Густой туман все еще скрывал от Старка землю, но запах ее стал теперь сильнее - запах прелой почвы, гнилостный дух заболоченных джунглей. Один раз ему показалось, что сквозь пар он видит темную глыбу какого-то острова, но через секунду видение исчезло.
После дух захватывающей стремительности пролива Старку казалось, что корабль едва ползет. Нетерпение и тревога усилились. Старк принялся нервно мерять шагами палубу, ступая бесшумно и быстро, словно дикий кот.
Еще вчера Старк находился на Марсе, и после чистого сухого воздуха этой планеты густой венерианский туман был настоящей душегубкой.
Внезапно он остановился и, откинув голову, прислушался.
Ленивое дыхание ветра принесло слабый звук. Он шел отовсюду и ниоткуда, нечто смутное, без источника и направления.
То говорила сама ночь, жаркая синяя ночь Венеры в безутешном горе кричала сквозь тукан.
Звук стих и умер, едва услышанный, оставив в душе чувство некой вселенской скорби.
Старк вздрогнул. На минуту воцарилась тишина, а затем тихий таинственный стон, переливающийся в тяжелом воздухе, вновь пронесся над морем и тихим пением взлетел к небесам. Не было слов в этой песне, да и невозможно выразить словами столь глубокую печаль. Вскоре невидимые певцы умолкли.
Старк повернулся к Мальфору.
- Что это?
Капитан с удивлением взглянул на своего пассажира.
Видимо, он ничего не слышал.
- Плачущий звук! - нетерпеливо пояснил Старк.
- Ах, это!
Венерианец пожал плечами.
- Фокусы ветра. Он свистит в полых камнях вокруг пролива.
Капитан зевнул, уступил свое место у рулевого весла помощнику и подошел к Старку. Землянин не обратил на него внимания. Загадочный, едва различимый в тумане звук резко усилил его тревогу.
Цивилизация лишь слегка коснулась Старка. С детства воспитанный полулюдьми, он сохранил в своей душе нечто дикарское. Слух у него был превосходный.
Мальфор врал. В свисте ветра никогда не услышишь такое живое, безнадежное страдание.
- Знал я кое-кого из землян, - заметил Мальфор. - Они не похожи на тебя.
Он сменил тему, хотя и не слишком ловко.
- Я не с Земли, - ответил Старк, - я с Меркурия.
Мальфор вытаращил глаза. Венера - мир, укрытый облаками, где люди никогда не видели солнца и мало что знают о планетах. Капитан что-то слышал о них. Он знал о существовании Земли и Марса, но о Меркурии понятия не имел. Старк объяснил:
- Это ближайшая к солнцу планет Там очень жарко. Солнце пылает, как гигантский костер, и нет облаков, чтобы прикрыть его.
- А! Вот почему у тебя такая темная кожа.
Мальфор сравнил свою бледную руку с рукой Старка и покачал головой.
- Я никогда не видел такой кожи и таких мускулов, - добавил он.
И он восхищенно улыбнулся.
- Я хочу, чтобы ты остановился у меня. Лучшего жилища не найти во всем Шараане. И заметь: люди в городе рады поживиться за счет иноземцев, грабят их и даже убивают. А меня все знают как честного человека. Под моей кровлей ты можешь спать спокойно.
Он помолчал и с улыбкой добавил:
- К тому же у меня есть дочь. Она отличная кухарка и к тому же красавица.
Горестное пение раздалось снова, далекое, приглушенное ветром, оно, казалось, пытается предупредить людей, рассказать о подстерегающем их неведомом злом роке.
- Нет, - в третий раз сказал Старк.
Не требовалось особой интуиции, чтобы держаться подальше от капитана: он был явным и не слишком хитрым мошенником.
На миг в глазах Мальфора блеснула злость.
- Ты упрям, а Шараан не место для упрямых людей.
Он повернулся и отошел. Старк остался на месте. Корабль шел через медленно текущую вечность по спокойному заливу Красного Моря, сквозь жару и туман. Призрачная песня преследовала Старка, скорбная, как вопль погибших душ в забытом аду.
Наконец курс корабля изменился Мальфор снова вышел на заднюю палубу и спокойным голосом отдал несколько распоряжений.
Впереди Старк увидел землю - темное пятно в ночи, а затем различил и контуры города.
На набережных и улицах горели факелы, а низкие здания освещали красноватые блики морских волн. Приземистый и безобразный Шараан скорчился, как ведьма, на скалистом берегу, обмакивая в кровь рваные юбки.
Корабль двигался к набережной. Старк услышал за собой легкое движение, приглушенные шаги босых ног. Быстро, точно почуявший угрозу зверь, он развернулся и положил руку на пистолет.
Нагель, брошенный помощником, с силой ударил Старка по голове.
Шатающийся, полуослепленный, он смутно увидел приближавшихся людей. Низко и резко в воздухе просвистел второй нагель и попал в плечо Старка.
Чьи-то руки схватили его. Тяжелые крепкие тела старались повалить раненого чужака. Мальфор захохотал.
Старк оскалился, сверкнул белыми зубами, впился ими в чью-то оказавшуюся рядом щеку и издал такое рычание, какое, наверное, никогда не исходило из человеческой глотки.
Венерианцы в испуге отшатнулись: они вообразили, что их пленник колдовским образом превратился в какого-то хищного зверя.
Человек с разодранной щекой взвыл.
Шарканье ног, устрашающая суетливость движений - и громадное смуглое тело выпуталось из скучившегося клубка, поднялось и исчезло за поручнями, оставив в руках Мальфора лишь обрывки шелковой сорочки.
Поверхность Красного Моря без всплеска сомкнулась над головой Старка Только вспышка малиновых искр, мимолетный след огня, летящий в глубину, как затонувшая комета, - вот и все.
Глава 2
Старк медленно погружался в багровую бездну. С дыханием не было никаких затруднений, не то что в настоящем море.
Газы Красного Моря прекрасно поддерживали жизнь, и создания, жившие в нем, имели нормальные легкие.
Впрочем, Старк, еще не пришедший в себя от боли и злобы, не обратил на это никакого внимания: его сил хватало лишь на то, чтобы удерживаться в глубине этого густого красного тумана.
Дикарь в нем, которого звали не Старк, а Н'Чака, который сражался, голодал и охотился в кипящих долинах Сумеречного Пояса Меркурия, научился многому и не забыл ничего. Ему хотелось вернуться и убить Мальфора вместе с его бандой. Он сожалел, что не смог перегрызть им глотки: ведь теперь они никогда не оставят его, они будут идти за ним по следу.
Но человек Старк, который получил куда более горькие уроки от так называемой цивилизации, сознавал неблагоразумие таких желаний. Он рычал, он боролся со жгучей головной болью, проклинал венерианцев на грубом примитивном наречии своей матери, но не спешил вернуться обратно. Он еще успеет посчитаться с Мальфором.
Тут он заметил, что залив очень глубок. Утихомирив свою ярость, он поплыл к берегу. Признаков преследования не было, и он рассудил, что Мальфор оставил его в покое. Старк не понимал причин нападения. Вряд ли это был грабеж: на что они могли позариться? На одежду? На те медяки, что бренчали у него в кармане?
Нет, причина таилась глубже. Она была связана с настойчивым желанием Мальфора поселить Старка у себя. Старк криво улыбнулся. Он подумал о Шараане, вспомнил слухи об этом городе, ходившие по всему побережью Красного Моря.
Затем лицо его омрачилось. Туман огненных сполохов, по которому он плыл, напомнил ему о том дне, когда он отправился в плавание по Красному Морю.
Он уходил не один, с ним был Хильви, высокий парень, сын варварского царька верхнего побережья Ярелла. Они охотились на удивительных животных в хрустальных лесах морского дна и купались в оздоравливающем пламени, которое выбивалось из ядра Венеры, чтобы питать океан.
Они были как братья.
Теперь Хильви исчез в Шараане и не вернулся.
Старк медленно плыл в газообразной "влаге" моря. Вдруг в красном сиянии под собой он увидел нечто такое, что заставило его опуститься пониже. Он с удивлением нахмурился…
Под ним были деревья, громадные лесные гиганты, поднимающиеся к настоящему небу.
В медленных струях огня их ветви слабо шевелились.
Старк был поражен. Леса, где охотились он и Хильви, были кристаллическими, без малейшего намека на жизнь. "Деревья" там - это то же самое, что ветвящиеся кораллы в южных океанах Земли.
Но здесь-то они живые или, по крайней мере, кажутся живыми. У них зеленые листья, а местами их обвивают лианы с большими поникшими цветами, золотыми, пурпурными и восково-белыми, но, подплыв поближе и прикоснувшись к ним, он понял, что все это мертво - и деревья, и листья, и цветы.
Они не мумифицировались, не обратились в камень, они остались гибкими, и краски их сияли свежестью. Они просто перестали жить, а газы моря чарами какой-то химической магии сохранили их, да так, что ни один лист не опал.
Старк не рискнул плыть в темную гущу верхних ветвей: странный ужас овладел им при виде этого гигантского леса, спящего в глубинах залива, затонувшего и забытого. Казалось, деревья недоумевают: куда девались птицы, теплые дожди, дневной свет? Он поднялся вверх и поплыл над ветвями, словно большая темная птица. Переполненный стремлением уйти из этого неземного места, он плыл вперед. Его дикое, первобытное чутье обострилось, а тело вздрагивало, почти физически ощущая присутствие зла, такого большого, что он, призвав весь свой здравый смысл, едва смог убедить себя, что его не преследуют демоны.
Наконец, выплыв на поверхность, он обнаружил, что сбился с пути и сделал большой круг, оказавшись теперь много ниже Шараана. Он не спеша поплыл обратно и в конце концов выбрался на черные скалы.
Он встал на край грязной тропы, ведущей к городу, и пошел по ней, не быстро и не медленно, но очень осторожно.
Из тумана показались редкие хижины-мазанки. Вскоре они стали попадаться все чаще и постепенно образовали целую улицу.
Кое-где сквозь узкие окна пробивался свет.
На пороге ближайшей хижины стояли мужчина и женщина. Увидев его, они бросились в стороны, женщина вскрикнула.
Старк прошел мимо. Он не оглядывался, но знал, что они недалеко и идут за ним.
Тропа извивалась, как змея, и ползла между тесно стоявшими домами. Стало больше света, появилось больше народу - высоких, белокожих людей, жителей болотных окраин, с бледными глазами, кудельными волосами и волчьими лицами.
Старк шел мимо них, чужой, странный, черноволосый и загорелый.
Люди ничего не говорили и не пытались остановить его. Прячась за красной пеленой тумана, они с любопытством и страхом следили за незнакомцем. Кое-кто даже осмелился - сохраняя, разумеется, почтительную дистанцию - последовать за ним. Откуда-то появилась стайка ребятишек, совсем голых: они с криками побежали рядом, но близко не подходили, пока один мальчишка не закричал что-то непонятное.
Старк уловил только одно слово: "Лхари". Все ребята в ужасе остановились, а затем бросились наутек.
Старк зашагал через квартал плетельщиков кружев. Инстинкт вел его к пристани.
Сияние, шедшее с Красного Моря, пронизывало воздух, и казалось, что на город опустилась туча, состоящая из мельчайших капелек крови. Запах, несшийся отовсюду, не нравился Старку пахло грязью, скученными, потными телами, винным перегаром и зернами мака. Шараан был нечистым городом, и воняло от него злом.
Было что-то еще, нечто неуловимое, холодными пальцами пробегающее по нервам Старка: страх. Он видел тень этого страха в людских глазах, слышал его отзвуки в их голосах. Волки Шараана даже в собственном логове не чувствовали себя в безопасности.
По мере того как это ощущение росло, Старк бессознательно становился все более настороженным, глаза его наливались холодом, взгляд тяжелел.
Он вышел на широкую гаванскую площадь и увидел призрачные корабли, пришвартованные у набережных, груды винных бочонков, путаницу мачт и снастей на фоне пылающего залива.
Чадило множество горящих факелов. Вокруг площади стояли широкие приземистые строения Оттуда, с темных веранд, доносились смех и голоса, где-то под заунывные звуки камышовой дудки пела женщина.
Яркая вспышка света вдали ударила в глаза Старка. Здесь улицы поднимались вверх, и, глядя сквозь туман, Старк смутно разглядел контуры замка, построенного на невысоких утесах, глядевшего яркими глазами в ночь, на улицы Шараана. Старк поколебался, а затем пошел через площадь к большой таверне.
На площади толпилось много народу, в основном матросы и их женщины. Все были развязны и глупы от вина, но тем не менее они останавливались и смотрели на смуглого чужака, а затем обходили его, продолжая разглядывать.
Те, кто шел за Старком, тоже вышли на площадь, остановились, а затем, перешептываясь, разошлись по другим группам.
Полная женщина замолкла на середине фразы. На площади стало удивительно тихо, но нервное шушуканье еще кружилось в этой тишине, и отовсюду - с веранд, из винных погребков - медленно выходили люди. Внезапно растрепанная женщина указала на Старка и визгливо засмеялась.
Три молодых человека с жестокими глазами и хищными ртами загородили Старку дорогу, улыбаясь, как улыбаются собаки перед убийством.
- Иноземец, - прохрипел один, - землянин?
- Вне закона, - ответил Старк, солгав лишь наполовину.
Один из парней шагнул вперед.
- Ты перелетел, как дракон, через Облачные Горы или упал с неба?
- Я прибыл на корабле Мальфора.
По площади прокатился вздох, и общий шепот эхом повторил имя капитана. Жадные лица юношей выразили разочарование. Их вожак ухмыльнулся и заметил:
- Я был на набережной, когда Мальфор швартовался, и не видел тебя на борту.
Настал черед Старка улыбнуться. При свете факелов его глаза казались холодными и искрящимися, как лед на солнце.
- Вот пусть Мальфор тебе это и объяснит, - сказал он и мягко добавил: - А может, ты хочешь узнать на себе?
Парень хмуро со странной нерешительностью взглянул на него. Старк весь подобрался, напрягая мускулы. Женщина, которая смеялась, подошла ближе, разглядывая Старка через свои спутанные, свисающие на лицо волосы и обдавая его запахом макового вина. Она сказала:
- Он пришел из моря, вот откуда. Он..
Один из молодых людей ударил ее по губам, и она упала в грязь. Плотный моряк подбежал к ней и, схватив за волосы, рывком поставил на ноги. Лицо его исказилось от страха и злобы. Он потащил женщину прочь, колотя и ругая ее за глупость.
Она сплевывала кровь, но ответить не решалась.
- Ну, - обратился Старк к парням, - наладили свои мозги?
- Мозги? - переспросил кто-то из толпы.
Это был грубый, скрипящий, неумело подражающий певучему венерианскому произношению голос.
- Нет у них никаких мозгов, у этих щенков. Кабы не так, они бы занимались делом, а не торчали бы тут и не приставали к иноземцам!
Молодые люди обернулись, и в просвете между ними Старк увидел говорившего. Он стоял на ступенях таверны. Это был землянин, и в первую минуту Старк принял его за старика, потому что волосы его давно поседели, а лицо прочерчивали глубокие морщины. Тело его было истощено лихорадкой, мускулы превратились в веревочные узлы на костях. Он тяжело опирался на палку: одна нога была скрючена и покрыта шрамами. Старик ухмыльнулся и сказал на разговорном английском:
- Гляди, как я их сейчас отделаю!
И он принялся на все лады честить парней, называя их ослами, ублюдками, сыновьями болотных жаб, неотесанной деревенщиной, бесполыми выродками.
- Если вы не верите чужаку, олухи, - хрипел он, - так почему бы вам в самом деле не обратиться к Мальфору? Уж он-то вам все объяснит!
В конце концов, истощив свой запас ругательств, он взмахнул палкой и завопил:
- А теперь пошли вон! Убирайтесь! Я хочу поговорить с моим земляком!
Парни неуверенно покосились на Старка, переглянулись, пожали плечами и пошли через площадь, несколько смущенные, словно пойманные на каком-нибудь проступке детишки.
Седовласый землянин поманил Старка и, когда тот подошел, угрюмо шепнул ему:
- Ты в западне.
Старк оглянулся. На краю площади три парня встретили человека, лицо которого было обвязано тряпкой. Увидев, что их заметили, они тотчас скрылись за углом, но Старк успел узнать в четвертом Мальфора.
Что ж, значит, ему все же удалось разукрасить физиономию капитана.
А хромой крикнул - очень громко и очень радостно:
- Пойдем со мной, брат! Выпьем и поговорим о Земле.
Глава 3
Это была обычная венерианская таверна низшего класса - большая открытая терраса под соломенной крышей, где вместо стен - тростниковые шторы, которые можно свернуть и укрепить под потолком, а вместо пола - ветхий бревенчатый настил, который подпирают шаткие сваи. Вдоль низкой стойки размещались маленькие столики, а на полу вокруг них громоздились грязные шкуры и груды подозрительных подушек. В дальнем углу комнаты бурлило веселье: два старика с барабаном и камышовой дудкой и две хмурые, истасканные девицы.
Хромой подвел Старка к угловому столику, велел подать вина и уселся на груду шкур. Его глаза, темные, затаившие давнюю боль, горели от возбуждения, руки тряслись. Старк еще не успел присесть, а старик уже приступил к расспросам, торопясь и запинаясь, от нетерпения проглатывая целые слова.
- Как там теперь? Изменилось что-нибудь? Расскажи мне о Земле, о городах, о Солнце. Господи, я отдал бы все, чтобы снова увидеть Солнце, темноволосых женщин и их наряды!
Он наклонился, жадно вглядываясь в лицо Старка, словно надеялся увидеть в нем отражение того, о чем он так мечтал все эти годы.
- Ради бога, говори по-английски и расскажи мне о Земле!
- Ты давно здесь? - спросил Старк.
- Не знаю. Как считать время без солнца, без единой распроклятой звездочки? Десять лет, сто лет - откуда я знаю! Вечность. Рассказывай о Земле.
Старк криво улыбнулся.
- Я там был очень давно, и, если попаду снова, полиция устроит мне роскошную встречу. Но когда я в последний раз видел Землю, она была такая же, как всегда.
Хромой вздрогнул. Он смотрел не на Старка, а куда-то мимо него, вдаль.
- Осенние деревья, красные и золотые на коричневых холмах. Снег. Я помню, что такое холод. Воздух кусается, когда его вдыхаешь. Женщины носят туфли на высоких каблуках. Маленькие голые ноги шлепают по грязи, а острые каблучки стучат по чистой мостовой.
Он взглянул на Старка, и глаза его наполнились слезами бессильной ярости.
- Какого дьявола ты явился сюда? Я не хочу вспоминать о Земле! Я Ларраби. Я живу в Шараане. Я живу здесь целую вечность, и сдохнуть мне суждено именно в этих болотах. Нет никакой Земли. Она пропала. Все пропало, все, кроме облаков, Венеры и грязи.
Нервная дрожь сотрясла его тело, он задохнулся и растерянно посмотрел по сторонам.
Слуга принес вино, поставил кувшин и отошел. В таверне воцарилась тишина. Развалившиеся на подушках посетители молча потягивали маковое вино и выжидающе посматривали на землян.
Вдруг Ларраби хлопнул себя по лбу и разразился веселым, искренним смехом.
- Слушай, ну и нюни я распустил! Подумай только, какая горячая любовь к Земле!.. А ведь раньше, когда я там жил, мне бы и в голову не пришло петь ей такие хвалебные песни!
Однако глаза его оставались мрачными, рука, держащая стакан, дрожала, и на стол пролилось несколько капель вина. Старк смотрел на него, не веря своим глазам.