Америки нет. Да и Перкуниша здесь гораздо сильнее относительно своих противников, чем Германия на Земле. Для начала, она больше по площади. Ее технология и тактика намного превосходят все имеющееся у соседей. А с нами она станет просто непобедима. Но надо сделать еще так много - у нас море работы. Нужно время, чтобы создать новейшие установки для выплавки особой стали и выработки алюминия. Возможно, прежде чем прорываться к бокситам, придется взять Гренландию, - а ведь бокситы надо как-то перевозить и обрабатывать. Нужно наладить производство синтетической резины. Для всех новых фабрик необходимо оборудование и механизмы, а их нельзя изготовить без чертежей и огромного управленческого аппарата. Нужно подготовить тысячи человек.
Это геркулесов труд. Но все трудности преодолимы, и как, вы думаете, вознаградят людей, которые смогут осуществить этот прорыв? Это риторический вопрос, можете не отвечать. Мы будем очень, очень важными людьми, Роджер Два Сокола. Вы станете великим человеком, более могущественным и богатым, чем могли представить себе, живя в своей резервации.
- Я никогда не жил в резервации, - сухо ответил Два Сокола.
Раске встал, подошел к пилоту и положил ему руку на плечо:
- Я не хотел обидеть вас. И вы не будьте столь горды. Я еще не знаю, что может вас оскорбить, а что - порадовать. Когда будет время, еще выясню. А пока давайте работать вместе. И не забывайте, что мы создаем себе будущее.
Он подошел к двери, но, прежде чем открыть ее, задержался.
- Спите, Роджер. Завтра утром примите ванну, пока вам примеряют новую одежду. А потом - за работу! А если устанете - подумайте о том, что принесет вам этот труд. Ауфвидерзеен!
- До завтра, - ответил Два Сокола.
Когда дверь за Раске закрылась, пилот встал и отправился в спальню. Кровать была огромной, с балдахином на четырех столбах. На бархатных занавесях были вышиты сцены из перкунишанской истории. Одна из них изображала пытки вождя викингов, схваченного во время налета на перкунишанские земли. В сон такое зрелище не тянуло, зато наводило на невеселые мысли. Планы побега надо составлять с очень большой осторожностью. Если их вообще стоит составлять. Предложение Раске было заманчивым.
Почему бы не согласиться? На Земле-2 все страны для него равны. И ни одной из них он ничем не обязан. Даже самая близкая родня, какую он мог найти, - хотинохсоних, его народ, - сначала пытали его, а потом упрятали в сумасшедший дом.
В эту минуту в комнату заглянул Квазинд и спросил, можно ли ему поговорить с хозяином. Два Сокола жестом предложил ему сесть на край постели, но кинуккинук остался стоять.
- Я не понимаю язык, на котором вы говорили с Раске, - сказал он. - Мне позволено будет спросить вас, о чем шла речь?
- Не изъясняйся как раб, - прервал его Два Сокола. - Ты должен играть роль моего слуги, чтобы выжить, но это не значит, что мы не можем говорить друг с другом как мужчины, когда остаемся одни. - Он еще раньше тщательно обыскал комнату в поисках подслушивающих устройств и ничего не нашел. Здешняя электроника не доросла до "жучков". Но шпиона можно спрятать и за стенкой. - Иди сюда, садись на край постели и говори очень тихо.
Два Сокола вкратце пересказал Квазинду содержание своей беседы с немцем. Индеец долго молчал, нахмурив густые черные брови.
- То, что сказал этот человек, - правда, - произнес он наконец. - Ты можешь стать великим человеком, хотя останешься чужаком и будешь видеть презрение за их улыбками, поклонами, богатыми домами и красивыми скво. Для вапити (белых) ты всегда останешься дикарем-выскочкой. А когда война закончится и ты станешь не нужен - что тогда? Так легко будет оклеветать тебя, отобрать у тебя звания и титулы, может, превратить в раба, может, убить.
- Ты пытаешься о чем-то сообщить мне, - ответил Два Сокола. - Но пока ты не сказал ничего такого, о чем бы я сам не подумал.
- Эти люди хотят превратить в Перкунишу всю Европу, - сказал Квазинд. - Они - зло. Они хотят истребить дакота, кинуккинук, хотинохсоних и собственных союзников - ицкапинтик. А все белые народы Европы станут говорить на перкунишанском языке - остальные будут запрещены. Знамена других наций будут сожжены, их история предана забвению. И придет день, когда каждый ребенок в Европе будет считать себя перкунишанином, а не ибером, расна, блодландцем, акхайвиянином.
- И что тут нового? - спросил Два Сокола. - Может, так даже лучше. Не будет больше никаких национальных разногласий, никаких войн.
- Ты говоришь как один из них.
- Нет, - возразил Два Сокола. - Их цели разумны, хотя мне не нравятся их средства. Но какова альтернатива? Может, блодландцы лучше? Разве кинуккикук не уничтожили бы своих извечных врагов, ицкапинтик и хотинохсоних, получи они такую возможность? Разве Блодландия не стремится достичь господства над другими странами? Разве Акхайвия хотела бы возродить империю Кассандра Великого?
- Ты сказал мне, что считаешь рабство злом, - напомнил Квазинд. - Ты сказал, что белые Европы давно отменили у себя рабство и в этой... Америке... они сделали то же. Ты говорил, что с людьми с черной и коричневой кожей в Америке все еще обращаются как с рабами, но когда-нибудь исчезнет и это. Ты говорил...
- А ты хочешь сказать мне что-то еще, кроме этой лекции по этике, - прервал его Два Сокола. - Ты расспрашиваешь меня, потому что не уверен, можно ли мне сказать это. Верно?
- Ты смотришь в мою печень и читаешь мои мысли.
- Далеко не все. Но я ставлю десять к одному, что кто-то предложил тебе бежать. Это был блодландец?
Квазинд кивнул.
- Я должен довериться тебе. Иначе побег не состоится. Им нужен ты, не я. Я говорил с тобой о том зле, что есть Перкуниша, потому что хотел прочесть твою печень. Узнать, что ты чувствуешь, когда я рассказываю о них. Понимаешь ли ты печенью, что это совершенное зло? Да, ее враги полны недостатков, но разве у них нет права самим лепить свою судьбу? Что ты чувствуешь?
Два Сокола встал и положил руку на плечо великана:
- Насчет Блодландии и других стран - не знаю. Но Перкуниша слишком похожа на Германию моего мира. Может, я и научусь выносить перкунишан, но что-то не верится мне в это.
- Я надеялся, что ты скажешь так.
- Если бы я сказал тебе, что хочу остаться здесь и работать на Перкунишу, ты убил бы меня, верно? Блодландцам я нужен живым, но если они не смогут заполучить меня, то сделают все, чтобы я не достался врагу. Так?
- Я не хочу лгать, - ответил Квазинд мрачно. - Ты мой друг, ты спас мне жизнь. Но ради своей страны я убью тебя вот этими руками. А потом постараюсь уничтожить как можно больше перкунишан, прежде чем они убьют меня!
- Ладно. Итак, каков же твой план?
- Мне передадут, когда придет время. А пока тебе придется сотрудничать с врагами.
Квазинд вернулся в свою комнату. Два Сокола полежал еще некоторое время, не закрывая глаз, в своей роскошной постели, думая о Хорсте Раске. Немец верил, что приберет к рукам весь этот мир. Но если блодландцы намеревались убить Двух Соколов, если тот решит сотрудничать с перкунишанами, то наверняка они намерены уничтожить и Раске. Только убив его, они могли лишить Перкунишу новейшего оружия и техники, которыми снабжал ее пришелец из иного мира.
ГЛАВА 12
Следующая неделя прошла в напряженной работе. Каждое утро Два Сокола проводил по три часа за изучением языка Потом он работал в своем кабинете до полуночи, а то и дольше. Кабинет находился на одной из больших фабрик на окраине города. На работу его доставляли в машине под эскортом броневиков - не только чтобы воспрепятствовать любой его попытке к бегству, но и чтобы защищать его в случае покушения.
Раске поручил ему сконструировать устройство для синхронизации пулеметного огня с вращением пропеллера самолета. Два Сокола знал основной принцип такого устройства, но, чтобы изготовить опытный образец, ему потребовалось четыре дня. Сразу же после этого пришлось консультировать группу, которая разрабатывала ракеты "воздух- земля". Это заняло у него еще неделю. Затем бывшего пилота назначили главным инженером группы по разработке машин, инструментов и технологий для массового выпуска самолетов.
Не успел Два Сокола толком приступить к работе, как Раске снял его с этого поста.
- У меня для вас есть работа поинтереснее. Мы с вами будем обучать пилотов, ядро новых военно-воздушных сил Перкуниши. Как вам понравится перспектива стать сооснователем воздушной армии?
Раске сиял от радости. Он постоянно исходил энтузиазмом, счастьем и оптимизмом. Два Сокола знал, что Раске застрелит его при первом же подозрении, но не мог не испытывать к нему симпатии. Это чувство облегчало ему работу на Раске и для Раске.
Прошло три недели. Пролетела осень, надвинулась вплотную скорая зима. Два Сокола поинтересовался у Квазинда, не получал ли он сообщений от блодланских агентов, но тот покачал головой.
- Нет. Мне сказали, что свяжутся со мной, только когда готовы будут действовать.
Два Сокола не сказал Квазинду, что и сам не думал пока бежать. Вопреки всему он воодушевился своим новым заданием - обучением пилотов. К тому времени было изготовлено вручную четыре двухместных моноплана. Каждый из них имел двенадцатицилиндровый мотор с водяным охлаждением, двойное управление и радиус полета сто пятьдесят миль при крейсерской скорости сто миль в час.
Разумеется, их нельзя было сравнить с машинами, которые построил бы Раске, будь у него больше времени и необходимые материалы. Алюминия не было вовсе, а лучшая здешняя сталь уступала даже той, что на Земле-1 плавили во времена первой мировой. Авиабензин тоже был низкого качества. Поэтому машины оказались очень простыми, ограниченными в скорости и радиусе полета. Но, несмотря на это, как разведчики, штурмовики и легкие бомбардировщики для налетов на прифронтовые склады - а только такие самолеты и требовались перкунишанским ВВС - они вполне подходили. А еще - для уничтожения дирижаблей.
Раске планировал вскоре пустить в производство более маневренные и быстроходные истребители, а также создать звено двухмоторных бомбардировщиков, но главный штаб потребовал отложить этот проект. Ожидалось, что Европа будет завоевана прежде, чем его удастся завершить. Когда придет время помериться силами с южноафриканскими ихвани и саарисет (финноязычными жителями Японских островов), тогда можно будет заняться усовершенствованием воздушных кораблей.
В день, когда Раске представил первую готовую машину, сам кассандрас во главе верховного командования появился на аэродроме.
Король Перкуниши был широкоплечим, густобородым мужчиной лет пятидесяти. В последнюю войну он потерял правую руку. Тогда он командовал пехотой во время нападения на последний блодландский форт на Европейском континенте. И в рукопашной схватке блодландский офицер саблей отсек руку молодому королю. Разъяренные перкунишанские солдаты казнили офицера и вырезали всех защитников форта.
Двух Соколов представили правителю. Американец ухитрился не опозориться только благодаря тому, что больше часа зубрил предписанные обычаем обороты речи и жесты. Стоять ему пришлось рядом с кассандрасом - тот хотел, чтобы в случае нужды кто-то мог ответить на технические вопросы.
Раске вывел самолет из ангара. Ради такого случая он облачился в красно-сине-черный мундир, который сам создал в качестве формы новых военно-воздушных сил. На голову он надел прусский шлем, шею повязал желтым шарфом; глаза пилота прикрывали очки в форме сот. Персиняй, дочь кассандраса, подбежала к нему; немец обнял ее за талию и поцеловал в щечку. Король, казалось, не был против, но кое-кто из придворных нахмурился. Они не одобряли романа принцессы с иностранцем и, хуже того - простолюдином. Влияния Раске в военных делах они тоже не одобряли. Но мнение свое все держали при себе. Раске ходил в больших друзьях у главы службы госбезопасности, мелкопоместного дворянина и полукровки-расна.
Раске забрался в машину и запустил мотор. По рядам офицеров высшего командования пробежал тихий говор. До сих пор двигатели внутреннего сгорания приходилось заводить вручную, а моторы дирижаблей перед стартом - запускать при помощи вспомогательных паровых машин. Серебристый моноплан оторвался от земли, поднялся на три тысячи футов и исполнил каскад петель, бочек и иммельманов, после чего благополучно сел. Два Сокола непроизвольно вздрогнул, когда железные ободья колес ударились о дерн. Пока штабные генералы наперебой поздравляли Раске, Два Сокола проверил шасси. Спицы колес были слегка погнуты. Через несколько посадок колеса придется менять. Чтобы наладить изготовление синтетической резины, нужно по меньшей мере два года. Химики экспериментировали на базе информации, полученной от Раске, но тот имел весьма слабое представление о получении неопрена из хлоропрена.
За следующие пять дней Раске и Два Сокола испытали все четыре прототипа, совершили нападение на колонну бутафорских машин, выпускали ракеты и сбрасывали бомбы. Два Сокола заметил, что, когда он поднимал самолет в воздух, бак машины был заполнен только на четверть. Раске не хотел, чтобы в голову его коллеге пришла мысль бежать на самолете к побережью, всего в девяноста милях к северу.
Авиастроительный завод работал на полную мощность, в три смены. Однако первые серийные машины должны были появиться только через месяц. Раске и Два Сокола от заката до рассвета находились в воздухе, обучая пилотов. Когда первые десять учеников освоили полетные навыки в достаточной мере (не по мнению Двух Соколов), они, в свою очередь, стали обучать других. Произошло неизбежное. Одна из машин сорвалась в штопор - погибли инструктор и ученик. Другая машина зацепилась при взлете и разбилась всмятку, хотя пилот отделался царапинами и ушибами.
Раске был в ярости.
- У нас осталось только две машины. Если учесть еще время на ремонт и замену колес, мы и ими не сможем воспользоваться как следует!
Два Сокола пожал плечами, хотя на самом деле беспокоился не меньше. Его план требовал, чтобы один самолет мог подняться в воздух. Если разобьются все четыре, он застрянет здесь надолго.
Однажды вечером, когда Два Сокола корпел над чертежами съемных баков для горючего, в его кабинет вошел Квазинд.
- Послезавтра, - сказал он. - Блодландский агент сказал, что мы должны быть готовы к закату. Когда нас повезут домой с аэродрома.
- Каков их план?
Квазинд разъяснил, что два броневика, охранявшие обычно важную особу пилота, будут отозваны якобы по случаю волнений в другом конце города. Приказ отдаст блодландский агент в форме крейона (генерала). Когда броневики скроются, Квазинд должен будет убить охранника, а Два Сокола - избавиться от шофера. Если командиры броневиков не подчинятся приказам псевдокрейона, обе машины будут расстреляны спрятавшимися вдоль дороги агентами, но блодландцы надеялись, что до этого не дойдет.
- Куда они хотят нас отправить?
- Ночами будем ехать, днем - прятаться. На берегу будет ждать лодка, которая доставит нас в Тюрсланд. Перкуниша туда пока не вторгалась - это не настолько влиятельная держава, чтобы стать первоочередной мишенью. Оттуда на дирижабле полетим в Норуэй, а там на корабле отправимся в Блодландию.
- Довольно рискованно, - заметил Два Сокола. - Надеюсь, они знают, что делают.
Когда пилот возвратился в ангар после второго учебного полета за день, его приветствовал Раске. На лице немца играла загадочная улыбка, и Два Сокола насторожился, не раскрыт ли план побега. Он осмотрелся - нет ли вокруг готовых схватить его офицеров тайной полиции, - но все, казалось, было как обычно. Рабочие собирали две новые машины из только что привезенных с завода деталей. Группа учеников выслушивала инструкции одного из наскоро обученных пилотов. А несколько солдат, которых он заметил, были обычной охраной.
Тем не менее Два Сокола нащупал под широким поясом свой двухствольный пистолетик. Полиция Ицкапинтика не заметила оружия - их внимание отвлекла Ильмика. А перкунишане не обыскивали пленников, решив, что ицкапинтик и так отобрали все, что можно.
- Вы как-то рассказывали мне, - заметил Раске, - что восхищены фрау Ильмикой. Не хотите ее получить?
- Что вы имеете в виду? - озадаченно спросил Два Сокола.
Он не был уверен, что Раске не пытается поймать его на крючок. Хотя при чем тут блодландка?
- Вы не знаете, что произошло?
Два Сокола покачал головой.
- Да, вам же не говорят. Она попала в немилость. И в тюрьму. Сам кассандрас предложил ей свободу, если она откажется от Блодландии ради Перкуниши. Эта глупая сука отвесила ему пощечину! Можете себе это представить? Оскорбить короля перед всем двором! Странно, что ее не казнили на месте. Поверьте, его величество был для этого достаточно зол. Хорошо еще, что за девушку вступилась жена кассандраса. Так что она сидит в тюрьме, пока его величество ищет для нее подобающую кару.
Раске усмехнулся.
- Я помню, как вы говорили мне, что девушка эта красива, но вы никогда не сможете ее коснуться. Теперь, мой краснокожий друг, чтобы показать вам, как я ценю вас и забочусь о своих людях, я устроил так, чтобы вы получили свою даму сердца. Сегодня утром я говорил об этом с кассандрасом, и он пришел в восторг Он считает, что девушка будет наказана так, как она этого заслужила. А вы будете вознаграждены. Я почти хотел бы оказаться на вашем месте. Но не осмеливаюсь. Дочь его величества не слишком-то снисходительна в этих вопросах
- Это что, шутка? - осторожно спросил Два Сокола
Раске откровенно расхохотался
- Благородная Ильмика, племянница короля Милки Блодландского и внучатая племянница кассандраса Перкуниши - ваша! Ваша рабыня! На обхождение с ней вы получили карт-бланш! Я... Что с вами, Zwei Habichten? Я думал, вы обрадуетесь. Или вы...
- Ошеломлен - более точное слово, - сказал Два Сокола. - Только... Ну неважно. А что будет с ней, если я откажусь?
- Откажетесь? Вы сошли с ума?! Selig! Если вы такой безумец, что отклоняете мое предложение... ну тогда не знаю. Я слышал, что ее, может, посадят в одиночку, пока она не отдаст там Богу душу. А может, попадет в один из армейских борделей, хотя вряд ли кассандрас пойдет на это. Кто знает? И кого это заботит?
Два Сокола это тоже не должно было заботить. Но он вдруг понял, что, как бы ни обернулись дела, он должен принять Ильмику в качестве своей рабыни. Это единственный способ спасти ее. Конечно, ее присутствие все осложнит Но блодландским агентам не стоит жаловаться - ведь она дочь дворянина, племянница правителя страны. Пусть радуются, что могут ее спасти.
- О’кей, - ответил он. - Пришлите ее ко мне.
Раске хлопнул его по плечу и подмигнул:
- Расскажете, как у вас там получится, а?
Два Сокола вынудил себя улыбнуться, хотя куда больше хотел сейчас сломать немцу челюсть.
- Может быть.
- Повеселились, и будет, - заметил Раске. - Пора приниматься за работу.
Обучением пилотов в тот день должен был заниматься Два Сокола, поскольку Раске вызвали на совещание у начальника службы снабжения.