Лифт, коридор, еще один лифт, коридор, ее дверь. В соответствии с системой охраны, которая действовала тут, начальник охраны имел единственный магнитный ключ от нее. Ивон прижала ладонь к пластинке сканера. Дверь удостоверилась, что она была среди тех, для кого ей нужно было открываться (на самом же деле, она была единственной в этом списке), и подчинилась.
Когда она гладко захлопнулась снова, Ивон послала свою одежду, включая то, в чем была, по желобу в стирку, распаковала все, что осталось в чемодане, и разложила все по полочкам. Вынужденная аккуратность, подумала она. Все, что мне хотелось на самом деле, так это бросить все эти вещи на пол!
Она запрограммировала кухню на обычный обед. Хотя она любила поесть и сама была отличной поварихой, сегодня она не чувствовала, что способна на эту работу. Затем она с удовольствием приняла горячий душ. Выйдя из ванны, одетая в махровый халат, она почувствовала себя гораздо счастливее. Ее чувство времени было точно, как обычно: до обеда осталось каких-нибудь полчаса. Из-за состояния слизистой оболочки во рту она выбрала расслабление с мартини вместо сигареты, и поскольку вода сделала ее восхитительно ленивой, она передумала насчет девятой сонаты Бетховена и настроилась на воспроизведение с высокой точностью мягкого сверкающего квинтета Шуберта "Форель".
Она откинулась в кресле среди знакомой мебели, ковров, занавесок, книг, картин, среди последних - репродукция с изображением прибоя у мыса Селедки, на который она не уставала любоваться, окна открывали вид на смотровые башни, весело струилась музыка, где-то внутри нее разливалась нежность при каждом слабом движении, которое соответствовало мелодии, и она думала в полусне: Да, в целом жизнь - хорошая штука. Эти последние два года с Сайем, когда мы оба понимали, что между нами раздвигается пропасть, и пытались, но не могли ничего с этим поделать, все кончалось ссорами… наконец разрыв… он причинял боль. Сильную. Однако все осталось уже позади, и никто из нас не хотел бы вернуться, интересно, сможем ли мы со временем стать близкими друзьями… А тут еще Энди Алмейда дал мне встряску. Если быть честной, в его идеях есть доля правды. Но определенно, не в полной мере, и ничего из этого не получится. Я останусь в обойме. Можно выразиться "адвокатом ангелов"?.. Возможно, появится другой мужчина, более понимающий, чем Сай, и, я надеюсь, тогда я тоже стану понимать немножко больше, чтобы… М-м-м, этот соус для лапши пахнет здорово…
В дверь постучали.
Что? Охране не полагалось никого к ней допускать.
Но они не могут проконтролировать ее соседей. Хотя семьи в доме обычно держались на расстоянии друг от друга, она знала часть своих соседей, иногда обедала с ними и тому подобное. Если это какой-то незнакомец, охочий до празднеств, ей доставит удовольствие послать его к дьяволу. Ее губы сжались. Но как же ей удастся избежать визита с добрыми намерениями Сью Роббинс или Джона и Эдит Ломбарди?
В дверь продолжали звонить. А вдруг это срочно. Если нет, я притворюсь, что у меня мигрень. Вздохнув, Ивон заставила себя подняться и подойти к сканеру. Она нажала кнопку видеоизображения.
Лицо незнакомца, высветившееся на экране, было худым, с выдающейся челюстью, на человеке была надета синяя униформа здания Эйзенхауэра.
- Вы что-то хотите? - спросила Ивон. - Я просила, чтобы меня не беспокоили.
- Я знаю, доктор Кантер, - последовал хриплый ответ. - Я прочел табличку, и я извиняюсь. Но это, возможно, нечто особенное. Несколько из нас, охранников, которые живут и работают тут, в том же месте, что и вы, мы решили, что нам хотелось бы как-то выразить вам свое восхищение. Ничего особенного, мы знаем, что вы устали и не хотите общения, но просто мы не могли послать это почтой, а доставочный туннель кажется, ну, несколько холодным что ли. - Он протянул перевязанную лентой картонную упаковку с сигаретами. - Это ваш любимый табак, не правда ли, мэм? Кубинский "Голд"? Я не задержу вас ни на минуту. Мне и самому нужно уже домой.
- Зачем? О, это так трогательно. Вы так милы . - Мне этого и за год не искурить. И все-таки зачем его расстраивать? Это дорогой табак. Ивон нажала на кнопку, чтобы дверь открылась. Дверь откатилась вбок, человек вошел, дверь плавно закрылась.
Он сорвал картонку и вытащил левой рукой пистолет. Это не было не эстетическое игольчатое оружие, это был автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, и дуло его показалось ей чудовищной бездной. Она попятилась назад. У нее вырвался тихий крик.
- Извиняюсь, леди, - сказал небрежно мужчина. - Хотите помолиться напоследок?
- Нет-нет, убирайтесь, - Ивон пятилась назад, едва в состоянии прошептать хоть слово, подняв руки, как будто хотела отмахнуться от его пули.
Он шел за ней. Его спокойствие вселяло в нее ужас.
- Ничего особенного, - сказал он. - Просто у меня на вас заключен контракт. Не знаю с кем. Возможно, с одним из этих чокнутых, которые охотятся за знаменитостями? Теперь слушайте, я не могу терять много времени.
Ивон дошла до середины гостиной. Он сделал то же самое. Неожиданно простор, который она любила, стал бесконечным. Серая бесконечность ковра простиралась между ней и ним, ближе к стенам он стал нереальным и расплывающимся, как далекие галактики. Она тяжело дышала. Звуки музыки звучали резко. Кроме нее не было никакого другого шума, никаких признаков жизни, никакой помощи, ничего. Ее гарнизонная, звуконепроницаемая автоматическая крепость заперла от нее остальной мир.
Она очнулась от мгновенного головокружения и темноты перед глазами. Она очнулась и обнаружила, что ум ее работает четко и быстро. Внутри у нее был ужас, накатившийся волной. Этого не может произойти со мной, со мной, Ивоной Филиппой Бердт Кантер, чья семья любит ее, с ней, которая разговаривала с существом со звезд - когда-нибудь, да когда-нибудь, гораздо дальше и туманнее, чем эти стены - не сегодняшней ночью, хотя эта ночь, когда мебель надежная, а мой нос чувствует запахи простой пищи так же, как и запах моего пота, который выступил от смертельной опасности. - Она понимала со спокойствием автомата, что ей мерить уже нечего, когда услышала свой голос:
- Что вам нужно взамен моей жизни?
- Ничего, - ответил мужчина в синем. - Иначе и я вскоре буду мертвым.
- Десять минут? Пять?
- Я же сказал, вы можете помолиться, если хотите.
- Я не хочу. Я хочу жить. Я слишком долго жила духовной жизнью, а не физической. - Она спустила халат, и он упал на пол, когда она протянула к нему руки.
- Владей мной так долго, как ты хочешь.
- Чего? - пистолет задрожал у него в руке. - Вы с ума сошли?
- Нет, я покупаю две вещи - немножко жизни и то, что сделает ее полней. Спальня - сюда. - Ивон повернулась и медленно пошла по ковру. Ее плечи сводило от напряжения и ожидания пули между лопаток. Его шаги медленно последовали за ней сзади. Как он не был ошеломлен, он знал, что там не было никакой двери наружу.
Ивон забежала в кухню. Она опустила экран за собой и схватила кипящую кастрюлю с плиты. Человек с выступающей челюстью откинул экран прочь. Она кинула кастрюлю ему в лицо, а сама бросилась на пол.
Пистолет грохнул, как в день страшного суда. Но еще громче был его крик. Он отшатнулся назад, схватившись руками за глаза.
- Сука! Сука!
Она быстро подняла упавший пистолет и наставила на него. Он стоял, раскачиваясь из стороны в сторону. Лапша свешивалась комично с его обожженной физиономии. Он открыл один глаз.
- Сука, сука! - прорычал он и бросился за своим оружием.
Она понимала, что метким стрелком ее нельзя было назвать. Тяжелый пистолет дрожал у нее в руке, и она непременно промахнулась бы. Она одним прыжком очутилась рядом с ним, приставила дуло к его животу, отклонившись, держа оружие двумя руками, и спустила курок. Звук выстрела почти оглушил ее. Он стал падать на спину. Она не отставала от него, нажимая на курок еще и еще до тех пор, пока он не упал и вздрагивал только под воздействием пуль, а повторяющиеся щелчки не сообщили ей, что барабан пуст, и тогда она упала, вскрикнув, потеряв сознание, прямо в его кровь.
Глава седьмая
Алмейда взял стул. Медсестры шныряли туда-сюда за открытой дверью палаты частного госпиталя.
- Жаль, что ты его убила, - сказал он.
- Меня будут мучить кошмары всю оставшуюся жизнь, - ответила она вяло.
Он погладил ее по руке, которая расслабленно лежала поверх покрывала.
- Не будут, - сказал он. - Ты слишком здравомыслящая. У тебя был сильный шок, но отдых и транквилизаторы помогут тебе. Тем не менее могу поспорить, что через неделю тебя выпишут. На самом же деле они даже не предупредили меня, что тебе нельзя волноваться. Это животное давно пора было убить. И не трать зря симпатии на его гипотетически трудное детство. Направь свое рвение на тех, кто нуждается в нем и заслуживает этого. Не беспокойся об осложнениях с законом. Твое дело уже закрыто. Если оно вообще было заведено. Ортианка, защищающаяся от убийцы из подпольного Мира, - дело всем понятное, и власти не станут обращать на него внимания. Они помнят эру революций.
- Мне говорили. Но все равно, спасибо, - Ивон пошевелилась. - Сейчас я не чувствую себя слишком несчастной, - сказала она. - Но и счастливой тоже себя не чувствую. Лекарства, я знаю. У меня нет никаких эмоций. Я ужасаюсь, что станет со мной, когда действие лекарств кончится, и меня выпишут.
- Ты станешь смотреть на этот случай, как будто это было не с тобой, и начнешь наслаждаться жизнью, как раньше. Твой психотерапевт поклялся своей репутацией, что так и будет. Он справлялся с действительно трудными случаями. Твой случай практически обычный, почти равнозначный случаю, когда кто-то стал свидетелем жестокой дорожной аварии.
- Ну, возможно. Я планирую переехать. Не потому, что я боюсь, а потому что эта квартира все время будет ассоциироваться с тем, что в ней произошло.
- Конечно, мы одобряем. Мы поможем тебе найти место жительства, которое будет держаться в секрете, пока все эти неприятности не улягутся. Поэтому я и сказал: "Жаль, что ты убила эту свинью". Мы могли бы получить ниточку. Возможно, она привела бы нас к наркомафии, что означало бы, что мы не имели бы права расследовать это дело, но нас интересует, естественно, кто нанял его и почему.
- У вас нет никаких зацепок? - спросила Ивон с проблеском интереса в голосе.
- Ну, его идентифицировали. Не важно, как его имя. Известный гангстер, хотя ему удалось избежать тюремного заключения за убийство; в его времена сидели и за меньшие проступки. Полиция разыскивает его сообщников. Военная разведка и ФБР скооперировались плюс еще отдельные линии расследования, вот почему я все время говорю "мы".
- И это все ради меня? - Ивон покачала головой. Жест показался странным на подушке, - Наемник, должно быть, просто… сумасшедший. Он, вероятно, верит, что Сигманианец хочет причинить вред человечеству.
- Хотелось бы мне, чтобы это было так. - Лицо Алмейды посуровело, а голос стал холодным. - Плохо, если так. Наемники из подпольного мира не дешевы. Тот, кто напал на тебя, - не просто случайно выбранный головорез, он был профессионалом в разбойничьих войнах и криминальных военных формированиях, почти солдат. Мы установили это через своих информаторов.
- Вы знаете, как он попал в здание?
- Не точно. Он мог пробраться в общедоступные места, как будто что-нибудь купить, и смешаться с законопослушными гражданами в ресторанах, магазинах, круглосуточных барах и тому подобных местах, пока до него не дошли сплетни, что ты вернулась, и он натянул свою проклятую униформу в кабине туалета. Если он действовал хладнокровно, у него была хорошая возможность пройти прямо мимо охранника у лифта, чтобы попасть на уровень квартир. Но я подозреваю, вместо этого его сообщник заранее снял квартиру, где он мог затаиться. Мы проверяем всех квартиросъемщиков, особенно тех, кто не был дома в последнее время. Это требует времени при таком большом и мобильном населении.
Серьезное выражение лица Алмейды помрачнело.
- Если здесь замешаны иностранные державы, Ивон, надежда на отсрочку нашего отчета о Сигманианце только усугубит положение, - продолжал он. - У них есть агенты среди нас - ну, видишь ли, и у нас в их рядах тоже есть агенты, и я бы удивился, узнав обратное - и, возможно, они исхитрились следить за тем, что мы предпринимаем…
- О, Энди! - сказала она, - Это паранойя. Разве я заслуживаю внимания целой державы?
- Будь благоразумной, - упрекнул он. - Дело все в том, что и у нас и у них в правительстве есть параноики.
Ивон была несколько удивлена, что хихикнула:
- …которым только и дела, что охотиться за мной.
Алмейда вздохнул:
- Не стоит возражать. Ты согласна, что должна находиться в безопасности?
- Я не хочу жить под постоянной охраной. Ты не представляешь, как я всегда жалела семью, живущую в Белом Доме.
- Могу догадаться, - Алмейда слегка расслабился и говорил с подобием слабой улыбки. - Довести тебя до настоящего нервного срыва не входит в наши задачи. И с тобой, возможно, все будет в порядке в дальнейшем, если это была единственная попытка тебя застрелить. Как ты относишься к тому, чтобы провести отпуск в безопасном местечке, две-три недели или месяц? Тем временем мы закончим нашу охоту за убийцей. Если мы в этом не преуспеем, у нас во всяком случае будет время, чтобы выработать меры безопасности, которые не будут мешать твоей личной жизни.
Через несколько секунд она кивнула.
- О’кей. Мой психоаналитик посоветовал мне путешествие. Запомни, никаких секретных агентов, таскающихся за мной по пятам и не спускающих с меня глаз. Единственная возможность для них побыть рядом со мной - это отвезти меня до шоссе.
- Я опасался, что именно так ты и скажешь.
- Может быть, в мире и спокойствии у меня появятся свежие идеи. У вас есть другие предложения?
- Да, - быстро сказал Алмейда. - На самом деле, я уже все устроил, нужно только, чтобы ты одобрила. Я понимаю, что ты будешь в безопасности, если будешь соблюдать некоторые разумные предосторожности, а ты понимаешь, что я не могу приставить к тебе телохранителя - такого с бычьей шеей, который стал бы твоей тенью. "Длинная Змея".
- Длинная что?
- Флагманский корабль флота морских бродяг, который в настоящее время находится посреди Тихого океана. Он берет случайных пассажиров, условия там превосходные, развлечений полно, конечно, если только адмирал их одобряет. В твоем случае он снизошел до того, что собственноручно послал тебе приглашение, как только я позвонил ему. Мы можем доставить тебя туда тайно.
Ивон нахмурилась.
- Морские бродяги? Боюсь, что я чувствую себя не в своей тарелке среди представителей других миров.
- Викинги таковыми не являются, вопреки своему цветастому имени, - убеждал ее Алмейда. - Самого эксцентричного хохота морских бродяг теперь не услышишь, он исчез, как и амазонки или созидательные анахронисты, - ну, ортианцы, уважающие себя, считают, что от него мало толку. В море странное поведение переносится хуже, чем на суше. Кроме того, чтобы построить корабль, требуется значительный капитал, не говоря уж о целом флоте. Викинги не придерживаются никакой определенной религии, или социальной идеологии, или еще чего, что есть у нас. Они в большинстве своем скопище тупоголовых норвежцев, которые решили, что для них больше свободы и жизненного пространства, а возможно, и дохода на воде, а не на суше. Я уверен, тебе они понравятся. И там ты будешь в большей безопасности, чем в любом месте на Станции Аполло.
Ивон застонала.
- Такой длинной речью, Энди, ты заслужил победу.
Спустя день после разговора Скипа с Кео появились новости.
- Это меняет весь замысел, - сказал вождь Туасов. - Послоняйся тут поблизости некоторое время. Возможно, мне удастся устроить тебе интервью с доктором Кантер.
Она стала их целью, особенно после того, как была описана общая концепция ее идеи. Она непосредственно была связана с гипотезой Скипа, что убедило его в том, что он был прав. Тем не менее те, кто могли дать ему безупречные рекомендации, находились на расстоянии километров - думал его метафорически перекошенный ум - слишком далеко для короткого разговора по видеофону. Какая срочность может быть у безденежного двадцатидвухлетнего бродяги?
- Терпение, сынок, - советовал Кео. - Я обзвонил почти полмира в обоих направлениях от твоего имени. Не раскрывая твоей идеи полностью. Ты заслужил право сам сообщить об этом, и, кроме того, ты сделаешь это более убедительно, чем смогу сделать это я. Я только говорю, что тебя стоит выслушать по делу, касающемуся Сигманианца. Знаешь, сколько у меня есть подходов к разным учреждениям. Мое имя хорошо известно среди сотен научных и технических руководителей, и это дает мне некоторое преимущество. У нас неплохие шансы. Итак, как говорят японцы, собираясь сделать харакири: "потерпи".
И Скип терпел первую нескончаемую неделю, в основном выпросив временную работу "бери там, бросай сюда", от которой каждый вечер он засыпал, как убитый. Следующие несколько дней, которые не принесли ничего, кроме смены декораций, были еще более трудными. Когда наконец объявили, что Ивон Кантер изолирована после попытки убить ее, он всю ночь метался на своей койке. На следующее утро с покрасневшими глазами и всклокоченными волосами он прорвался через все чиновничьи заслоны к Кео.
Начальник был в здании штаба. Сложные устройства связи и вычислительной техники стояли совершенно неуместно у простой покрытой пластиком стены и окна с видом на горы. Легкий ветерок ворвался через окно, неся запахи хвои и шум работающих механизмов. Кео оторвался от стола.
- Привет, - сказал он, - Ты рановато. Садись.
Скип плюхнулся на стул.
- Вы слышали, сэр? - выдавил он из себя.
- Ага. Сразу после происшествия. Знаешь, теперь они попридержат информацию пока шумиха не стихнет. Но мои щупальца добрались до полицейской лаборатории в Денвере.
- И вы мне ничего об этом не сказали? - У Скипа даже не было сил почувствовать себя возмущенным. - Ну, это закрывает нам прямой путь. Не могли бы вы указать мне новое направление?
- Наоборот, - сказал Кео, - тебе нужно это считать удачей.
- Что?
- Я знаю, где она находится. Я могу отправить тебя туда.
Эти слова были похожи на удар грома среди ясного неба. Скип от изумления открыл рот.
Кео строго посмотрел на него.
- Я сделаю это, в случае если ты кое-что мне пообещаешь. Если же ты нарушишь свои обещания, тебя вытолкают взашей, а кишки намотают на шею, а уж я постараюсь проследить, чтобы тебя поджарили на радиоактивном костре после всего этого. Эта женщина так много всего пережила за последние несколько дней, что, должно быть, она совершенно без сил. Пусть она сама возьмет инициативу в свои руки. Если у тебя ничего не получится, возвращайся сюда, и мы все начнем сначала.
Скип судорожно сглотнул. Усталость исчезла из-за учащенного сердцебиения.
- Д-да, сэр. Я обещаю.