- Нет, - он обнял жену за плечи. Но … давай спать, завтра предстоит трудный день.
- Трудный день? - Катя приподнялась, заглядывая Саше в лицо.
- Да, Пашка попросил помочь, - Саша прикидывал, как лучше сказать о предстоящей поездке, - ему надо в Кызылкумы…
- Куда?
- Тише, тише, - Саша повернулся к жене, - вообщем, мы едем с ним в пустыню. Все. Давай утром, а? Хоть пару часиков поспать!
Катя встала. Сон как рукой сняло. Она накинула халат. Потом присела на кровать.
- Саш, я себя все время чувствую не в своей тарелке от нашего… обмана. Может быть, стоило сказать ему про этих?
- Да я тоже не рад, что приходится скрывать от Пашки и докладывать втихаря: так и так, ездили туда-то, делали то-то! - Саша сел на кровати, взял Катю за плечи и развернул к себе.
- Что?
Муж приложил палец к своим губам и отрицательно покачал головой. Катя вытаращила глаза. Ее как кипятком обожгло:
- Ты думаешь… - она хотела сказать: Нас прослушивают? Здесь, в спальне?! - но Саша закрыл ее рот ладонью.
Катя кивнула. Она поняла. Резко встала и вышла из комнаты.
Милан лежал на диване в зале. Утренний ветерок тормошил тюль в проеме открытой двери. Серый свет пробрался в комнату. Стало свежее. Катя подошла к нему и, не решаясь разбудить, стала разглядывать его лицо.
"Как ты изменился, Паша, будто и не ты вовсе, - думала она. Смешанное чувство нежности, стыда, разочарования, вспыхнувшее в ней, проявилось слезами. - Ой, что это я. Все хорошо. Все правильно. Если бы только ты был счастлив… Тогда бы все было правильно… Прости меня, Паша".
Милан почувствовал присутствие Кати, но не спешил открывать глаза. Душевная боль женщины могла подвести к совершенно ненужным действиям, и он замер, ожидая, когда она уйдет. Но тут подошел Саша. Ситуация изменилась.
- Что это вы уставились на меня? Что-то случилось? - Милан приподнялся на локте. Старенький диван скрипнул.
- Не спится что-то, да и утро уже… скоро. Пойдем, покурим что ли? - предложил Саша.
- Я чайку поставлю, - встрепенулась Катя и ушла на кухню.
Мужчины вышли на балкон. Светлая полоска на востоке разбавила темное ночное небо. Шелестели верхушки чинар, помахивая широкими изрезанными листьями, словно приветствуя людей. Саша прикурил, глубоко затянулся.
- Я тебе сейчас кое-что расскажу, ты не перебивай и постарайся понять, - начал он. - Еще до твоего приезда к нам пришли, знаешь, такие молодцы, как в кино "Люди в черном".
Милан кивнул с пониманием.
- Так вот, они провели с нами подробный инструктаж, что да как… как нам с тобой обращаться и все такое… И, главное, сказали докладывать обо всех перемещениях. Так и сказали: "Перемещениях". Вот. Впутались мы с Катей в такую историю. Тошно от этого, а с ними лучше не связываться, страшно, понимаешь?
Милан с интересом разглядывал человека, в котором боролись чувства. С самой первой встречи с людьми он понял, насколько широк мир чувств землян, как им самим трудно управлять ими, как они разрывают человека, заставляя совершать массу необдуманных поступков, каяться, мучиться. Вот и сейчас в друге Павла боролись страх и стыд. Страх за свою семью, стыд перед другом.
- Я догадывался об этом, - начал он, - но к тебе у меня нет никаких претензий, если это тебя беспокоит.
- Догадывался? - удивился Саша.
- Конечно. Посуди сам. Как они могли просто так оставить меня? Мало ли что? Их тоже понять можно. Но методы контроля, конечно, ну, не правильные. Они же знали, что мы друзья, и не могли не понимать, что вам это будет трудно.
- Они пригрозили. Сказали, упрячут всех, и Ирку даже, если что не так.
- Пусть все остается, как было. Я ничего не знаю, а ты выполняешь все условия. Завтра позвонишь или как ты с ними связываешься, и сообщишь, что я вдруг захотел побывать в пустыне, интерес такой у меня появился. Вот мы все и едем. Так будет лучше. И мы будем знать, что за нами следят, и они не будут напрягаться, думая, что ты с ними перестал сотрудничать. Договорились? И дальше все разговоры только о сборах, ладно?
Саша потер переносицу. Напряжение сковало его лицо.
- Я все же понять не могу, как, зная о твоем контакте с инопланетянами, зная наперед о том, что ты собираешься делать, они позволили тебе это?
Милан не торопился с ответом. И что сказать? Что он все время обманывает всех, включая и лучшего друга Павла? Что использует преимущество развития своей расы и попросту гипнотизирует всех подряд, ради достижения цели? Рано еще об этом. Милан знал, что его тайна так или иначе раскроется, но не раньше, чем он улетит на своем корабле. А пока…
- Знаешь, как в поговорке: и хочется, и колется. Вот и им также. И хочется знать, насколько все правда, и боятся, что все это правда.
- Ребята, я стол накрыла, айда пить чай! - Катя выглянула на балкон.
- И давай новости послушаем, включай телевизор. Как там наш астероид, летит?
Веселый нрав Саши не раз помогал ему выпутаться из разных житейских ситуаций. Милан отметил, как повеселели супруги. Словно гора с плеч свалилась. Ложь тяжела. Кто-кто, а он точно знал это.
Дорога уходила к горизонту. Горячий воздух был осязаем: он маревом висел над пустыней, а сухой ветер шевелил его, отчего людям казалось, что они погружаются в нечто аморфное, тягучее и таинственное. В приоткрытые окна машины залетал песок, колко прохаживаясь по щекам, попадая в рот, в глаза. Женщины укутались в косынки, спрятали глаза за темными очками, но это мало помогало.
- Давайте окна закроем, - взмолилась Ира, я уже наелась песка, не могу больше!
Она уткнулась матери в плечо.
- Ну, ладно, ладно, Ирочка, потерпи немного. Мы уже сколько раз закрывали, открывали окна! С закрытыми - душно, с открытыми - песок. Был бы кондиционер, другое дело…
А ветер все поднимал песчинки, играя с ними, забавляясь с людьми.
Милан погрузился в себя. Его не беспокоил ни песок, ни жара, ни поездка. Он чувствовал себя, словно в двух мирах: в одном остались люди - со своей суетой, чувствами, проблемами: в другом - настоящее замерло, повисло, как густой воздух на горизонте.
- Здесь сворачиваем? - спросил Саша. Не дождавшись ответа, притормозил. - Павел! Очнись!
- Прости, задумался… Что ты спросил? - Милан внимательно посмотрел на человека: покрасневшие глаза, то ли от ветра и солнца, то ли от бессонной ночи, взлохмаченный чуб и взгляд, полный раздражения и усталости.
- Я говорю, здесь поворот направо. Надо бы сверить с картой, нам сюда или дальше.
Милан на коленях развернул карту. Она оказалась почти под носом: теснота салона машины не позволяла лиринийцу не то что вытянуть ноги, но даже сидеть хоть с каким-то комфортом.
- Отсюда должно быть видно холм, напоминающий юрту, - он вышел из машины и прошелся немного вперед по проселочной дороге, уходившей вправо. В колышущемся воздухе он разглядел очертания горы, парящей в нем, как огромное серое облако.
Милан вернулся к машине.
- Сюда! Сворачивай!
Они проехали минут десять и остановились невдалеке от "юрты". Все вышли размять ноги. Долгая дорога, которая заняла почти весь день, утомила людей. Катя пригубила бутылку с водой, а Ира с безысходной тоской смотрела вокруг, просто не веря своим глазам.
- Нам что, еще идти туда? Пешком?
Саша опустил голову вниз, разглядывая свои кроссовки. Что ответить дочери? Ему самому уже вся эта затея Павла казалось бредом, кошмарным сном, от которого он никак не мог отмахнуться. И что делать дальше? Странным казалось поведение Павла: чем дальше в пустыню они погружались, тем активней становился он, будто в нем второе дыхание открылось. Вот и сейчас, он, не обращая внимания ни на ропот Ирки, ни на молчаливый протест Кати, достал свой рюкзак из багажника, пристроил в боковые карманы две бутылки воды и, повязывая на голове кусок белой ткани, сказал:
- Вот что, ребята, дальнейший план таков: Я иду один, вы едете до мазара, там, на карте указан, помнишь, Саш? Это еще часа три езды.
Саша кивнул в ответ, еще не понимая, к чему клонит Павел.
- Там ночуете, оставляете машину и завтра утречком идете мне навстречу. Как ориентироваться на местности ты еще помнишь, а, турист? - Милан весело посмотрел на Сашу.
- Я-то помню. А почему бы нам вместе не переночевать у мазара? Что ты выиграешь за ночь? Что-то не нравится мне это, Паша… один в песках, воды мало совсем, без палатки. Ветер к ночи станет сильней. Опасно это.
Милан поднял рюкзак, закинул его за спину.
- Ну, я пошел… Не беспокойтесь, я знаю, что делаю. Главное, чтобы вы не опоздали, и мы встретились в нужный час, - он подошел к Саше и внимательно посмотрел в его глаза. В этот момент Милан знал, что они больше никогда не увидятся, и потому мысленно прощался с человеком, подарившим ему часть своей жизни. Он протянул ему руку:
- Ну, пока, Саша! - ему хотелось сказать "прощай", но это могло осложнить ситуацию.
Мужчины пожали друг другу руки. Подошла Катя. Сняла очки. В ее глазах Милан увидел не только беспокойство женщины, но и боль, страх за него. Она смотрела не мигая, ее взгляд говорил о смешанных чувствах, о терзаниях, которые она испытывала, выбрав когда-то из двух друзей одного, зная, что и другой любит ее всем сердцем, но ради дружбы, останется в стороне.
- Паша, - Катя хотела сказать что-то ласковое, хорошее, но на глаза навернулись слезы, и она замолчала, продолжая смотреть на него, словно чувствовала опасность и не знала, как ей остановить Павла.
Милан приобнял Катю, поцеловал в щеку, ощутив запах пыли, которой покрылась ее косынка.
- Катюша, не волнуйся, все будет хорошо, поверь мне! - И тихо шепнул ей на ухо: - Я буду ждать тебя, очень… Все, пора! Ирина, пока! - Милан помахал ей рукой, отметив, как хороша девушка в голубой шифоновой косыночке, как ладно сидят на ней тугие джинсы. Он даже залюбовался ею. Что-то екнуло в сердце, что-то промелькнуло невнятной тенью. Но Княжич торопился, и всплеск чувств потонул в мыслях о предстоящей встрече со своими. Его миссия подходила к концу. Пока все шло гладко, но осторожность, заставляющая быть особо бдительным, держала его в напряжении. Милан ускорил шаг и больше не оглядывался.
Он услышал, как заворковала машина Саши, как она поехала, удаляясь все дальше. Наконец, ее звук растворился в пространстве, и лишь голос пустыни поскрипыванием песка под ногами сопровождал лиринийца на Земле.
Княжич шел до тех пор, пока мог что-то видеть. Его расчеты оказались верными. Уже в темноте, когда Млечный Путь осветил дорогу Лебедю, летящему по нему из века в век, Милан различил очертания разрушенных домов и печной трубы, памятником заброшенности уходящей в небо и освещенной молодым месяцем, как люди называли спутник Земли в первую фазу его появления. Еще совсем недавно здесь кипела жизнь. Но люди покинули свои жилища, как только высох колодец. Вода ушла из него, а без нее жизнь в сердце пустыни стала невозможной.
Милан устроился на ночлег в доме, глиняные стены которого защищали от колючего пустынного ветра, а вместо крыши над головой раскинулся широкий небесный простор. Княжич смотрел на звездное небо, погружаясь в него сознанием, а память воскрешала картину за картиной, воссоздавая родные образы созвездий неба Лирины - такой далекой от Земли планеты, что затерялась в скоплении звезд, украшающих чужое небо.
Впервые за время жизни на Земле, Милан оказался один на один с ее природой. Он чувствовал себя свободным, ему хотелось встать и, расправив руки, крикнуть: "Земля! Я - житель Лирины, восхищаюсь тобой! Я видел тебя, я знаю, как ты прекрасна и я донесу свои чувства до моего народа".
Милан уснул, крепко сжимая в руках Кристалл Силы, укутанный в ткань. Только эту ночь и еще один день осталось лиринийцу продержаться на Земле до прибытия корабля. А там… там недалеко и до встречи с отцом, который ждет его, своего единственного сына - хранителя и наследника.
Ира спала тревожно. Непривычная обстановка, чужие люди со старыми порядками, которым пришлось подчиниться и им, жителям современного города, непонятно зачем приехавших в пустыню в то время, когда все ее обитатели впадают в спячку, а растения заканчивают один из периодов вегетации. Смотритель мазара, в котором покоится прах мусульманского святого, жил рядом, со своей семьей. Они учтиво приняли гостей, но не могли скрыть своего удивления их желанию отправиться в пустыню летом. Саша объяснил, что они ученые, физики, хотят наблюдать за падением астероида, приближение которого ожидает весь мир. Поверил ли Саше хозяин этих мест, нет ли, но кров предоставил. Ира с матерью отправились спать на женскую половину дома, а Саше постелили в гостевой части.
Ночь подходила к концу, небо зарделось на востоке, пролив пурпурную краску на пески. Ира вышла во двор, поежилась от утренней прохлады и направилась к глиняному домику, что стоял чуть поодаль. Справив нужду, она также быстро вернулась к дому, но дорогу внутрь ей преградила незнакомая женщина. Она стояла, облокотившись на дверной косяк, с интересом рассматривая девушку. Женщина не была местной жительницей, и Ира не видела ее вечером за ужином. Что-то зловещее мелькнуло в ее глазах, когда она с ухмылкой заговорила. Девочка слышала слова, но не слышала голос женщины. Она просто понимала то, что она беззвучно говорит, и видела ее презрительную усмешку.
- А-а! Маленькая человеческая самочка! Что ж не спится в такую рань?
Ира попятилась. От женщины - невероятно красивой и отталкивающе холодной - повеяло опасностью. Светлый костюм из мягкого стеганого материала, закрывающий всю незнакомку от шеи до высоких ботинок, плотно обтягивал ее точеную фигуру. Лицо неизвестно откуда появившейся дамы поражало выразительностью огромных глаз с черными стрелками ресниц на фоне бледной матовой кожи, Они выглядели, как два источника света, пробивающегося из непостижимой глубины. Тонкие губки, острый носик и впалые щеки, подчеркивающие скулы, были словно нарисованы и придавали женщине кукольный вид. Если бы не чарующие глаза, ее можно было бы принять за манекен, на голову которого надели пышный парик.
- Что уставилась? Никогда не видела красивой женщины? - незнакомка шипела как змея и вся ее красота от этого выглядела зловещей.
- Кто вы? - обрела дар речи Ирина. - Что вам нужно?
- Ты!
Ира и опомниться не успела, как по щелчку пальцев женщины от земли оторвался некий предмет, напоминающий тренажер для вестибулярного аппарата: кверху от круглой металлической пластины чуть наклонно был приделан штырь, за который можно держаться, чтобы не упасть. "Тренажер" негромко жужжал и, пролетев по воздуху, остановился между Ирой и женщиной.
- Ты пойдешь со мной, самочка, - с этими словами злобная дама махнула рукой и вокруг шеи Ирины затянулась петля из гладкого прочного шнура.
В одно мгновение Ира оказалась стоящей рядом с похитительницей на жужжащей пластине. Женщина прижала девочку к себе, и они взмыли в воздух.
В этот момент в дверях хозяйской части дома показался смотритель мазара: он только проснулся и вышел наружу. На востоке поднималось огромное красное солнце, и прямо на нем появился черный силуэт неизвестного существа с двумя головами. Длинные волосы существа развевались под порывом ветра, и все тише становилось мерное жужжание, издаваемое им. Смотритель стоял, как вкопанный и, только когда призрак превратился в крошечную точку, опомнился. Набожный мусульманин упал на колени и с пылом, на какой способен истинно верующий человек, воззвал к Аллаху, прося его о защите и покровительстве. На шум выбежал взъерошенный Саша.
- Что случилось? - спросил он, обращаясь к кладущему земные поклоны хозяину дома.
Тот, не прерывая молитвы, показал рукой на восток, где в густом воздухе парило неестественно большое солнце. Оно занимало полнеба.
- Саша, где Ира? - Катя подошла к мужу и непонимающим взглядом уставилась на смотрителя. - Он молится или… что-то случилось?
- Думаю, что-то случилось, что-то испугало его, оттого он и молится прямо здесь. Бахром-ака, что случилось? - Саша присел рядом, вглядываясь в лицо хозяина дома.
- Туда, туда улетел…
- Кто улетел? - никак не мог понять Саша, тревожно осматривая пристройки, свалку бытового хлама за низким забором. - Катя, поищи Иру. Посмотри, нет ли ее там, - он махнул в сторону глиняного домика, где находился туалет. - Бахром-ака, вставайте, потом помолитесь, - настойчиво поднимая мужчину, Саша встал вместе с ним, - скажите, что вы там увидали?
- Демон пустыни! Демон пустыни посетил мой дом! О! Аллах-Акбар, в чем я провинился?.. - смотритель снова упал на колени.
- Иры там нет, Саша, ее нигде нет! - голос Кати дрожал, она прикусила губы и с надеждой смотрела на мужа.
Саша резко поднял Бахрома и затряс его.
- Где моя дочь! - заорал он прямо ему в лицо.
Смотритель простер руку к солнцу и произнес как приговор:
- Демон унес…
Катя остолбенела. Первое, что пришло ей в голову, это - надо бежать! Бежать следом, быстро. Там Павел, он поможет. У него какой-то дар, он поможет…
- Катя, очнись! Мы сейчас же пойдем туда, собирайся. Где карта? Это в ту же сторону, где мы должны встретить Павла.
Через пять минут они вдвоем скорым шагом, чуть ли не бегом, шли на восток. Жена смотрителя успела сунуть Кате в руки горсть изюма и несколько шариков курта. В рюкзаках, в больших бутылях бултыхалась вода. До места встречи, обозначенного Павлом на карте, по прямой было километров сорок - дальний и трудный путь под палящим солнцем. Сашу не покидала уверенность в том, что похищение его дочери непонятным, таинственным образом, связано с тем, зачем отправился в пустыню его друг Павел. Но теперь Саша намеревался не только найти дочь, но и выяснить у Павла все, что тот замышляет. Его тайны изменили нормальную жизнь семьи, втянув всех ее членов в события, о которых они даже не подозревали.
Бахром с женой долго смотрели вслед русским.
- Надо в милицию сообщить, - несмело сказала женщина, - девочку украли все же…
- Не надо пока, подождем, когда вернутся, - ответил Бахром. - Да и что мы скажем?! Демон забрал?
- А ты видел? - жена заглянула мужу в лицо.
- Видел. Согрешил я, молюсь мало, виноват перед Аллахом…
- Это они виноваты. У них демон дочь забрал. Пойдем чай пить. Солнце уже высоко, делами заниматься надо. А русские только завтра вернутся, не раньше…
Милан отлично выспался. Пушистая нить из верблюжьей шерсти, которую он положил вокруг себя, действительно защищала от опасных насекомых - за всю ночь ни одна из членистоногих тварей не заползла к нему. Хотя, может быть в это время года они уже и не ползают - жара всех под песок загнала. Княжич не торопился вставать. Он лежал с открытыми глазами и смотрел, как меняется небо. Сначала оно выглядело так, словно кто-то накинул на него серую газовую вуаль. Постепенно в предутреннюю серость прокрались краски: нежные, отличающиеся друг от друга полутонами; как мазки акварели, они разбавили картину и, становясь на глазах все ярче, наконец, заиграли теплыми цветами радуги. Милан не видел дневной звезды Земли: она восходила за его головой, но по свету, ворвавшемуся в мир, понял, что наступил день. Милан встал. Повернулся к солнцу и поднял руки. Теплые лучи скользнули по лицу, ветер освежил его. Княжич почувствовал благодать, разливающуюся по всему телу вместе с потоком крови, несущим жизнь каждой его клеточке.