- Что ж, если не угодишь в лапы к троллям, то до рассвета доберешься до церкви, - фыркнула Лия. - Доспехи, может статься, защитят тебя. Но не надейся, что эльфийское золото позволит тебе жить безбедно.
- Я не брала никакого золота, и земли людей мне ни к чему. Я хочу, чтобы ты отперла северные ворота.
Лия удивленно посмотрела на девушку и пожала плечами:
- Глупая ты. Зачем тебе кости Скафлока? Впрочем, поступай как знаешь.
Выражение ее лица вдруг смягчилось, и она сказала просительно:
- Когда найдешь его, живого или мертвого, поцелуй его за Лию, ладно?
Фреда промолчала, но мысленно поклялась, что этого поцелуя Скафлок не получит.
Она покидала замок в густой снег. Ворота бесшумно распахнулись; стражники-гоблины, которым за службу была обещана свобода, пожелали ей удачи. Фреда не оглядывалась. Без Скафлока Эльфхьюк утратил для нее все свое великолепие.
Налетел ветер, такой колючий, что от него не спасал даже подбитый мехом плащ. Она наклонилась и прошептала на ухо коню:
- Скачи, милый, скачи во весь опор! На север, к Скафлоку! Если ты найдешь его, я поставлю тебя в золотое стойло, а летом ты будешь бегать неоседланный по зеленым лугам.
Послышался хриплый крик. Фреда выпрямилась, перепуганная до полусмерти. Как она ни старалась, тролли заметили ее…
- Вперед, вперед, мой конь!
Ветер засвистел у нее в ушах. Он так и норовил вырвать ее из седла, пригоршнями швырял ей в лицо снег. Она едва различала дорогу, но отчетливо слышала топот копыт за спиной.
Быстрее, быстрее! Кони мчались на север, преследователи вопили и улюлюкали. Обернувшись, Фреда увидела троллей - темные тени в белесой пелене снегопада. Может, остановиться и, подождав, пока они приблизятся, повелеть им именем Христа отправляться обратно? Нет, тролли предпочитают объясняться на языке стрел.
Снегопад превратился в настоящую пургу. Тролли отстали, но Фреда знала, что они ни за что не откажутся от преследования. О чем она не догадывалась - так это о том, что скачет навстречу идущей на юг армии Тролльхейма.
Мелькнул вдалеке огонь на вершине холма. Должно быть, горело какое-нибудь эльфийское подворье. Значит, троллей в окрестностях больше, чем она предполагала…
Словно в ответ ее мыслям, справа из темноты донесся жуткий вой. Земля затряслась под ударами копыт. Если ее окружат…
Прямо на пути девушки возникла чудовищная фигура: огромная косматая лошадь чернее ночи, с глазами, что светились тлеющими угольями, всадник в черных латах, громадный и безобразный. Тролль! Эльфийский конь шарахнулся в сторону, но тролль успел ухватить его за узду и осадил на всем скаку.
Фреда взвизгнула. Тролль выдернул ее из седла, зажал ей рот, чтобы она не могла воззвать к небесам. Лапа его была холодной и отвратительно воняла.
- Хо-хо! - загоготал он.
И тут из мрака, как будто привлеченный ее отчаянным воплем, задыхаясь от долгого бега, вынырнул Скафлок. Вдев ногу в стремя, он одним движением очутился на спине тролльего коня и всадил нож в горло воину.
Фреда упала в его объятия.
Глава 17
Когда войско троллей подошло к стенам Эльфхьюка, со сторожевой башни затрубил рог. Огромные бронзовые ворота распахнулись. Вальгард натянул поводья.
- Ловушка, - проговорил он, щуря глаза.
- Вряд ли, - не согласился Грум. - В замке остались одни женщины. Они надеются, мы пощадим их, - он расхохотался. - Ну разумеется, разумеется!
Копыта коней зацокали по каменным плитам внутреннего двора. Здесь было тепло и тихо, стены и башни окутывал голубой полумрак. Сады изливали сладостные ароматы; между деревьями бежали хрустальной чистоты ручейки. В садах немало было укромных местечек, что предназначались для уединения влюбленных парочек.
Женщины Эльфхьюка собрались у главной башни. Увидев их, Вальгард, хоть и насмотрелся на эльфиянок по дороге от побережья, не смог сдержать восхищенного возгласа.
Одна выступила вперед. Тонкое платье подчеркивало ее совершенные формы. Она выделялась среди остальных подобно луне среди звезд. Она низко поклонилась Груму, бросив на него томный взгляд из-под длинных ресниц.
- Приветствуем тебя, господин, - произнесла она певуче. - Эльфхьюк сдается на милость победителя.
Грум горделиво выпятил грудь:
- Древен ваш замок, и никто не мог взять его приступом. Но вы поступили мудро. Тролльхейм велик и могуч! Мы без жалости караем наших врагов, а наши друзья благоденствуют, - он ухмыльнулся. - Скоро я облагодетельствую тебя. Как твое имя?
- Я зовусь Лией, сестрой Имрика, князя эльфов.
- Теперь я, Грум, князь Англии, а Имрик - последний из моих рабов. Приведите пленников!
Медленно, шаркая ногами и опустив головы, вступили на внутренний двор замка вельможи Альвхейма. Печальны были их лица, а плечи сутулились от груза более тяжкого, чем цепи. Имрик, весь в синяках, оставлял за собой кровавый след. Когда их проводили мимо женщин, эльфы не выдали своих чувств ни словом, ни взглядом. За благородными скорбной вереницей двигались простые воины.
В сопровождении телохранителей прискакал Иллреде.
- Эльфхьюк наш, - провозгласил он, - и мы поручаем тебе, Грум, править им, пока мы будем покорять Альвхейм. Скучать тебе не придется, ибо множество эльфов бродит по холмам и лесам, а кое-где уцелели даже их подворья.
Он прошел к башне.
- А перед уходом мы хотим повидать нашу дочь Гору, которую Имрик похитил у нас девять столетий назад. Приведите ее сюда.
Лия вцепилась в рукав Вальгарда и оттащила воина в сторону.
- Я сперва приняла тебя за Скафлока, смертного, который жил среди нас, - проговорила она. - Но я чувствую, что ты не человек…
- Так оно и есть, - отозвался он с усмешкой. - Я Вальгард Берсерк из Тролльхейма. Впрочем, мы со Скафлоком вроде как братья. Я подменыш, рожденный троллихой Горой от Имрика и оставленный взамен ребенка, который был Скафлоком.
- Значит… - пальцы Лии стиснули его запястье. - Значит, ты - тот самый Вальгард, о котором говорила Фреда? Ее брат?
- Да, - его голос посуровел. - Где она? - Он грубо потряс элъфиянку. - И где Скафлок?
- Я… я не знаю… Фреда бежала из замка… она сказала, что отправляется искать его…
- Выходит, если ее не перехватили по дороге - а я ни о чем таком не слышал, - она с ним. Плохо!
Лия улыбнулась, если можно так назвать ее гримасу.
- Наконец-то я поняла, что разумел Тюр, - прошептала она еле слышно, - и почему Имрик так оберегал тайну…
Она снова обратилась к Вальгарду:
- Что же в этом плохого? Ты погубил весь род Орма, кроме них двоих, а им отомстил страшной местью. Или твоя ненависть не удовлетворена?
Вальгард покачал головой.
- Во мне не было ненависти ни к Орму, ни к его роду, - он смятенно огляделся, как человек, который пробудился от тревожного сна. - Но я должен был их ненавидеть, иначе зачем я чинил им зло? Своим родичам… - он провел рукой по глазам. - Нет, они мне не родня… да или нет?
Вырвавшись, он поспешил за королем. Лия с улыбкой последовала за ним.
Иллреде сидел на троне Имрика. Он усмехнулся, заслышав топот ног.
- Ведут Гору, - пробормотал он, - мою крошку, что смеялась и играла у меня на коленях. Твою мать, Вальгард, - добавил он, хлопнув подменыша по плечу.
Она ввалилась в залу, изможденная, сморщенная, сгорбленная. Глаза ее не выражали ничего.
- Гора… - Иллреде приподнялся было, но тут же снова сел.
Она подслеповато озиралась по сторонам.
- Кто зовет Гору? - буркнула она. - Кто зовет Гору, призывает смерть. Гора мертва, господин, она умерла девять столетий назад. Ее похоронили под замком, ее белые кости поддерживают башни, что устремлены к звездам. Зачем вам прах бедной Горы?
Вальгард шарахнулся от нее, выставив вперед руку, словно отгоняя чудище, которое направлялось к нему. Иллреде распростер объятия.
- Гора! - воскликнул он. - Гора, ты что, не узнаешь своего отца? Не узнаешь сына?
Голос ее звучал глухо, как будто доносился издалека:
- Как может мертвая узнавать кого-то? Как может она рожать сыновей? Мозг, что порождал грезы, превратился в обиталище червей. Муравьи ползают там, где когда-то билось сердце. О, верните мне мои цепи! Верните мне возлюбленного, который заточил меня во мрак! - Она заскулила. - Не трогай бедняжку, господин, не буди безумную, ибо жизнь и рассудок - чудовища, они пожирают то, что рождает их на свет.
Она наклонила голову, прислушиваясь.
- Я слышу, как стучат копыта, как стучат они на краю земли. Это мчится Время, и снег срывается с гривы его коня, а копыта высекают молнии. Когда Время мчится подобно ветру в ночи, за ним остаются лишь пожухлые листья. Оно приближается, я слышу, как рушатся миры… Верните мне смерть! - взвизгнула она. - Дайте мне спрятаться от Времени, пустите меня в могилу!
Рыдая, она упала на пол. Иллреде жестом подозвал телохранителей.
- Убейте ее, - приказал он, затем повернулся к Груму: - Подвесь Имрика над горячими угольями, и пусть висит, пока мы не завоюем Альвхейм. Потом решим, что с ним делать.
Король встал:
- Эй, тролли, пора в путь! Корабли ждут нас!
Хотя воины рассчитывали на пир в Эльфхьюке, никто из них не посмел возразить Иллреде, на которого страшно было смотреть.
- Тем лучше для нас, - рассмеялся Грум. Заметив бледность Вальгарда, он посоветовал: - Сдается мне, тебе не помешает нынче напиться вдрызг.
- Так я и сделаю, - отозвался берсерк, - и первая же схватка будет моей.
Вожди троллей выбрали себе эльфиянок по вкусу, а остальных женщин отдали воинам. Грум положил руку на талию Лии.
- Ты сдалась мне, - ухмыльнулся он, - моей и будешь, подругой самого князя.
Она покорно подчинилась, но, проходя мимо Вальгарда, метнула на него призывный взгляд. Он проводил ее глазами. Эта женщина возбуждала его, он чувствовал, что она поможет ему забыть темноволосую ведьму, память о которой не давала ему покоя даже во сне.
Гулянье продолжалось несколько дней, а потом Вальгард повел троллей на другой замок, в котором надеялась отсидеться горстка эльфов. Он был не так велик, как Эльфхьюк, но стены его возносились высоко над землей, а меткие стрелы защитников остудили пыл троллей.
Прождав целый день, Вальгард на закате прокрался к стенам замка. Дозорные, которым слепило глаза солнце, не заметили его. В сумерках рога протрубили сигнал к атаке. Могучим усилием Вальгард забросил на стену крюк: тот зацепился за зубец. Берсерк споро взобрался по привязанной к крюку веревке и поднес к губам свой рог.
Часовые эльфов напали на него, и, несмотря на тяжелые доспехи, ему пришлось несладко. Но по веревке уже поднимались тролли, а другие, внизу, приставляли к стене лестницы. Прорубая себе дорогу, они пробились к воротам и распахнули их.
В замке началась резня. Многих эльфов заковали в цепи и отправили в Эльфхькж. Вачьгард прошелся огнем и мечом по окрестностям и возвратился с богатой добычей.
Грум встретил его довольно холодно: ему казалось, что Вальгард слишком о себе возомнил.
- Тебе надо было остаться там, - сказал он. - Нам двоим тут тесновато.
- И впрямь, - пробормотал Вальгард, меряя тролля взглядом.
Так или иначе, Грум вынужден был устроить пир в его честь и посадить берсерка на почетное место справа от трона. На пиру троллям прислуживали эльфиянки. Лия подносила Вальгарду рог за рогом хмельного вина.
- За нашего героя, славнейшего среди всех воинов! - воскликнула она. Полупрозрачное одеяние вовсе не скрывало ее прелестей, и голова у Вальгарда пошла кругом.
- Я хочу услышать от тебя другое! - Он посадил ее к себе на колени и принялся целовать - жадно, неистово. Она отвечала ему с той же страстью.
Грум, который молча прихлебывал из рога, рассвирепел.
- Прочь отсюда, похотливая тварь! - взревел он и, повернувшись к Вальгарду, прибавил: - Оставь ее. У тебя есть своя.
- Но эта мне нравится больше, - возразил Вальгард. - Я дам тебе за нее трех других.
- Ха! Надо будет, я и так их заберу. Помни, я - твой князь! Ты слышал меня. Оставь ее.
- Добыча принадлежит тому, кто лучше сумеет ею распорядиться, - произнесла Лия, которая по-прежнему восседала на коленях Вальгарда.
- Куда тебе, Грум, с одной-то рукой!
Взбещенный тролль вскочил, нащупывая рукоять клинка.
- Помогите! - вскрикнула Лия.
Топор Вальгарда действовал словно по собственной воле. Грум не успел еще обнажить меч, как грозное оружие берсерка рассекло ему грудь.
Обливаясь кровью, он упал к ногам Вальгарда. Глаза его остановились на бледном липе подменыша.
- Ты подл, но она стократ подлее, - сказал он и умер.
Вопль, что вырвался из множества глоток, потряс стены замка. Тролли подступили к Вальгарду. Одни требовали его смерти, другие клялись защитить от любых посягательств. Казалось, схватки не избежать.
Вальгард сорвал с головы Грума окровавленную княжескую корону, которую тот позаимствовал у Имрика, и возложил ее на себя, потом уселся на трон и велел всем замолчать. Мало-помалу установилась тишина, ее нарушало разве что тяжелое дыхание троллей. Сверкали в свете факелов обнаженные клинки, воины неотрывно глядели на Вальгарда. Берсерк заговорил со стальными нотками в голосе:
- Чему быть, того не миновать, хоть я и не рассчитывал, что это произойдет так скоро. Какой был троллям толк от Грума? Он годился лишь на то, чтобы пить, горланить песни да портить женщин. В моих жилах течет благородная кровь, вам известно, чего я стою в битве. Именем своего деда, короля Иллреде, я провозглашаю себя князем. Я обещаю вам победы, богатство и воинскую славу.
Он выдернул топор из тела Грума.
- Выходите, кто не верит в меня!
Тролли, что штурмовали под его началом соседний замок эльфов, дружно закричали:
- Мы с тобой. Мы с тобой.
К ним присоединились остальные, которым вовсе не хотелось сражаться, и гулянье возобновилось. По правде сказать, воины недолюбливали Грума, близких родичей у погибшего тролля не было, дальние удовлетворились щедрой вирой, которую посулил им Вальгард.
Позднее, оказавшись наедине с Лией, берсерк мрачно поглядел на эльфиянку.
- Второй раз уже я убиваю из-за женщины, - пробормотал он. - Будь я мудрее, я зарубил бы тебя на месте.
- Руби, господин, - промурлыкала она, обвивая руками его шею.
- Не могу, - хрипло отозвался он, - и ты это знаешь. Жизнь моя темна и горька. Подари мне забвение, Лия.
Потом, лежа на постели, он спросил:
- Ты была такой и с эльфами?.. И со Скафлоком?
Она тряхнула копной душистых волос.
- Я такая с тобой, - прошептала она и поцеловала его.
Так Вальгард сделался хозяином Эльфхьюка. Тролли рыскали по округе, выискивали уцелевших эльфов, травили их собаками, сжигали живьем в домах. Некоторых Вальгард щадил - бросал в темницы или обращал в рабов, но большинство полегло под мечами и дубинами троллей. Все женщины доставались воинам. Вальгарду не был нужен никто, кроме Лии.
С юга приходили хорошие вести. Иллреде захватил эльфийские земли Валланда и Фландрии. На севере эльфы затаились в глухих лесах, но смерть неумолимо надвигалась на них. В скором будущем тролли должны были достигнуть крепости, где отсиживался король эльфов.
Люди замечали, что происходит что-то необычное: горели по ночам в чистом поле костры, возникали на мгновение из мрака диковинные тени, ветры доносили откуда-то лязг клинков и протяжные стоны. Волшебство воюющих причинило множество бед: начался падеж скота, погиб на корню урожай, на семьи обрушились несчастья. Порой взгляду охотника открывалась пустошь, по которой словно промчалось стадо взбесившихся коров, воронье терзало едва различимые тела, в которых не было ничего человеческого. Люди запирались на все засовы, клали на пороги железо, взывали к многочисленным богам.
Со временем Вальгард стал все реже и реже покидать Эльфхьюк. Его власть простиралась от Оркнеев до Корнуолла, но покоя он не ведал. Эльфы, которым удалось-таки выжить, постоянно изводили его. Они нападали из засады на троллей, подсыпали яд в кушанья и напитки, калечили лошадей, портили оружие и доспехи, насылали вьюги и бураны. Берсерку чудилось иногда, будто против него восстала сама английская земля.
Пускай тролли владычествовали над Англией - никогда еще Вальгард не поджидал весну с таким нетерпением.
Глава 18
Скафлок и Фреда нашли себе приют на побережье, далеко к северу от эльфийских холмов. Они устроились в пещере, что проникала глубоко внутрь прибрежного утеса. За скалами тянулся к югу лес, а на севере виднелись нагорья, у подножия которых раскинулись бескрайние пустоши. В этой глухомани не встретить было ни людей, ни обитателей Волшебной страны.
Скафлок редко отваживался колдовать из опасения, что тролли почуют его ворожбу, но много охотился в обличье волка, выдры или орла, попеременно надевая шкуры, которые захватила из Эльфхьюка Фреда. Однажды он все же сотворил заклинание и превратил морскую воду в пенный эль. Зима выдалась суровой - Англия не помнила таких холодов со времен Великого Льда, - а потому им сперва пришлось несладко.
В пещере было сыро и холодно, завывал у входа ветер, а внизу грохотал прибой. Но, вернувшись с первой, долгой и утомительной охоты, Скафлок просто обомлел.
В сложенном из камней очаге весело потрескивало пламя. Дым выходил наружу по сплетенной из ивовых прутьев и обмотанной шкурами трубе. Шкуры устилали пол, укрывали стены, одна висела у входа, преграждая доступ ветру. Лошади привязаны были в дальнем конце пещеры; они жевали сено, в которое Скафлок обратил водоросли. Начищенное оружие ярко сверкало. Рукояти клинков, древки копий и стрел украшали алые гроздья рябины.
Фреда сидела на корточках у огня. Она жарила мясо. Скафлок замер, сердце его забилось. На девушке была лишь короткая туника, которая подчеркивала плавные изгибы стройного тела. Юноше показалось, будто он видит птицу, что вот-вот расправит крылья и взлетит.
Фреда заметила его, подняла голову, откинула со лба спутанные рыжие волосы. На ее раскрасневшемся лице чернели пятна сажи, взгляд больших серых глаз выражал радость. Он обнял ее, и она прижалась к его груди.
- Откуда все это, милая? - спросил он с удиатением.
Она засмеялась:
- Я не медведь и не мужчина, чтобы спать на куче прошлогодних листьев. Шкуры у нас были, а прутья и ягоды отыскались в лесу. Ну что, получится из меня хозяйка? - Голос ее сорвался, она вздрогнула. - Тебя так долго не было. Время тащилось еле-еле, и мне надо было чем-то занять себя, а то дурные мысли не давали уснуть.
Его руки задрожали.
- Тебе тут не место. Жизнь изгнанника тяжела и опасна. Надо отвести тебя к людям, ты переждешь у них, пока не кончится война.
- Нет, ни за что! - Она схватила его за уши и притянула к себе. Их губы соприкоснулись. Смеясь и рыдая одновременно, она проговорила: - Я же обещала не покидать тебя. Нет, Скафлок, от меня не так-то легко избавиться.
- Знаешь, - признался он, - я не представляю, как буду жить без тебя. Ты - моя единственная отрада.
- Тогда не оставляй меня одну.
- Но мне нужно охотиться, милая.
- Возьми меня с собой, - она показала на жареное мясо и шкуры на полу. - Видишь, я кое-что умею.