- Да, - кивнула Ольга. - Мне казалось, что так будет проще. Я отчего-то думала, что если я не подхожу для обычной повседневной жизни, если не могу существовать со всеми как все, то в экстремальной ситуации смогу развернуться и занять какую-то значительную позицию. Мне думалось, что в такой ситуации я буду чувствовать себя как рыба в воде. Помните в детстве? Казаки-разбойники? А еще я играла с ребятами в войну. И они всегда принимали меня. Я даже в лидеры выбивалась.
- Иллюзия, - "Форд" выехал на хай-вей, и Алтаев с радостью дал по газам. - Почему-то очень многим кажется, что их иллюзии имеют что-то общее с реальностью.
- А разве нет?
- Наверное да, - Сергей чуть повел плечами. - Не знаю. На самом деле если брать иллюзию одного человека, то может быть она и имела бы место на реальное воплощение. Но людей-то много. И у каждого свои иллюзии. А свое оно всегда ближе, чем чье-то. Вот и получается, что каждый пихает свое, а напарывается на чужое. Такая борьба иллюзий называется реальностью.
Ольга неуверенно хмыкнула.
- Зря смеетесь. Вам повезло. Вам выпало редкое счастье посмотреть на воплощение собственной иллюзии.
- Да, - задумчиво произнесла Акименко. - Даже два раза за последние несколько дней. Сперва я летала ночью, потом эти зеленые человечки и еще два здоровенных похожих на земные воплощения господа бога и владыки преисподней. Хотела бы я поглядеть на того чудотворца, который ухитрился собрать их вместе в одном месте… тьфу "вместе в одном месте" фраза дурацкая…
- Фраза дурацкая, - кивнул Сергей не поворачиваясь. - а посмотреть можете хоть сейчас. Кстати, заодно уж и в зеркало загляните. Вы ведь тоже к этому причастны. Моей фантазии на инопланетян наверное бы не хватило.
Раздался странный гортанный звук. Потом в салоне установилась гробовая тишина. Только мотор продолжал ровно спокойно тарахтеть, толкая старенький "фордик". Впереди показался съезд. Сергей потихоньку притормозил и повернулся к Ольге:
- Отдыхайте, когда приедем, я разбужу вас. И все вам расскажу. Обещаю.
- Легко сказать "отдыхайте", - возмутилась женщина. - Я и не усну теперь. Меня ж любопытство сожрет.
- Уснете, - мягко улыбнулся Алтаев. - Обязательно уснете. Мне очень-очень этого хочется.
Интересно, а можно ли спрятаться от всевидящих божьих и дьявольских слуг? И если можно то как? Вопрос терзал Сергея на протяжении многих километров, а вернее миль, потому как янки километров не признают.
Нет, на самом деле. Не может же быть человека… ну пусть не человека, существа, которое наблюдало единовременно и во всех деталях каждый уголок мира. А мир давно уже не ограничивается диском лежащим на китах и черепахах. Он ограничивается уже даже не пределами вселенной. Слабо представить какое количество операционной памяти должно быть у вселенского разума, чтобы охватить разом, сфотографировать и проанализировать такой объем информации? Нет, все сразу не охватишь, это сказочка придуманная церковью. Но какой-то опознаватель должен быть чтобы выловить человека из толпы.
Отчего-то Сергей уверовал в то, что его не найдут пока он сам себя не обнаружит. А обнаружить он себя может только загадав желание. Последнее было загадано за много миль отсюда, значит найти его будет не так просто. Только ничего не желать, благо это не сложно, ведь денег у него полно, бумажник забит кредитками. А обналичить можно где угодно.
Он притормозил у небольшого придорожного мотельчика, с отцовской лаской посмотрел на спящую на соседнем сидении Ольгу. Его пальцы тихонько потеребили ее за плечо:
- Ольга Вячеславовна, проснитесь. Мы приехали.
В мотеле он снял номер на двоих. Им безропотно выдали ключи, проводили в номер, а потом еще долго обсуждали с чего это такого молодого мальчика потянуло на такую тетку, не иначе как склонности к геронтофилии. Сергею, впрочем, все эти пересуды были до лампочки, так как разговора он не слышал. А если бы даже и слышал, то лишь пожал бы плечами. Его сейчас заботило другое.
Сергей сидел перед Ольгой Вячеславовной в свежеснятом номере мотеля уткнувшись лицом в подставленные ладони. Он рассказал ей все… ну не все, но многое. Должен был рассказать. А так, как рассказчиком был хорошим, за время повествования успел пережить все события прошлых месяцев заново.
- Мне жаль вас, Сережа, - тихо сказала Акименко. Ольга была на удивление молчалива и серьезна. - Что теперь?
- Теперь? - Сергей встрепенулся. - Теперь я хочу бежать.
- Куда?
- Не важно. Можно сказать, что уже убежал, - горячо заговорил Алтаев. - Куплю этот мотель, оформлю на ваше имя, устроюсь к вам управляющим. Чисто формально. Никаких желаний больше. Никто меня не найдет. Ни ангелы, ни черти, ни зеленые человечки, ни бессмертные, ни ублюдки-сатанисты. Никто!
- От кого вы бежите, Сережа? - будто не слыша его тихо спросила Ольга. - От себя? Вам тесно с самим собой? Или вы ищете что-то?
Сергей дернулся, будто получил хорошую оплеуху.
- Ищу? Да ищу! Ищу человеков! А нахожу людей. Я все время думаю, все время пытаюсь понять, почувствовать… Кому я нужен. В самом деле, кому мы нужны? Вот я. У меня есть деньги, у меня есть… Да у меня все есть, и к этому всему, которым я щедро делюсь с окружающими, у меня есть некоторая степень обаяния. Вокруг меня может быть столько народу, сколько я захочу. Ровным счетом любой может влюбиться в меня до беспамятства. За что? За то, что я успешен, за то, что я уверен в себе, за то, что мне легко и весело. А те, кого это раздражает, все равно влюбятся в меня, стоит только пальцами щелкнуть. Но на самом деле… на самом деле я не нужен им. Им нужна моя маска, лучи славы, все что угодно, но только не я сам. Я сам им не удобен.
- А может быть, стоило бы перестать думать о себе? - тихо спросила Акименко. - Попытайтесь помогать людям, давайте людям.
- Что я им могу дать?! - взревел Сергей бессильно. - Я не могу пожелать мира во всем мире, счастья для всех или панацеи от всех болезней. А помогать каждому понемногу… Что я могу дать? Денег? Благ земных? Эти блага не делаю людей счастливее, а только портят характеры. Я не могу дать ничего и никому. Я не могу дать ничего даже себе. Знаете, Ольга Вячеславовна, кто в этом плане устроился лучше всех? Черти в аду и ангелы на небе. И тем и другим насрать на войны, болезни и страдания. Им наплевать на людей. Им вообще на все плевать. Они сидят и забавляются вербовкой душ. И даже на души эти им плевать. Не нужны им души. Это уже просто как игра, кто больше понахапает. Только одни покупают души за деньги, и возможность погрешить вволю, а другие за жалкое подобие морали и проявление добродетели. Вот и вся разница между небесной канцелярией и девятью кругами ада.
Акименко поднялась и подошла ближе к Сергею.
- Мне жаль вас, Сережа, - повторила она. - А зачем вы все это рассказываете мне?
- Я хочу бежать и затеряться, - выпалил Сергей. - И я хочу дать вам кое-какие земные блага, чтобы вы помогли мне. Я готов просить вас о помощи. Мне нужна ваша помощь.
Алтаев посмотрел на женщину с мольбой, та ответила прямым суровым взглядом.
- Вы поможете мне?
- Нет, Сережа.
- Жаль, - горько произнес Сергей. - Я не хотел так. Честно не хотел. Но что еще остается?
Он посмотрел на Ольгу как-то по-новому. В глазах женщины мелькнуло непонимание.
- Вы поможете мне, - медленно и четко с непробиваемой, неподъемной уверенностью проговорил Сергей.
Голос Акименко надломился, будто его били батогами:
- Хорошо, Сережа. Чем я могу вам помочь?
Следующим утром двое русских, мужчина и женщина вышли из небольшого придорожного мотеля, молча сели в старенький неприметный "форд". Машина тихо заурчала мотором, тихо выехала на трассу и тихо скрылась вдали. Больше двух русских в этой местности никто никогда не видел. Еще пару раз поминали в разговоре молодого парня с теткой в годах, вздыхали куда это мир катится, а потом и вовсе забыли о том, что эти двое здесь когда-то останавливались.
Спустя неделю после того на другом краю Соединенных Штатов возле похожего небольшого мотеля остановилась новая "феррари" цвета спелой вишни. С водительского сиденья из машины выскочил молодой мужчина. Обогнув машину он распахнул вторую дверцу и на дорогу ступила дамская ножка в сапожке за тысячу долларов. Следом за одной ножкой появилась и вторая.
Хозяйка сапожек окинула мотель взором избалованной аристократки и капризно сложив губки сообщила:
- Меня устраивает.
Мужчина взял даму под руку, и они вместе прошли внутрь мотеля.
Дама была не молода и явно богата. Мужчина, не то бойфренд, не то компаньон, не то управляющий ничем не выделялся. Абсолютно непримечательная личность. Единственное в его внешности, за что цеплялся взгляд были все понимающие глаза и скучающее выражение лица.
Через полчаса к мотелю подъехал черный "мерседес". Из машины вышел нотариус и резвой походкой направился ко входу. Еще через полчаса он вышел обратно, довольно потирая руки, сел в машину и уехал.
А на другое утро поспешно отбыл с минимумом багажа бывший хозяин мотеля "Каролина". Он никому ничего не объяснял, просто собрался и уехал. Те немногие, которые видели его накануне вечером, рассказывали, что он был сильно пьян и жутко доволен. Единственная членораздельная фраза, которую из него сумели выжать была: "crazy Russian". Впрочем, про сумасшедших русских он говорил охотно и многократно.
Так стараниями управляющего Сережи мотель "Каролина" перешел во владение русской эмигрантки очередной "новой волны" Ольги Вячеславовны Акименко.
Месяц пролетел незаметно. Ольга вжилась в роль богатой эмигрантки и развлекалась светской жизнью, поездками и приемами. "Управляющий" Сережа вел тихую умиротворенную жизнь и наслаждался покоем. Кресло, плед, кофе, сигары и классическая пьеса в классическом издании.
Сергею очень нравилось покуривать хороший табак и подремывать над томиком Шекспира. Вечера проходили в кресле под пледом в полном умиротворении.
Полный покой. Покой - то к чему так или иначе стремится каждый человек. То, для чего придумали загробный мир. То ради чего и в поисках чего живут и умирают. Алтаев наконец нашел этот покой и осознал, что его-то и не хватало. Осмысление было счастьем, а счастье не долговечно.
Счастье кончилось в один из вечеров. Из умиротворенной полудремы под пледом его выдернул до тошноты знакомый голос:
- Думаешь сбежал?
12
Вопрос прозвучал насмешливо и настолько неожиданно, что Сергей вздрогнул. Зная, что увидит Трензива, Алтаев повернулся. Проводник стоял и скалился в недоброй усмешке.
- Чего ты хочешь, скот? - зло рявкнул Сергей.
- Вот вам и хорошие манеры, - лицо проводника исказила странная гримаса. - Скот! И это говорите вы, Сергей Борисович! Да у меня из-за вас столько проблем, что если здесь и уместна речь о чьем-либо скотстве, то скорее о вашем, нежели о моем. Нехорошо вы поступаете со мной, Сергей Борисович, право слово.
- Ты пришел давить на жалость? - безразлично спросил Сергей. - Так она мне чужда. Во всяком случае по отношению к тебе, чертово отродье.
Проводник потянулся за стулом, сел, сказал уже мягче, явно взяв себя в руки:
- На жалость вашу я никоим образом не рассчитывал. Что до всего остального, то я пришел сообщить вам некоторые факты, способные повлиять на ваше бытие.
- И все?
- И, возможно, - промурлыкал Трензив, к которому явно вернулось самообладание. - Возможно, сделаю вам одно предложение.
- Валяй, выкладывай свои факты, - разрешил Сергей.
Алтаев старался выдерживать развязный барский стиль беседы, но внутри застрекотала взбесившимся кузнечиком тревога.
- Хорошо, - быстро согласился проводник. - А факты такие.
Трензив взял драматическую паузу, поглядел на подопечного. Тот стоял с видом уставшего пофигиста, и проводник отбросил театральные эффекты, заговорил быстро и сухо:
- Во-первых, на вас вышли бессмертные, - черт загнул палец на правой руке. - Человек пять, не больше. Но первый из них окажется здесь приблизительно через два-три часа, а последний не позднее рассвета. Во-вторых, немногим позднее полуночи на крышу опустится космический кораблик с пачкой инопланетян на борту. У них между прочим приказ от "вселенского разума" на ваше уничтожение. В-третьих, в настоящий момент на центральной площади города собирается несанкционированный митинг религиозных фанатиков. Эти ребятки совершенно случайно узнали где скрывается наместник дьявола на земле и хотят порвать его антисвятейшество на британские флажки. В-четвертых, следом за ними всеми припрется ваш знакомый Вифанаил, который теперь знает чего от вас ждать. Уж поверьте, второй раз наш ангел не ошибется. Мало? Хотите еще? Могу и еще, но не стану. Поберегу ваше время. Первый гость появится около двенадцати, так что времени вам осталось до полуночи.
- Сволочь, - прошипел Сергей. - Почему ты не даешь мне покоя?
- Потому что я проводник, - ухмыльнулся победно Трензив. - Обеспечение покоя в мои должностные обязанности не входит.
- Откуда они узнали? Откуда все сразу??? - Сергей не выдержал, вскочил и заметался по комнате.
Бес радостно заулыбался:
- Ну, скажем их натолкнули на эту мысль.
- Скотина!!! - заорал Алтаев.
- Могу предложить вам сделку, Сергей Борисович, - беспечно сообщил тот. - На безысходность так сказать, на безрыбье.
Сергей остановился и метнул в Трензива такой взгляд, что тот чуть не провалился вниз к начальству.
- Никаких сделок, - прорычал Алтаев. - Никогда ничего общего с вашей канцелярией больше затевать не стану. И потом у меня еще есть желание. Так вот я хочу, чтобы сегодняшний день не кончался. Раз уж раньше нуля часов ко мне не припрутся, то нехай в ноль часов ноль ноль минут начинается не завтра, а опять сегодня.
Радость с лица проводника как ветром сдуло.
- Хочу напомнить вам об ограничениях, - мрачно произнес Трензив. - Безоговорочное исполнение данного желания невозможно, потому как исключает возможность получения нами того, что причитается по договору.
Алтаев покосился на проводника:
- Варианты поправок?
- Ну я могу предложить только один вариант. Мы замыкаем для вас сегодняшний день во временную петлю, а вы, - чертов проводник снова взял театральную паузу.
- А я? - переспросил Сергей, ругая себя за то, что начинает играть по чужим правилам.
- А вы даете обещание, Сергей Борисович, что временная петля будет разорвана при первом вашем осознанном или неосознанном желании ее порвать без возможности замкнуть ее снова.
- Хрен с вами, - отмахнулся Сергей. - Обещаю.
- Что вы обещаете, Сергей Борисович? - голос Трензива стал густым и приторным, как конфетка-тянучка.
- Я обещаю, что в случае если осознанно или неосознанно у меня возникнет желание порвать временную петлю, она будет порвана незамедлительно. Обещаю, что не стану предъявлять претензий по поводу выхода из петли и требований возобновить петлю.
- Прекрасно, - на рожу проводника вернулась уверенность, губы скосились в злорадной ухмылке. - До свидания, Сергей Борисович. До скорого свидания.
- Прощай, бес.
- До скорого свидания, - повторил Трензив. - Поверьте, меня вы увидите раньше, чем ангелов, фанатиков, бессмертных или инопланетных товарищей.
Проводник примерзко гы-гыкнул и с легким хлопком растворился в воздухе.
- Сволочь, - подытожил Алтаев.
Из архива компании "Мефистофель и Ко"
Дневники Сергея Алтаева (выдержки)
"День первый.
На самом деле он уже не первый, но будем считать его началом отсчета. Когда все дни не просто похожи друг на друга, а по сути и есть один день начинаешь путаться. Так что заметки эти исключительно для борьбы с путаницей.
Идея с временной петлей бесподобна. Только окунувшись во все это понимаешь что такое покой. Днем предаюсь чревоугодию, вечером читаю Шекспира.
День второй.
Хм. А вот об этом я не подумал. Записки-то переходят в новый день, а я остаюсь в старом, так что по сути дневник бесполезен. Хотя почему бы и не расставить акценты дня, а заодно потренировать память?
На ночь читал Шекспира. В коридоре наткнулся на Машеньку, девочку из нового персонала, которую наняла Ольга. Миленькая девочка, я б ее… впрочем я ей явно не понравился. Жаль.
День третий.
Хороша тренировка памяти! Подробностей позавчера не помню. Надо больше внимания уделять дневнику. Кстати, а вот интересно, что становится с вариантами дня, которые я прожил? Ведь я живу заново, а мир живет дальше. Или без меня этого дальше нет?
Ольга ходит владычицей морскою, а я, блин, золотая рыбка у нее на посылках. Хорошо в роль вжилась. Дочитываю Шекспира. Снова подкатился к Машеньке. Не нравлюсь ей. А жаль.
День четвертый.
Сижу пишу дневник, слушаю Грига. Приперлась Ольга и потребовала убрать звук, мол музыка ей мешает. Откуда чего берется?
Шекспир закончился. Надо будет утром заказать новую книгу, а то вечером читать нечего будет. Попытался потискать Машу, получил в грызло. Она мне определенно нравится. А я ей определенно нет.
День восьмой.
По традиции пишу дневник под Грига. Как обычно заходит Ольга и делает замечание. По ней можно часы сверять. Пожелал, чтобы маша взяла выходной, поехал с ней покататься по городу. Затащил в кабак, напоил до чертей, думал в таком состоянии она будет посговорчивей. Фиг там - получил по морде.
День двенадцатый.
Вместо Грига поставил Бетховена. Пришла Ольга и сделала замечание. Начинает доставать. Снова пожелал Машу, снова получил чего желал. Скучно. Когда она давала мне по морде было интересней.
День двадцать третий.
Все достало. Забыл заказать утром книгу. Весь день читал Шекспира. Ненавижу его, он пишет одно и тоже. Писал дневник под "Вальс цветов" Чайковского, приперлась царица полей акименко и сделала замечание. Меняю классиков уже не из интереса, а из принципа. Бах, Бетховен, Григ, Чайковский, Гендель, Глинка, Шуберт, Штраус и Лист у Ольги Вячеславовны не в фаворе. Машу не желал, поэтому опять ей не нравлюсь.
День двадцать седьмой.
Еще немного и я на нее сорвусь. К списку "мешающей" классики добавились Шуман, Бюсси, Брамс и Свиридов. Скучно до тошноты. Раньше поражался возможной вариативности бытия, которая не доступна простым смертным. Теперь поражаюсь как я мог этому поражаться.
День, наверное, тридцать какой-то.
Несколько дней подряд пил. Просто пил. Ничерта не помню. И со счета сбился. Может снова начать считать с сегодняшнего как с первого? А смысл? Как будто это что-то изменит. Берлиоз, Мендельсон, Римский-Корсаков и Бизе ее величество раздражают. Возможно и еще что-то, но этого я уже не помню.
Завтра буду слушать Вивальди, а вообще-то запас классики на компакт-дисках заканчивается. Значит скоро лишусь еще одной забавы…"