После яркости дня глаза не сразу привыкли к сумраку. Судя по атрибутам, до моего визита это был зал постижения. На полу валялась огромная, расколовшаяся на части, плита - фрагмент кладки, вырезанный из стены огнем вирманы. Сзади сиял идеально круглый пропил, ведущий в голубое небо. Свет широким лучом падал из него, дорожкой ложился на пол, словно указывая мне путь. Но я обошел обломки стороной - от них все еще несло жаром.
Пробежав по пустым коридорам, как и было приказано, я достиг зала испытаний. Закрепил в кольцевателе одну из пластинок, данных мне Дсебой, приложил к полу, отбежал за угол. Стены дрогнули, в коридоре заклубилась пыль. Только сейчас я сообразил, что на ушах у меня те полусферы, с вирманы. Снял их, но решил их пока не выкидывать. Мало ли, вдруг машина, к которой иду, тоже шумит. Хоть не оглохну. И завернул их в пояс.
Бывший зал испытаний превратился в яму. Внизу было видно не особенно хорошо, там клубилась пыль, но я прыгнул. Приземлился удачно. Найдя свободное от обломков место, закрепил новый кольцеватель. Снова отбежал за угол, дождался взрыва. Спрыгнул вниз.
Теперь уже весь пол оказался завален битым камнем. Пыль стояла столбом, я начал задыхаться и чихать, прикрыл лицо рукавом, но это не очень помогало. Почти на ощупь нашел противоположный угол. Когда воздух чуть прочистился, я убедился, что угол тот самый - высоко вверху виднелся край отверстия с кусочком голубого неба.
Странный какой-то зал. Без входа и выхода. Замурованный, что ли…
Вручную я принялся растаскивать камни. Повезло, что не попалось ни одного слишком крупного. Когда, наконец, на полу осталась только крошка, я достал свой выжигатель и начал резать. Камень защелкал, застрелял в разные стороны, покраснел, затем побелел и подался. Одной рукой пришлось прикрывать лицо. Дело шло медленнее, чем хотелось, и я уже начал беспокоиться, что кончатся топливные стержни, как вдруг вырезаемый мною кусок с хрустом провалился и исчез во тьме.
Я заглянул в дыру, но ничего не увидел.
Сверху донесся какой-то шум. Далекие голоса.
Надо торопиться, скоро они будут здесь.
Я зажмурился и выстрелил из выжигателя вниз. По тлеющему камню понял, что невысоко, и спрыгнул.
Вокруг был мрак. Слабо светилась дыра наверху, ожог от моего огнелуча на полу уже погас. И бледным контуром в стене мерцал выход в коридор. Я ощупал стены. Есть еще один коридор, но он темный. Куда там было надо… Вспомнить, вспомнить… Налево до конца.
Я встал так, чтобы оказаться спиной к уже невидимому пролому во внешней стене и посмотрел налево. В мерцающий коридор. Отлично.
Сверху донесся глухой звук от удара упавшего камня. Так просто им не спуститься, два пролета - не шутки, нужна хорошая тренировка или веревка.
Быстро, но осторожно я двинулся по коридору, держа наготове выжигатель. Судя по мернику, выстрелов на девять, если не жать долго, там еще есть. И три стержня в запасе - я богат.
Коридор оказался длинным. Несколько ответвлений с такими же, странно мерцающими, стенами вели от него, но я бежал прямо. И вот мой путь окончился, приведя в небольшой куполообразный зал, в центре которого, словно вырастая из пола, высилась машина. Не такая уж и большая, примерно как вирмана. Она была со всех сторон гладкой и сделана из того же материала, что колонна в храме Синеокого.
Что же теперь делать с нею? Она закрыта!
Вспомнив, как учил Дсеба, я заткнул выжигатель за пояс и наложил ладони на прохладный металл. Ничего не произошло.
Что же делать?!
Скоро они будут здесь…
Дсеба сказал, спасаться…
Я отступил от неподвижной машины, достал выжигатель. Зарядил его запасными стержнями.
Прошло несколько мгновений. Еще несколько.
Вдалеке, в коридоре, что-то мелькнуло. Я выстрелил. Не попал, но пусть не думают, что пришли на прогулку.
Однако, похоже, они и не думали. Время шло, машина молчала, никто не появлялся.
Возможно, они тоже в затруднении? Не знают, как поступить? Я вооружен, а машина-то для них ценна. Боятся повредить? Значит, нужно ждать или переговоров, или иного внезапного хода…
И надо пробовать ее открыть еще раз. У меня может получиться.
Я снова заткнул выжигатель за пояс и собрался было наложить ладони на гладкий бок машины, как вдруг она быстро повернулась вокруг оси, распахнув проход вовнутрь.
Но ведь же ничего не сделал…
Так и не поняв, что послужило причиной успеха, я вошел вовнутрь.
Кабиной эта штука напоминала вирману. Какие-то огоньки…
Сел в кресло. Ого, оно сразу обхватило меня, будто волны моря, но более упруго. Выжигатели больно врезались в спину и в бок. Я выдернул заряженный, переложил на колени, а второй протащил прямо внутри пояса на живот. Стало существенно удобнее.
Вход закрылся. Надеюсь, он не откроется наследникам…
В воздухе перед моим взором появился мираж. Он был полупрозрачным и состоял из многих групп предметов, медленно вращающихся вокруг нескольких осей, словно бы специально для того, чтобы я мог получше разглядеть их и выбрать требуемый. Когда я неосязаемо коснулся миража, его вид изменился. Вперед выдвинулась и приблизилась ко мне та штука, которую я как бы задел.
И что теперь?
Я взял нервы под контроль и постарался расслабиться. Дсеба верил, что мне под силу решить эту задачу. Что это может быть? Какая-то система управления, вроде той, которая на вирмане учителя. Но здесь нет тонких линий, и значки другие… И что означает эта слегка светящаяся сфера…
Я потянулся к ней, вытащил на себя из глубины миража, и передо мной предстал бело-голубой шар… Конечно, мне уже виделся такой. Это Жемчужина с высоты… Из океана пустоты. Или не Жемчужина… Они так похожи, Зеленая звезда и наша земля… Вот, рядом с ней - желтый шар, изъеденный круглыми вмятинами, словно ходами береговых червей… Наверное, это Фонарик, но мне нужен не он.
Вглядевшись в мираж, я нашел еще один похожий. Вытянул на себя… Нет. Он грязно-бежевый, с размытыми коричневыми полосами, и рядом с ним нет Вестника.
С третьей попытки удалось достать Жемчужину. Да, это она, теперь я точно вспомнил - таким выглядит наш мир, если смотреть из океана пустоты. А вот и Вестник. Как отправиться туда? Я надавил на шарик ладонью, и он отдалился. Я подмахнул его к себе, и он занял всю кабину. Нет-нет, не то… Вернув прежний размер, я попытался сдавить его пальцами - он изменил цвет на однородный ярко-белый. Я подождал - все вернулось обратно. Тогда я снова сжал его и, когда шарик побелел, сжал еще раз.
Машина несильно затряслась. Получилось?
Я вспомнил о полусферах для ушей и быстро нацепил их.
Тряска усилилась.
Похоже, получилось!
Но как же она будет взлетать, ведь вокруг - камень? Пусть не сама древняя Великая Башня, а всего лишь более поздние надстройки, но…
Сила, вдавившая меня в кресло, не показалась чрезмерной. Судя по звукам, пробившимся сквозь наушные полусферы, обошлось и без особого грохота. По крайней мере, внутри кабины.
Ее стены обрели прозрачность, и я увидел, как трещины бегут по камню, как обваливается прямо на меня кладка, как продавливается вверх моя машина - вверх, к небу, к Вестнику!
Я ликовал.
Я будто висел в воздухе, без каких-либо помех наблюдая за происходящим подо мною разрушением. Машина-то, похоже, оказалась больше, чем я думал - основная часть ее была скрыта под камнем, торчала только кабина. Она оставалась прозрачной для меня, и я боялся что-нибудь испортить, поэтому ничего не трогал, но, если судить по тому, что творилось внизу… Эта штука, на самом деле, в несколько раз больше вирманы. И я вспомнил, ведь читал о подобных устройствах! Они назывались "толкатели", их задачей было перемещаться с земли в океан пустоты и обратно.
Город Великой башни быстро отдалялся. С высоты я успел понять, что причиненные взлетом повреждения вовсе не так велики, как казалось - они терялись на поверхности башни словно небольшой укол на коже валабора.
Древняя машина отклонилась от вертикали, забирая чуть-чуть в сторону. Там, вдалеке, меня ждал Вестник. Осталось только догнать его…
Сквозь полусферы, надетые на уши, донесся резкий и пульсирующий высокий звук. Одновременно, в одном ритме с ним заморгали ярко-голубым невидимые стены. Я огляделся. Кто-то гонится за мной. Один, два, три, четыре, пять… Да сколько же их…
Они летели быстрее моей машины и, похоже, были меньше размером.
Они догоняли, растянувшись цепочкой.
И что-то шептало мне на ухо, что ни к чему хорошему это не приведет.
"Ракеты или вроде того, они запустили по тебе ракеты земля-орбита, собьют, если здесь нет защиты, у нас раньше так воевали, надо срочно…"
"Пол!" - чуть ли не вслух закричал я.
"Да. Видишь, тебе выдвинули на выбор варианты? Их всего два. Правый похож на защиту. Сожми его, быстрее!"
Я сделал, как он сказал, но ничего не произошло.
"Эта штука просто свернулась!"
"Возможно, сломалась… Или разряжена…" - голос Пола в моей голове звучал очень напряженно.
В этот момент одна из догонявших меня машин вспыхнула белым и, разваливаясь на куски, по дуге полетела вниз. То же самое произошло со второй, и с третьей, и с четвертой…
"Ага! Работает!" - вскричал Пол.
Но остальные приближались. Первая уже подошла ближе, чем были сбиты ее предшественницы. Мираж показывал как бы со стороны мою машину и ее наследников - мысленно я назвал их "наследниками", потому что задачи, похоже, у них совпадали - идти по следу и убить. Расстояние быстро сокращалось. И только один вариант висел перед моим лицом. Нечего выбирать.
Я попытался сдавить его, но руки не послушались.
Я посмотрел на них, и увидел, что они раздваиваются. Причем обе копии становятся как бы полупрозрачными. За бортом появились тени, уплотнились, стали похожими на ту мертвую пустыню под светом яркого солнца, с летящей высоко в черном звездном небе прищурившейся голубой спутницей… Нет, только не сейчас!
Но руки не слушались. Вообще.
"Пол!" - изо всех внутренних сил закричал я, и увидел, как рука в странно узком, темно-сером рукаве тянется к этой штуке и сжимает ее.
Больше ничего не помню.
* * *
Мы построили дом.
Уютный маленький домик с верандой и ставнями, распахивающимися наружу.
Посадили деревья. Несколько яблонь и, в стороне от них, секвойю. Наверное, первую секвойю на Ганимеде. Надеюсь, она не перевернет этот мирок своим весом, когда вырастет, и не послужит рычагом для какого-нибудь местного Архимеда-радикала.
Еще мы посадили крыжовник, клубнику и малину. Жанка, оказывается, питала страсть к садоводству, кто бы мог подумать…
А перед всем этим мы перекроили планету. Мы, люди. Чтобы на ней можно было строить дома, растить сады, заводить детей и отпускать их гулять на свежий воздух, не боясь, что, вдруг, случится авария, и купол рухнет. Куполов больше нет. И бояться теперь надо лишь того, что дети не рассчитают высоту прыжка. Инерция ведь остается инерцией.
Ветерок гуляет над Ганимедом, гоняя белые облака по голубому полотну… Правда, сходство с земным небом на этом заканчивается. Огромный полосатый зверь, космический тигр, хозяин системы - Юпитер. Он виден даже днем, если вы, конечно, на обращенной к нему стороне спутника. И даже днем, несмотря на экран Гольдера, ионосферные сияния то там, то здесь раскатываются в вышине многоцветными переливами. Ночью, конечно, ярче.
Теперь у нас бывает ночь. Свернули все зеркала, кроме четырех, а те работают по одиночке, включаясь синфазно с солнцем. Получается, днем над нами как бы полтора солнца: одно настоящее, другое - зеркало вполоборота.
Другие луны Юпитера тоже нередко видны даже днем. Так что есть на что поглазеть, валяясь во мху или на траве. Почти настоящей, земной траве, с небольшими генными модификациями. Траве с маргаритками. Жанна высадила газон, сказала, что "будет очень японский стиль: камни, ручеек". Но вместо сакур, почему-то, яблони…
Как же все изменилось за прошедшие годы… И не верится, что по голым скалам здесь лупил непрерывный ливень, вечная серость висела в воздухе, не давая разглядеть ничего за пределом вытянутой руки. А еще раньше - льды, мертвая глыба льда и мертвая тьма неба над нею, полная тьмы звезд. Не верится. Но было.
Конечно, живем мы не в этом домике. У нас большая квартира в мегакольце Ганимеда-Сити. Все дело в гравитации. Слишком вредно долго находиться при местном естественном притяжении, несмотря на всю нашу медицину. Но несколько дней - даже на пользу. И мы ездим сюда как на дачу. В остальное время за домом следят роботы. Да и состоит он, по большому счету, из роботов. Только из миниатюрных. Нереструктурируемые микроботы, разовая сборка по типовому проекту, несколько минут - и готово, заносите любимую мебель Ну, мало ли, какая-то есть любимая, антикварная - остальную-то уже сложили из своих скелетиков эти новые искусственные организмы.
Жанке не нравится, когда я говорю "скелетики": получается, что дом - из костей. Но, во-первых, никакие это не скелеты и не живые существа, а, во-вторых, люди всегда строили на костях и из костей, возьмите хотя бы традиционный материал - ракушечник. И не забывайте, большая часть известняков и доломитов, основного строительного камня для многих старых городов, отнюдь не хемогенного происхождения. Настоящие живые микроорганизмы оставили нам свои скелеты, чтобы получился такой замечательный "белый камень".
А если копнуть глубже, кто поручится, что "гранит" ступенек в каком-нибудь храме искусства, например, музее или театре, не является на поверку парагнейсом, то есть преобразованным на огромной глубине слоем осадков, ранее накопившихся на поверхности: песка, глины и тех самых скелетиков всего живого, бегавшего и прыгавшего, радовавшегося солнцу и с увлечением пожиравшего друг дружку. Вы умеете отличить гнейс от гранита в полированных ступеньках и в облицовке фойе исторических зданий?
А если копнуть еще глубже, все, из чего состоит планета Земля, образовалось из газо-пылевого облака. Пыль в этом облаке не могла бы появиться на раннем этапе эволюции Вселенной, тогда ведь и тяжелых элементов-то не было. Звезды первых поколений перелопатили водород в гелий, гелий - в калий и так далее, причем, не остановились на группе железа, хотя реакции синтеза более тяжелых элементов идут с затратой энергии, а затратили-таки эту самую энергию и породили даже трансурановые - как побочность, как мусор - случайно, заодно.
И только потом, когда первые звезды взрывались, заполняя пространство новым веществом, когда оно начинало собираться в облака, закручиваться в спирали, уплотняться, разбиваться на сгустки, поглощать друг друга - только тогда появилась возможность планетам создаться. Причем, уверяю вас, Земля была не первой. Как не было и Солнце первой звездой с планетами. За миллиарды лет до нас у миллионов других звезд, выгоревших теперь дотла, были свои планеты. В том числе, подобные нашей. В том числе, с жизнью. В том числе, с разумной.
Что осталось от них? Пыль.
Пыль и газ, которые собирались заново, чтобы запустить колесо бытия по кругу.
Так появились мы.
Так что в любом куске камня, в любом глотке воздуха, скорее всего, содержатся атомы, некогда входившие в состав множества живых организмов, звезд, планет, туманностей. Все это в нас. И все это для нас - лишь строительный материал. Скелетики, из которых мы строим свой скелет, свои дома, свой мир. Так устроено, нравится вам это или нет.
Жанке не нравится.
Она хочет, чтобы волки не ели зайчиков, но при этом все были сыты и счастливы.
Странные иллюзии для биолога. Впрочем, она же ксенобиолог. Ищет в чужой жизни нечто такое, чего нет в нашей…
Что-то смутило меня в этой мысли, и поток рассуждений прервался.
Я стоял на крыльце и смотрел, как сын прыгает по лужайке в окружении "роботов-воспитателей". Никакие они, конечно, не воспитатели - развивающие игрушки с механизмом обеспечения безопасности ребенка. Короче, если упадет - поймают, разобьет голову - залечат, потеряет сознание - вызовут скорую и родителей. Как-то так.
Джонни. Мы назвали его Джонни, потому что это показалось Жанке забавным.
Забавен, скорее, ее мотив, но почему бы и нет? Имя как имя.
Что же меня смутило? Он прыгнул слишком высоко? Вроде, нет… Да и следят же роботы… О чем я думал? О скелетиках… О звездах… О биологии… Ксенобиолог, ищет в чужой жизни…
Меня пробил озноб. Да, это оно. Но что? Почему меня смутило, что моя жена - ксенобиолог? Доктор Жанна Бови, вполне даже известный ученый, с многолетним стажем на Ганимеде. Занимается, правда, не местной… Да, вот, поймал. Местная жизнь. Но здесь нет и не было жизни. По крайней мере, в обозримом прошлом. Только ископаемая, но это, скорее, удел палеонтолога… Жанна занимается наблюдениями за изменением в нынешней, экс-земной флоре и фауне, появившейся здесь после преобразования и заселения планеты.
Так что же за "местная жизнь", что меня зацепило?
Но мысли вылетели из головы, когда тонкие руки нежно обняли меня. Она подошла неслышно.
- По-ол, у тебя головка еще не бо-бо от нашего попрыгунчика? - прошелестела Жанна мне на ухо. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.
- Я думаю.
- А-а-а… - с дразнящей интонацией протянула она. Не отпуская рук, Жанка кивнула, подчеркивая понимание исключительной важности моего занятия: - Государственные дела, не иначе… А пойдем, ты меня побросаешь?
Она потащила меня на лужайку. Сын в воздухе помахал нам руками. Его светло-рыжая нестриженная шевелюра растрепалась и окружила голову, сделав ее похожей на одуванчик.
- Давай, кидай! - скомандовала Жанка. Я подставил сцепленные руки, она уперлась ножкой и тут же отправилась в полет. Красиво раскинув руки, как прыгун в воду с вышки, она грациозно и медленно перевернулась в небе и приземлилась, чуть присев. - Слабо пульнул! Давай, кидай еще!
- Меня! Меня кинь! - к нам уже скакал Джонни. И пришлось подбрасывать их по очереди.
Обычные выходные. Обычные будни.
Работал я, в основном, в лаборатории при Ганимедийском филиале Академии Наук, в поля высылал роботов, иногда катался сам, но, как правило, не по надобности, а чтобы размяться и набраться впечатлений.
Сейчас, вот, ненадолго заскочили на дачу, потом Жанна собралась смотаться на Европу, ее месяц не будет дома. Думаем завести второго. Ребенка-ганимеденка. Интересно, он тоже получится рыжим? Конечно, этим можно управлять. Но не у всех событий в нашей жизни хочется держать руку на пульсе, кое-что приятно оставить провидению.
Уже заметно свечерело, когда мы, накувыркавшись и нашатавшись по окрестностям, нарвав ягод и утомившись, как загнанные лошади, вернулись домой. Неясное смущение, посетившее меня еще днем при мыслях о гипотетической "местной фауне", постепенно переросло в беспокойство. Причем усиливалось оно от вещей, с этой фауной никак не связанных - буквально от всего, что я видел вокруг, а особенно - от сумерек. Сумерки неотвратимо подползали к дому, и я даже врубил внешнее освещение, чтобы остановить их.
Как будто обжегшись, они отступили во тьму, залегли в тенях под кустами. Вот и славно. Вот и… Темная воронка поглотила меня, выдернув из мира света. Она утаскивала прочь, лишая воздуха, не давая возможности даже закричать.
Задыхаясь, раскрывая рот, как вытащенная из воды рыба, я очнулся.