- Хорошо же мы вляпались, - нашёл, наконец, что сказать Пэскью, когда они вернулись в командирскую рубку. - За последние тысячу лет человеческая раса стала полностью технологизированной. Даже самые простые наши космические корабли в значительной степени являются автоматами, особенно, если судить по более ранним стандартам.
- Да, конечно, - Лейф хмуро изучал стену.
- Мы представляем собой мозг, - вёл дальше Пэскью, решив подсыпать соли на больное место. - И то, что мы представляем собой мозг, вызывает у нас естественную антипатию к работе мышцами. Мы стоим перед выбором: без всяких сложностей таскать брёвна или ситом черпать воду.
- Говорите яснее.
Желая всё-таки пояснить свою мысль, Пэскью продолжил:
- Мы держим своих поселенцев на тысячах планет. И что же это за поселенцы? Хозяева, надсмотрщики, парни, которые учат, советуют, показывают и указывают, в то время как менее развитые работают руками.
Лейф не обмолвился ни единым замечанием.
- Допустим, Уолтерсон и остальные обнаружат, что этот паршивый мир богат необходимыми нам ресурсами, - не отступал от своего Пэскыо. Неужели мы сами опустимся в карьер и начнём их разработку? Неспешиты подходящая и, возможно, старательная рабочая сила. Но какая от них польза, если самые элементарные действия занимают у них десять, двадцать или даже пятьдесят лет? Кто готов сидеть здесь в роли вьючного животного, потому что это единственный путь решить все проблемы одним махом?
- Огилви видел большую плотину и сооружение, похожее на гидроэлектростанцию, - задумчиво проговорил Лейф. - На Земле её строительство заняло бы максимум два года. Сколько времени требуется для этого здесь, можно только гадать. Может, двести лет. А может, и четыреста, - он нервно забарабанил пальцами по столу. - Меня это очень беспокоит.
- Это не беспокойство, а досада. Это разные вещи.
- Я же сказал вам, что обеспокоен. Эта планета напоминает мне горящий бикфордов шнур, который мы длительное время не замечали, а теперь вдруг увидели. Я не знаю, куда он ведёт и какой силы потрясение нас ожидает.
- Это досада, - настаивал Пэскью, всё ещё не желая вникать в смысл сказанного Лейфом. - Нам помешали осуществить наши планы, и нам это не нравится. Мы - несокрушимая сила и рано или поздно, но, к конце концов, добиваемся, чего хотим. Мы вполне можем контролировать этот зажжённый шнур. Никогда эта форма жизни не подарит нам настоящего, большого потрясения. Они слишком медлительны, чтобы иметь возможность совершить это.
- Я не это хотел сказать. Меня беспокоит само их существование.
- Заторможенных лентяев хватало и раньше, даже на Земле.
- Именно! - воскликнул, соглашаясь, Лейф. - И именно поэтому у меня уже сейчас начинают трястись поджилки.
Динамик прервал его вежливым покашливанием, а затем сообщил:
- Докладывает Огилви, сэр. Я сейчас на высоте четыре тысячи девятьсот метров, хоть и далеко, но вас вижу. Что-то мне всё это не нравится.
- А в чём дело?
- Город обезлюднивается. То же и в ближних посёлках. Они в огромном количестве стекаются к дороге и начинают двигаться в вашем направлении. Передние могут достичь вас примерно через три часа. - Короткая пауза. Ничто не указывает на враждебные намерения, никаких признаков организованного выступления. Просто побуждаемая любопытством толпа, насколько я могу судить. Но если это сборище столпится вокруг корабля, глазея на вас, вы не сможете взлететь, чтобы не спалить их тысячами.
Лейф погрузился в размышления. Корабль имеет в длину полтора километра. Его подъём сопровождается двумя почти километровыми огненными смерчами со стороны каждого борта и ещё одним сзади. Для безопасного взлёта ему необходимо около четырёх с половиной квадратных километров.
На борту "Громовержца" - тысяча сто человек. Шестьсот из них должны обеспечивать подъём. Оставшимся пятистам придётся сдерживать толпу по периметру этой площадки. Потом их нужно будет по несколько человек перевозить вертолётом к новому месту посадки. Возможно ли это? Возможно, но очевидно, что глупо.
- Мы взлетим сделаем посадку в двухстах километрах отсюда, передал он Огилви. - Это задержит их на пару дней.
- Мне возвращаться, сэр?
- Решайте сами.
- Пассажиры недовольны, они хотят ещё пополнить свои коллекции. Я остаюсь. Если потеряю вас из виду, найду по маяку.
- Ладно.
Лейф повернулся к микрофону внутреннего оповещения:
- Включить сирену. Проверить наличие всех членов экипажа на борту. Приготовиться к подъёму.
- Правило Седьмое, - усмехнулся Пэскью. - Любое действие, причиняющее неоправданный ущерб невраждебной форме жизни, признаётся самым большим нарушением Кодекса Контакта. - Он иронично развёл руками. - Итак, они ползут к нам, как огромная армия ленивцев, а мы должны бежать, поджав хвост.
- Вы придумали что-то лучше? - раздражённо спросил Лейф.
- Нет, ничего. Что за чёрт!
Завыла сирена. Вскоре "Громовержец" стало слабо трясти, что указывало на то, что камеры сгорания и стартовый ускоритель находятся уже в разогретом состоянии. Внезапно в рубку с диким выражением лица влетел Хоффнэгл. В одной руке он сжимал скрученные в рулон таблицы для контакта.
- Это, наверное, шутка? - заорал он, размахивая таблицами и даже забыв добавить "сэр". - Мы успешно проработали здесь две вахты, потратив на эти беседы всё свободное от дежурства время, и один из них уже только что закончил рисовать орбиту. Теперь вы отзываете нас.
Он ожидал ответ, весь кипя от негодования.
- Мы меняем место.
- Меняем место? - Он посмотрел так, как будто никогда не слышал о подобных вещах. - На какое?
- В двухстах километрах отсюда. Хоффнэгл недоверчиво уставился на Лейфа, громко глотнул, открыл рот, затем закрыл его и снова открыл.
- Но это значит, что нам нужно будет начинать всё сначала и уже с другой группой?
- Боюсь, что так, - согласился Лейф. - Те, с кем вы пробовали говорить, могли бы лететь с нами, но попытка заставить их понять, что от них требуется, займёт слишком много времени. Ничего не остаётся, как всё повторить заново.
- Нет! - завопил Хоффнэгл, совершенно обезумев. - Нет! Всё, что хотите, но не это!
За его спиной неожиданно возник Ромеро.
- Что не "это"? - Он тяжело дышал и выглядел, как загнанная скаковая лошадь.
Пытаясь рассказать ему недобрую весть, Хоффнэгл, казалось, забыл все слова; всё, что ему удалось сделать, было несколькими невразумительными жестами.
- Специалист по контакту, не способный установить контакт с другим специалистом по контакту, - заявил Пэскью, продемонстрировав научный подход к происходящему.
- Они меняют место, - с большим усилием выдавил из себя Хоффнэгл.
Получилось очень испуганно.
Испустив отчаянное "Что?!", Ромеро побагровел в два раза сильнее, чем неспешиты. Несколько секунд он действительно выглядел одним из них, стоя окаменевший, с остановившимся взглядом.
- А ну, давайте отсюда! - взорвался Лейф. - Давайте, давайте! Пока сюда не явился Нолан. С меня уже хватило вас двоих. Идите куда-нибудь, где сможете немного остыть. И запомните, не вы одни попали в такое положение.
- Да, не мы одни, - обозлённо проронил Хоффнэгл. - Но только мы несём такое бремя ответственности за…
- Все несут бремя ответственности, кто за что, - резко оборвал его Лейф. - И всех они утомили предостаточно. Убирайтесь отсюда, пока я окончательно не вышел из себя и не вызвал для вас конвой.
Они удалились с нескрываемым пренебрежением. Лейф сел за стол и покусывая нижнюю губу, занялся своими бумагами. Прошло двадцать минут. Он посмотрел на хронометр на стене, включил переговорное устройство и, обращаясь к Бентли, спросил:
- Почему до сих пор не взлетаем?
- Нет сигнала с поста контроля, сэр. Он перезвонил на пост контроля:
- Чего вы ждёте?
- Та группа из поезда всё ещё околачивается в пределах реактивного следа, командор. Или им никто не говорил отойти, или же, если и сказали, они ещё не успели сообразить.
Лейф редко неприлично ругался, но сейчас крепкого словца не сдержал. Он позвонил в третий раз, вызывая Хардинга:
- Лейтенант, быстро пошлите два взвода ваших людей наружу. Посадите всех этих инопланетян опять в поезд. Позаталкивайте их внутрь и как можно быстрее возвращайтесь.
Он снова занялся документами. Пэскью сидел в углу рубки, грызя ногти и улыбаясь сам себе. По прошествии получаса Лейф опять хлёстко выругался и включил переговорное устройство:
- Ну, в чём там дело?
- Всё ещё нет сигнала, командор, - покорно ответил Бентли.
Звонок на пост контроля:
- Я отдал приказ после очистки территории немедленно взлетать. Почему он не выполнен?
- Один инопланетянин всё ещё находится в зоне поражения, сэр.
Следующий звонок Хардингу:
- Разве я не говорил вам порассаживать инопланетян в поезд?
- Так точно, сэр, говорили. Все пассажиры возвращены на свои места пятнадцать минут назад.
- Не городи ерунды! Твои люди оставили одного, и теперь он болтается вокруг и задерживает корабль.
- Этот не из поезда, сэр, - спокойно возразил Хардинг. - Он приехал на машине. Относительно него вы никаких распоряжений не давали.
Лейф двумя руками сгрёб всё, что лежало на его столе, после чего раздался его рёв:
- Уберите его отсюда к чёрту! Посадите его в его приспособление и спихните по дороге. Немедленно!
Он откинулся на своём кресле, что-то бормоча себе под нос.
- Как вам нравится идея подать в отставку и купить себе ферму? поинтересовался Пэскью.
Новое место посадки было выбрано на гребне единственного на километры вокруг лысого холма. Обгоревшие пни на нём служили напоминанием о лесном пожаре, который, начавшись на вершине, распространился вниз по склонам, пока, возможно, не был затушен сильным дождём.
Поросшие густым лесом холмы простирались отсюда во всех направлениях. Железной дороги поблизости не было, но внизу через долину проходило шоссе, за которым змеилась небольшая река. На расстоянии шести километров виднелись два посёлка, а также средней величины город в восемнадцати километрах к северу.
Некоторый опыт пребывания на планете значительно ускорил разведку. Орншоу, дежурный пилот, поднял в воздух свой вертолёт, взяв на борт Уолтерсона и ещё четырёх специалистов, превысив тем самым допустимую норму грузоподъёмности. Разведывательный вездеход поехал в город, приняв в себя целое войско исследователей, включая Пэскью. Три ботаника и один лесовод отправились в лес, сопровождаемые десятком пехотинцев, которым также полагалось нести их трофеи.
Хоффнэгл, Ромеро и Нолан побрели к ближайшему посёлку, разложили свои таблицы посреди небольшой площади и молились на сельского гения, способного постичь значение основных жестов быстрее, чем за неделю. Группа инженеров корабля направилась изучать провода, натянутые на ажурных столбах и пересекавшие холмы в западном и южном направлениях. Специалист по гидрофауне, говоривший, что его выбор был определён с рождения прозвищем Угорь, просиживал часами на берегу реки со своими удочками, не зная, какую наживку выбрать, какова может быть его добыча и вообще, хватит ли ему целой жизни, чтобы поймать здесь хоть что-нибудь.
Во время всей этой оргии сбора данных Лейф оставался на корабле. У него было мрачное предчувствие относительно дальнейших событий. Время показало, что он не ошибся. В течение тридцати часов Орншоу дважды менялся с Огилви и теперь заступил на дежурство в третий раз. Находясь на высоте четыре тысячи пятьсот метров над "Громовержцем", он вышел на связь:
- Командор, мне очень жаль, что приходится сообщать такие новости, но они опять идут. Кажется, они стали соображать быстрее. Может, были оповещены по своим системам визоэкранов?
- За сколько, по вашему, они доберутся сюда?
- Жители посёлков примерно через два часа. Толпе из города нужно часов пять-шесть. Впереди них возвращается вездеход.
- Верните на корабль, кого вы там взяли, и слетайте за этими тремя контактёрами, - приказал Лейф. - Потом подберите ещё какого-нибудь любителя прогулок.
- Есть, сэр.
Над долиной кошмарно застонала сирена. В посёлке Хоффнэгл прервал своё замедленное жестикулирование и разразился страстной тирадой, которая изумила неспешитов двумя днями позже. В чаще лесовод свалился с дерева и придавил собой пехотинца, тоже обладавшего, как оказалось, мощным голосом.
Это походило на эффект брошенного в пруд камня. Кто-то нажал кнопку тревоги и волна последовавших за этим событий разошлась по окрестностям.
Уже порядком обозлённые, они поменяли место ещё раз. Этого было достаточно, чтобы, по крайней мере, изменить положение солнца, которое упрямо зависло посредине неба и переместилось за это время не более, чем на один градус земного дня.
Третья вахта, устав, как собаки, улеглась спать. Если судить по их угрюмому виду, они только и мечтали, чтобы забыться в сладких объятиях сна. Охотники за данными умерили свой пыл, чувствуя, что времени катастрофически не хватает, и это на планете, где оно течёт так медленно. Огилви на своём жужжащем аппарате слетал на ночную сторону, обнаружив половину этого мира впавшим в глубокую спячку. Вся жизнь там замерла, нигде не прослеживалось даже малейшего движения ни человека, ни машины.
Подобное состояние сохранялось двадцать один час, после чего обитатели окрестностей вновь отправились посмотреть на дармовое представление. Ещё раз взвыла сирена, подбадривая землян обогатить свой лексикон. "Громовержец" поднялся в воздух и опустился уже на ночной стороне в шестистах километрах от её края.
Тактика, по мнению Лейфа, вполне отвечала обстоятельствам. Бодрствующим жителям дневной стороны теперь понадобилось бы двенадцать дней, чтобы дошагать до них. И то только в том случае, если какой-то неспешит, страдающий бессонницей, успел разглядеть их и сообщил по телефону теперешнее местонахождение корабля. Такого доноса вполне хватило бы: ослепительное сияние длинных рядов иллюминаторов "Громовержца" прорезало темноту ночи и величественным заревом отражалось в небе.
Но скоро Лейф убедился, что возможность такого разоблачения была невелика. В рубку вошёл Нолан, пальцы на его руках нервно подрагивали, как будто он очень-очень медленно, намного медленнее неспешитов, тянулся кого-то задушить. Это впечатление усиливалось при взгляде на его лицо неудачника. Никто на борту "Громовержца" не имел большей, чем он, схожести с распространённым типажом убийцы.
- Вы должны принять во внимание, командор, - очень сдержанно начал Нолан, - крайнюю затруднённость втолковывания каких-то понятий созданиям, которые часами раздумывают над тем, что должно занимать доли секунды.
- Мне известна эта неподатливость, - посочувствовал Лейф. Он внимательно наблюдал за собеседником. - И что вы придумали?
- Я полагаю, - сообщил Нолан, постепенно повышая тон, - что существует одна вещь, которую нужно сказать в пользу ранее происшедших событий. - Его пальцы продолжали подёргиваться. - В конце концов, они уже проснулись.
- Именно поэтому мы и должны были перелетать с места на место, заметил Лейф. - Они не досаждают нам, пока спят мёртвым сном в кроватках.
- Тогда, - просто вспыхнул Нолан, - как же, тысяча чертей, вы хотите, чтобы мы установили с ними контакт?!
- Я уже оставил эту затею. Если вам так хочется продолжать попытки, это ваше дело. Но никто вас не заставляет, - пройдясь взад-вперёд, он говорил уже более мягко. - Я послал длинный сигнал на Землю, объяснив во всех деталях, почему мы против этого. Их ответ должен прийти через несколько дней. А пока что мы никуда отсюда не двинемся, будем собирать всю информацию, какую только сможем, а что не сможем, оставим, как есть.
Совершенно подавленный этим заявлением, Нолан произнёс:
- Мы тут с Хоффом ходили вниз по дороге в дальний посёлок. Они не просто спят, их нельзя разбудить. Их можно тормошить, как кукол, им всё равно. После того, как мы рассказали нашим врачам об этом поголовном каталептическом ступоре, они их осмотрели.
- И что они сказали?
- Они придерживаются мнения, что неспешиты активны только под воздействием солнечного света. Когда солнце прячется, их активность исчезает вместе с ним, - в этом затруднительном для него положении он нахмурился и вдруг с надеждой предложил: - Но если бы вы согласились провести шнур энергопитания наружу и дали бы нам пару ламп солнечного света, мы смогли бы расшевелить их и поработать.
- Не стоит, - ответил Лейф.
- Но почему?
- Нас отзовут домой скорее, чем вы сможете добиться каких-нибудь видимых успехов.
- Но послушайте, сэр, - взмолился Нолан, делая последнее усилие. Все остальные гребут результаты лопатой. Что-то измеряют, подсчитывают и тому подобное. У них есть клопы, орехи, фрукты, растения, деревья, кора, древесина, большие камни, маленькие, образцы грунта, фотографии - всё что угодно, просто голова пухнет. Только специалисты по контакту единственные попросили отнестись благосклонно к их поражению, которое мы потерпели только из-за того, что у нас не было достаточной возможности для работы.
- Ладно, - принял вызов Лейф. - Сейчас самое время для вас троих, чтобы всё точно рассчитать. Ну так скажите мне: сколько, по-вашему, должна длиться такая достаточная возможность?
Нолан совсем растерялся. Шаркнул ногами, покосился на стены, потом занялся изучением своих пальцев.
- Пять лет? - подсказал Лейф.
Тот не ответил.
- Может, десять?
Опять молчание.
- Или двадцать?
- Вы победили, - проворчал Нолан и направился к выходу. На его лице всё ещё было написано страстное желание оживить усопшего.
"Вы победили", - подумал Лейф. Он чувствовал себя, будто его сначала обманули, а потом ещё и показали язык. Победителями были неспешиты. Они обладали грозным оружием, которое заключалось в простом и неотвратимом признании того, что жизнь может быть слишком коротка.
Четыре дня спустя Девятый Сектор передал послание с Земли.
[ "Внеземное пространство. Штаб Обороны командиру боевого корабля "Громовержец". Возвращайтесь курсом 09, Штаб Сектора Четыре. Оставьте посланца, если найдётся подходящий кандидат. Назначение пожизненное. Ратбоун, Командующий Оперативным Департаментом. Штаб Обороны. Земля."]
Он назначил совещание в длинном зале в самом центре корабля. Значительная часть времени была потрачена на выслушивание полученной информации, начиная с добытых Уолтерсоном сведений по радиоактивности и заканчивая замечаниями господина Угря о пресмыкающихся креветках. В завершение все единодушно пришли к трём главным выводам.
Планета Вечности намного старше Земли. Возраст её населения сравнительно равен возрасту человеческой расы, расчёты средней продолжительности жизни неспешитов колеблются от восьмисот до тысячи двухсот лет. Несмотря на свою замедленность, неспешиты - разумная, прогрессирующая раса, достигшая уровня развития приблизительно равного тому, на котором находилось человечество за сто лет до первого полёта в космос.