***
– И зачем ты это учинила, Елена? – строго спросил голос.
– Что? – спросил другой голос.
Другой – да не совсем. В нем я узнала себя. Свои интонации и свои чувства. И мое "я" вновь получило право на существование.
– Пошто грянула стопы свои по пустохляби?
О, и этот голос я узнала. Лыцар Гаврила тряс своей молодой бородкой, издавая звуки, складывающиеся в требовательные и заботливые слова.
– Не грянула… – удивилась я. – А прошла тихо и незаметно.
– Угу. Если б Сергей не пробудился от теплого сквозняка, так бы ты и стояла до сих пор в кручени карачунной.
– А я стояла?
– Еще как! Кабы не мы с Сергеем…
– Поняла, поняла. Вы – герои, я – баба-дура. А теперь объясните мне, герои, как жить дальше? Мне теперь из этого мраморного склепа вообще носа не высунуть?
– Отсюда-то? Ну а как ты раньше жила? Так и теперь…
– Раньше я совсем не так жила! И даже вчера еще. Но теперь?… Я на вечное заключение в темнице не согласна!
– Так это не твоя потайка? – спросил Гаврила. – Идем тогда в твою! А я все удивлялся: и как вы здесь выдерживаете?…
– Не моя. И скажу больше – у меня вообще нет никакой "потайки".
– Тю! А где ж ты сидела всю жизнь?
– Далеко. Я же сказала тебе: мы из далеких краев. Только вчера приперлись сюда. Идиоты…
– А в тех далеких краях нет потаек?
– Там и песка вашего нет! Зачем там потайки?
– А давайте туда уйдем! – загорелся Гаврила. – Это как раз те края, куда великая княгиня увела тысячи и тысячи народу?
– Не-ет, не похоже… – покачала я головой. – На Земле ничего не было слышно про великое переселение здешних народов во главе с Шагировой. Может он увела их куда-то еще?
– Может, – пожал плечами Гаврила. – А может и не увела – так, одни байки… Но ты ведь пришла оттуда? Из благословенных земель, на которые гнев Божий не пролился? Сможешь показать дорогу?
– Не смогу. Нету той дороги. Вернее, есть, но только в одну сторону.
– Все равно покажи!
– Не покажу!
– Почему? – опешил Гаврила.
Я упрямо сжала губы. Не скажешь же этому придурку, народному мстителю самопальному, что как раз по той дороге должна прийти сюда сегодня утречком намеченная им жертва – сын великой княгини Шагировой Олег? Не хватало еще чтоб лыцар Гаврила поджидал его у прохода между мирами. Олег, конечно, супермен у нас, и супербой… Но если самого рассуперменистого супермена застать врасплох да отоварить кирпичом по башке, то ничего он поделать не сможет…
– Потому, – сказала я. – Как же я тебе что-то показать могу если я за стены этого склепа даже выглянуть не могу?
– А ты расскажи. Не боись, я тебя здесь не брошу! – Гаврила по-своему перетолковал мои сомнения. – Тележку подходящую найду, погружу туда вас с Сергеем и отправимся мы потихоньку-полегоньку в ваши края. По пути потайки буду находить, вы там отдыхать станете от кручени карачунной – так и доберемся…
И тут вдруг великий мыслитель по имени Серега Дмитрич, который истомился в молчании, потому что никак не мог вклиниться в нашу беседу, решил проявить свою осведомленность:
– Так ведь не надо тележек! – объявил он. – Это же здесь рядом – дорога прямо в заборе!…
– Молчи, сволочь! – прошипела я.
– Да? – не поверил Гаврила.
– А чего молчать? – удивился Серега. – Все равно по ней Олежик придет!
– М-м-м… – взвыла я, сжимая кулаки в бессильной ярости.
– Ах ты, шельма! – восхитился Гаврила. – А я уж тут уши развесил… Значит, есть у вас другая потайка, где пащенок шагировский отсиживается! То-то я не могу сообразить: какие такие дальние края без пустохляби из которых вы вдруг только вчера явились? Ну, хитрюга!…
– И чего ты добился? – горько спросила я у Сереги. – Этот лыцар местный пойдет сейчас и убьет Олега! Ты этого хотел?
– Как убьет? Зачем? – всполошился Серега. – Как это – Олежика – и убить??
– А так! Чем ты слушаешь? Нам Гаврила об этом все время толкует: убью, убью! Один ты никак этого понять не можешь! Знаешь, как легко твоего Олежика убить? Очень легко! Хрясь по голове – и готово!
– Ты, Елена, не кипятись… – примирительно начал Гаврила.
А я вдруг подумала: а чего мы ждем? Нас двое, а он один! И закричала:
– Серега! Хватай его сзади! Вали!
Дмитрич вскинул голову, на секунду замешкался, но все-таки кинулся на Гаврилу. Правильно я рассчитала – мой приказ для него, недавно вылупившегося цыпленка, был почти материнским квохтанием и обсуждению не подлежал. Ошиблась я в другом. Вопреки олеговым объяснениям я все-таки воспринимала Серегу как продолжение Мамонта. И верила, что в критический момент все его бандитские рефлексы, дремлющие до поры до времени, проявятся. Что позволит лихо расправиться с любым "лыцаром".
А они не проявились. Вместо того чтобы запросто вырубить противника каким-нибудь гангстерским приемчиком, наш Дмитрич почти вразвалочку проковылял ко все еще недоумевающему Гавриле, и не придумал ничего лучшего как обхватить его за пояс.
Ну руки-то у него, конечно, не слабые. Он не только хорошо стиснул врага, но даже умудрился приподнять над полом. Со стороны это было даже забавно – что-то вроде пародии на греко-римскую школу борьбы. Только вот что дальше делать? Этого Серега придумать никак не мог. И держал Гаврилу на весу в течении долгих секунд – пока тот не сообразил как-то извернуться и схватить Дмитрича за шею.
Дмитрич удивился, разжал руки и принялся бестолково карябать пальцы Гаврилы, пытаясь ослабить хватку.
– Ах ты, гад! – подскочила я сзади к лыцару и замолотила кулачками по его могучей широкой спине.
Он даже не оглянулся на меня. Деловито додушил Серегу, и когда тот подогнул колени, кулем валясь вниз, бросил беспомощное тело и переключился на меня.
В одно мгновение я была подмята, повалена на пол и прижата так, что не могла шевельнуться. Гаврила оказался очень тяжелым и вовсю использовал это свое качество для моего почти полного обездвиживания.
– Умертвить меня хотела? – с интересом спросил он.
– Связать! – выдохнула я с ненавистью. – Что б ты глупостей не наделал!
– А ведь теперь я точно наделаю… Глупостей… – бархатным тоном сообщил он, и я ощутила некие перемены в его теле.
Поскольку оно было плотно прижато к моему, то любые изменения в этом теле чувствовались сразу. Тем более появление чего-то нового, дополнительного. А тут мои бедра безошибочно выделили некую лишнюю деталь, возникшую вдруг между его ног. Твердеющую и увеличивающуюся. Она давила все сильнее. Видимо причиняя неудобства и самому Гавриле. И он принялся неловко сучить ногами, устраиваясь получше… И при этом усиленно расталкивая в стороны мои ноги.
– Гаврила! – строго сказала я. Очень строго, хотя мой голос предательски дрогнул, приобретая визгливые интонации. – Гаврила! Ты что! Опомнись!
– Сейчас, моя лапочка, скоро все будет хорошо, просто отменно…
– Гаврила! – отчаянно завопила я. – Перестань немедленно!
Краем глаза я видела, что Серега приходит в себя, шевелится, но все это происходило так вяло, неспешно… А жилистые руки лыцара уже вовсю бродили по моим бедрам, торопливо задирая наверх подол.
Я безуспешно пыталась столкнуть с себя это жадное, распаленное тело, лихорадочно отпихивала массивные плечи, нависающие над самым моим лицом, царапала рубашку на спине – но он этого кажется даже не замечал.
– Гаврила, не надо, – почти плача умоляла я.
И вдруг он замер на мне, чутко прислушиваясь. К чему-то далекому, почти неслышимому. Кажется, то был хлопок двери.
Кто-то бродил, открывая и закрывая двери – может, в тронном зале, может, еще дальше.
– Помогите – заверещала я.
– Дура, – зло шикнул Гаврила и зажал мне рот ладонью. Ладонь была такая широкая и твердая что ее даже укусить не удавалось. Оставалось только придушенно мычать.
А дверь хлопнула ближе.
Гаврила бесшумно отпрыгнул от меня – быстро и неслышно, как огромный дикий кот. Молниеносно затянул веревку на поясе штанов, выхватил короткий меч. Или длинный нож. Вороненый клинок тускло блеснул чернью.
И откуда этот клинок взялся? Сколько мы болтали с Гаврилой – и ругались, и угрожали друг другу, даже нападали!… Но своего оружия он ни разу не достал. И даже намеком не дал знать, что оно у него есть.
Я тоже вскочила, поправляя юбку отбежала в свое любимое укрытие – за кромку бассейна. Краем глаза отметила, что Серега все еще пытается встать на четвереньки, очумело мотая головой.
Признаться, я оказалась в затруднении: что делать дальше? Кричать, звать на помощь? А вдруг сюда идет вовсе не Олег, а враг пострашнее даже Гаврилы, несмотря на все его сексуальное возбуждение? Кто ж знает обитателей этого песочного мира? Вон как всполошился лыцар – и про даму забыл, и про похоть, за ножичек схватился!
Но если это все-таки Олег? Не знаю, как он мог найти нас, но вдруг? Тут-то его и подстережет Гаврила! Он уже притаился возле двери, приготовился! Хорошо если просто схватит мальчишку, а если убьет?…
Дверь с тихим шелестом открылась, и Гаврила с диким криком выпрыгнул из-за стены. Но в пустоту – в открывшемся проеме никого не оказалось. Один мрак. Да нетоптаный песочек, освещенная полоса которого уходила в глубину темной комнаты.
– Олег! – не выдержала я. – Тут Гаврила! – Боже, что я несу? Откуда Олегу знать про Гаврилу? – он дурак, он хочет тебя схватить! Или убить!…
Лыцар, выставив клинок, осторожно ступил на песок. Он вглядывался в темноту и это было довольно глупо – что можно в ней увидеть, если глаза привыкли к свету? Не слишком яркому – к свету маленьких лампадок, но все-таки!
До моей руки что-то дотронулось. Черное, блестящее, осторожное. Взвизгнув, я отпрянула – но это была всего лишь рука. Ртутно-переливающаяся мальчишеская рука. Одна рука, совсем без продолжения.
– Олег!… – с облегчением простонала я. Ну кто же еще кроме этого маленького шалопая может так лихо разбрасываться своими конечностями? Да еще прятаться в ртутную оболочку скафандра? Хотелось бы верить, что этот скафандр сможет защитить Олега и от удара ножом…
Гаврила все еще стоял, напряженно таращась во мрак, но участь его была предрешена. На крики глупой девки (мои то есть) он не счел нужным обратить внимания – а напрасно! Ртутная рука, погладившая меня, исчезла – и тут же материализовалась за спиной озирающегося лыцара. Да не одна, а вместе с такой же черно-блестящей ногой. Вот эти две конечности вместе и напали на ничего не подозревающего Гаврилу.
Рука схватила лыцара за шиворот и резко дернула. А нога в это же время точным ловким ударом подсекла пошатнувшегося Гаврилу сзади – под коленки.
Результат всего двух этих движений оказался поразительным: бывалый лыцар не удержался, потерял равновесие и грохнулся навзничь. Гулкий стук затылка, встретившегося с мраморным полом, возвестил о прекращении боевых действий. Короткий вороненый меч выпал из разжавшейся лыцаровой длани, жалобно звякнул и остался лежать в сторонке.
Гаврила больше не претендовал на него. Гаврила вообще ни на что не претендовал. Глаза его закатились, рот приоткрылся, и никаких движений более не наблюдалось. Из чего я сделала вывод, что бедняга потерял сознание. Еще бы – так приложиться дурной башкой!…
Зато до вороненого клинка добрался Серега. Охая, на четвереньках, он поднял его, осмотрел, пробормотал уважительно:
– Какой ножичек! – и положил на лавку.
В дверном проеме скрипнул песочек, и черным монументом в наше каморку вошел Олег.
На лице Сереги, когда он повернулся на шорох шагов, отразилась поначалу паника. Которая немедленно трансформировалась в восторг – ведь скафандр тут же исчез и Олег явился нашим взглядам в своем естественном виде.
– Олежик! – Серега бодро вскочил с четверенек. – Извини, не признал! А тут у нас такое творится!
– Привет, – помахала я рукой, поднимаясь из своего укрытия и присаживаясь здесь же, на бортик бассейна.
– Здравствуйте, рассказывайте, – улыбнулся Олег с явным облегчением.
Павший лыцар Гаврила промолчал. Даже глаз открывать не стал, хотя рот захлопнул.
***
– Да я и сам несколько удивился, – признал Олег, – когда у меня скафандр вдруг ни с того ни с сего раскрыться решил. Сам, без всякого приказа. Я и трех шагов не сделать по песочку, как – хлоп! – уже оказался укутан с головы до ног! И, главное, скафандр закрываться никак не хочет! Только тут у вас и закрылся. И опять же – без моего участия!
– Самостоятельный, – покачала я головой.
– Заботливый, – поправил Олег. – Не позволил мне в вашу эту… кручень впасть. Не так разве, Гаврила?
Побежденный лыцар пребывал в задумчивости в дальнем углу. Ножик ему мы так и не вернули, подробностей олегова нападения он не помнил, но придя в себя, на всякий случай, вел себя тихо. Пока.
– А? – встрепенулся он.
– Я спрашиваю про ваши лыцаровы гривны. Они ведь тоже сами собой распахиваются и обволакивают скафандрами?
– Темны слова ваши, князь, – дурковато понурился Гаврила. – Не понять их мне, простому лыцару…
– Не прибеднялся бы ты, Гаврила, – хмыкнула я. – Тоже мне – простой лыцар нашелся… Не верь ему, Олег, все он понимает и разбирает. Только притворяется. Не желает с тобой разговаривать.
– Напрасно Елена коришь меня… – постно вымолвил Гаврила. – Я не только желаю с князем разговаривать, я просто жажду говорить с князем! Но слишком велика честь для меня…
– Ну да, а только недавно другое рассказывал – как жаждешь расправиться с князем.
– Неразумен был. И непонятлив. Не мог взять в толк, что вы не просто о княжите ведете речь, а о князе! Унаследовавшем саму Филуману!
Я покосилась на Олега:
– Это гривна твоя так зовется – Филумана?
Тот подумал-подумал, а потом признал:
– По-моему – нет! А почему ты, лыцар, решил, будто моя гривна называется Филуманой?
– Вы же от матери ее получили? От великой княгини? А у Шагировых родовая гривна – Филумана!
– Но я ее от мамы не получал, – удивился Олег. – Ты ошибаешься. Мама свою гривну мне не отдавала – да и зачем?
– Нет? – Гаврила аж подпрыгнул на месте. – Так великая княгиня жива? Значит у вас отцовская гривна – Витвина? Как же я не сообразил! Вижу, что гривна, что широкая, княжеская, а самая широкая всегда была Филумана – вот и обмишурился! Забыл, что вы по отцу – Квасуров!
– Намекаешь, что это отец отдал мне гривну? Нет, не он. Его гривна осталась при нем.
– Но тогда… – Гаврила даже привстал и застыл в полной растерянности. – Чья же гривна на вас, князь? Если не отцовского рода и не материнского, то… Да как же это может быть? – расстроено всплеснул он руками. – Князь, вы, верно, шутите!
– Не шучу. Просто это моя гривна. Моя и больше ничья.
– Но так не бывает! Я, конечно, для вас и глуп, и туп, и не ровня вам, но, смилуйтесь, князь – по другому же быть не может! Гривна всегда передается только от отца к сыну! Не считая Филуманы – ее ваша матушка получила… Но тоже от отца! Ведь этим же родовитость определяется! Не могло так случиться, князь, что малы вы были, когда на вас гривна была возложена? Потому и не помните? – с надеждой спросил вконец растерявшийся Гаврила.
Но и этой его надежде не суждено было осуществиться.
– Почему – помню! – безжалостно заявил Олег. – Ведь я сам ее выбрал и сам надел. Как и остальные гривны.
Он оттянул рукав, показывая пястную гривну. Задрал штанину, демонстрируя ножную.
И это Гаврилу доконало. Он рухнул. В прямом смысле слова – на пол. Но не в обморок, а на колени.
– Великий князь… – просипел он. Продохнул, покачал косматой смоляной шевелюрой и опечаленно сказал. – Или я и с титлом вашим дал промашку? Ведь ежели столько гривен на себе носить – тут и великокняжеского титла маловато… А я еще не верил Елене…
– Нет, я не великий князь, – покачал головой Олег. – А просто князь. А в чем это ты Елене не верил?
– Ну в том, что у вас пять гривен… И что… Вы можете посмеяться надо мной, но она еще говорила… Даже и вымолвить страшно… Будто вы снимали с себя княжескую гривну и давали ей поносить немного…
– Давал. Только очень ненадолго. И это едва не закончилось неприятностью.
– Значит… – Григорий уставился с ужасом уже на меня. – Значит, вы тоже княгиня…
– Да с чего это? – опешила я. – Видишь – на мне же нет гривны!
– Но была! Я не могу не верить княжескому слову! Раз он говорит, что вы удостоились ношения княжеской гривны, значит так оно и было. И княжеская гривна вас приняла! И вы – княгиня… Смилуйтесь, бес попутал… Давеча домогался вас, княгиня Елена… Велите казнить…
– Я могу тебя простить, – великодушно сообщила я. – При одном условии. Что больше домогаться не будешь.
– Не буду! – покаянно замотал головой Гаврила. – Как Бог свят – не буду!
– Тогда прощаю. И с колен можешь подняться. Не возражаете, князь? – с улыбкой покосилась я на Олега.
– Не возражаю, – степенно ответил он.
После чего Гаврила без лишних слов поднялся.
А может и зря я иронизирую? Княжеские титулы, иерархия гривен – для меня все это забавно и не всерьез, а Гаврилу вон как проняло! Для него это не то что важно – для него это важнее всего! Он и про месть свою теперь не заикается. Да и думать про нее боится: мыслимое ли дело – поднять руку на князя! Да еще и на такого – пятигривенного! Даже на меня тень олегова величия, оказывается, пала. Стоило мне десять минут в его княжеской гривне покрасоваться и пожалуйте – княгиней величают!
– А братец ваш названный? – осторожно поинтересовался Гаврила. – Он тоже княжескую гривну надевал?
– Серега? Нет! Куда ему!
– То-то я смотрю, что вы вроде как неровня. Шутейно отзываетесь, когда он сестрой вас кличет, а на самом деле – куда ему до вас!
– Вот тут и не знаю… Может как раз близко. Мы же с ним одинаково беззащитны перед карачунной болезнью вашей песочной… Вот кстати, Олег – проблема! Я и Серега – мы ведь не сможем всю жизнь прожить не выходя из этого склепа. Склеп, конечно, ничего так, беломраморный, но для жизни не сильно приспособлен. Да и не согласна я жизнь тут провести!…
– Есть два пути решения этой проблемы, – сообщил Олег.
– Ого! Целых два? – порадовалась я.
– Теоретически – два. Практически же… Может оказаться что и не одного…
– А так оптимистично начал! – вздохнула я.
– Первый, принципиальный путь – это выяснить: что же все-таки здесь произошло.
– Но ведь Гаврила рассказывал. Мне. А я – тебе.
– Версию Гаврилы я слышал. Но она страдает одним существенным недостатком. Мне непонятен сам термин "гнев Божий". Да, четыре года назад здесь произошло нечто, весьма катастрофическое по своим последствиям. Приведшее к расползанию пустохляби и такому явлению как "кручень карачунная". А так же к гибели людей и последующей эвакуации, о которой писала мама. И еще к некоторым последствиям. Но ведь не зря мама отправляла меня на Землю учиться – кое-чему я научился… И могу задать вопрос, главный: какова физическая сущность произошедшей катастрофы? Приоритет в постановке этого вопроса принадлежит тебе, Елена. Ты задала его сразу как только сюда попала. И даже предложила вариант ответа: причиной катастрофы стал термоядерный взрыв. Этот ответ тогда показался мне неверным, и сейчас я только утвердился в своем мнении. Поэтому считаю нужным искать правильный ответ. Хотя и не знаю как.