- Это Богиня прошла мимо нас, - наспех придумала она. - Это был край ее одежды.
- Да, - заговорили все. - Это была Богиня. Она. Так и есть.
Люди застыли как вкопанные, ожидая - не вернется ли
Богиня. Но ничего больше не случилось.
Тут Ведунья закричала:
- Да, это была Богиня, и она взяла Меченого Небесным Огнем!
- Что?
- Он шел здесь, сразу за мной, когда появился свет. А теперь он пропал.
- Как пропал? Куда? Почему?
- Ищите! - завопил кто-то. - Ищите все! Меченый! Меченый!
Поднялась невообразимая суматоха. Люди бросались туда-сюда, не зная зачем - лишь бы не стоять на месте. Серебристое Облако призывал к тишине и спокойствию. Больше всех всполошились матери: их пронзительные крики перекрывали общий шум, и они с плачем метались вокруг, простирая руки.
Жрица не сразу вспомнила, которая из них мать Меченого - ну да, это Алая Дымка Восхода четыре лета назад родила мальчика с родимым пятном. Но матери племени растили детей сообща, и они не слишком заботились о том, кого которая родила: Источник Молока, Белый Снег и Замерзшее Озеро были так же потрясены загадочным исчезновением мальчика, как и Алая Дымка Восхода.
- Должно быть, он сбился с тропы, - сказал Расколотая Гора. - Я поищу его.
- Он был здесь, - отрезала Ведунья. - Это свет поглотил его.
- Ты сама видела?
- Он был позади меня, когда это случилось. Но не настолько позади, чтобы потеряться. Это свет его взял. Свет.
Расколотая Гора все же настоял на том, чтобы вернуться и поискать, - но поиски ни к чему не привели. Они не нашли ни единого следа, и уже становилось совсем темно.
- Надо идти, - сказал Серебристое Облако. - Здесь не место для ночлега.
- Но Меченый...
- Он ушел от нас, - безжалостно отрезал Серебристое Облако. - Ушел со светом Богини.
- Свет Богини! Свет Богини!
Все тронулись в путь. Жрица была поражена до глубины души. Она смотрела в тот слепящий свет, и глаза еще болели, а когда она закрывала их, перед ней плавали багровые пятна. Но вправду ли это была Богиня? Жрица не знала. Раньше она никогда не видела такого света - и надеялась, что больше не увидит.
- Значит, Богиня все же захотела взять одного из наших детей, - сказала Ведунья. - Так, так, так.
- Ты ничего не понимаешь в таких вещах! - обрушилась на нее жрица. - Ровно ничего!
Но что, если та права? А ведь это вполне возможно. И даже очень вероятно. Такой ослепительный свет мог быть только знамением Богини.
Богине потребовалось дитя? Зачем? Какой в этом смысл?
Нам никогда не понять ее, решила жрица глубокой ночью, размышляя на все лады о странном событии. Она Богиня, а мы лишь ее создания. И Меченый Небесным Огнем исчез. Это выше всякого понимания, но да будет так. Ей вспомнились слухи о том, что Серебристое Облако собирается принести в жертву дитя, когда они придут к Слиянию Трех Рек. Теперь хотя бы перестанут говорить об этом. Они почти у цели, и Богиня взяла к себе дитя без их участия. Жрица надеялась, что Богиня удовлетворится этим. В племени не так много детей, чтобы они могли пожертвовать ей еще одного.
Глава 3
УЗНАВАНИЕ
12
Неандерталец? Получеловек? Мисс Феллоуз не верила своим ушам, ее обуревал гнев, и она все яснее сознавала, что ее предали. Неужели ребенок в самом деле неандерталец? Если Девени сказал правду, то ее худшие опасения осуществились.
Она свирепо, но пока еще сдерживаясь, обратилась к Хоскинсу;
- Вы могли бы сказать мне об этом заранее, доктор.
- Зачем? Не все ли вам равно?
- Вы говорили, что это будет ребенок, а не маленькое животное.
- Это и есть ребенок, мисс Феллоуз. Разве вы думаете иначе?
- Это неандерталец.
- Ну конечно, - не понял Хоскинс. - Вы ведь знаете, в каком направлении работает "Стасис текнолоджиз". Не хотите же вы сказать, будто не знали, что ребенка возьмут из доисторической эры. Мы с вами это обговаривали.
- Про доисторическую эру я знала. Но неандерталец? Я ожидала, что мой питомец будет человеком.
- Неандертальцы и были людьми, - начал раздражаться Хоскинс. - Более или менее.
- Так ли это? - спросила мисс Феллоуз у Девени.
- Что ж - большинство палеоантропологов в последние шестьдесят-семьдесят лет соглашаются с тем, что неандертальцев безусловно можно считать разновидностью гомо сапиенс, мисс Феллоуз. То ли это архаическая ветвь нашего вида, то ли подвид - так сказать, провинциальные кузены, но определенно близкая родня, определенные люди...
- Оставим это пока, Девени, - нетерпеливо вмешался Хоскинс. - Подойдем к делу с другой стороны. Мисс Феллоуз, у Вас когда-нибудь был щенок или котенок?
- В детстве - да, но какое это имеет отношение...
- Когда у вас был щенок или котенок, вы заботились о нем? Вы любили его?
- Конечно. Но...
- А он был человек, мисс Феллоуз?
- Это было домашнее животное, доктор. А сейчас речь не о них. Я говорю с профессиональной точки зрения. Вы нанимаете квалифицированную медсестру с большим опытом в современной педиатрии ухаживать за...
- Ну а если бы это был детеныш шимпанзе? Разве вас бы это оттолкнуло? Если бы я попросил вас заняться им, неужели бы вы с отвращением отказались? А этот ребенок - не шимпанзе. Он вообще не относится к человекообразным обезьянам. Он маленький человек.
- Маленький неандерталец.
- Я и говорю - человек. Странного вида и дикий, как я вас и предупреждал. Трудный случай. Вы опытная медсестра, мисс
Феллоуз, с превосходным послужным списком. Вас как будто не должны смущать трудные случаи? Разве вы когда-нибудь отказывались ухаживать за ребенком-уродом?
Мисс Феллоуз, не находя больше аргументов в свою защиту, сказала с гораздо меньшим пылом:
- Вы могли бы сказать мне заранее.
- И вы бы отказались от места - так?
- Ну-у...
- Вы же знали, что речь идет о тысячелетиях.
- "Тысячелетия" могут означать и три тысячи лет. Только сегодня вечером, когда вы с мистером Девени обсуждали проект и прозвучала фраза "сорок тысяч лет", я начала отдавать себе отчет, что же тут готовится на самом деле. И даже тогда не осознавала, что речь идет о неандертальце. Я не специалист по... палеоантропологии - я правильно произношу, мистер Девени? И не так хорошо ориентируюсь в хронологической таблице эволюции человека, как вы.
- Вы не ответили на мой вопрос, - сказал Хоскинс. - Если бы вы знали это заранее, отказались бы вы от места или нет?
- Не могу сказать точно.
- Хотите отказаться сейчас? У нас, знаете ли, есть и другие квалифицированные кандидатки. Так как же?
Хоскинс не сводил с нее холодного взгляда, Девени наблюдал за ней из дальнего угла комнаты, а маленький неандерталец, вылизав блюдечко досуха, с мокрой мордочкой, так и ел ее своими глазищами.
Мисс Феллоуз, в свою очередь, смотрела на безобразного мальчика, и в ушах у нее звучали собственные слова: "Неандерталец? Я ожидала, что мой питомец будет человеком".
Мальчик показал на молоко, потом на блюдце - и вдруг разразился сериями отрывистых резких звуков, повторяющихся снова и снова. Звуки, странно сдавленные, гортанные, перемежались прищелкиванием языка.
- Да он говорит! - удивилась мисс Феллоуз.
- Как будто да, - согласился Хоскинс. - Или просит, чтобы ему дали еще поесть - на это и кошка способна.
- Нет-нет, он говорит.
- В этом еще надо разобраться. Это весьма дискуссионный вопрос - владели ли неандертальцы настоящей речью. Мы надеемся выяснить и это, в том числе, во время эксперимента.
Ребенок снова защелкал и заработал горлом, переводя взгляд с мисс Феллоуз то на молоко, то на пустое блюдце.
- Вот вам и ответ, - сказала она. - Он безусловно говорит.
- Если так, то он человек - что скажете, мисс Феллоуз?
Она оставила вопрос без ответа - слишком сложная тема, чтобы заниматься ею сейчас. К ней обращался голодный ребенок, и она пошла налить ему молока.
Хоскинс поймал ее за руку и повернул к себе,
- Минутку, мисс Феллоуз. Прежде чем продолжать, я должен знать - остаетесь вы у нас или нет.
Она раздраженно освободилась.
- А если нет, вы его голодом уморите? Он просит еще молока, а вы мне мешаете его покормить.
- Действуйте, но мне нужен ваш ответ.
- Останусь до поры до времени.
Она подлила молока в блюдце. Мальчик стал на четвереньки, сунулся в свою плошку и начал так лакать и чавкать, словно несколько дней не пил и не ел. При этом он издавал горлом воркующие звуки.
Звереныш, и больше ничего, подумала мисс Феллоуз. Звереныш!
Ее пробрала дрожь, которую она подавила только усилием воли.
13
- Пожалуй, мы оставим вас вдвоем с мальчиком, мисс Феллоуз, - сказал Хоскинс. - Он порядком намучился - лучше убрать всех отсюда и дать вам попробовать его уложить.
- Согласна.
Он показал ей на открытую дверь кукольного домика, металлическую и овальную, как люк подводной лодки.
- Это единственный вход в Первую секцию сгасиса. Он будет постоянно заперт и постоянно под охраной. Мы запрем га собой дверь, как только выйдем отсюда. Завтра мы с вами поучимся, как обращаться с замком, который, конечно, будет настроен на ваши отпечатки пальцев, как уже настроен на мои. Сверху, - он показал в пространство над лишенным потолка домиком, - помещение тоже охраняется сетью датчиков, и если произойдет что-либо нежелательное, сразу поднимется тревога.
- А что такого может произойти?
- Попытка вторжения, например.
- Но кому нужно...
- Здесь у нас находится маленький неандерталец, живший в сорокатысячном году до нашей эры, - ответил Хоскинс с плохо сдерживаемым нетерпением. - Вам это кажется невероятным, но сюда может ворваться кто угодно - от голливудских продюсеров и ученых-конкурентов до самозваных защитников прав детей, о которых мы с вами говорили в прошлый раз.
Брюс Маннхейм, подумала мисс Феллоуз. Он по-настоящему опасается Маннхейма. Не пустое любопытство заставило его спросить, не сталкивалась ли я с Маннхеймом в своей работе.
- Ребенка, конечно же, нужно охранять, - сказала она. И вдруг посмотрела вверх, где не было потолка, вспомнив, как сама заглядывала в домик с балкона. - Я что же, буду выставлена на всеобщее обозрение? - негодующе спросила она.
- Нет-нет, - улыбнулся Хоскинс. Улыбка была добрая и чуточку снисходительная, как показалось мисс Феллоуз. Чопорная леди со стародевичьими замашками волнуется, что за ней будут подглядывать. Но с какой стати она должна одеваться и раздеваться на виду у посторонних? - Ваше уединение будет строго соблюдаться, уверяю вас. Положитесь на меня, мисс Феллоуз.
Опять он за свое. Это его излюбленная фраза, и он, должно быть, говорит ее всем, с кем имеет дело. Не очень-то большое доверие внушают эти слова. Чем чаще он их произносил, тем меньше мисс Феллоуз на него полагалась.
- Если кому-то можно входить на балкон и смотреть вниз, то я не вижу...
- Доступ на балкон будет строго воспрещен. Исключение делается только для техников, которым может понадобиться поработать с силовым кабелем - в случае такой необходимости вас тут же предупредят. Датчики, о которых я говорил, передают свои электронные сигналы непосредственно в компьютер. Мы не собираемся за вами шпионить. Итак, вы остаетесь с мальчиком на ночь, договорились? И на каждую последующую ночь впредь до дальнейших указаний.
- Очень хорошо.
- Днем вас будут подменять в любое удобное для вас время. Завтра же составим расписание. Мортенсон, Эллиот и мисс Стретфорд будут дежурить по скользящему графику, сменяя вас, как только вы захотите отлучиться. Мальчик все время должен быть под надзором. Абсолютно необходимо, чтобы он все время оставался в зоне стасиса и чтобы вы постоянно знали, где он находится.
Мисс Феллоуз недоуменно обвела глазами кукольный домик.
- Но почему это так необходимо, доктор Хоскинс? Разве мальчик настолько опасен?
- Тут все дело в энергии, мисс Феллоуз. Существуют законы ее сохранения - если хотите, я объясню, но думаю, что вам сейчас не до того. Надо просто запомнить, что ему ни в коем случае нельзя выходить отсюда. Ни в коем случае. Даже на минуту. Даже по самой веской причине. Даже ради спасения его жизни. Больше скажу - даже ради спасения вашей жизни, мисс Феллоуз. Ясно?
Мисс Феллоуз несколько театрально вскинула подбородок.
- Я не совсем понимаю, что такое законы сохранения, но приказы я понимаю, доктор Хоскинс. Мальчик останется в Комнатах, если на то есть разумное основание - а оно, очевидно, есть. Я готова соблюдать это требование даже с риском для собственной жизни, как это ни мелодраматично. В профессии медсестры долг стоит превыше самосохранения.
- Хорошо. Вы можете всегда позвонить по внутренней связи, если вам кто-то понадобится. Спокойной ночи, мисс Феллоуз.
И они с Девени ушли. Все остальные к тому времени тоже разошлись. Дверь захлопнулась, и мисс Феллоуз показалось, что она слышит щелканье электронных замков.
Ее заперли одну с маленьким дикарем из сорокатысячного года до нашей эры.
Она посмотрела на мальчика. Он тоже поглядывал на нее, и в блюдце еще оставалось молоко. Мисс Феллоуз стала показывать ему знаками, как взять блюдечко и поднести ко рту, но ее пантомима не имела успеха. Он только смотрел во все глаза, не пытаясь подражать ей. Тогда она проделала это сама - поднесла блюдечко к губам и сделала вид, что лакает.
- А теперь ты попробуй.
Он все смотрел на нее и дрожал.
- Это нетрудно. Я покажу тебе. Дай-ка мне ручки.
И она тихо-тихо взяла его за руки.
Он заворчал - жутко было это слышать от такого малыша - и с пугающей силой вырвался от нее. Лицо выражало гнев И страх, и родимое пятно-молния пылало на свежеотмытой коже.
Совсем недавно его вот так же схватил доктор Хоскинс, и перекрестил его руки на животе, и оторвал его от земли. В мальчике, конечно, еще живо воспоминание об этих недобрых мужских руках.
- Нет, - сказала мисс Феллоуз так мягко, как только могла. - Я не сделаю тебе больно. Просто хочу показать, как держать блюдечко.
Он испуганно следил, не сделает ли она какого-нибудь опасного движения. Мисс Феллоуз снова медленно протянула к нему руки, но он замотал головой и отдернул свои.
- Ну хорошо. Тогда я подержу блюдце, а ты просто лакай из него. Не будешь хотя бы есть с полу, как звереныш.
Она подлила еще молока, взяла блюдечко, подняла на уровень его рта и стала ждать.
Стала ждать.
Мальчик щелкал языком и курлыкал горлом, давая понять, что он голоден, но к блюдечку не шел.
Потом взглянул своими большими глазами прямо на мисс Феллоуз и произнес что-то такое, чего она, кажется, еще от него не слышала.
Что бы это значило? "Поставь блюдечко, глупая старуха, чтобы я мог поесть"?
- Ну-ну, малыш. Нельзя есть на полу, хорошие маленькие человечки так не делают.
Он снова что-то печально прощелкал, не сводя с нее глаз.
- Вот так, смотри, - она согнулась чуть ли не вдвое, нагнула голову и с трудом - у нее рот не выдавался вперед так, как у мальчика - отпила молока со своей стороны блюдечка, продолжая держать его перед ребенком. Он пристально наблюдал за ней из-за своего края, стоя совсем близко.
Ну и глазищи, подумала она.
- Вот так... - и отпила еще немного.
Мальчик подошел и, не берясь руками за блюдечко, так что мисс Феллоуз приходилось по-прежнему держать его, осторожно тронул молоко языком, потом осмелел и начал пить стоя.
Мисс Феллоуз попробовала потихоньку опустить блюдечко.
Мальчик недовольно заворчал и ухватился за блюдце руками, чтобы удержать его у рта. Она быстро отняла свои руки. Теперь ребенок держал блюдце сам и жадно лакал из него.
- Отлично, малыш. Замечательно!
Он осушил блюдце, а потом нечаянно уронил его на пол, и оно разлетелось на куски. Мальчик посмотрел на мисс Феллоуз с явным испугом, раскаянием, а то и с боязнью. И захныкал.
- Это только блюдце, малыш, - улыбнулась она. - Ничего страшного. У нас их много. И молока тоже много.
Она отбросила осколки ногой - потом нужно будет обязательно убрать, о них можно порезаться, но пока пусть подождут - достала такое же новое блюдце из нижнего отделения тележки и показала мальчику.
Он перестал хныкать и улыбнулся ей.
Улыбнулся по-настоящему, впервые с тех пор, как появился здесь. Улыбка была изумительно широкая - ну и ротик, и вправду до ушей! - и просто ослепительная, словно солнышко проглянуло сквозь тучи.
Мисс Феллоуз улыбнулась в ответ и осторожно протянула руку - потрогать его, погладить по голове. Очень медленно, чтобы мальчик мог следить за ее рукой и убедиться, что она ничего плохого не замышляет.
Он задрожал, но остался на месте, глядя на нее снизу вверх, и ей удалось чуть-чуть погладить его, а потом он робко отпрянул назад, как испуганный зверек.
Мисс Феллоуз вспыхнула, поймав себя на этом слове.
Прекрати. Ты не должна о нем так думать. Он не животное, несмотря на свою наружность. Он мальчик, маленький мальчик, испуганный мальчик, испуганный человечек.
Но какими жесткими показались ей его волосы, когда она дотронулась до них. Какие они свалявшиеся, грубые, густые.
Очень странные волосы. Очень-очень странные.