Разумеется, они приписывали все свои достижения собственной гениальности, не догадываясь о существовании всемогущего благодетеля, неизменно остававшегося невидимым. Но это не мешало им развиваться в точном соответствии с его планом. К описываемому моменту этот божий замысел был уже близок к полному воплощению. После долгих научных изысканий гусеничным удалось наконец осуществить свою давнишнюю, незримо внушенную свыше мечту упразднить молодость как последний, еще не изжитый источник всяческих порывов и беспокойств. На планете был успешно внедрен новый метод воспитания путем погружения новорожденных в летаргический сон, из которого они после соответствующей обработки пробуждались уже вполне солидными и умудренными опытом пожилыми особями. В результате столь смелых преобразований общество гусеничных вступило в долгожданную Эру Окончательной Упорядоченности.
Словом, это было именно то, чего требовали от Бога данные ему инструкции. И, естественно, он не мог нарадоваться на своих образцовых питомцев. Но, увы, несмотря на все божьи старания, подобных примеров в его обширном небесном хозяйстве было до обидного мало. Большинство миров очень плохо поддавалось усовершенствованию. И больше всего огорчений причиняла Богу Беспокойная планета.
Он назвал ее так не случайно. Ни в одном из закрепленных за ним миров жизнь не развивалась столь стихийно и беспорядочно, как на этом голубоватом шарике, на который держал сейчас курс божий корабль.
Собственно, все объяснялось очень просто. Планета лежала на отшибе, в отдаленном углу подведомственного Богу участка, и в первую половину своего дежурства он вообще туда не заглядывал. Просто не мог выкроить времени. А когда наконец однажды заглянул, вопиющие плоды бесконтрольности были уже налицо. На планете самостийно оразумнилась самая непоседливая и неуживчивая ветвь млекопитающих, какую только можно было себе вообразить.
Будь на то божья воля, он и близко не подпустил бы этих смутьянов к разумному состоянию. Тем более что на упомянутом шарике имелись гораздо более достойные, на его взгляд, кандидаты на должность царей природы. Богу, например, с первого же осмотра очень понравились возлежавшие на полярных льдинах благодушноспокойные округлые существа, которых самозванные хозяева планеты называли "тюленями". При некотором содействии свыше их ласты определенно имели шансы развиться ничуть не хуже антипатичных Богу пятипалых ладоней. И уж конечно они создали бы гораздо более смирную и благовоспитанную цивилизацию, чем эти суетливые выходцы из обезьян.
Однако драгоценное время было упущено. Обладатели ладоней прочно овладели положением, сделав ластоногих объектом своей безжалостной охоты. И даже всемогущий Бог тут уже не в состоянии был ничего изменить.
То есть, вообще говоря, у него было большое искушение обработать становища пятипалых кое-какими лучами, чтобы дать возможность ластам начать все сначала. Но один из параграфов Общенебесного Устава категорически запрещал выкидывать такие штуки с уже возникшим разумом. "Неудавшиеся мыслящие формы" предписывалось лишь "постепенно рационализировать". А поскольку загруженный по горло Бог физически не имел возможности заглядывать в этот дальний сектор Галактики чаще чем раз в тысячелетие, Беспокойная планета так и осталась без должного присмотра.
Правда, во время своих редких наездов Бог все-таки пытался кое-что сделать. В надежде хоть немного охладить пыл пятипалых он устроил им несколько ледниковых периодов, а впоследствии периодически насылал на них чуму, холеру и прочее в том же роде, чтобы привить оставшимся более философское отношение к жизни. Но все было тщетно. Обитатели Беспокойной планеты упорно не желали остепеняться.
Положительно, эти неугомонные просто не умели жить. Вместо того чтобы спокойно и без спешки заниматься самоусовершенствованием, они всюду совали нос, вечно доискиваясь до всяких причин и непрактично забивая свои неоперившиеся мозги заведомо преждевременными мечтами.
Им вечно всего было мало. Еще щеголяя в звериных шкурах, они уже люто завидовали всем и вся: птицам - что те умеют летать, рыбам - что они плавают под водой, черепахам - что они так долго живут. Однако стоило пятипалым осуществить какое-нибудь из своих ненасытных желаний, как они тут же теряли всякий интерес к достигнутому и с новым азартом принимались ломать головы над чем-нибудь другим. Право, можно было подумать, что этих одержимых больше привлекают не результаты, а сам бесконечный процесс.
Надо ли говорить, что Бога каждый раз заново возмущало зрелище этого своевольного, не укладывающегося ни в какие рамки мира. Временами Всевышний был прямо-таки близок к отчаянию. Однако с некоторых пор в нем стала крепнуть уверенность, что мучиться с пятипалыми ему осталось не так уж долго. Бог пришел к выводу, что в результате их бурной деятельности планета рано или поздно неминуемо должна вернуться к первоначальному девственному состоянию.
Дело в том, что эти энергичные создания с момента изобретения дубины почти непрерывно охотились друг на друга во все более массовых масштабах. Богу был не совсем понятен смысл этого занятия, так как поедание разгромленного противника сравнительно быстро вышло из моды. Тем не менее военные действия продолжались и по мере развития производительных сил все больше механизировались. К последнему визиту Бога обитатели Беспокойной планеты обзавелись столь многообещающим оружием, что сейчас, перед очередным посещением, Всевышний счел нужным на всякий случай достать из корабельного холодильника контейнер с первичными микроклетками, предназначавшимися для засевания пустующих небесных тел. Мысленно он давно уже дал себе слово, что никогда больше не повторит прежних ошибок и непременно вырастит на голубоватом шарике то, что нужно. Только бы скорее начать все сначала…
Потерев друг о друга затекшие щупальца, наименее засушенные из всех его членов, Бог включил торможение. До Беспокойной планеты оставалось еще не меньше пары парсеков, но, чтобы не проскочить мимо нее, корабль должен был заблаговременно сбавлять скорость. В общем-то это был уже менее ответственный участок полета. До подхода к планете можно было спокойно доверить управление автоматике. По этому случаю Бог уже собирался было немного вздремнуть, как вдруг анализаторы на пульте вспыхнули тревожным темно-красным светом. В следующее мгновение приборы уточнили причину тревоги: навстречу божьему кораблю двигалось несколько удлиненных тел явно искусственного происхождения.
Бог не был бы Богом, если бы не обладал способностью молниеносно оценивать обстановку. Одного взгляда во всепроникающий нейтринный телескоп оказалось для него достаточно, чтобы все понять. Он разглядел даже лица. Ненавистные белые, черные и желтые лица пятипалых, приникшие к экранам, там, внутри своих возмутительно быстрых посудин. Похоже было, что эти дерзкие букашки пытаются разглядеть во мраке его корабль. Незримый для смертных корабль Бога, который можно увидеть лишь тогда, когда он, Всевышний, сам этого захочет!
Бог был взбешен. Да, конечно, он и раньше знал, что от обитателей Беспокойной планеты можно ожидать любых каверз. Он готов был даже примириться с тем, что, вопреки его надеждам, они ухитрились так и не перебить друг друга, несмотря на наличие столь эффективной техники. Но самовольное проникновение в Космос - это было уж слишком!
Общенебесный Устав предписывал строго пресекать малейшие попытки такого рода со стороны подопечных существ - в каком бы секторе Мироздания они ни проживали. Никто, кроме бессмертных ахиннеев, не должен был даже помышлять о полетах в звездных сферах. Исходя из всего этого, Бог без колебаний протянул правое щупальце к одному из многочисленных рычажков и передвинул его в нужную сторону.
Последовавший за этим толчок не был для него неожиданностью. Именно так все и должно было происходить: мощное мезополе, отшвыривая посудины пятипалых назад к Беспокойной планете, в первый момент слегка тряхнет и сам божий корабль… Но тут Бога вдруг с такой силой вдавило в кресло, что все его три глаза едва не вылезли из орбит. А придя в себя, Всевышний с удивлением обнаружил, что какая-то неведомая сила стремительно влечет его корабль в сторону, диаметрально противоположную той, куда он направлялся.
Тщетно нажимал Бог бесчисленные кнопки и клавиши. Корабль больше не слушался своего хозяина. Он беспомощно падал куда-то к центру Галактики, и у Бога невольно мелькнула мысль, что, если так будет продолжаться, он довольно скоро окажется дома, в Рассаднике Разума. Божий мозг отказывался этому верить. А верткие суденышки с Беспокойной планеты между тем как ни в чем не бывало летели сзади, словно решив сопровождать Всевышнего до самого конца…
И тут вдруг на пульте, прямо перед божьими глазами, необъяснимым образом возникли слова. То был вопрос, составленный по всем правилам ахиннейской грамматики:
НУ, КАК ТЕПЕРЬ НАСТРОЕНИЕ?
И тут же последовало не отличавшееся особой вежливостью напутствие:
УБИРАЙСЯ ВОСВОЯСИ И ПЕРЕДАЙ СВОИМ КОЛЛЕГАМ, ЧТО МЫ НЕ ПОЗВОЛИМ ИМ БОЛЬШЕ СОВАТЬСЯ В ЧУЖИЕ ДЕЛА. ОСТАВЬТЕ ГАЛАКТИКУ В ПОКОЕ: ОНА НЕ ПРИГЛАШАЛА ВАС В НАДСМОТРЩИКИ.
Бог в отчаянии схватился за голову дрожащими щупальцами. Он слишком хорошо представлял себе, какие кары обрушит на него начальство там, в Рассаднике, за этот роковой недосмотр. Но, если говорить откровенно, в глубине души он был даже доволен. Потому что лучше уж отбухать десяток миллионов лет на подземных принудработах, чем мотаться как проклятому тот же срок от созвездия к созвездию, не зная ни минуты покоя.
Наш человек в Пантикапее
Не знаю, как в других организациях, а у нас в "Главкладе" еще допускаются отдельные промахи в деле начисления премиальных. Вот взять хотя бы меня: Впрочем, расскажу все по порядку.
Вызывает нас к себе однажды в начале нового квартала управляющий товарищ Безлунных - и давай, как всегда, выговаривать:
- Ну что, искатели сокровищ, опять плетемся в хвосте? Квартальный план по кладообнаружению выполнен всего на пятьдесят шесть и три десятых! Годовое задание под угрозой срыва!.. А все потому, что работаем вслепую и не имеем в минувших эпохах никакой, хотя бы маломальской, агентурной сети. Как говорится, ни глаз, ни ушей.
Тут управляющий сделал паузу и, окинув взглядом наши унылые физиономии, торжественно объявил:
- Но теперь этому нетерпимому положению будет положен конец! Сегодня утром мы наконец-то получили с Конотопского завода две новенькие машины времени. И почетное право первому отправиться в античность решено предоставить нашему славному самородку-телепату и передовику по изучению древнегреческого языка товарищу Блинчикову В.Д. Задача данного товарища втереться в доверие к правящей верхушке Боспорского царства, а также к эвксинским пиратам и скифо-сарматским вождям, - и, используя свой уникальный дар чтения мыслей, оперативно информировать нас о каждом новом факте кладозарытия. Координаты и все прочее. В общем, Блинчиков, будешь нашим человеком в Пантикапее.
Ну, Блинчиков у нас при всех своих талантах трусоват, это всем известно. Сразу же попытался отвертеться:
- Что вы, Петр Захарыч, не найти мне с правящей верхушкой общего языка! А с пиратами тем более! - И показывает на меня. - Вон Конягина лучше пошлите, у него, по крайней мера, два привода в милицию было. А у меня ни одного: Убьют меня в этом вашем Пантикапее - вам же отвечать придется.
- Если мы будем так относиться к ответственным поручениям, нам никогда не вытянуть "Главклад" из прорыва, - нахмурился Безлунных. И тут же авторитетно успокоил Блинчикова: - Ну сам посуди, какой резон этим древним убивать молодого цветущего мужчину, когда у них там рабовладельческий строй? Продать куда-нибудь - другое дело. Это могут. Но уж из рабства-то мы тебя выкупим - только дай знать. Специально для этого Конягина в резерве оставляем.
В общем, спровадили Блинчикова в долгосрочную командировку в глубь веков. И ничего, акклиматизировался. Года не прошло, как стала от него поступать ценная информация. Только зароют клад - а уж мы с координатами в руках едем извлекать. Просто удивительно, как он там все быстро разнюхивал.
Дальше - больше. Перешли к плановой закладке кладов. Спустит управляющий Блинчикову квартальное задание - а уж он там с помощью гипноза и внушения организует зарытие сокровищ и всякие богатые захоронения в заданных точках. Словом, стал наш "Главклад" работать как по нотам. И вдруг однажды приходит хронотелеграмма: "Результате временной потери телепатических способностей почве перенесенного гриппа продан в рабство в Херсонес". И тут же адрес рабовладельца.
Ну, я, конечно, сразу же в машину - и в Херсонес. Явился по указанному адресу, осмотрел для приличия у Блинчикова зубы, ощупал мускулы и совсем уж было договорился с хозяином о цене - как вдруг вваливается во двор какой-то высоченный детина в белой хламиде и заявляет:
- Даю на пятьдесят драхм больше!
Перебить, значит, хочет. Ну нет, думаю, голубчик, не на того напал - и набавляю еще полсотни. А этот тип спокойненько так говорит:
- А я еще сто прибавлю.
Аж в жар меня бросило. И начался тут у нас такой торг, что не прошло и часа, как цена на моего сослуживца поднялась чуть не до сорока тысяч драхм. Хозяин рот раскрыл от изумления. На Блинчикова смотреть страшно - белый весь как мел: Вижу я: дело нечисто. Явно этот тип рассчитывает вытянуть из нашего Блинчикова какие-то секреты по части кладов. И решил прибегнуть к психологическому маневру.
Отозвал соперника за ограду, продемонстрировал ему на своем карманном дезинтеграторе несколько эффектных фокусов с растворением предметов в воздухе и говорю вполголоса:
- Уяснил теперь, с кем имеешь дело? Я личный представитель Зевса и раба этого покупаю по его персональному заданию для подсобного хозяйства Олимпа. Так что во избежание небесной кары прошу сматывать отсюда удочки.
Выслушал он меня внимательно и говорит:
- Вот что, молодой человек, хоть и не положено нам вашему брату-предку открываться, но уж так и быть в виде исключения откроюсь. Дело в том, что я из двадцать второго века. Есть у нас там такая организация "Главзаготредкость". Так вот, я ее главный резидентуполномоченный по всему Понту Эвксинскому. И в качестве такового ставлю вас в известность, что, как бы вы тут ни взвинчивали цену, Блинчиков все равно будет мой. Вернее, наш.
Такая тут поднялась во мне злость - неописуемо.
- Да как вы смеете, - кричу, - перекупать чужих сотрудников! Где же у вас сознательность-то?! Эгоист!
А он мягко так мне отвечает:
- Видите ли, молодой человек, тайком наблюдая за Блинчиковым с момента его появления в Пантикапее, я пришел к выводу, что этому на редкость одаренному работнику тесно в рамках вашего "Главклада". По-настоящему он сможет развернуться, только перейдя в нашу организацию. Собственно, это будет для него равносильно повышению по работе: ведь техвооруженность и масштабы деятельности нашей "Главзаготредкости" неизмеримо грандиозней. Радоваться надо за своего товарища, а вы?
Но тут я его, конечно, перебил:
- А у самого Блинчикова вы спросили? А руководство вас что, уполномочивало отбивать кадры у предков?
И в ответ слышу:
- В положительном ответе Блинчикова я ни на минуту не сомневаюсь и потому спрошу его уже после приобретения. А что касается руководства пожалуйста, если уж вам так хочется, могу запросить. Хотя абсолютно убежден, что моя инициатива будет одобрена.
С этими словами мой соперник нацепил на руку браслет связи и отправился в близлежащий уединенный грот переговорить с глазу на глаз со своим управлением. Ну, там ему, как и следовало ожидать, намылили шею за самоуправство. Естественно: двадцать второй век, сразу все по справедливости решили: Является он минут через двадцать весь красный как рак и глаз не поднимает.
- Вы уж простите: Перестарался: Отзывают меня теперь, как проявившего несознательность и нетактичность: Вот прошу принять сорок тысяч драхм для выкупа коллеги Блинчикова, раз уж из-за меня так все получилось.
Попрощался я с ним, взял деньги - и бегом к рабовладельцу. А этот негодяй смекнул, что Блинчиков представляет для меня огромную ценность, и требует уже не сорок тысяч, а шестьдесят. Сколько я с ним ни торговался ни обола не сбавил. Ну и пришлось в конце концов выложить требуемую сумму.
Вернулся я с Блинчиковым в "Главклад", написал отчет о проделанной работе, а управляющий наш, Безлунных, пошептался с главбухом и говорит:
- Ты уж, Конягин, не взыщи - придется тебя в этом месяце оставить без премиальных, поскольку допустил перерасход по статье выкупов. Учись брат, торговаться.
Ну, сами посудите, товарищи, разве ж я виноват? Нет, со всей прямотой надо сказать, что у нас в "Главкладе" еще допускаются отдельные промахи в деле начисления премиальных.
Логическое завершение
Приемная почти не изменилась. Тот же старомодный дубовый паркет, словно подчеркивающий почтенный возраст фирмы, те же строгие кресла вдоль стен. Только в углу, там, где два года назад кокетливо улыбалась за своим секретарским столиком белокурая мисс Лайт, теперь стоял белый пластмассовый шкаф, от которого отходил в пол толстый хвост бронекабеля. Разумеется, мистер Биверс знал о функциях этой штуковины, смонтированной уже в его отсутствие. Но он был уверен, что электронный страж даст возможность крупнейшему акционеру и недавнему директору компании пройти в свой кабинет, минуя заслоны, установленные для простых смертных. Поэтому мистер Биверс без лишних объяснений шагнул к массивной двери и привычным движением повернул ручку.
Увы, дверь не открылась. Как ни дергал ее бывший директор, она оставалась плотно запертой, хотя сигнальная лампочка на стене горела ровным спокойным светом, свидетельствуя, что степень занятости Руководящего Мозга не превышает нормальной. Мистер Биверс криво усмехнулся. Только сейчас он впервые с полной отчетливостью осознал, что для полупроводникового истукана в углу он всего лишь обычный рядовой посетитель. Примириться с этим было нелегко. Однако, будучи человеком рассудительным, мистер Биверс нашел в себе силы спокойно подойти к белому шкафу и заявить, что ему необходимо срочно переговорить с Руководящим Мозгом.
- Вопросы подаются в отпечатанном виде, - произнес четкий бесстрастный голос из глубины шкафа.
Спорить не имело смысла. Сжав зубы, бывший директор сел за стоящую рядом пишущую машинку и отстукал на толстой бумажной ленте вопрос, неотступно сверливший его все эти дни. Лента тут же уползла в одно из отверстий в белой стенке. Проводив ее грустным взглядом, мистер Биверс направился к креслу. Он приготовился терпеливо ждать. Но ждать не пришлось.
- Получите ответ, - проговорил шкаф спустя полминуты.
На бумажной ленте, уже лежавшей на прежнем месте, крупными буквами было напечатано два слова: "Признано нерациональным".
Пол поплыл из-под ног у мистера Биверса, когда до него дошел смысл этой фразы. Ухватившись за спинку кресла, он в немой ярости смотрел на зловеще четкие буквы.