.
- Но откуда, черт подери, она взялась? - спросил он приблизительно в десятый раз, не адресуя вопрос никому конкретно.
Их четверка вернулась целой и невредимой и собралась в жилом отсеке. "Глория Мунди" не пострадала. Машины, которые кружили вокруг, либо не смогли ее открыть, либо оказались достаточно нелюбопытными и удовлетворились внешним осмотром. А у экипажа желание узнать, кто же прибыл на Марс вслед за ними, боролось с желанием спать. В любом случае придется подождать, так как кислородные баллоны нуждались в перезарядке. В обычных условиях этот процесс был бы задачей Бернса, но теперь его обязанности выпадали на долю Дугана.
- Видит небо,- сказал Фрауд,- она побольше "Глории Мунди", верно?
- Трудно сказать. Возможно, она ближе, чем кажется. Расстояние здесь чертовски обманчиво.
К ним присоединился доктор.
- Что дальше? - спросил он.- Ищем Джоан или же обследуем чужака?
Дейл нахмурился.
- Будь у нас хоть какой-то след, я бы сказал - искать девушку, а без него что мы можем поделать? У нас нет ни малейшего представления о том, что с ней случилось, мы не смеем разделиться для поисков. Фактически, нам нельзя рисковать, чтобы искать ее вчетвером. Честно говоря, мне думается, что почти нет шансов найти ее.
- Понимаю,- медленно кивнул доктор.- Вы думаете, что с ней стряслось то же, что и с Бернсом?
- Боюсь чего-то в этом роде.
Все уставились на негостеприимную-пустыню, избегая встречаться взглядами.
- Очень храбрая леди. Я рад, что она оказалась права,- сказал доктор.
Наступило долгое молчание, прежде чем Фрауд произнес с непривычной неуверенностью:
- Могу предложить другое решение. Вместо того чтобы, как выражается док, обследовать чужака, пускай чужаки обследуют нас. Честно говоря, я начинаю чувствовать, что это местечко куда более опасное, чем мы полагали прежде. Оно, определенно, не такое пустое, как мы думали. Мне кажется, что если кого-то и застигнут на открытой местности машины, то куда лучше, если это окажутся другие ребята.
Дейл заколебался. Ему страстно хотелось побольше узнать о другой ракете, однако Фрауд провел верный анализ ситуации.
- Думаешь, машины вернуться?
- Если их заинтересовало прибытие одной ракеты, то прибытие двух должно заинтересовать еще больше,- предположил Фрауд.
Доктор поддержал его:
- Не вижу оснований подвергать себя ненужному риску. В конце концов, если мы не вернемся домой, то от нашей экспедиции не будет никакой пользы.
- А ты, Дуган, что думаешь? - спросил Дейл.
Дуган оглянулся, по-прежнему не отрывая руки от вентиля подзарядки кислорода.
- Мне все равно. Знаю одно: я хочу вернуться на Землю. И хочу сказать всем, кто смеялся над Джоан и ее отцом, что те были не правы. Сейчас все зависит от того, есть ли у нас хоть какой-то шанс вернуться, не так ли?
- В смысле?
- Ну, у нас небольшой запас горючего, а добавочный вес Джоан заставил нас израсходовать больше, чем мы рассчитывали. Хватит ли его, чтобы забрать нас домой и затормозить, когда мы доберемся туда?
Все посмотрели на Дейла. Тот медленно ответил.
- Думаю, хватит. Сами знаете, сюда прилетело шестеро, а возвращаться, похоже, придется четверым. Кроме того, мы можем выкинуть за борт изрядное количество тяжелых вещей, таких, как винтовки и боеприпасы. После того, как взлетим, они нам будут больше не нужны.
Дуган кивнул.
- Об этом я не подумал. Ну, тогда я согласен с Фраудом и доком. Пусть ребята из другой ракеты приходят посмотреть на нас, если есть охота.
Несколько часов спустя Дейл все еще сидел у иллюминатора, нес вахту. Иной раз он завистливо поглядывал на спутников. Он тоже желал бы прилечь и поспать, но знал, что все равно не сможет заснуть, пока не решена проблема с другим кораблем. Возможно, что это местный марсианский корабль, но как-то не верилось в эту перспективу. Ракета предназначалась для космических полетов, в этом не приходилось сомневаться. Иначе у нее имелись бы крылья, большие крылья для такого-то разряженного воздуха. Не была ли это ракета, гадал он, марсианским космическим кораблем, вернувшимся домой с другой планеты, возможно, с Земли? Рассказ Джоан доказывал, что этот мир успешно отправил на Землю, по крайней мере, одного посланца. Ему страстно хотелось бы убедиться, что это так. Но что-то в затылочной части мозга настойчиво твердило то, во что ему меньше всего хотелось верить: этот корабль последовал за "Глорией Мунди" с Земли.
Именно этот страх и не давал ему спать.
Они стали первой экспедицией, достигшей Марса, но это еще полдела. Он должен быть первым, кто расскажет Земле о Марсе. Лидером первой успешной межпланетной экспедиции в мировой истории. Дейл Кертенс, Покоритель Космоса - имя, которое никогда не забудут. А теперь он столкнулся с соперником, который способен выхватить у него бессмертие прямо из-под ног.
Будь он в состоянии, взлетел бы сию же секунду, направив "Глорию Мунди" к Земле со всей скоростью, на которую та способна. Но это было непрактично по нескольким причинам, а самая непосредственная состоит в том, что сейчас ракета лежит на боку. Прежде чем они смогут стартовать, придется установить ее вертикально.
Дейл не умел проигрывать. Он слишком часто выигрывал с того дня, когда возглавил первый экваториальный рывок вокруг света. Марсианское предприятие должно было стать венцом его карьеры. Не из-за пяти миллионов долларов - черт с ними, он потратил куда больше на постройку и горючее "Глории Мунди". Нет, это делалось ради триумфа быть не просто первым, но на какое-то время и единственным человеком, связавшим между собой планеты. Именно мысль, что другой корабль мог опередить, и держала его у иллюминатора, пока экипаж спал.
Он вновь и вновь спрашивал себя, кто же мог отправить ракету. Сотрудники фирмы Кейнца? Выходит, его все-таки неверно информировали насчет них? Разве кто-то еще в мире способен построить космический корабль?
И тут на гребне со стороны другого корабля появилось несколько черных точек. Машины или люди? Он нашел запасной бинокль и сфокусировал его. А затем торопливо подошел к спящим спутникам и растолкал их.
- Эй, просыпайтесь!
- Черт побери! - пробурчал Фрауд.- Снова марсиане вернулись?
- Нет, люди с другого корабля. Идут в нашу сторону.
Глава 19.
Вейган
Они остановились в помещении, куда вел коридор с третьего балконного уровня. Марсианин сделал Джоан знак оставаться здесь, и она уселась на табурет с мягким верхом, в то время как человек исчез в следующем проеме.
В ожидании она изучала помещение в нерезком свете, льющемся с потолка. Комната была обставленна с суровой простотой. Вся мебель состояла из похожих на ящики табуретов с мягким верхом; одного более массивного куба, служившего, надо думать, столом; широкого сиденья у одной из стен, которое могло быть кушеткой либо кроватью. Всю стену напротив входа занимало окно. На фоне залитого лунным светом неба она видела огромные силуэты черных зданий и между ними кусочек вытянувшейся в бесконечность пустыни.
Пол и стены были бледно-зеленого цвета. Слева располагался проем, через который вышел ее проводник, по обе стороны находились прямоугольные панели из дымчато-серого стеклообразного материала. Возможно, служат они не просто для украшения. В других стенах узкие щели очерчивали дверцы стенных шкафов. Справа, неподалеку от ложа, она заметила пульт управления с большим набором рычагов и ручек.
Помещение с неким учрежденческим душком: не то, чтобы нежилое, но безличное. Его бы обставить книжными полками, повесить одну-две картины и поместить где-нибудь цветы. Тут она посмеялась над собой - не одобрять здешнюю комнату потому, что та не похожа на комнату земного дома! Книги и картины на Марсе, наверное, имеются, а цветы... С внезапной печалью она стала гадать, сколько же долгих веков прошло с тех пор, как эта усталая старая планета вырастила свой последний цветок... Эта комната была слишком суровой, слишком утилитарной. Она лучше подходила для обитания машины, чем человека. Поневоле казалось, что именно машина тут и жила, но ее проводник так походил на человека...
Теплоизолированный комбинезон в отопляемом здании был лишним, он сковывал движения, и вернувшийся проводник застал ее, когда она пыталась раздеться. Он поставил две чашки с жидкостью на куб побольше и с любопытством уставился на нее. Ее кожаный костюм, казалось, озадачил его. Он пощупал его, пробуя текстуру, но непонятно, разобрался ли. Ей подумалось, что марсианин смотрит с легким весельем, разглядывая, как она проводит расческой по волосам.
Торжественные моменты так редко оправдывают ожидания, сказала она себе. Ведь это же поворотный пункт в истории: впервые встречались люди двух планет,- а она ведет себя так, словно заскочила проведать. Подобное событие требовало одного из тех бессмертных изречений, с которым исторические персонажи встречали кризисы. А она вместо этого расчесывает волосы... А ладно, здесь нет никаких зрителей. Бессмертные фразы она сможет придумать и позже - вероятно, большинство исторических персонажей поступали точно так же. Она снова улыбнулась марсианину и взяла протянутую им чашу.
Бесцветная жидкость оказалась не водой. Она обладала легким, не поддающимся определению привкусом и густотой. Чем бы там она ни являлась, бодрящие свойства жидкости вызвали у нее чувство благополучия. Марсианин кивнул, словно удовлетворенный. Открыв одну из дверок на стене справа, он извлек два подноса, поверхность которых была покрыта чем-то вроде воска. Нацарапав на поверхности одного из них серию знаков, передал ей. Другой оставил себе. Джоан приготовилась к первому уроку устного марсианского.
Метод обучения сперва показался простым. Он будет писать слово, с которым она уже знакома, и произносить его вслух, в то время как она попытается повторить его. Девушка ожидала, что процесс превращения письменного словаря в устный не представит никаких трудностей. Она считала себя способной в самый короткий срок отбарабанить те слова, которые стояли перед ее мысленным взором. Но ее иллюзии быстро развеялись. Джоан оказалась совершенно неспособной уразуметь принципы языка. У нее в голове уже сложилось представление, что эти символы по своей природе являются фонетическими знаками. Что, например, про определенный знак можно сказать, что он обозначает "т". Первые два-три раза, когда такой знак встретился, он звучал совсем по-другому, и в слове вообще не оказалось звука "т". Как в английском "с" может произноситься либо "к", либо "s", a *s" - либо "с", либо "z". Марсианские буквы меняли свое звучание с намного более сбивающей с толку частотой. Более тонкие градации в гласных звуках почти ускользали от ее слуха даже после многократного повторения, но еще хуже было открытие, что многие согласные в виде незнакомых щелкающих звуков вообще невозможно воспроизвести. И никакого толку с того, что учитель сидел напротив, преувеличенно работая ртом. Он-то обучался этим языковым фокусам с ранней юности, а вот ее гортань отказывалась воспроизводить такие звуки.
Джоан почувствовала нарастающее отчаяние. Какая нелепость - она так упорно трудилась, овладевая письменной речью только для того, чтобы упереться в тупик, превращая ее в речь устную. Ее выводило из себя чувство, что она упустила какой-то важный принцип, но если его уразуметь, то все станет ясно как день. Одна беда, если такой принцип и существовал, то продолжал ускользать от нее. Чем дольше длился урок, тем глубже она увязала в болоте неправильного понимания. Ее предположения, как должны звучать написанные слова, никак не оправдывались. Всякий раз слова звучали словно наобум.
Через два часа она сидела перед своим учителем со слезами на глазах. Она могла назвать некоторые вещи в комнате: табуреты, окно, чаши на столе, этим ее успехи и ограничивались. Писать - дело медленное и утомительное, более того, она быстро открыла, насколько ограничен ее словарь. Она разгладила воск у себя на подносе и написала: "Не могу понять. Это слишком трудно",- испытывая ощущение, что их мышление работает по разным правилам, хотя оба способны понять общие трудности. Что-то в этом же роде могло бы произойти, считала она, если бы Алиса попыталась обучить французскому языку Болванщи-ка. Похоже, что стимулирующее действие напитка иссякло, так как она снова почувствовала усталость и желание спать.
Марсианин взял у нее поднос и прочел послание. Снова внимательно посмотрел на нее, казалось, изучая под новым углом зрения. И после паузы написал под ее словами: "Я мог бы, если хочешь, попробовать..."
Последнего слова она понять не смогла, оно было новым, но согласилась почти без колебаний. Раздраженная собственной неспособностью обучиться, но отчаянно стремясь понять марсианский язык, она почти не волновалась насчет того, к каким средствам для достижения этой цели прибегнет учитель, лишь бы они привели к успеху. Его же лицо выражало неуверенность.
"С нашими соотечественниками это, наверняка, получилось бы,- написал он,- а ваш разум может оказаться иным. Но я попробую".
Джоан позволила .отвести себя к кушетке и улеглась так, как он указал. Марсианин придвинул один из табуретов и присел, впившись ей в глаза немигающим взором. Глаза его, казалось, утратили всякое выражение. Они теперь смотрели не в зрачки, а сквозь них, словно исследовали скрывавшийся за ними разум, подчиняя ее сознание и изучая самые сокровенные мысли. На мгновение Джоан охватила паника, ее чувства взбунтовались против вторжения в тайники ее души. Девушка попыталась освободиться от захвата, но его глаза сломили сопротивление, запрещая сомкнуть веки. Комната вращалась, становясь нереальной и искаженной, словно ускользала прочь. Не только комната, она сама и все вокруг ускользало. Неподвижными оставались только его глаза на потерявшем четкость очертаний лице. Пришлось уцепиться за них, как за единственную точку опоры в кружащейся вселенной.
Ей показалось, что она пробудилась ото сна, но глубоко уставшей. Его глаза все еще смотрели в ее зрачки, но взгляд утратил свою пристальность, словно отступал сам в себя. Лицо марсианина вновь сделалось отчетливым, а затем проступила обстановка комнаты. Чувство времени исказилось. Джоан не могла сказать, улеглась она на кушетку давным-давно или всего несколько минут назад. Она обернулась, за окном стояла темнота, обе луны успели закатиться. Девушка повернула голову к человеку на табурете.
- Я так устала,- сказала она.- Мне хочется спать.
- Поспишь,- сказал он. И заботливо поправил покрывавший ее плед.
И лишь когда он покинул комнату, она сообразила, что марсианин и она поняли друг друга.
Когда Джоан проснулась, он сидел рядом, протягивая чашу с той же бесцветной жидкостью, которую она пила минувшей ночью. С ясного лилового неба в комнату лились солнечные лучи. Заговорила она, лишь вернув опустевшую чашу.
- Вас зовут Вейган? - спросила Джоан, но прежде, чем он успел ответить, добавила: - Конечно же, так. Я знаю, что это так, но не понимаю - откуда я это знаю. Это странно: я теперь говорю на вашем языке, но у меня такое чувствую, словно он - мой родной. Мне не приходится задумываться, как сказать. Вы меня гипнотизировали?
- Что-то вроде того,- согласился он,- только посложнее. Я ввел вас в транс и обучил. Это трудно объяснить простыми словами. При определенных обстоятельствах можно изменить мышление. Нет, "изменить" - неподходящее слово. Это больше похоже на внесение в мозг новой области знания. Скажите, как вы себя чувствуете?
- Совершенно сбитой с толку,- улыбнулась Джоан.
- Конечно. Озадаченной, но не больше, так?
- Да,- ее охватило беспокойство.- Вы ведь ничего не сделали с моим разумом? Не совершили ничего такого, чтобы сделать меня иной? Я имею в виду, не стану ли я теперь и мыслить по-другому?
- Надеюсь, что нет. Почти уверен. Я действовал предельно осторожно. Это было очень трудно. Ваше мышление кажется менее четким, чем наше. В нем есть накладки между не связанными между собой темами и помехи балансу суждений, поэтому оно работает по-иному. Логические процессы протекают заторможено, нелогичные выводы очень часты, но тоже заторможены. Я не спешил и потратил немало времени: никому из нас не было бы пользы, если бы я испортил ваш разум.
- Я не совсем это понимаю.
- Может, лучше сказать, что ваше мышление обладает большей живостью, но хуже отрегулировано, чем наше?
- Ладно, не будем сейчас углубляться в частности. Покуда я уверена, что по-прежнему остаюсь собой, я ничего не имею против.
И, удивительное дело, она обнаружила, что и впрямь - не против. Его вторжение в ее самые сокровенные мысли не вызвало ни малейшего негодования, став свершившимся фактом. Хотя Джоан поежилась бы от такой перспективы, если бы прошлой ночью поняла его намерения. Впоследствии она не раз гадала: может быть, он предвидел ее негодование и принял меры? Например, напоил той жидкостью... Сейчас же радость от уничтожения языкового барьера с легкостью победила все прочие соображения.
Девушка желала побольше узнать о машинах, о жизни на Марсе, о марсианине и его народе. Вопросы посыпались градом, заставив его улыбнуться.
- Вы так полны рвения,- сказал он, словно извиняясь.- Так страстно желаете узнать. Должно быть, и мы были когда-то такими, только давным-давно.
- Давным-давно?
- Я хочу сказать, когда наша раса была молода. Теперь мы старые: наша планета стара. Мы прирожденные старцы по сравнению со старейшими из вас. Прилети вы спустя пару-другую веков, и, возможно, не застали бы тут никаких людей. Наша долгая история подошла бы к концу. Вы спрашиваете о жизни на Марсе. Я не знаю, что вам ответить, потому что для вас жизнь - нечто вроде обещания, тогда как для нас...- он замолчал, не в силах подобрать слов, затем нашелся: - Я вам покажу! Этот город, в котором вы находитесь, назывался... пока называется Ханно. Он самый большой из семи все еще населенных городов. Однако в нем сейчас проживает не более трех тысяч мужчин и женщин. У нас рождается все меньше и меньше детей. Наверно, это и к лучшему. Каждое поколение лишь продляет нашу агонию. У нас было славное прошлое, но славное прошлое горько для ребенка с безнадежным будущим. Вам, думающим о жизни, как о борьбе, это трудно понять.
- Но неужели вы ничего не можете поделать? - спросила Джоан.- Вы же должны столько всего знать! Разве вы не можете выяснить, почему детей рождается меньше, И исправить это?