– Я взялся не для себя, – сказал к чему-то. В голосе была растерянность сродная ступору. – Мне ничего не нужно было от тебя. Я не просил. Это против правил.
– Что? – выдохнула не понимая.
Мужчина долго смотрел на нее и поднялся:
– Ничего. Нужно идти.
– Да, – согласилась. Но поднялась с трудом, не сразу. И была благодарна за то что он ей не помог. – Спасибо, – выпрямилась, опираясь на ствол дерева.
Майльфольм дернулся, словно пощечину получил. И ринулся вперед то ли от спутницы, то ли от себя сбегая.
Немного, и приступа слабости будто не было. Эра шагала не чувствуя усталости, но понимала, что нужно выманить координаты. Это было бы надежней, это бы гарантировало ребятам возможность успеть на переправу до того, как их подкосит "вирус".
Она беспокоилась о товарищах, уверенная, что и у них пошли серьезные проблемы со здоровьем, как и у нее. И было бы очень обидно, если они полягут здесь все вместе непонятно за что.
Хоть кто-то должен вернуться, должен выжить хотя бы ради того, чтобы узнать – с какой радости или за каким чертом их послали, и на задание ли.
Эрика допускала мысль, что Стефлер сам был не в курсе дел с Тихорецкой и действительно хотел вернуть ценный экземпляр. Вполне вероятно, что биоробот был опытным образцом, возможно штучным экземпляром вместе со своим "братцем", пробным. Может быть Стефлеру нужен был даже не он, а данные, что собраны в его базу. Вероятно и то, что Радий что-то упустил, вскрывая информацию, или посчитал неважным.
Да, скорей всего, именно плата из робота и нужна была Стефлеру, – решила Эрика. Это успокаивало и примиряло ее с владельцем "Генезиса".
Она перешла на бег вслед за мужчиной и вспоминала все, что знает о корпорации.
Информации было мало, но она была знаковой, косвенно подтверждающей выводы.
"Генезис" появился как кролик из шляпы факира, но с самого начала взял высокий старт. Всего за год корпорация заняла прочное место среди десятки лучших и богатейших компаний, а еще через год входила уже в пятерку. Официально компания занималась всем понемногу, неофициально – биотехнологиями и очень серьезно. Ее сфера влияния распространялась на самые верхние эшелоны власти и Эра была уверена, дело в закрытых испытаниях. Шикарный пример тому – Тихорецкая. С виду обычный человек, на деле робот.
Еще сутки назад она бы сказала, что это невозможно, но теперь понимала что возможно даже то, чего быть не может.
Майльфольм начал притормаживать и сбил девушку с мысли.
– Мы близко?
– Нет.
– Было бы проще сказать координаты, – заметила ему.
Мужчина кинул на нее пространный взгляд и зашагал дальше.
– Нас пятеро, – сухо бросила Эра, все еще надеясь выудить у него информацию. – Ты неплохой парень, умный. Думаю, уже понял, что я больна. Мои товарищи наверняка тоже. Их нужно и можно спасти. Нужно добраться до переправы, на той стороне им смогут помочь. Если ты поможешь здесь.
И смолкла. У нее мелькнула мысль, что вернувшись живыми они станут объектами исследования, подопытными крысами. Убитые вирусом – одно, носители вируса – другое.
Эра решала для себя возможность подобного исхода дела и приходила к выводам, что это не лишено смысла и вполне подтверждается. Значит ей точно спешить некуда. Но ребятам нужно знать ее подозрения. Они тоже имеют право выбора.
– Как умерли твои родители? – спросила спутника. Майльфольм даже не глянул на нее и ничего не ответил.
– Мои товарищи могут умереть, как твои родители.
– Могут. Но не умрут, – бросил.
Он говорил странные вещи, значительные и в тоже время непонятные.
– Знаешь, мы в школе баловались – читали одно стихотворение и вплетали в него строки из других. Ты, наверное, преуспевал в "буриме". Говоришь, как из разных опер арии выдаешь.
– Я согласился отвести тебя в город Богов. Что ты еще от меня хочешь?
– Спасибо, конечно. Но если туда идти три дня, мы не успеем. Даже мы. Мои товарищи находятся еще дальше. Важно спасти их.
Мужчина остановился и уставился на девушку:
– Ты остаешься? Тебе уже не нужно в город?
– Мне нужна переправа для товарищей. Она может быть на базе.
Майльфольм искоса разглядывал Эрику:
– Расскажи о себе, – брякнул вдруг.
На стриптиз биографии я не подписывалась, – чуть не ляпнула в ответ, но сдержалась. С психологической точки зрения небольшая откровенность могла бы способствовать более плотному контакту и доверию, что помогло бы достигнуть цели раньше, чем через три дня. Авось расчувствует мужчину, тот и выдаст координаты.
– Что именно тебя интересует?
– Все, – двинулся меж деревьев.
– Родилась на Земле, с семи лет жила на базе "Вернер", потом на "Круато", в лунном городке. Родителей мотало и меня с ними. Потом они расстались, меня отдали в интернат. Затем академия, работа.
– Проблемы были?
– С кем?
– С товарищами.
Эрика чуть заметно усмехнулась: еще какие!
– Как у всех.
– У всех? Ты была как все?
– Как и ты. Исключительность – капкан для психологически неполноценных.
– Поэтому ты как все. Чтоб не выделяться, да? – зыркнул на нее.
Эрика насторожилась – к чему любопытничает?
– Нечем выделяться. Мне. А тебе есть чем?
– Да, – заявил твердо и, между прочим. – Я – страж.
Видимо это должно было о многом ей сказать, но ничего не говорило, кроме одного – мужчина высокого о себе мнения. Он считает себя элитой.
– Что за отдел? – решила выведать, сыграв дурочку.
– Судьба. Право по рождению. Его бывает мало. А бывает так много, что не каждый унесет
Эра долго молчала, переваривая услышанное. И бросила ломать голову и играть с мужчиной. Роль дурочки оказалась ей слишком близкой, а это было непривычно и неприятно:
– Нам осталось сорок два часа, – глянула на дисплей коммуникатора. – Если ты страж, то охраняешь. Так сделай, что должен – дай координаты, сохрани четыре жизни.
– Четыре? Себя исключила?
Девушка промолчала.
Она действительно исключила себя, сошла с дистанции к заветному возвращению. Она не верила, что Стефлер поможет ей снова, и не хотела жить инвалидкой. Ей хватило тех недель, что она провалялась трупом на больничной постели.
Ее дело – труба. Это ясно.
– У нас поговорка бытует: не бегай от снайпера – умрешь уставшим, – сказала тихо.
Она не видела смысла барахтаться и бороться. Не за что. Впереди ничего позитивного не светило при любом раскладе, даже самом радужном.
Ей оставалось одно – помочь ребятам. На это было отмеряно всего сорок два часа.
Сорок два!
Прожить двадцать семь лет, чтобы все решить за двое суток.
Эрика горько улыбнулась – судьба. Вот она, оказывается, какая.
Глава 5
Шах лежал на камнях и оглядывал местность внизу. Шли вторые сутки похода и все это время его не покидало ощущение слежки.
В голове крутилось одно – вернуться, найти Эру. На сердце было не спокойно именно за нее. А к чему, почему? Девчонка, как девчонка, ничего такого особо выдающегося. Правда сама ситуация и положение группы аховое. Наверное, поэтому и тревога за самого слабого. А слабые всегда женщины.
Шах покосился через плечо на шорох в кустах.
– Может, уже познакомимся? – выдал, выплюнув зубочистку. Непонятным образом он четко чувствовал присутствие людей, и даже мог обрисовать их портрет. Но основа для этого была необъяснима и ничем не подтверждалась.
Мужчина подождал и, вздохнув, взял следующую зубочистку.
– В кошки-мышки играть не утомились? – бросил в кусты.
Тишина. Темнота в чаще.
Но он скорей ощутил, чем увидел тень у ствола.
– Я не кусаюсь, – заверил.
Минута, две – мужчина все вглядывался в силуэты деревьев и поймал себя на чувстве, словно вытягивает кого-то, тащит к себе, а тот сопротивляется, упирается из последних сил.
Шах передернулся и встал.
Глюки, – подумал, зашагав вниз: "вирус" с психикой балуется? Хреново.
Мужчина шел, оглядывая пейзаж и лениво думал, что нужно бы выйти на связь, сделать еще одну попытку порваться в эфир. Первая была неудачной. В наушнике трещало, как в турбине звездолета, и не "му", ни "мя".
Найти дерево повыше, закинуть зонд?
Шах погонял во рту зубочистку и вздохнул – в лом. И приметил движение впереди. Встал за "сосну" вглядываясь в частокол деревьев: "ну, иди сюда".
И улыбнулся, увидев как к нему идет зверь с подпалинами на крупе и ветвистыми рогами. Олень мотал головой, словно стряхивал невидимый аркан, но упорно двигался к мужчине.
Валерий подумал, что животина его пугает и готовится к атаке, гоня прочь со своей территории.
Сам иди отсюда! – бросил мысленно мужчина.
Олень взбрыкнул и галопом помчался прочь.
Шах замер.
Иди сюда, – подумал экспериментируя. Догадка была слишком чудесатой, из разряда фантастики, но проверить, словно черт подначивал.
В поле зрения опять появился олень и, вновь пер к мужчине мотая головой и возмущенно блея.
Шах потерялся и очнулся лишь, когда рога оказались в метре от него.
– Стоять! – гаркнул, готовый пальнуть по зверю. Но того как к месту пришили – встал. А мужчина от этого осел.
– Мать твою, – протянул, дурея от происходящего. – Иди куда шел, – прошептал животному и, олень потрусил прочь, оглядываясь с осуждением на человека.
Шах смотрел вслед зверю и пытался сложить, что знал и что видел. Выходило так себе.
– Я могу управлять?
Бред. Глюк.
Но ведь могу, – нахмурился и покосился за плечо. Он буквально спиной чуял присутствие разумных существ, далеко не животных. И решился. Поднялся и мысленно приказал подойти к нему тех, кто прячется в чаще.
Он даже не напрягался, скорее баловался, до конца не веря в собственные выводы. Но они подтвердились. Навстречу Шаху вышли двое мужчин его возраста, не старше. Один, пожалуй, и много моложе, с луком и стрелами за спиной, хмурый, как грозовая туча. Взгляд парня и давил и винил, но ноги несли к бойцу. Второй, с косами у висков и мрачной физиономией, все тянулся к мечам за спиной и будто передумывал. Руки поднимались, опускались, а шаг к мужчине упорный, хоть и неохотный.
– И что за херня? – прикусил зубочистку Шах, взглядом приказывая незнакомцам отвечать.
– Мы стражи. Охраняем. Тебя. Тебе здесь опасно, – через силу, будто каждое слово из него клещами тянули, процедил молодой.
– А ты силен, – бросил с долей недовольства и растерянности второй. – Горлан. А это Хайхи, – кивнул на товарища.
Шах выплюнул зубочистку, прищурил глаз: разыгрываете?
И потер шею обалдев от того что понимает "охранников" без всяких лингвоанализаторов и переводчиков. Слов не было, а те, что вырвались сами, были нелитературными…
Самхату не повезло сразу.
Он шел, сторожась, почти крадучись и то и дело ждал нападения, западни. И просмотрел капкан. Железяка с хрустом сомкнула свою "челюсть" на его ноге. Мужчина взвыл сквозь зубы и не устоял, припал на колено.
С трудом разжал хватку железяки и высвободил ногу. Рухнул на листву и обтер лицо от липкого пота, выступившего от боли. Взгляд ушел к лодыжке и стало ясно – сломал. Хуже не придумать.
Самхат выругался сквозь зубы и вытащил аптечку. Четыре шприца с обезболивающим – четыре дня жизни. Вполне достаточно, учитывая, что им три отмеряно.
Мужчина вколол нанол и прикусил руку, сдерживая крик боли и ярости.
Надо же так вляпаться! Чего только ногу подставил, а не голову?!
Поднялся и замер.
Перед ним как из-под земли вырос мужчина. Один взмах клинка и голова Самхата покатилась по траве и прошлогодней листве. Он даже не понял, как умер.
Сутки прошли более или менее. Не считая паршивых мыслей и не менее паршивых предчувствий, Радий чувствовал себя нормально. Однако на вторые сутки его уже поколачивало от приступов озноба и чудились тени, сжимающие вокруг кольцо, крадущиеся, приближающиеся, несущие смерть.
Мужчина упорно гнал страх, давил с помощью "нотика", но победа оказывалась временной, успех переменным. Добивало и молчание в эфире. Правда весть от Эры приободрила, особенно после сухого от Самхата: "тихо. Никого, ничего. Лажа полная. До связи."
После такого доклада хотелось залезть под дерн и там остаться. Радий был уверен, что к нему возвращается безумие, а это было хуже смерти.
Но Эра подарила надежду и дала занятие.
Мужчина начал долбить эфир позывными, вызывая бойцов. Самхат и Шах упорно молчали, а Самара отозвался ближе к вечеру.
– Связь хреновая, – бросил.
– Дисциплина! Должны каждые четыре часа выходить, а вы молчите! Сам приказал и не выполняешь!
– Не гунди. Что слышно?
– Эра встретила аборигена. Или с базы чебурашку – я не понял. Суть в другом. Есть база, значит, есть шанс на переправу. Должна выдать координаты, но пока вестей нет. Возвращайся, лейтенант.
– Не могу, – бросил тихо и глухо через долгую паузу. – А вы уходите…
Самара отключил связь и без сил уставился в небо, вытянувшись на траве. Но не видел плывущих облаков – видел летящих на него всадников и блеск клинков…
Он вышел на опушку.
Дальше было огромное поле, ровное как шоссейка. Солнце со своим дублем жарило на всю катушку и мужчина оттер пот со лба, прикидывая что, пожалуй, и свариться недолго, если тени не держаться, а двинуться напрямую через поле. Но выхода не было – галс проложен без кривых забегов в сторону.
И нехотя зашагал по траве. Высокая, в пояс, остролистая и пахучая, дурманила и липла к брюкам, но гнулась под ботинками.
Солнце слепило, плавило, сливаясь с собратом. Самара смотал бандану и обвязал лоб, спасая глаза от пота. Попил, оглядывая местность. Далеко впереди виднелась темная полоска – наверняка еще один лесок. Сколько он их уже прошагал? И хоть бы один признак жизни, не считая мышей и прочей мелкой живности типа того.
– Тьфу, – сплюнул в сторону: занесла нелегкая!
Сверчок или какое другое насекомое забился в тревожной трели, оглушая мужчину. И тот поморщился – надо же так громко верещать!
Птица заклецала будто прямо над ухом. Самара дернулся и посмотрел вверх – в небе парил огромный орел.
– Хм, хрум, – выдало под ногами и мужчина подпрыгнул от неожиданности. Мышь ринулась меж ботинками прочь в траву, пища, как в микрофон.
Самара заткнул уши и рванул к темной полосе на горизонте, думая, что слух обострился из-за жары. Мысль о "вирусе" он гнал осознанно. И не обратил внимание на дикий грохот в стороне.
Гроза и хорошо, а то дышать даже нечем, – подумал только и притормозил через пару минут, сообразив, что монотонный грохот не может быть громом. Тем более таким от которого сотрясается земля.
Самара явственно почувствовал, как трясет почву. Обернулся и снял автомат с предохранителя. На него неслись пять всадников. Они были еще далеко, но у мужчины не возникло сомнений – хорошего от встречи ждать не нужно. Первый уже натягивал тетеву.
Стрела, свистя рассекла воздух и устремилась к Самаре. Тот видел, как она приближается, а слышал, словно она уже вонзилась и точно знал, куда нацелена. Чуть отклонился и наконечник прошел мимо уха, воткнулся где-то за спиной мужчины в землю с глухим "хмак"!
– Зря, – вздохнул "гостям" и нажал на спусковой крючок. Две очереди сняли одного всадника и перешибли ноги лошади под вторым. Тот полетел в траву и пополз, громко шурша.
Самара поморщился от резких звуков, ему галопа хватило. Копыта били будто в голове.
– Задолбали! – рявкнул, злясь. Снял еще одного всадника и ушел от следующей стрелы.
Какого хрена?!! Я вас трогал?!! – прицелился в ретивого. Снял, но понял, что не убил. Мужчина слетел с лошади, рванул к Самаре. Тот видел решительность на лице, горящий взгляд и оголенный меч. Принял его на ствол автомата и душевно врезал придурку меж ног. Перехватил клинок у рукояти, и свернул его хозяину шею. Отправил на землю не глядя. На звук отправил сталь в траву и понял что в цель. Последний выдох "ползуна" прозвучал как раскат грома. И слился со свистом и ударом в спину.
Стрела вонзилась в лопатку с хрустом пробивая кость.
Самара успел обернуться и получил вторую в грудь.
Очередь прошила стрелка, прекратив набег, но не спасла. Самара тяжело осел на колено, вытянул древко скрипя зубами, и рухнул в траву. Лежал, собираясь с силами. Заставил вколоть себе нанол и минут двадцать возился, пытаясь вытащить и отправить зонд.
Разговор с Радием лишил его последних сил.
Тот потер лоб – что за фигня происходит? Перед глазами как наяву проплыло падение лейтенанта в траву, залитое солнцем поле, а в нос ударил запах мертвой плоти.
Родион перевернулся на спину и хмуро уставился на кроны деревьев – он точно сходит с ума. В ветвях блазнились прозрачные фигуры и что-то шептали.
– Мать вашу!! – заорал, зажимая уши и зажмуриваясь. – Пошли все нахрен!!!
И ощутил холод слева. Покосился и опять зажмурился, закричав:
– На хре-ее-нн!!!
Пятно тумана плавало слева от него буквально в паре метров и выказывало лицо улыбчивой женщины в возрасте.
Родион жмурился, содрогаясь от приступа нервной лихорадки, но стоило открыть глаза, перед ним опять маячило пятно, теперь уже с личиком ребенка.
Отвернулся и увидел две тени, плывущие к нему.
– Аааа! – не выдержал и с воем ринулся прочь, забыв аппаратуру и себя самого.
Что-то сбило его с ног, и он не думая вцепился в это нечто, оскалился, готовый бить до смерти.
– Тихо! – приказал вполне реальный голос, и сильные руки вдавили его в землю. Радий бы взбрыкнул, но услышал глухой топот копыт.
– Тихо. Замри, – приказал голос. Мужчина покосился на "говоруна" и встретившись взглядом с совершенно реальными глазами, послушно кивнул. Вдвоем уже не страшно, вдовеем уже можно избежать безумия.
– Радий, – представился еле слышно.
– Харн, – усмехнулся крепкий мужичек с обветренным лицом, отчего шрам над губой стал ярким. И Родион увидел, чего не мог – блеск клинка, удар по касательной, спарывающий наискось щеку до губы. Самый глубокий разрез пришелся как раз на нее. И остался.
Мужчина замотал головой, стряхивая наваждение и уткнулся лицом в землю: не хочу ничего видеть, не хочу знать!
Пошли все на хрен!!!…
– Никого, – послышалось глухо издалека.
– Их не двое, их больше. Нужно искать.
– Нужно взять хоть одного и узнать, сколько их.
Радий покосился на Харна. Тот приложил палец к губам: молчи, не шевелись. И вжался в землю и траву, рукой вдавливая мужчину сильнее, прикрывая собой.
Шутов не знал, что думать, но точно знал, что Харн друг, свой, а рядом шныряют враги, которые хотят убить. Они виделись ему темными, с черными пятнами за спинами, которые выказывали челюсти с острыми иглообразными зубами, по которым текла кровавая слюна…
– Не бойся, не бойся, – прокатилось слева направо эхом за спиной. Радий подумал, что это мужчина. Обернулся, желая высказаться и, увидел туманный образ все той же пожилой женщины. Она улыбалась и кивала: не бойся, не бойся, не бойся…