- Найду на твоей куртке хоть один волос, когда вернешься, я этой шлюхе глаза выцарапаю. А что с тобой сделаю, тебе лучше не знать.
К нему подошла Берил, солнечное сияние играло в ее львиных волосах. Сент-Экс сделал вид, что не услышал.
Из "Мессенджера" высунулась голова Джимми, который прокричал:
- Тетушка Берил! Поспешите! Мы не должны задерживать наших новых друзей!
Сент-Эксу пришлось притвориться, что он только что заметил ее.
- О, мадемуазель Маркхэм. Я так благодарен, что вы оторвались от своих лошадей, чтобы уделить нам внимание. Вы, наверное, хотите получить совет перед полетом? Что ж, не надо обращаться с ручкой управления, как ребенок с карамелью на палочке.
- Ребенок с карамелью?! Я тебе покажу!
Схватившись за ремешок защитного шлема, Берил притянула голову Сент-Экса к себе. От ее дыхания в лицо ему хлынул запах табака и кофе. Сент-Экс ощутил себя под гипнозом, словно встретил хищника в саванне. Не медля ни секунды, Берил присосалась своими горячими губами к его рту на целую минуту, их руки сплелись.
Когда они оторвались друг от друга, присутствующие взорвались аплодисментами.
- Берил, моя принцесса.
Она ткнула пальцем в его огромный живот.
- Принцесса! А кто тогда ты? О, придумала! Мой маленький принц!
СОРОКОВЫЕ
КОНЯШКА ПОНЮШКУ ТАЩИТ
На стене, над громадной атомной пишущей машинкой "Ундервуд" висела страница, выдранная из журнала "Лайф". По углам она держалась на липкой ленте, отставшей по краям. Изображалась на странице реклама пива "Райнголд". Мисс Райнголд 1948 года - сексуальная рыжеволосая Анита Манн - лежит на полосатом полотенце на некоем пляже. Песок, прибой, зонты, всех цветов надувные круги и тому подобное. Аниту окружают кавалеры, подобно ей, обнаженные, как только что скинувшие кожу змеи. Группы людей без одежды резвятся меж волн или на песке. На голубом небе развевается лента со словами: "Мое пиво - "Райнголд", лучшее пиво!" В рамке с краю, вместе со словами об иных достоинствах "Райнголда", красуется пузатая бутылка и толстогубая пивная банка, составленные в натюрморт с упаковкой презервативов. Мелким шрифтом написано: "Сварено в пивоварнях Либермана, основанных в 1837 году. Волосы мисс Райнголд уложены в "Слипстик Студиос". Противозачаточные средства предоставлены Б. Ф. Гудричем. Помните: министр здравоохранения Кинси утверждает: "Только вы способны помочь избавиться от ВД!""
В громко гудящую пишущую машинку был заправлен сандвич из копирки между какой-то облигацией и тонкой гладкой бумагой. На нем было напечатано имя автора, его адрес и заголовок рассказа:
Генри Галлахер
1212 Флэтбуш-авеню
Бруклин, Нью-Йорк
"Сексуальный раб космических дорог"
Автор Картер Берроуз
Каретка пишущей машинки дрожала, словно в ожидании появления первой строки произведения. По сути, она вся пульсировала энергией маленького атомного движка.
Работало радио, шло прямое включение с игры "Доджеров".
- А теперь несколько слов скажет Бранч Рики, владелец…
Доджеры были вдалеке от дома, они отправились на Западное побережье, и вещание, транслируемое через спутник, было низкого качества.
Сквозь помехи прорвалась громкая отрыжка, сопровождаемая скрипом от смятой банки - предположительно, пивной, предположительно, "Райнголда".
Мужчина едва не споткнулся о радиоприемник производства "Филко" и ухватился за его огромный корпус. Дерево корпуса нагрелось от мерцавших внутри электронных ламп марки "Сильваниа".
На мужчине была белая майка и широкие армейские штаны цвета хаки, туго затянутые ремнем вокруг стройной талии. Ноги босы, черные волосы не причесаны, на щеках щетина, взор сизо-серых глаз затуманен. Он хлопнул по радио ладонью, сначала легонько, затем сильнее. Звучание не улучшилось, и он начал возиться с настройкой частот. Проносились разные станции, новости сменялись рекламой, мыльными операми или комедиями. "Аллея Алена", "Спайк Джонс", "Оззи и Гарриет". Наткнувшись на знакомую мелодию, мужчина перестал крутить ручку настройки.
- Нравится мне эта хрень, - едва связно произнес он и прибавил звук. - "Мерри Мэкс", офигенная группа!
Он начал неуклюже танцевать под джаз, вертясь по всей комнате, натыкаясь на потертую мебель, а певец пел:
Коняшка понюшку тащит,
И ослюшка понюшку тащит,
А малявку-ягнявку плющит.
А ты не про-о-о-о-чь?
Раздался стук в дверь.
- Заходь!
Дверь открыла девушка. На ней был легкий розовый свитер из ангорской шерсти, хлопчатобумажная юбка в полоску, розовые носки по щиколотку и двухцветные кожаные туфли. Белокурые, не слишком длинные волосы причесаны в стиле Джоан Блондель.
Мужчина схватил ее за талию и начал кружить в танце.
- Малявка-ягнявка, малявка-ягнявка! - выкрикивал он, словно так ее и звали.
Девушка была крайне недовольна, однако позволяла ему вертеть собой. Постепенно она увлеклась. Мужчина оторвал девушку от пола и закинул ее ножки высоко вверх. Юбка тотчас задралась, и показалось белое хлопчатобумажное нижнее белье, полностью все прикрывавшее. Едва поставив девушку на пол, он перепрыгнул через нее, развернулся к девушке лицом, и она прыгнула ему на шею, обвив ногами талию. Потеряв равновесие, мужчина попятился назад, и они упали боком на расправленную кровать. Песня закончилась.
- Давай трахнемся, Малявка-ягнявка, - предложил мужчина.
Оттолкнув его, Малявка ответила:
- Хэнк, забудь. Ты опять пьян, знаешь же, как я к этому отношусь.
- Вовсе нет, - обидчиво ответил Хэнк.
Малявка-ягнявка махнула рукой на восемь сплющенных пивных банок, что валялись по полу.
- А это кто выпил?
- Маленькие зеленые человечки.
- Пусть маленькие зеленые человечки поцелуют меня в зад.
- Могу поспорить, они бы с удовольствием. - Хэнк набросился на Малявку-ягнявку, но та шустро откатилась в сторону и спрыгнула с кровати, оставив Хэнка сжимать подушку.
Девушка поправила юбку. Хэнк продолжал лежать лицом в подушку.
- Ой, Элси, у меня голова болит…
Элси холодно посмотрела на Хэнка.
- Сам виноват. Налью-ка я чашечку быстрорастворимого "Максвелл-Хауса". Может, он тебя оживит.
Элси пошла на кухню. Проходя мимо стола с пишущей машинкой, она остановилась прочесть заправленную страницу. Качая головой, девушка отключила атомный мотор. Он взвыл, постепенно замолкая, словно останавливающаяся динамо-машина.
Элси исчезла за дверью.
Зажурчала вода из крана, чиркнула спичка, зажегся газ на плите фирмы "Кросли", открылась дверца холодильника марки "Келвинатор". Вскоре вернулась Элси с двумя кружками кофе с молоком.
- Поднимись и выпей.
Хэнк медленно принял максимально вертикальное положение, перевалившись всем телом вперед, так что локти упирались в колени.
Элси вставила ему в руки чашку.
- Пей, - приказала она.
Хэнк повиновался. Элси села рядом.
Несколько минут они молча пили кофе.
- Хэнк, в чем дело?
- Сама знаешь.
- Книга?
- Что же, к черту, еще?
- Зачем ты продолжаешь строчить этот жуткий вздор? Сексуальный раб космических дорог!.. Ведь мы с тобой понимаем, что это чушь.
- Книга пользуется спросом, и я могу платить за квартиру. Шестьдесят долларов в месяц, не забывай.
- Но она убивает тебя. Посмотри в глаза фактам. Ты ненавидишь ее.
- Все ненавидят свою работу.
- Моя меня вполне устраивает.
- Ты была рождена для нее. Твои шуты-родители даже назвали тебя в честь идиотской борденовской мультяшной коровы.
- Реклама - честный труд.
- Торговля дурью - тоже.
- Слушай, давай забудем о моей работе. Почему тебе не начать тот роман, о котором ты всегда говоришь?
Хэнк посмотрел на нее диким взглядом.
- Роман? Здорово… а кто его купит? Уж точно не журналы, если я буду писать так, как хочу. Попробуй я изложить половину того, что у меня в голове, и они к нему не притронутся. Издатели и читатели не отличат дерьмо от дерматина, но ересь они видят сразу. А я именно это и собираюсь писать. Повесть о реальном будущем, а не какие-нибудь эскапистские фантазии об исполнении желаний человеческих через десять тысяч лет. Нет, моя книга будет не такой. Во-первых, она будет рассказана человеком с улицы. Никаких ребят из Гарварда или ничего не смыслящих миллионерских сынков с выступающей челюстью. Настоящий герой должен быть бедным, живущим прямо здесь, в Нью-Йорке. - Хэнк ехидно засмеялся. - Бог мой, я знаю столько об этой жизни, что смогу описать ее реалистично, как никто. И во-вторых: я экстраполируюсь от любой науки, которой люди сейчас занимаются, от вещей, которые некому критиковать. Есть тут один тип в "Белл Лэбораториз" по имени Клод Шэннон, он придумал нечто вроде теории информации. Я в ней мало понимаю, но чувствую, что шуму она наделает. А работа Лайнуса Полинга об альфа-спирали?.. Боже мой! Ты понимаешь, что мы на грани разгадки механизма наследственности? Я знаю, как важна нуклеоника, но остальная чушь…
Хэнк уставился в потолок, словно видел на осыпающейся штукатурке высеченный огненными буквами текст своего романа.
Элси взяла друга за руку, глядя на него в благоговении.
- О Хэнк, я так люблю, когда из тебя лучится свет твоей истинной сути. Не думай о том, продашь ты роман или нет, просто пиши его!
- Не знаю, Элси. Даже и не знаю. Иногда мне кажется, что я гений, а иногда, что просто повторяю очевидное, а такой писанины вокруг навалом. Но если это так, почему другие ее не видят? Боже, да она же повсюду. - Взгляд Хэнка упал на "Лайф", развернутый прямо на кровати. - Посмотри. Господи, да этот Генри Люс держит руку точнехонько на пульсе времен. В журнале больше научной фантастики, чем в десятке выпусков "Эстаундинг".
Хэнк зашелестел страницами. На одной из них изображался новый, более совершенный прибор для распыления ДДТ. Улыбающаяся девушка в бикини ела хот-дог и потягивала газировку с сиропом, погруженная в безвредное облако химических паров. На другой странице был новейший продукт от "Сибург Корпорейшн": "Селект-О-Матик" - девятифутовая стойка для грампластинок с передвигающимся звукоснимателем; на ней помещались сотни пластинок, которые будут автоматически прослушиваться в произвольном порядке. Телевизоры от "Дженерал Электрик", которые можно спокойно смотреть при естественном освещении. Волшебная синтетическая ткань "коросил", которая обещает изменить все - от обивки мебели до нижнего белья.
Захлопнув журнал, Хэнк проговорил:
- И я еще даже не затрагивал вопрос об изменяющихся духовных ценностях. Сексуальная вседозволенность, которую развязали президент и Кинзи, потребительское отношение, которое проповедуется в рекламах, все чем-то кормятся…
- О Хэнк, поцелуй меня…
Теплом светился полумесяц круговой шкалы модернизированного "Филко". Из обшитого тканью репродуктора звучал голос Луэллы Парсонс, говорившей о Голливуде и Бродвее. Послышался скрип пружин, треск разрываемой упаковки "коросила". Парсонс сменил Нат Кинг Коул, исполнивший свой последний хит "Дитя природы". Его мягкий баритон перетек в аплодисменты, визги, вздохи и восторженные крики.
Звуки спящих людей - равномерное дыхание, медленные невольные шевеления тела по простыне, легкое почмокивание - смешивались с песнями Спайка Джонса и игрой его оркестра. Где-то грохнуло корыто, зажужжала ручная пила, провыла мимо сирена…
Радио на короткое мгновение затихло, и стал слышен вежливый, но настойчивый стук в дверь квартиры Хэнка.
- Хэнк, Хэнк, просыпайся, кто-то стучит в дверь.
- А? Что случилось? Сейчас, иду. Иисусе, можно подумать, что они приняли дозу слабительного!
Хэнк подошел к двери нагой до пояса, расстегнутый ремень болтался, как язык у собаки.
Снаружи стоял негр. Одного возраста с Хэнком и Элси, приветливое лицо, коротко остриженные волосы. На нем была коричневая спецодежда Гражданской Службы и тяжелые рабочие ботинки, покрытые пылью от штукатурки. На нагрудном кармане вышиты звание и имя: рядовой Дуайт Ховард.
- А, Дуайт, это всего лишь ты.
- Ага, миста Бенни, просто старый Рочестер.
- Дуайт.
- А?
- Заткнись и заходи.
Дуайт вошел в квартиру, метким взглядом оценил степень захламленности помещения и цокнул языком.
- Генри, ты живешь хуже, чем те ребята, которым мы помогаем в Гарлеме. Не понимаю, как ты это терпишь. Привет, Элси.
Элси, застегивавшая молнию на юбке, подняла взгляд:
- Привет, Дуайт.
Из-под майки вынырнула голова Хэнка.
- Я живу в мире разума, ты, невежественный дикарь. Этот мир - иллюзия, майя. Он ничего не значит.
- Моя не понимать все эти длинные слова, миста Галлахер, но коли уж ты так считаешь…
Хэнк фыркнул.
- Дуайт, ты критиковать меня пришел?
- Что ты, Генри, взгляни.
Дуайт достал из кармана коросиловый мешочек.
- Косяк, - благоговейно произнесла Элси.
- А он вставит?
- Именно это курит Роберт Митчем, - сказал Дуайт.
- Так чего же мы ждем?
Хэнк скинул на пол пару подушек, и друзья шлепнулись на них. Скоро вся комната клубилась голубоватым дымом, запах стоял, как на мексиканской свадьбе.
- Чувствую себя такой туманной, - сказала Элси. - Будто я - песня Синатры.
Все кивнули, соглашаясь с ней, и сонно улыбнулись.
- Эта штука покруче "кэмела", - заметил Дуайт.
Все трое покатились со смеху.
- Я на работе слышал одну вещь, - продолжил Дуайт. - Какая сейчас самая популярная песня в Париже?
- Сдаюсь, - сказала Элси. - Какая?
- Сияйте, жучки-светлячки.
- Фу, гадость!
- Как твоя работа, Дуайт? - спросил Хэнк, отсмеявшись и сделав пару задумчивых затяжек.
- Недурственно. Мы рушим трущобы и строим новые уютные дома для всех этих бедных ребят. Знаешь, кто присутствовал на открытии последних блоков? Генерал Эйзенхауэр и секретарь Дюбуа. Как же сердцу мило видеть известного белого человека рука об руку с выдающимся черным. Ни при каком ином президенте такого бы не произошло.
Некоторое время они молчали, затем Дуайт спросил:
- Генри, почему бы тебе не поступить на гражданскую службу? Всего два года, а смена обстановки пошла бы тебе на пользу. Знаю, у тебя последнее время что-то не клеится. Черт возьми, да я с прошлого года не видел в журналах ни одной твоей работы. А та - как же она называлась? - "Рейдеры с колец Сатурна". Шедевром ее не назовешь.
- Катись ты к черту, Дуайт. Тебе ничего из моего не нравилось, кроме первого рассказа, после которого ты меня разыскал.
Тут вмешалась Элси:
- Знаешь, Хэнк, а идея не так уж плоха. Тебе надо отвлечься от творчества.
- Точно, послушай девушку, Генри. К тому же, разве тебе не хочется получить избирательное право? Ведь в этом году выборы.
- Нет. Не такой ценой. Ты же знаешь, это единственное, в чем я не согласен с нашим почитаемым президентом. Как можно давать право голоса только тем, кто был на войне или проходил государственную службу? Это противоречит всей истории нашей страны. Нет, забудь. Я и госслужба никогда не споемся.
- У меня в горле пересохло, - сказала Элси. - Пойду принесу по пиву.
- Правильная мысль.
Элси отправилась на кухню. Вскоре оттуда послышался голос, слега приглушенный, поскольку ее голова находилась внутри холодильника "Келвинатор".
- Хэнк, у тебя закончился "Райнголд".
- А что там есть?
- "Хэмс", "Пабст", "Рэд Кэп", "Блатц"…
- Принеси мне "Блатц".
- А я буду "Хэмс", Элси.
Элси вернулась с тремя бутылками и открывашкой. Едва она откупорила последнюю бутылку, раздался стук в дверь.
- Иисусе! - произнес Хэнк, пытаясь подняться на ноги. - У нас что сегодня, вечер встреч? Кто там?!
- "Вестерн Юнион".
Все невольно вздрогнули из-за рефлекса, выработанного за последние годы войны: телеграммы обычно несли сообщения о смерти. Хэнк, качаясь, встал и пошел открыть дверь.
Человек за ней казался слишком старым для работы разносчика телеграмм. Судя по бирке от "Вестерн Юнион", звали его Г. Миллер. Видимо, догадавшись, что Хэнка смутил его возраст, посыльный сказал:
- Я - хозяин компании. Дело в том, что у нас не хватает людей. К тому же я счел, что найду применение чаевым не хуже, чем любой юнец. У меня, мистер, дома жена, а еще есть бывшая, которая орет, требует алименты.
- Посмотрю, чем могу помочь, - проговорил Хэнк, забирая телеграмму.
Он вернулся в комнату и выклянчил у Элси доллар.
- Спасибо, дружище, - поблагодарил Г. Миллер.
Снова оставшись наедине, трое друзей уставились на телеграмму.
- Открывай ее, Хэнк, открывай же.
Внутри конверта оказалось сообщение следующего содержания:
ВАС ПРИВЕТСТВУЕТ ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ: В СООТВЕТСТВИИ С АКТОМ ХОУГА-УОЛДО СТРАНЕ ТРЕБУЮТСЯ ВАШИ УСЛУГИ. ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ГОТОВЫ ОТБЫТЬ С ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫМ ЭСКОРТОМ В 17.00, 30 ИЮНЯ 1948 ГОДА. СПАСИБО.
- Ничего себе, это же через час, - воскликнула Элси.
Хэнк потрясен, словно в него ударила молния.
- Не могу поверить. И что им может быть надо от такого конченого литературного поденщика, как я?
- Не знаю, Хэнк, но тебе лучше собираться.
Дуайт и Элси проводили Хэнка в ванную. Поставили его для отрезвления под холодный душ. Благодаря бритвенным лезвиям "Жиллетт", зубной пасте "Ипана" и тонику для волос на вазелине он вскоре стал выглядеть презентабельно, насколько то было возможно.
С полотенцем вокруг талии Хэнк вернулся в комнату. Элси выложила его лучшую одежду: рубашку фирмы "Сумара Спортc", габардиновые штаны со стрелками и аргиловые носки. К сожалению, единственной обувью Хэнка была пара кедов.
Когда он завязывал шнурки, раздался четвертый за день стук в дверь.
Открывать пошел Дуайт.
За дверью стояли два представителя военно-морской полиции, безупречные от эполет до начищенных до блеска сапог. Очевидно, они уже очень давно состояли на службе: нашивки каждого свидетельствовали о неоднократном предоставлении избирательного права.
- Господин Галлахер?
- Нет, сэр, никоим образом. Не я, сэр, он. Вот парень, который вам нужен, да, сэр.
Полицейские вошли и закрыли за собой дверь.
- В списках о сборе эти двое числятся? - спросил один другого.
- Не-а.
- И чё нам с ними делать?