* * *
Хоппер доскакал до куполов учебного сектора и сбавил ход, прыгая все ниже и ниже. В других обстоятельствах путешествие на нем мне бы понравилось. Намного интереснее стрекача - хотя управляемость и хуже, но по скорости его превосходит, да и по проходимости должен бы - не представилось случая проверить, однако, очевидно, что прыжками можно преодолевать куда более высокие или протяженные препятствия, чем на колесах. И с верхней точки траектории видно как с нехилого колеса обозрения. Не удивляюсь теперь, почему туристы для прогулок предпочитают именно хопперы.
Колеса у него все-таки нашлись: маленькие, предназначенные для маневров на гладком полу парковки.
Я вылез из своего кузнечика и прикинул, куда идти.
Уличная стоянка учебки Полинезийского университета занимала почти половину небольшого, отдельно расположенного купола, галереей соединенного с основной зоной городка. Маленькие вагончики открытого монорельса служили тем, кто желал добраться туда, не тратя времени на пешую прогулку. Это про меня. Я, конечно же, желал как можно скорее очутиться в номере местной гостиницы, чтобы попытаться получить доступ в закрытую сеть и найти хоть какие-то признаки прибытия Кати Старофф в ее последней личине. Последней из виденных мною.
Угроза нападения, подстерегавшая на каждом шагу, не так волновала меня, как опасность, которую я сам, своим присутствием, нес людям. Для меня было делом почти доказанным, что кто-то пользуется нашим таинственным каналом и захватывает контроль над сознаниями тех, кто волей случая оказывался поблизости. Механизм этой атаки представлялся пока совершенно непостижимым, как и природа канала, но от этого последствия не становились менее реальными.
С сожалением я вспоминал девушку по имени Мари, накинувшуюся на меня в Кравнике. Пришлось бросить ее на полу в состоянии ранней смерти… И то, что убил ее не я, не делало мне легче. Кстати, первого из нападавших, служащего из Лесного городка, убила тоже не Катя. Он как бы умер сам, словно от потрясения, что упал в кусты. Собственноручно я отправил в небытие только стрелка с базы Контроля, камнем в голову. Но… Исходя из нынешнего опыта, осмелюсь предположить, что он не выжил бы и без этого удара камнем, и даже если бы не упал с обрыва.
Даже не убивая их сам, я словно нес в себе заразу. Как бубонную чуму в Темные века. Как если бы у меня был иммунитет, а у прочих - нет. И я не мог понять алгоритма, по которому выбиралась жертва - человек, становившийся орудием в руках врага. Мне все больше казалось, что это происходит случайно, будто есть некая нестабильно действующая сила, способная дотянуться сюда из марсианской древности, но для успеха ей нужно еще и нащупать подходящую цель. Возможно, не каждого и не в любой момент она способна сломить. Возможно, кто-то невосприимчив к ней вовсе. И я вспомнил людей, выживших при атаке ганимедийского существа. Оно не брало под контроль, оно просто пыталось соединиться, чтобы получить энергию для разрыва себя на составляющие, чтобы сделать шаг в эволюции. Этим оно убивало. Допустимо ли предположить, что принцип "проникновения" в разум в том и в этом случае схож?
Я смог противостоять ему. Мы смогли. Вместе мы даже завершили цикл, помогли существу разорваться. Это стоило потери связи с Ксенатой, но мы справились, хотя Жанна… До сих пор не могу понять, что произошло и где она сейчас… Катя говорила, что в ней спит часть или все сознание Жанки. Судя по тому, что иногда прорывается, в этом есть хотя бы часть истины…
Потеря Жанны далась мне тяжело. Но теперь пропала и Катя. Так я терял все.
Вагончик доставил меня в гостевой холл, плотно прилегающий к другим районам учебного центра. Жилое колесо лежало вокруг куполов, немного возвышаясь над крайними, но уступая в росте центральным. Это мегакольцо выглядело крошечным в сравнении с громадой Гелиополиса и предназначалось не для туристов, а для учащихся и персонала. Первоначально построенный как выездной учебный центр для прохождения практики, городок постепенно превращался в лунный филиал Полинезийского университета, функционирующий на постоянной основе. Недалеко то время, когда этот статус будет признан официально.
Университет…
И я решил дальше не скрываться.
Положительной стороной моей уверенности в древнемарсианской природе атак было то, что теперь я мог не опасаться слежки гипотетических земных врагов. За нами следили изнутри нас, а это значит, можно спокойно снимать личину и включать коммуникатор в сеть. Даже полезнее оказаться известным героем, вернувшим человечеству Ганимед, планетологом, доктором Полом Джефферсоном, о котором уже слагают легенды, человеком, летающем на ракетах Комитета Контроля как на личном такси, чем каким-то безвестным Джоном Смитом, непонятно зачем зарулившим под купола храма науки.
Традиционно свернув в уборную, я перепрограммировал коммуникатор на единственную программу, оставшуюся доступной мне - на себя самого. И снял маску.
Зеркало показало знакомое лицо. Чуть осунувшееся. С лихорадочно блестящими глазами. Лицо, от которого я уже начал отвыкать.
- Привет, Пол! - вырвалось у меня вслух, и я со страхом оглянулся, нет ли свидетелей. Однако в это время дня, похоже, гостевой санузел не пользовался популярностью. Я был один. Ну и прекрасно.
Смешно, но от такой ерунды, как стать самим собой, у меня на душе заметно полегчало.
Всего-то вернул внешность. Которую изначально никто и не планировал менять надолго. Как же человек зависит от мелочей…
Изрядно ободренный переменой, я гордо покинул уборную и направился к стойке регистрации. Называли ее так по старой привычке, ведь когда-то прибывавших в гостиницу людей действительно встречали за стойкой и записывали в тетрадь. Наверное, даже от руки. Пером и чернилами…
Сейчас это небольшой зал ожидания с удобными креслами и общественным стереопроектором, повествующим об устройстве городка и Полинезийского университета в целом. Каждый может запросить эту информацию через коммуникатор и просмотреть в индивидуальном режиме, но почему-то традиция коллективного вещания оказалась более живучей, чем регистрационные стойки.
Я присел, заказал кофе с бисквитом и, в открытом режиме, отметился как приезжий. Стандартное приветствие визуализировалось над столом. Мне предложили на выбор несколько пустующих номеров, я остановился на крайнем, если можно так сказать в отношении тороида… На том, рядом с которым потенциально возможное скопление людей было бы наименьшим. Разумеется, эту задачу решил за меня компьютер, мне-то откуда знать?
Кроме меня здесь никого не было, но неподалеку кипела жизнь, я мог наблюдать ее через отверстие горизонтального тоннеля, связывающего этот купол с соседним. Туда-сюда сновали люди и роботы. Я усмехнулся: наверное, странно выгляжу без багажа. Но доктор Джефферсон может выглядеть как угодно, в известности есть свои преимущества. Правда, пока они никак не проявлялись. Спокойно пью горячий кофе, пожевываю пирожное, никому глаза не мозолю и, признаться, очень этому обстоятельству рад…
- Доктор Джефферсон! Как мы рады вас видеть! - возопил внезапно материализовавшийся стереообраз: высокий худощавый блондин с нордическими чертами лица и удивительно энергичной мимикой.
Я чуть не поперхнулся.
Ну, сам накаркал.
Конечно, как только регистрационные данные… Эх. Надо было сначала допить, а потом уже…
- Позвольте представиться: доктор Мерлинг, Чарльз Мерлинг… А это - доктор Зума… И доктор Красовский… - блондин широко взмахнул рукой, словно приветствуя вновь прибывших.
Тут же из пустоты материализовалась запыхавшаяся доктор Зума, маленькая негритянка, по черноте кожи способная поспорить с нашим дорогим Робом Боббсоном, и застенчиво теребящий воротник халата доктор Красовский - молодой веснушчатый парень с наивными голубыми глазами, вероятно, из вчерашних аспирантов.
"Из разных углов сбегаются, что ли… Мышки ученые… - мелькнула у меня в голове озорная мысль, тут же сменившаяся грустным удивлением. - Был ведь недавно сам таким же лопоухим юнцом… Потрепало меня, и в глазах тоска, зеркало не врет… Я не старше его, всего ничего прошло с конца стажировки… Какой маленький шажок для времени, но какой большой напряг для Пола Джефферсона, сэр…"
- Рад познакомиться, зовите меня просто, Пол, - отставив чашку и привстав, раскланялся я.
- Сидите-сидите, доктор… Пол. Мы скоро подойдем, чтобы поприветствовать лично… Так сказать… Никуда не уходите! - Мерлинг заговорщицки подмигнул и пропал вместе с остальными.
Лично. Разумеется, лично. Пожать руку, похлопать по плечу: "Здорово, Пол! Как жизнь, Пол! Ты молодец! Ну, давай, заглядывай!" - и прочие ритуальные танцы.
Несмотря на технический прогресс и богатый арсенал иллюзий, раскрывшийся с ним, люди остаются людьми: пытаются держаться за традиции, иногда даже крепче, чем раньше, предпочитают личные встречи - стереоконференциям, считают наилучшим - воспитывать детей в семьях, а на отдых любят выбираться на природу, не ограничиваясь фантазиями продвинутого климат-контроля. И движение натуралистов, многие лозунги которого выглядят абсурдно, не случайно набрало такую популярность, что стало способно блокировать в Совете инициативы могучих преобразователей. Прогресс - это еще не все. И сопротивление человеческой природы - не просто бессмысленная, механическая инерция. В ней есть стремление внутренне оставаться людьми. Улучшенными, усиленными, но людьми.
Поэтому же работа Роннигстона "Совершенство человеческого сознания" ошеломительно популярна. Его постулат, на мой взгляд, не бесспорный, сводится к следующему: если убрать перегибы и недостатки, настроить все как следует, то ничего в мире не найдется идеальнее и гармоничнее нашего сознания. И поэтому, мол, лучшее, что можно найти для общества - это прочистить себе голову. Если все прочистят - будет идеальное общество, где прекрасно станет житься каждому, и все тайны мироздания немедленно падут к нашим ногам.
Это я упрощенно излагаю, конечно, в книжке много всяких убедительных слов, иллюстраций, процессных потоков, ссылок и прочего. Но свести можно к вышесказанному. И люди это потребляют, говорят: "Да-да, это он классно сказал!", потому что им хочется в это верить, хочется стремиться к тому самому совершенству - быть совершенными людьми. На деле, конечно, как всегда: стремятся единицы, остальным только хочется стремится, да и то - не постоянно, а так, по вторникам после ужина.
Тройка уже знакомых мне и прилипшие к ним по дороге ученые составили чуть ли не делегацию по встречам. Точнее, их собралось семеро, но ситуация, по моему разумению, превращалась в угрожающую. Я планировал вести дело тихо, а тут, пожалуй, попахивало лекцией в большом зале и "а давайте, мы вам покажем…".
- Дорогой Пол! Мы все очень рады приветствовать вас в нашем университете! - энергично начал новую речь доктор Мерлинг. - Позвольте представить…
И он представил мне еще четверых и, подбежавшего только что, пятого. Все тепло поздоровались за руку. Особенно крепко жала руку маленькая округлая дамочка, доктор Рози Фангсяо, я даже попытался вспомнить, не встречались ли где… Вроде бы, нет.
- Ну, а с докторами Зумой и Красовским вы уже знакомы… - улыбка разрубила героическое лицо Чарльза Мерлинга на две половины, и я пожал руки докторам Красовскому и Зуме.
Настала пора брать быка за рога. Иначе есть шанс оказаться на этих рогах самому. И я бросился в атаку, прямо как древний кирасир на вражеские редуты:
- Уважаемые господа и дамы, позвольте огласить причину моего визита. Я ищу одного человека, который мог бы оказаться проездом в вашем университете. К сожалению, не знаю его имени. Но зато знаю, что он сел в такси в Гелиополисе и направился к вам буквально несколько часов назад. Это женщина. Была одета…
И я, как смог, описал приметы Солидной Дамы, в которую обратилась Катя Старофф при нашей последней встрече.
- Мне нужно найти ее как можно быстрее, дело не терпит отлагательств. И раз уж у нас тут собрался, можно сказать, ученый консилиум, не посоветуете ли, каким образом наиболее эффективно организовать поиски?
Господа и дамы ученые зачесали подбородки и сделали задумчивые лица. Первым очнулся Красовский:
- Так можно объявить по общесетевой, что доктор Джефферсон…
- Хочет видеть некую женщину: белую, с такими-то приметами, прибывшую сегодня? - иронично уточнила Зума. - Я бы не пошла. Даже к доктору Джефферсону, - и она с улыбкой чуть поклонилась в мою сторону.
"Катя придет, - подумал я, - но этот вариант мы оставим напоследок".
- Давайте посмотрим регистрацию. Она же регистрировалась? Время известно туда-сюда, ну, десятка два там будет женщин, со всеми свяжемся и найдем? - это тот, кто подбежал последним, господин Кохэй Ямамура. - Она же от вас не прячется?
Ученый коллектив дружно захихикал: дама будет прятаться от самого Пола Джефферсона? Немыслимо!
Что-то надо делать с этой своей славой, возможно, поменять имя и внешность, раз и навсегда, но это потом, а сейчас - найти Катю.
В "добрые старые времена", когда параноидальная система слежки всех за всеми и государства за каждым накрыла Землю, мою проблему можно было бы решить в два счета. Вернее, в один. Позвонить инспектору Бобсону. Он поднял бы все записи о передвижении транспорта, видео с каждого угла, в том числе из уборных, переговоры, в том числе о самом личном, и быстренько обнаружил бы, куда делась пропавшая лидер-инспектор. В те времена проблемы вообще решались просто. Для тех, кто имел связи. За счет тех, кто их не имел.
Но уже давно в большинстве ситуаций нет необходимости даже удостоверять личность. Например, моя регистрация вполне могла состояться в анонимном режиме, и я получил бы тот же самый номер для проживания. Такси тоже можно заказывать на цифровой код или ключевую фразу, но это редко делают, проще использовать настоящее имя. Мы с Катей пытались маскироваться под обычных отдыхающих, которые, конечно, не стали бы заморачиваться анонимностью.
И домаскировались. Теперь приходится искать госпожу лидер-инспектора по приметам ее вымышленной личины. Радует лишь то, что, оформляясь как обычная туристка, Катя, конечно, ввела стандартные данные, следовательно, оставила свое тогдашнее имя, которого я, кстати, не знаю, и стереографию. Вот по ней-то…
- Хорошее предложение. Как считаете, Пол? - Мерлинг выжидающе посмотрел на меня.
Все-таки, правильно я сделал, сразу их озадачив конкретной проблемой. Никаких предложений лекций и экскурсий "прямо сейчас" не будет, как-то неуместно ведь… А от "потом" отбрехаюсь.
- Прекрасное предложение, Чарльз. Спасибо, доктор Ямамура. Спасибо вам всем, - я отвесил вежливый поклончик. - И мы можем сделать это прямо сейчас?
- Разумеется, доктор. Кохэй, дружище, организуете? - Мерлинг умоляюще посмотрел на японца.
Тот кивнул:
- С превеликой радостью.
И тут же вывел перед нами список зарегистрированных в указанный мною период, отсеял мужчин, остались всего четыре женщины, и ни одна из них не подходила под мое описание. Кати среди них не было.
- Хм… - Ямамура вопросительно посмотрел на меня. - А она точно к нам поехала?
Я кивнул.
- А точно в это время?
Я почти кивнул, но остановился. Вдруг она успела сменить внешность прежде, чем регистрироваться? Как же я не сообразил… Ведь сам поступил в точности так. Приехал, переменился, зарегистрировался… Иногда очевидные вещи не приходят в голову вовремя. Определенно, я устал, определенно… Но как же мне проверить их заново…
- Ну-у-у… - протянул я. - У меня была такая информация. Вероятно, она не точна. А за последнюю неделю много народу приехало?
- Сейчас узнаем…
Он снова вывел список, и я уже без фильтрации понял, что нащупал повод получить доступ к местной служебной сети.
- Да… Человек триста. Тут студенты заезжали… Конференция еще была…
Сделав вид, что задумался, я чуток пожевал губу, а потом дал им возможность сделать мне правильное предложение. С усталым видом я обронил:
- Если не возражаете, хотелось бы немного привести себя в порядок, с утра перепрыгиваю из одного седла в другое… Не с вашего, лунного, утра, конечно, а как встал на ноги…
Господа ученые снова хихикнули, показывая, что им понравилась шутка про лунное утро, хотя, понятное дело, она избита до неприличия. День на Луне в этих широтах, если считать время от восхода и до заката, длится почти две земные недели, и все новички с Земли попадаются на это различие в понимании слова "утро".
- Мы подключим вас к сети, и вы сможете просматривать регистрацию прямо из номера! - Мерлинг развел руки, будто нес в них гигантский арбуз или даже саму Луну. Вероятно, чтобы я понял всю обширность открывающихся передо мною перспектив. - Найдете свою загадочную даму…
- Очень вам благодарен, - кивнул я, не обращая внимания на очередное подмигивание. Похоже, мой новый друг решил, что я преследую таинственную незнакомку из романтических побуждений. Почему бы и нет, пусть думает так. - Удачи вам, уверен, еще свидимся.
Прежде, чем кто-нибудь из них успел бы сообразить предложиться в провожатые, я ступил на подвижную гравидорожку и укатил по стрелке, показанной мне коммуникатором. Там мой номер.
Получив, наконец, возможность остаться в одиночестве, я сходил в душ и заказал кофе - похоже, последние дни я исключительно им и питаюсь. Решив, что прошло достаточно времени, и моя поспешность не вызовет подозрений, я активировал появившуюся опцию в коммуникаторе: доступ к регистрационной информации. Повторил первый запрос Ямамуры и заново рассмотрел лица приехавших женщин. Все прибыли из Гелиополиса. Неудивительно, ближайший город. Ну, и которая из них?
Самый простой способ - обратиться к каждой. Но повод…
И я пошел на хитрость. Ничего особенно затейливого, просто обратился к каждой от имени Пауля Мозеля, рыжеватого небритыша, чья внешность представляла меня в Гелиополисе. Через глобальную сеть, конечно, как будто я не рядом. Ведь они добровольно оставили свои публичные контакты при регистрации. Каждой из них я отправил сообщение с убедительной просьбой непременно ответить: не встречали ли они на автостоянке моего выдуманного друга. Поскольку с фантазией у меня не очень, а с чувством юмора - вполне, то в качестве друга я описал Роба Бобсона.
Конечно же сердобольные женщины откликнулись, и я получил примерно одинаковые ответы. Мол, нет, не встречали. Еще бы. Вот бы я удивился, если бы на той автостоянке оказался рослый негр в белом классическом костюме. Даже в Гелиополисе зрелище нечастое. А вот Катя опознала бы и Бобсона, и, безусловно, моего немца - ведь сама его придумала.
Итак, тупик.
У меня похолодело в животе. А вдруг она не добралась? Мало ли… Вдруг?