Путешественники поспешили обратно взглянуть на место катастрофы. Мысль, что, быть может, они навсегда замурованы обвалом, страшным призраком встала в мозгу у всех, но никто не проронил ни звука.
Два уцелевших фонаря освещали завал. Массивный камень преграждал вплотную весь коридор, точно заранее пригнанный к ширине и высоте его. Ни обойти, ни перелезть через него никакой возможности не было. Груды песка и мелкой осыпи возвышались кругом.
Путешественники дружно навалились на камень, пробуя сдвинуть его, но камень не поддавался: в нем чувствовалась тысячепудовая тяжесть.
Охотник вынул нож и стал пробовать долбить его; на третьем ударе стальной клинок переломился пополам, оставив лишь незначительные царапины на поверхности преграды.
Свирид Онуфриевич бросил остаток ножа, затем снял с плеча ружье, посмотрел на курки и, увидав что они сломаны, поставил ненужное уже ружье в угол, отошел в сторону и молча стал у стены.
- Что же теперь делать, господа? - нарушил молчание Иван Яковлевич.
- Идти вперед, - отрывисто ответил кусавший губы палеонтолог. - Что ж тут возможно другое?
- Но куда приведет нас ход? Может быть, он и кончается в недрах земли или в жерле вулкана.
Палеонтолог дернул плечами.
- Может быть-с… даже вероятнее всего, что так, - резко ответил он. - Во всяком случае, надо готовиться к худшему!
Михаил Степанович раскрыл свою сумку и стал разбирать содержимое ее.
- Антон, - спокойно обратился он к старику, хотя побледневшее лицо выдавало волнение его, - посмотри, много ли осталось запасов в твоем мешке? Мы должны разделить теперь всю провизию на возможно большее количество порций, - обратился он к остальным. - Неизвестно, сколько времени продлятся еще наши поиски нового выхода.
Осмотр провизии показал, что при усиленной экономии ее может хватить дней на пять; главный вопрос был в воде, которой оказалось всего две бутылки.
Свирид Онуфриевич, невольный виновник происшедшего, не притронулся даже к своей сумке; на лице его было написано глубокое отчаяние.
Старый ученый обвел глазами всех спутников своих и, подойдя к Свириду Онуфриевичу, слегка потрепал его по плечу.
- Не отчаивайтесь так, дорогой мой! - мягко заметил он. - Надо трезво смотреть на вещи; случилось то, что должно было случиться!
- Но по моей вине! - глухо ответил охотник.
- Вы были только орудие: в мире нет случайностей, все идет по определенным законам; значит, это должно было совершиться так! Не произойди ваш выстрел, камень упал бы, ну, сутками позднее, так как очевидно, что он уже едва держался, и мы все равно были бы отрезаны на возвратном пути. И было бы еще хуже, так как провизии осталось бы еще меньше!
- Вполне присоединяюсь к вашему мнению, - сказал Михаил Степанович. - Но я не допускаю мысли, чтоб в святилище мог вести только один ход. Мы отыщем второй и выберемся.
- Вашими бы устами да мед пить, - пробурчал палеонтолог. - Во всяком случае, не будем разглагольствовать, надо скорей трогаться дальше!
Несмотря на общее желание торопиться, благодаря то и дело попадавшимся расселинам, идти приходилось довольно медленно. Общее утомление достигло значительной степени, когда наконец Иван Яковлевич, мужественно шедший все время впереди, решился достать часы и взглянуть на них.
- Полночь, господа! - громко сказал он. - Просто удивительно, как под землей летит время. Скорее спать надо. Наберемся сил для завтрашнего похода!
Повторять предложение надобности не было. Путешественники разместились на полу и начали расстегиваться и снимать сапоги и верхнее платье: все буквально обливались потом.
- Градусов тридцать тепла, я думаю, здесь есть, - заметил палеонтолог, которому приходилась тяжелей всех.
- А на снежной-то горе как хорошо было!
Есть никому не хотелось, зато жажда томила сильная. Антон, избранный распорядителем по продовольственной части, подал всем по полустаканчику воды, себе же налил едва четвертую долю, сберегая другую четверть для Ивана Яковлевича.
Все улеглись и погасили огни, но скоро заснуть не удалось никому; мысль, что они заживо погребены на большой глубине под землей и что полный мрака, безмолвный коридор - не что иное, как могила их, тяжелым камнем давила грудь всех.
Антон долго молился и клал в стороне от лежавших земные поклоны.
XXIV
Сон путешественников продолжался недолго.
Первым проснулся охотник: ему почудилось, будто он заблудился в глухую полночь в горах среди пропастей; внизу под ногами его и далеко впереди перекликаются и радостно-злобно грохочут какие-то дикие голоса. С сильно бьющимся сердцем он открыл глаза и поднял отяжелевшую голову.
Черная мгла висела кругом; вдали слышался неясный гул как бы от многочисленной толпы.
Гул увеличивался; через какие-нибудь полминуты ухо Свирида Онуфриевича, еще не вполне различавшее действительность от сна, - уловило глухой топот бегущих тяжелых ног. Картина вырвавшихся из земли чудовищных зверей, виденных им на стене и несшихся теперь на них стихийной волной, разом встала перед его глазами.
Ужас наполнил его душу.
- Вставайте!! - крикнул он не своим голосом, вскакивая и тормоша ближайшего соседа.
Перепуганные путешественники поднялись с пола; все сбились в тесную кучу; Михаил Степанович едва отыскал спички, и желтый свет фонаря слабо осветил подземелье.
На охотнике лица не было; бледный, с мокрыми от пота волосами, он стоял, устремив блуждающие глаза во тьму впереди.
- Что, что такое? - сыпались вполголоса вопросы.
Свирид Онуфриевич молча вытянул вперед руку.
Грозный гул ответил за него: казалось, будто курьерский поезд с грохотом и шумом влетел в черный туннель и мчался, еще невидимый, на путешественников. Пол дрожал под ногами их.
- Землетрясение… - проговорил палеонтолог. - Надо скорее уходить отсюда: коридор того и гляди рухнет весь!
- Но куда же идти? - воскликнул старый ученый. - Впереди смерть!
- Позади тоже, но еще худшая! - спокойно ответил Павел Андреевич. - Будем мужественны до конца, что бы ни случилось: мы увидим то, чего не видал еще никто в мире - работу огня под землей!
Спокойствие и твердость духа Павла Андреевича несколько ободрили и остальных путешественников. Поспешно оделись все и, забрав сумки, зашагали дальше.
Жар становился все невыносимее; то один, то другой из путешественников вынимали платки и закрывали ими лица.
- Свет! - вдруг сказал шедший рядом с Михаилом Степановичем палеонтолог.
Словно электрический ток пронизало это слово путешественников; надежда на спасение разом воспрянула во всех.
На левой стороне прохода впереди ярко вырисовывалась широкая кровавая полоса от пола до потолка; багровый отсвет стоял в той части коридора. Красная полоса на стене двигалась и переливалась; на ней то и дело появлялись белесоватые и черные налеты.
Путешественники пустились бегом, но едва попадали в освещенную часть, как один за другим отшатывались: сквозь громадную расщелину в двухсаженной толще правой стены дышало адом; за стеной клокотало бело-красное море.
Ослепленные ярким огнем путешественники несколько минут стояли, ничего не видя: в глазах у всех вертелись синие, желтые и красные круги.
Павел Андреевич завернул себе лицо и голову всеми имевшимися у него платками и полотенцами и, оставив только маленькие отверстия для глаз, смело подошел к расщелине.
За нею вставал громадный и высокий огненный грот; поверхность расплавленной массы, вскидывавшей вверх языки пламени, находилась значительно ниже пола коридора; нет-нет и жгучее красное море вдруг выбрасывало вверх разноцветный фонтан; раздавался взрыв, и гул потрясал раскаленные докрасна, как бы прозрачные своды грота.
Павел Андреевич закрыл от нестерпимой рези глаза; и бросился мимо расщелины.
Путешественники уже все пробежали за его спиной.
- Ну местечко! - проговорил, ощупывая лицо, охотник. - Опалило как свинью перед Рождеством!!
Длинный правый ус его сильно пострадал от огня.
- Ничего не вижу, - сказал палеонтолог, вытянув как слепой вперед руки, - где вы, господа? Дайте воды скорее!
Антон помочил полотенце и подал ему.
Палеонтолог быстро освободил закутанную голову и стал освежать болевшие глаза.
Через несколько минут боль утихла, и ученый стал различать кое-что.
Медлить из-за этого не приходилось. Свирид Онуфрие-вич подхватил его под руку и быстро повлек за двинувшимися в путь товарищами.
Не прошли они и сорока сажен, как зоркие глаза Михаила Степановича различили в левой стене какую-то черную впадину; он поднес к ней фонарь и увидел новый, узкий и низкий коридор.
Путешественники остановились. Надо было решить, продолжать ли путь по старому ходу или свернуть в новый.
Михаил Степанович предложил всем присесть отдохнуть, а сам с Павлом Андреевичем, непременно желавшим идти, отправился вперед по старому пути.
По мере удаления их от перекрестка жар делался все нестерпимее; справа за стеной и еще сильней из черной глубины впереди доносились время от времени грозные раскаты взрывов: бог Аздомайя совершал непрерывную работу.
Глубокий мрак в коридоре сменился сумерками; сквозь толстые подошвы сапог ноги исследователей испытывали почти ожоги; вместе с тем с каждым новым поворотом становилось все светлее; и вдруг за одним из ним открылась даль, наполненная красным сиянием. Пол, свод, стены - все было раскалено и казалось огненно-прозрачным. Сделать хоть шаг вперед было немыслимо.
- Во мне кровь спекается! - хрипя, проговорил палеонтолог; лицо его побагровело, он зашатался и чуть не прислонился к дышавшей жаром стене.
Михаил Степанович, у которого от невыносимой температуры кровь била в виски и потемнело в глазах, обхватил Павла Андреевича, и оба, делая нечеловеческие усилия, чтобы не упасть, повернули обратно.
- Ад!.. - едва мог сказать Михаил Степанович, - вход… в геенну огненную!..
Точно пьяные, в полусознательном состоянии добрели они до оставленных товарищей и как мешки повалились на землю.
Свирид Онуфриевич и Иван Яковлевич кинулись расстегивать им воротники курток и обмахивать лица платками. Михаил Степанович отстранил руку старого ученого и указал глазами на лежавшего в обмороке Павла Андреевича.
- Ему… нужнее… - проговорил он.
Антон помочил виски палеонтолога; вода и освежающее обмахивание привели его в чувство.
- Воздуха… воздуха… - пробормотал он, задыхаясь и судорожно хватая пространство руками. Воспаленные глаза палеонтолога налились кровью и вышли из орбит; багровое лицо стало принимать синий оттенок.
Свирид Онуфриевич схватил его за пояс.
- Беритесь скорее! - распорядился он, видя, что еще несколько минут, и Павла Андреевича хватит удар. - Подымайте его!
Иван Яковлевич и Антон ухватили палеонтолога с другой стороны, и все трое повлекли грузное тело его во вновь открытый проход. Ноги палеонтолога волочились по земле.
Михаил Степанович поднялся сам и оперся о стену, но тотчас же отшатнулся прочь: горячие камни обожгли его. Дрожавшие ноги плохо повиновались ему. Стараясь не уронить фонаря и удержать равновесие, он медленно поплелся за товарищами, желтый огонек которых то светился невдалеке перед ним, то вдруг исчезал за частыми поворотами.
Дышать стало легче. Михаил Степанович потрогал стены и убедился, что они далеко уж не так горячи, как в оставшемся позади коридоре.
Головокружение и связанная с ним слабость стали проходить, и вскоре оправившийся почти совсем Михаил Степанович догнал товарищей.
Они отдыхали; пришедший в себя Павел Андреевич си-дель посреди них, отдуваясь как мех и беспрерывно помахивая платком на лицо себе.
- Свежее ведь стало! - сказал Свирид Онуфриевич, завидев подходившего Михаила Степановича. - Как думаете - добрый знак, пожалуй?
- Как знать… - едва проговорил Михаил Степанович. Жажда мучила его до того, что горло сводили судороги; спекшийся язык не шевелился во рту.
То же самое испытывали и остальные. Антон бережно нацедил всем драгоценной влаги.
- Полбутылки-с осталось всего… - заметил он, поджав губы.
Несколько секунд он подержал бутылку в руках, колеблясь, выпить или нет и ему, но сила воли одержала победу: старый слуга плотно закупорил бутылку и уложил ее опять в сумку.
Минут через двадцать оправился и Павел Андреевич. Торопивший всех охотник помог ему подняться и под руку с ним зашагал дальше. Коридор круто подымался в гору.
- Мы были отравлены какими-то газами! - сказал Павел Андреевич шедшему позади Михаилу Степановичу.
- Вероятнее всего, углекислотой. Еще немного - и не увидали бы мы с вами никого из них! - он кивнул головой на спутников.
Подъем продолжался бесконечно. Трещины на полу и на стенах исчезли совершенно. Бурые и красные слои песчаника стали прорезываться полосами базальта; наконец проход, местами несомненно пробитый руками человека, превратился в узкую и высокую естественную щель в сплошной черной массе базальта.
- Господа, а ведь стены-то совершенно холодные! - заявил Михаил Степанович.
- Я чувствую течение воздуха… - заметил Иван Яковлевич.
- И свежего! - добавил палеонтолог, останавливаясь и жадно дыша всей грудью. - Боже, как хорошо!
Михаил Степанович обогнал значительно больше, чем он, истомившихся товарищей и почти бегом пустился вперед.
- Счастливчик! - проговорил вслед ему палеонтолог.
- Я завидую ему: как он еще молод!
Громкий крик послышался спустя некоторое время из тьмы впереди.
Путешественники бросились на помощь к товарищу.
Крик повторился, и в то же мгновенье вдали показался огонек фонаря Михаила Степановича. Он крутил им в воздухе, рискуя ежесекундно разбить его вдребезги о стену.
- Урра! - неистово крикнул Михаил Степанович, завидев встречный огонек. - Господа, мы спасены! Ура!
Он повернулся и исчез опять в темноте с тем же далеко отдавшимся криком.
Усталость отлетела от путешественников; как окрыленные, дружно бросились они вперед, теснясь в узкой расщелине.
За первым же поворотом дальнейшие услуги фонарей оказались излишними: слабый свет брезжил в проходе, обрисовывая выступы и неровности стен; еще несколько минут, и путешественников обдала волна света: они очутились в довольно большой, походившей на храм буро-красной пещере; с правой стороны от них в имевшее вид готического окна отверстие синело небо.
Михаил Степанович стоял у окна.
Путешественники подбежали к нему; перед ними развернулась необъятная даль; на неизмеримой глубине внизу ширилась зеленая степь; горы, встававшие местами на ней, казались курганами. Ближе к скале, вмещавшей пещеру, чернела базальтовая площадь, вся изрытая впадинами; на ней синела узкая как лента горная река, по берегу которой прибыли путешественники; маленькими пятнышками на зеленом фоне белели две палатки их. Чистый прохладный воздух вливался в пещеру потоком.
Восторг охватил путешественников. Небо, солнечный свет, зелень травы - все казалось ярким, бесценным и новым. Будто выпущенные на свободу узники, с истомленными, землистого цвета лицами, они кинулись в объятия друг друга, жали друг другу руки и поздравляли со свободой.
Главное наслаждение для всех был воздух; никто не мог вдоволь надышаться им.
- Настоящий ведь, настоящий-с! - твердил палеонтолог, расстегнув на себе все, что было возможно, и заняв своей тушей всю ширину окна.
Несколько овладев собой после приступов радости, Михаил Степанович отправился со Свиридом Онуфриевичем отыскать наружный выход из пещеры. Вглядываясь в каждый закоулок, медленно обошли они стены и встретились у противоположной окну.
Выхода не было. Зато отыскалось другое, имевшее огромный интерес для них.
- Иван Яковлевич! - послышался зов Михаила Степановича.
- Что? - отозвался отдыхавший у окна ученый.
- Пожалуйте-ка сюда! Здесь много надписей есть.
Иван Яковлевич был уже на ногах и торопливо зажигал фонарь, потушенный экономным Антоном.
- Какие, какие? - спросил он, спеша по направлению голосов.
- Наши иероглифы! - ответил Михаил Степанович.
XXV
Словно узорной резьбой покрывала надпись низы двух стен до высоты почти сажени от пола. Песчаник местами выветрился, и сеть иероглифов прерывалась впадинами; на скалах базальта, проступавших кое-где в виде черных ребер, надписей не было.
Иван Яковлевич с лихорадочным волнением приступил к изучению и списыванию их. Михаил Степанович помогал ему.
Свирид Онуфриевич постоял, поглядел на них и, убедившись, что эти люди потеряли всякую способность думать и говорить о чем-либо другом, кроме надписи, закурил трубку и, засунув руки в карманы, направился к палеонтологу.
Тот продолжал сидеть на впадине у окна.
- Выхода-то нет, драгоценнейший, - заявил охотник, подходя к нему.
- Да? - рассеянно отозвался Павел Андреевич. - Ничего, в окно выберемся!
Свирид Онуфриевич пыхнул трубкой, затем молча отодвинул, как некий неодушевленный предмет, Павла Андреевича в сторону, взобрался в нишу окна и, держась обеими руками за края отверстия, заглянул вниз.
- Одначе!.. - проговорил он, невольно отодвигаясь назад. - Саженей сорок вышины, я думаю, будет.
- Что вы говорите! - воскликнул Павел Андреевич. - Может быть, какие-нибудь уступы есть, по ним лезть можно?
Охотник снова выглянул наружу.
- Нет! - сказал он, спрыгивая на пол пещеры. - Стена совершенно отвесная!
- Вот тебе и спаслись! - проговорил, удрученный новым открытием, палеонтолог. - Но ведь, тем не менее, другого выхода нет?
- Нет! - подтвердил охотник. - Придется воспользоваться этим: у нас есть с собой веревка; только не думаю, чтобы ее хватило отсюда до земли!
Павел Андреевич с трудом влез на окно и в свою очередь посмотрел вниз.
- Батюшки! - с неподдельным ужасом проговорил он, - да разве мыслимо отсюда спуститься? Колокольня Ивана Великого не достала бы крестом до окна!
- Единственный выход! - угрюмо повторил охотник.
Он подозвал Антона, и вместе с ним стал вынимать из всех сумок веревки и связывать их крепкими узлами в одну.
- На такой ниточке вы думаете опускаться?! - спросил палеонтолог, остановившись около них.
- Выдержит… вовсе она уж не так тонка! - возразил охотник.
Скоро все имевшиеся куски были связаны. Свирид Ону-фриевич привязал к концу веревки довольно большой камень и, улегшись на выступе окна, стал спускать его; Антон придерживал позади веревку.
Через несколько времени веревка остановилась.
- Что, не идет дальше? - быстро спросил Свирид Онуф-риевич.
- Нет-с… вся вышла, - ответил Антон.
Свирид Онуфриевич выставился почти до пояса, подергал веревку и, убедившись, что камень висит еще на значительной высоте над землей, стал вытаскивать его обратно.
- Не хватило… - отнесся он к Павлу Андреевичу, молча следившему за его действиями. - Придется белье пустить в ход!
- На тряпках спускаться?! - воскликнул палеонтолог.
- Нет, где уж тут! Надо постараться привлечь как-нибудь внимание Василия и Фильки, и они подадут нам снизу все нужное! Во-первых, вывесим из окна что-либо белое… рубаху, что ли. Затем будем стрелять из револьверов. Цел он у вас?
- Цел.