- Это опасное устройство даже для тех, кто должен был пользоваться им. Если солярианин почему-то обратится к такому роботу так, что робот не усмотрит подлинного акцента, этот солярианин немедленно будет убит. На месте солярианина я не подошел бы к такому роботу. При всем моем старании говорить на чистом солярианском, я мог бы сбиться и тут же был бы убит.
- Согласен, капитан. Я думаю, именно поэтому те, кто производит роботов, обычно не ограничивают определение человека, а наоборот, расширяют, насколько возможно. Но соляриане оставили планету. Тот факт, что надзирательница над роботами имеет такую опасную программу, лучшее доказательство того, что соляриане действительно ушли и уже не встретятся с опасностью. Соляриане в данный момент имеют отношение лишь к тому, чтобы ни один несолярианин не ступил на планету.
- Даже другие космониты?
- Я полагаю, капитан, что было бы трудно определить человеческое существо, включив в его описание десятки различных космонитских акцептов и исключив множество поселенческих. Определение только по одному солярианскому и то достаточно сложно.
- Вы очень умны, Дэниел, - сказал Д. Ж. - Я не одобряю роботов, конечно, не их самих, а их влияние на общество - однако быть рядом с роботом вроде вас, как когда-то Предок…
- Боюсь, что ничего не выйдет, Диджи, - вменилась Глэдия. - Дэниел никогда не будет ни продан, ни подарен, а силой его взять нелегко.
Д. Ж. с улыбкой поднял руки.
- Я просто помечтал, леди Глэдия. Уверяю вас, законы Бейлимира делают для меня немыслимым обладание роботом.
- Не позволите ли мне добавить несколько слов? - неожиданно заговорил Жискар.
- А, робот, который ухитрился избежать участия в происходящем и вернулся, когда все было кончено!
- Мне жаль, что все выглядело так, как вы утверждаете. Может быть, вы разрешите мне добавить несколько слов?
- Ладно, давайте.
- Похоже, капитан, что ваше решение взять с собой в экспедицию леди Глэдию оказалось благоразумным. Не будь ее, вас всех перебили бы, а корабль уничтожили. Только способность леди Глэдии говорить по-соляриански и ее мужество при встрече с надзирательницей изменили исход события.
- Это не совсем так, - возразил Д. Ж. - Мы все были бы убиты, возможно, даже леди Глэдия, если бы надзирательница случайно не дезактивировалась.
- Это не случайность, капитан, - сказал Жискар, - и так не бывает, чтобы робот сам собой вдруг дезактивировался. Была причина. Как мне рассказывал друг Дэниел, леди Глэдия приказала надзирательнице прекратить действия, но у той были очень строгие инструкции. Однако действия леди Глэдии смутили надзирательницу. Тот факт, что леди Глэдия, даже по определению надзирательницы, бесспорно была человеком и действовала так, что могла вынудить надзирательницу повредить ей, а то и убить ее, еще больше дезактивировало робота. Таким образом, в критический момент два противоположных требования - уничтожить нелюдей и удержаться от нанесения вреда человеку - уравновесились, и робот застыл, неспособный ни к каким действиям вообще. Его контуры сгорели.
Глэдия рассеянно нахмурилась.
- Но… - начала она.
- Я подумал, - продолжал Жискар, - что вы вполне могли бы информировать команду об этом. Их недоверие к леди Глэдии ослабеет, если вы подчеркнете, что члены экипажа остались живы лишь благодаря ее инициативе и храбрости. Это заставит их думать, что вы были весьма прозорливы, взяв ее с собой, возможно, даже вопреки советам ваших офицеров.
Д. Ж. громко захохотал:
- Леди Глэдия, теперь я понимаю, почему вы никогда не расстаетесь с этими роботами. Они не только умны, как люди, но еще и дьявольски хитры. Поздравляю вас. Теперь, если не возражаете, я пойду потороплю команду. Я не хочу оставаться на Солярии дольше, чем это необходимо, и обещаю не беспокоить вас несколько часов. Я знаю, что вы нуждаетесь в отдыхе не меньше меня.
Когда он ушел, Глэдия некоторое время размышляла, затем повернулась к Жискару и сказала на обычном аврорианском диалекте галактического стандартного, который был распространен на Авроре и который чужаки понимали с трудом:
- Жискар, что за вздор ты нес насчет сгоревших контуров?
- Миледи, я высказал предположение, и только. Я считаю, что это подчеркнет вашу роль в том, что надзирательницы не стало.
- Но как ты мог подумать, что он поверит, будто робот так легко может выйти из строя?
- Он мало что знает о роботах, мадам. Он может торговать ими, но в его мире они не используются.
- Но я-то знаю о них очень много, как и ты. Кстати, у надзирательницы не было никаких признаков нарушения работы схемы: ни заикания, ни дрожи, ни неадекватного поведения. Она просто остановилась.
- Мадам, поскольку мы не знаем специфики конструкции надзирательницы, мы можем удовольствоваться этим рациональным объяснением.
Глэдия покачала головой:
- Все равно это очень странно.
Часть третья
Бейлимир
Глава восьмая
Поселенческий мир
29
Корабль Д. Ж. снова был в космосе, в вечном, неизменном, бесконечном вакууме.
Он взлетел не слишком скоро, по мнению Глэдии, которая плохо переносила напряженность ожидания возможного появления другой надзирательницы с другим усилителем. Тот факт, что смерть в этом случае была бы быстрой, как-то ее не удовлетворял. Только после взлета, когда раздалось мягкое шипение протонных струй, она успокоилась и решила лечь спать. Засыпая, она думала: как странно, что в космосе она чувствует себя в большей безопасности, чем в мире своей юности, который во второй раз оставляет с большим облегчением, чем в первый.
Нет, Солярия уже не была миром ее юности, она стала планетой без человечества, которую охраняли жалкие пародии на людей, гуманоидные роботы - насмешка над ласковым Дэниелом и рассудительным Жискаром.
Наконец она уснула, и Дэниел и Жискар, стоявшие на страже, снова могли поговорить друг с другом.
- Друг Жискар, я почти уверен, что это ты уничтожил надзирательницу.
- Выбора не было, друг Дэниел. Это была чистая случайность, что я появился вовремя, потому что все мои чувства были заняты поисками людей, но я никого не находил. Я бы не понял важности происходящего, если бы не ярость и отчаяние леди Глэдии. Я почувствовал это на расстоянии и прибежал как раз кстати. В этом смысле леди Глэдия действительно спасла положение, во всяком случае, что касалось существования капитана и твоего. Я мог бы еще спасти корабль, даже если бы не успел уберечь вас. - Он помолчал. - Но я нашел бы это крайне неудовлетворительным, друг Дэниел.
- Я благодарю тебя, друг Жискар, - серьезно и торжественно произнес Дэниел. - Я рад, что тебя не смутила человеческая наружность надзирательницы. Это замедлило мои реакции, так же, как моя внешность смутила ее.
- Друг Дэниел, ее физический облик для меня ничего не значил, потому что я рассмотрел рисунок ее мыслей. Он был так ограничен и так резко отличался от человеческого, что мне не пришлось делать никакого усилия, чтобы узнать в ней робота. Определение ее как нечеловека было таким ясным, что я сразу отреагировал. В сущности, я не сознавал своих действий, пока не произвел их.
- Я так и думал, друг Жискар, но хотел подтверждения, что не ошибся. Значит, ты не чувствовал дискомфорта, когда убивал ту, которая по виду была человеком?
- Нет, поскольку это был робот.
- Мне кажется, что я тоже мог бы убить ее, но страдал бы потом от закупорки позитронных цепей, хотя и понимал бы, что она робот.
- Гуманоидную внешность, друг Дэниел, нельзя не принять во внимание, если приходится судить только по ней. Зрение гораздо более проворно, чем дедукция, а я видел ее внутреннюю структуру и сосредоточился на этом; поэтому мог игнорировать ее физический облик.
- А как, по-твоему, чувствовала бы себя надзирательница, уничтожив нас, если исходить из структуры ее мыслей?
- Она получила исключительно сильные инструкции, и у нее не было сомнения, что ты и капитан - не люди, по ее определению.
- Но ведь она могла убить и мадам Глэдию.
- В этом мы не можем быть уверены, друг Дэниел.
- А если бы она это сделала, могла бы она пережить это, как ты думаешь?
Жискар долго молчал.
- У меня не было времени изучить рисунок мыслей, - наконец сказал он. - Не могу сказать, каковы были бы ее реакции, если бы она убила мадам Глэдию.
- Я представляю себя на месте надзирательницы, и мне кажется, что я мог бы убить человека ради спасения другого, которого по каким-либо причинам необходимо спасти, - но сделать это было бы трудно, и это нанесло бы мне ущерб. - Голос Дэниела дрогнул. - Но убить человека, чтобы уничтожить тех, кого я считаю нелюдьми, совершенно немыслимо.
- Она просто угрожала. Она не шла дальше угроз.
- А могла бы?
- Откуда нам знать! Мы же не знаем, какие инструкции она получила.
- Но разве могут инструкции совершенно отрицать Первый Закон?
- Я вижу, что целью нашего разговора был именно этот вопрос. Я советую тебе не идти дальше, - сказал Жискар.
Дэниел упрямо продолжал:
- Я поставлю его условно. Это не факт, это можно считать фантазией. Если бы инструкции были строго ограничены определениями и условиями, если бы инструкции были даны достаточно подробно и достаточно убедительно, возможно ли убить человека ради цели менее важной, чем спасение другого человека?
- Не знаю, - ответил Жискар шепотом, - но подозреваю, что это возможно.
- Но если твое подозрение справедливо, это означает, что при особый условиях можно нейтрализовать Первый Закон. Значит, и другие Законы могут быть изменены и даже отменены. Следовательно, Законы, в том числе Первый, не абсолютны, а являются такими, какими должны быть по мнению создателей роботов.
- Хватит, друг Дэниел, не продолжай.
- Еще один шаг, друг Жискар. Партнер Илайдж обязательно сделал бы этот добавочный шаг.
- Он был человеком. Он мог.
- Я должен попытаться. Если Законы роботехники, даже Первый, не абсолютны, и если люди могут модифицировать их, не окажется ли возможным, что и мы в подходящих условиях можем лю…
Он замолчал.
- Не надо, - слабо сказал Жискар.
- Не буду, - сказал Дэниел изменившимся голосом.
Они надолго замолчали. Их позитронные пути с трудом преодолевали наступивший беспорядок. Наконец Дэниел сказал:
- Возникают другие соображения. Надзирательница была опасна не только из-за полученных ею инструкций, но и из-за своей внешности, которая могла сбить с толку и обмануть любого человека, как я невольно обманул матроса первого класса Нисса. Он явно не знал тогда, что я робот.
- И что из этого следует?
- На Авроре в Институте роботехники было сконструировано множество человекоподобных роботов под руководством доктора Амадейро и по чертежам доктора Фастольфа.
- Это общеизвестно.
- Что произошло с этими роботами?
- Проект провалился.
- Это общеизвестно, - в свою очередь сказал Дэниел, - но это не ответ. Что случилось с гуманоидными роботами?
- Можно предположить, что их уничтожили.
- Такое предположение не обязательно правильно. Были ли они на самом деле уничтожены?
- Это было бы самое разумное. Что еще делать при провале?
- Почему мы полагаем, что роботы не удались? Ведь кроме того, что они исчезли, мы ничего не знаем.
- Разве недостаточно того, что их убрали с глаз и уничтожили?
- Я не сказал "уничтожили", друг Жискар. Этого мы как раз и не знаем. Мы знаем только, что они исчезли.
- Зачем же их просто убирать, если они не годны?
- А если они годны, то нет ли причины убирать их с глаз долой?
- Думаю, что нет.
- Подумай еще, друг Жискар. Вспомни, что мы говорили о человекоподобных роботах, которые, как мы теперь думаем, могут быть опасны именно потому, что человекоподобны. Во время нашей предыдущей беседы нам казалось, что на Авроре готовится план разгрома поселенцев. Мы решили, что цель этого плана - уничтожение Земли. Я прав?
- Да, друг Дэниел.
- Тогда не может ли быть, что в центре этого плана - доктор Амадейро? Его неприязнь к Земле не уменьшилась за эти два столетия. Если доктор Амадейро сконструировал множество гуманоидных роботов - куда их могли послать, когда они исчезли из виду? Не забудь, что если солярианские роботехники исказили Три Закона, то аврориане могли сделать то же самое.
- Ты хочешь сказать, что человекоподобные роботы были посланы на Землю?
- Именно. Чтобы обмануть землян их человеческой внешностью и дать возможность доктору Амадейро нанести удар по Земле.
- У тебя нет доказательств.
- Однако это возможно. Подумай сам.
- Если это так, мы должны лететь на Землю и каким-нибудь образом предупредить несчастье.
- Именно так.
- Но мы не можем лететь, если не полетит леди Глэдия, а это вряд ли случится.
- Если ты сможешь повлиять на капитана, чтобы он повел этот корабль к Земле, у мадам Глэдии не будет выбора.
- Я не могу это сделать, не повредив ему, - сказал Жискар. - Он твердо решил ехать домой, в Бейлимир. Мы должны устроить, если удастся, его путешествие на Землю после того, как он выполнит свою задачу в Бейлимире.
- Но тогда может быть уже поздно.
- Ничем не могу помочь. Я не могу повредить человеку.
- Если будет поздно… Друг Жискар, подумай, что это может значить.
- Я не могу думать, что это может значить. Я знаю только, что не могу навредить человеку.
- Значит, Первого Закона недостаточно, и мы должны…
Дэниел не мог продолжать, и оба робота беспомощно умолкли.
30
По мере приближения корабля к Бейлимиру планета становилась все заметнее. Глэдия напряженно разглядывала ее на экране в своей каюте.
Когда Глэдия узнала, куда предстоит лететь, она запротестовала, но Д. Ж. только пожал плечами и чуть заметно улыбнулся.
- Что вы хотите, миледи? Я же должен притащить оружие вашего народа своему народу. - Он слегка подчеркнул слово "вашего". - А кроме того я должен отчитаться.
- Совет Авроры дал вам разрешение взять меня на Солярию при условии, что вы привезете меня обратно, - холодно сказала Глэдия.
- На самом деле это не совсем так, миледи. Состоялись неофициальные переговоры, но ничего не было записано, и официального согласия не было.
- Я, как и любой цивилизованный человек, стала бы соблюдать и неофициальную договоренность, Диджи.
- Не сомневаюсь, но для нас, торговцев, существуют только деньги и подписи на законных документах. Ни при каких обстоятельствах я не нарушил бы контракт и никогда не отказался бы сделать то, за что мне заплатили.
Глэдия вздернула подбородок.
- Вы намекаете, что я должна заплатить вам за возвращение домой?
- Мадам!
- Бросьте, Диджи, не прикидывайтесь. Скажите прямо, что меня будут держать пленницей на вашей планете, и объясните почему. Растолкуйте мне мое положение.
- Вы не моя пленница и не будете ею. Я отнесусь с уважением к этой негласной договоренности. Я отвезу вас домой… со временем. Но сейчас я должен ехать в Бейлимир, и вы должны ехать со мной.
- А почему я должна ехать с вами?
- Люди моего мира хотят увидеть вас. Вы - героиня Солярии, вы спасли нас. Вы не можете лишить их возможности орать до хрипоты при виде вас. Тем более что вы были добрым другом Предка.
- Что они знают об этом? - резко спросила Глэдия.
Д. Ж. ухмыльнулся.
- Ничего, что порочило бы вас, уверяю. Вы - легенда, а легенды больше жизни, хотя я допускаю, что легендарной Глэдии легко было перерасти вас, миледи, и стать много благороднее. В обычных условиях я не хотел бы видеть вас на нашей планете, потому что вы могли бы не оказаться достойной легенды: у вас не хватает роста, красоты и величественности. Но когда история на Солярии станет известной всем, вы сразу обретете необходимые качества. Вас могут даже не пожелать отпустить. Не забудьте, что вы будете в Бейлимире, на планете, где к истории Предка относятся серьезнее, чем на любой другой, а вы - часть этой истории.
- Это не причина, чтобы держать меня в тюрьме.
- Я обещаю, что этого не будет. Я обещаю отвезти вас домой, когда смогу.
Глэдия успокоилась, хотя чувствовала, что вправе возмущаться. Ей и в самом деле хотелось увидеть этот Поселенческий мир, необычный мир Илайджа Бейли. Этот мир основал его сын, а Илайдж провел там последние годы жизни, и что-то там осталось от него - название планеты, его потомки, легенда о нем…
Она смотрела на планету и думала об Илайдже.
31
Понаблюдав немного, Глэдия с досадой оставила это занятие: сквозь слой облаков, покрывавших планету, почти ничего не было видно. Через несколько часов они, вероятно, приземлятся.
Вспыхнул световой сигнал. Глэдия нажала кнопку "Подождите". Выждав несколько секунд, она нажала кнопку "Войдите".
Вошел улыбающийся Диджи.
- Я не вовремя, миледи?
- Нет, - ответила Глэдия, - просто надо было надеть перчатки и вставить носовые фильтры. Я думала, что буду носить их все время, но это утомляет, к тому же я почему-то стала меньше бояться инфекции.
- Фамильярность рождает презрение, миледи.
- Давайте не будем называть это презрением, - сказала Глэдия и неожиданно для себя улыбнулась.
- Спасибо, - сказал Д. Ж. - Мы скоро приземлимся, мадам, и я принес вам комбинезон. Он тщательно простерилизован и находится в пластиковом пакете, так что его не касались руки поселенцев. Надевается он просто и закрывает человека целиком, кроме глаз и носа.
- Специально для меня, Диджи?
- Нет, миледи. Мы все носим такие комбинезоны на улице в это время года. Сейчас у нас зима, холодно. Мы живем на довольно холодной планете - тяжелый облачный слой, много осадков, часто идет снег.
- Даже в тропиках?
- Нет. Там жарко и сухо. Однако основная часть населения живет в более холодных регионах. И мы тоже. В морях развели формы жизни с Земли, и рыба и другая живность плодится в изобилии. Следовательно, у нас нет недостатка в пище, хотя количество сельскохозяйственной площади ограничено, и мы никогда не станем хлебной корзиной Галактики. Лето короткое, но жаркое, на пляжах много народу, хотя вам это может показаться непривычным, поскольку нагота у вас - строгое табу.
- Странный климат.
- Дело в распределении воды и суши, в планетной орбите, которая чуть более эксцентрична, чем другие, и еще кое в чем. Откровенно говоря, меня это не волнует. - Д. Ж. пожал плечами. - Мои интересы лежат в другой области.
- Вы торговец. Вероятно, вы не часто бываете на своей планете.
- Это верно, но я стал торговцем не потому, что хотел отсюда сбежать. Мне здесь нравится, но я, наверное, любил бы этот мир меньше, если бы проводил здесь больше времени. На мой взгляд, суровые условия Бейлимира служат важной цели. Они поощряют торговлю. Жители Бейлимира бороздят океаны, добывая пищу, и есть некоторое сходство между плаванием по морям и в космосе. Я бы сказал, добрая треть всех торговцев, работающих на космических линиях, - народ Бейли.
- Вы, кажется, в полуманиакальном состоянии, Диджи.