Случай Жанет выглядел так, словно у нее было перекальцирование организма, которое служило симптомом ряда заболеваний - от рахита до хронического гипертонического артрита, но что бы там ни было, главной причиной этого была околощитовидная железа. Оставалось только включить автоматического фармацевта. Хэл нажал три кнопки, набрал код, подождал пару минут и открыл дверцу, из которой тут же выскочил поднос. На нем, аккуратно упакованные в целлофан, лежала бутылочка с сывороткой Джеспера для мгновенного восстановления функций околощитовидной железы и шприц.
Хэл надел плащ, сунул упаковку в карман и вышел. Ординарец даже не посмотрел в его сторону.
Теперь надо было зайти на оружейный склад. Здесь Хэл предъявил дежурному ордер (в трех экземплярах, как положено) на один пистолет и коробку разрывных патронов. Охранник мельком взглянул на бумаги (он также был заворожен ламедом) и открыл дверь на склад. Хэл взял крошечный пистолетик, умещавшийся в ладони, и спрятал его в карман брюк.
В ключехранилище он совершил еще одно преступление. То есть попытался совершить.
Но дежурный офицер Мото, ознакомившись с его бумагами, слегка замялся:
- Прошу прощения, но мне приказано сверять все заявки с главным уззитом. И боюсь, что в течение ближайшего чдса это будет невозможно, так как он сейчас на совещании с архиуриэлитом.
Хэл спрятал свои бумаги.
- Ладно, ничего, это подождет. Зайду утром.
По дороге домой он прокручивал в голове варианты: что и как делать дальше. Как только он введет Жанет сыворотку, ее можно будет перенести на шлюпку. Контрольную панель можно выломать и, вытащив оттуда два проводка, соединить их напрямую, - так можно снять ограничение километража. Но помешать сигналу тревоги, который при этом шлюпка пошлет на "Гавриил", он не сможет.
Оставалось надеяться, что ему удастся удрать под прикрытие гор, окружающих Сиддо, а это может сбить с толку радар. На то время, пока он будет расправляться с сигнальным устройством, придется подключить автопилот. После того он пойдет бреющим полетом над джунглями, чтобы найти какое-нибудь озеро или глубокую реку и отсидеться под водой до сумерек. В темноте он сможет вынырнуть, а если заметит за собой слежку, то всегда сможет спрятаться под водой, так как, по счастью, на "Гаврииле" нет сонора.
Он оставил шлюпку на приколе у крыши и, перескакивая ступеньки, понесся по лестнице вниз. Ключ попал в скважину уже со второй попытки. Он распахнул дверь, не заботясь о том, чтобы ее запереть:
- Жанет!
Ему ответил протяжный стон. Он влетел в спальню, оставив и эту дверь нараспашку, и бросился к своей любимой. Девушка лежала с открытыми глазами.
- Жанет, тебе лучше?
- Нет, хуже. Гораздо хуже.
- Не волнуйся, детка. Я принес тебе лекарство, которое поднимет тебя на ноги. Через пару часов ты уже будешь уплетать бифштексы, а на молоко даже смотреть не захочешь - будешь галлонами хлестать свой "Алкодот"…
Он поперхнулся, увидев, как внезапно страшно исказилось ее лицо: черты застыли в гримасе отчаяния, словно оно превратилось в одну из гротескных деревянных масок из греческого театра.
- О нет… нет! - простонала она. - Что ты сказал? "Алкодот"? - Она почти закричала: - И ты поил меня этим все последнее время?!
- Шиб, Жанет. Не думай об этом сейчас. Тебе же он нравился. Так какая же разница, в конце концов? Главное, что мы сейчас полетим…
- О, Хэл, Хэл! Что ты натворил!
Он не мог оторвать глаз от ее измученного лица: по щекам катились слезы. Если камень мог бы плакать, то тогда ее можно было бы сейчас принять за плачущую мраморную статую.
Он выбежал на кухню, разорвал упаковку с лекарством, быстро наполнил шприц и тут же вернулся в комнату. Она снова перенесла молча и без движений все попытки попасть в вену. Был момент, когда он даже испугался, что может сломать иголку: настолько твердой вдруг стала ее кожа.
- Эта штука вылечивает землян в одно мгновение! - приговаривал он, как ему казалось, в манере доброй нянюшки.
- Хэл, наклонись ко мне. Теперь уже слишком поздно.
Он выдернул иглу, протер ранку спиртом и приложил кусочек ватки. Потом опустился на колени у изголовья и поцеловал ее в губы. Они были жесткими.
- Хэл, ты любишь меня?
- Неужели ты до сих пор мне не поверила? Сколько же раз я могу тебе это повторять?
- Даже несмотря на то, что можешь узнать обо мне что-то такое…
- Я знаю о тебе все.
- Нет. Не знаешь. Не можешь знать. О, Великая Мать! Если бы я только могла тебе это рассказать, Хэл! А может, ты продолжал бы любить меня, как и прежде? Может быть…
- Жанет! Что происходит? Что с тобой?
Ее веки тяжело опустились. Тело затрясло в приступе боли. Когда припадок прошел, она что-то прошептала непослушными губами. Он склонился над ней:
- Что ты сказала? Говори, Жанет!
Но она молчала. Он потряс ее за плечи. Очевидно, жар спал, потому что они были абсолютно холодными. И абсолютно твердыми.
- Отвези меня к сестрам и теткам, - еле слышно бормотала она, почти не шевеля губами. - Они знают, что делать. Не для меня… А для…
- О чем ты?
- Хэл, будешь ли ты всегда любить…
- Да! Да! Ты же знаешь! Но нам нужно еще столько сделать! У нас есть сейчас более важные дела, чем говорить об этом.
Если она даже слышала его, то ничем этого не показала. Ее голова упала на подушки, и точеный носик теперь смотрел прямо в потолок. Веки и губы сомкнулись, а руки вытянулись по швам, плотно прижавшись к бокам. Грудь не двигалась. Даже если она еще дышала, то настолько слабо, что ее дыхания уже не хватало на то, чтобы приподнять грудную клетку.
ГЛАВА 18
Хэл колотил в двери Фобо, пока на грохот не высунулась Абаса.
- Ну и напугал же ты меня!
- Где Фобо?
- На совещании.
- Мне немедленно нужно с ним поговорить.
- Если это действительно так важно, то поторопись, парень! - крикнула жена сочувственника уже ему в спину. - Он всегда смертельно скучает на этих заседаниях!
Хэл тем временем уже несся вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Он одним махом преодолел расстояние до колледжа, в котором работал Фобо. Ему казалось, что его легкие наполнены горячим паром, но он не мог дать себе поблажки и, даже не отдышавшись, ворвался в комнату, где заседали жуки.
Попытавшись что-то сказать, он понял, что сначала надо немного успокоить дыхание.
- Что случилось? - вскочил со стула Фобо.
- Ты… ты должен… пойти со… мной! Вопрос… жизни или… смерти!
- Извините, джентльмены, - сказал сочувственник.
Десять очкецов кивнули и продолжили совещание, а сочувственник надел плащ, шапочку с антеннами и вывел Хэла наружу.
- Ну, что произошло?
- Слушай. Мне придется довериться тебе. Я знаю, что ты ничего не можешь обещать мне заранее. Но я надеюсь, что ты не выдашь меня нашим. Ты верносущный парень, Фобо.
- Ближе к делу, дружище.
- Так я и говорю: вы, очкецы, во многом отстав от нас, в эндокринологии разбираетесь не хуже нашего, а может, даже в чем-то нас и превзошли. Вы же проводили над ней какие-то опыты и брали у нее анализы! Вы должны знать хоть что-то об ее анатомии, психике и обмене веществ! Вы…
- Так ты это о Жанет? О Жанет Растиньяк, лалите?
- Да. Я прятал ее у себя в квартире.
- Я знаю.
- Ты знаешь? Но откуда? Я думал…
Очкец положил ему руку на плечо.
- Есть кое-что, о чем и тебе следовало бы знать. Я собирался рассказать тебе об этом сегодня вечером сразу после работы. Сегодня утром человек по имени Арт Ханах Пакаи нанял себе квартиру в здании, что стоит напротив нашего. Он объяснил это тем, что хочет жить среди нас, так как это ему поможет быстрее изучить наш язык и наши нравы. Но большую часть времени он прослонялся по нашему дому с сумкой, набитой, как я предполагаю, различной подслушивающей аппаратурой. И это из-за тебя. Его интересовал ты, а не мы. Однако хозяин дома следил за ним достаточно внимательно, так что ему не удалось пристроить ни одно из своих устройств.
- Пакаи - уззит.
- Можно назвать его и так. В данный момент он заперся у себя и наблюдает за нашим домом в мощный телескоп.
- И может слышать, о чем мы с тобой сейчас говорим - у него достаточно чувствительная аппаратура. Хотя стены здесь достаточно толстые и имеют звуконепроницаемые прокладки… Да ну его к Ч! Не до него теперь!
Наконец они добрались до квартиры Хэла. Очкец пощупал Жанет лоб и попытался приподнять ей веко, чтобы взглянуть на зрачок. Но веко не поднималось.
- Хм-м-м! Кальцификация внешнего кожного покрова увеличилась, можно сказать, достигла предела.
Одной рукой он откинул прикрывавшую ее простыню, а другой рванул за ворот тонкую ткань ночной рубашки, одним махом разорвав ее до подола. Девушка лежала обнаженная, молчаливая и прекрасная, словно шедевр неведомого скульптора.
Ее любовник издал сдавленный крик при подобном надругательстве над ее беззащитным телом, но потом прикусил язык, понимая, что Фобо руководил чисто медицинский интерес. (К тому же у очкеца она просто не могла вызывать никаких сексуальных эмоций.)
Дальше вообще Фобо повел себя очень странно: кончиками пальцев он стал выстукивать ее плоский живот и, приложив к нему ухо, прислушался к чему-то внутри, потом выпрямился и покачал головой:
- Не буду обманывать тебя, Хэл. Даже если мы сделаем все, что в наших силах, этого может оказаться недостаточно. Ее надо срочно отправить к хирургу: если мы успеем извлечь из нее яички прежде, чем они выведутся, то тогда, в сочетании с сывороткой, которую ты ей ввел, у нее появится шанс выкарабкаться.
- Яички? Какие яички?
- Потом объясню. Заверни ее, а я побежал звонить доктору Като.
Хэл бережно обернул Жанет одеялом. Она была жесткой, словно манекен. Смотреть на каменную маску было выше его сил, и он прикрыл ей лицо.
Заверещал телефон-браслет. Он машинально хотел включить его на прием, но тут же отдернул руку. Телефон продолжал звенеть - требовательно и настойчиво. Тут наконец Хэл сообразил, что если немедленно не отзовется, то это может показаться его начальству подозрительным.
- Ярроу!
- Шиб.
- Немедленно явитесь к архиуриэлиту. Вам дается пятнадцать минут.
- Шиб.
Вернулся Фобо и спросил:
- Что ты собираешься делать?
- Взять ее за ноги, - сказал Хэл сквозь зубы, - а ты бери за плечи. Она так затвердела, что обойдемся без носилок.
Уже поднимаясь по лестнице, он спросил:
- А ты сможешь спрятать нас после операции?
- Не волнуйся, - загадочно бросил очкец через плечо, - у землян скоро будет достаточно других забот, чтобы еще за тобой гоняться!
Для того чтобы погрузить тело в шлюпку и доставить его в больницу, понадобилось не больше шестидесяти секунд.
- Подожди, давай ее на минутку положим на пол, - предложил Хэл, - а я поставлю шлюпку на автоматическое возвращение на "Гавриил". Так, по крайней мере, они нескоро меня найдут.
- Нет. Оставь шлюпку здесь. Возможно, она тебе пригодится, когда все кончится.
- Что кончится?
- Об этом потом. А, вот и Като!
В комнате ожидания Хэл метался из угла в угол и нещадно дымил "Серафимом", прикуривая одну сигарету от другой. Фобо сидел на стуле, озабоченно потирая лысину и оглаживая пышные кудри на затылке.
- Всего этого можно было бы избежать, - грустно сказал он. - Если бы я только знал, что ты живешь с лалитой, я мог бы догадаться, для чего тебе понадобился "Алкодот". Хотя, может, и не догадался бы. Короче, я узнал, что она живет у тебя, только два дня назад. А все это время я был настолько занят Земным проектом, что мне было просто не до вас.
- Земной проект? Это еще что такое? - удивился Хэл.
V-образные губы Фобо раздвинулись в улыбке, открывая зазубренные кромки челюстей.
- Я не могу тебе рассказать всего, потому что твои земляки с "Гавриила" еще могут выжать из тебя информацию о проекте прежде, чем он вступит в силу. Однако я думаю, что могу открыть тебе один секрет: мы прекрасно осведомлены о ваших планах разбрызгать в атмосфере смертельный для нас вирус.
- Было время, когда я сам ужаснулся, узнав об этом, - вздохнул Хэл. - Но теперь что об этом говорить…
- И ты не хочешь знать, каким образом мы все это узнали?
- Догадываюсь, - мрачно ответил Хэл.
- Когда вы впервые попросили у нас пробы крови, это сразу показалось нам подозрительным. Конечно, мы не способны были прочитать ваши мысли, но внутри этого кусочка плоти, - Фобо потеребил кончик своего длинного носа, - спрятаны две антенны. Они очень чувствительны. Эволюция не притупила нашего чувства обоняния, как это вышло с вами. Мы способны улавливать по запаху малейшие изменения в обмене веществ у других. Так вот, когда один из ваших эмиссаров попросил нас дать кровь для научных исследований, мы ощутили исходящую от него при этом эманацию… если так можно назвать - "хитрости". В конце концов мы дали вам кровь. Но не свою, а одного из домашних животных. Основа его крови - медь. Наша же кровь основана на магнии.
- Так наш вирус не сработает?
- Да. Конечно, к тому времени когда вы научитесь читать наши книги и овладеете нашими учебниками, вы узнаете правду. Но, прежде чем это могло бы случиться, будет уже слишком поздно. Я надеюсь, верю и молюсь, что эта правда уже не будет играть никакой роли.
Короче, когда мы определили, к чему вы стремитесь, нам понадобилось узнать подробности. И тут (я с горечью должен в этом признаться) нам пришлось применить силу. Но у нас не оставалось другого выхода, так как на карту было поставлено наше существование. Да-да, агрессорами были вы, а не мы! Поэтому, когда на прошлой неделе наш колледж посетил ваш биохимик в сопровождении своего иоаха, мы загипнотизировали их, а потом ввели им наркотик. Должен признаться, что даже с применением подобных средств нам пришлось попотеть, прежде чем мы вытянули из них все - мешал языковой барьер. Но ведь я не зря так настойчиво изучал американский и, как видишь, добился успехов.
Да, то, что мы узнали, нас потрясло, но ни в коем случае не удивило. Мы с самого начала видели, что вы прячете что-то за пазухой. С самого первого контакта. И поэтому своевременно начали готовиться к ответному удару. Так что с того момента как "Гавриил" приземлился, дел у нас было невпроворот. Как ты знаешь, он стоит прямо над…
- А почему же вы не загипнотизировали меня? - перебил его Хэл. - Меня не надо было ловить, и вы знали бы все уже давным-давно.
- Потому что мы сомневались, что ты полностью посвящен в эту аферу с кровью. К тому же нам нужен был тот, кто обладает всей необходимой информацией. Признаюсь, мы наблюдали и за тобой, но, как видишь, не очень тщательно, раз ты ухитрился спрятать от нас лалиту.
- А как вы узнали о Жанет? - спросил Хэл. - Мне потом можно будет с ней увидеться?
- К сожалению, на твой второй вопрос я должен ответить "нет", - вздохнул Фобо. - Что же касается первого, то мы смогли установить подслушивающее устройство, достаточно чувствительное, чтобы знать, что происходит у тебя, не далее как два дня назад. Как ты сам признал, в некоторых направлениях мы вас обогнали!
- Но ведь я обследовал свою пака каждый день! - возразил Хэл. Но, подумав, добавил: - Теперь же, когда я уже кое-что знаю о ваших достижениях, я лучше промолчу.
- Честно говоря, нам было не очень-то до тебя. Ваш визит стимулировал развитие различных направлений науки, и наши ученые работали как оглашенные.
Вошла сестра и сказала:
- Доктор, вас к телефону.
Фобо поспешно вышел.
Хэл продолжал кружить по комнате, дымя сигаретой. Фобо вернулся почти тут же.
- Скоро нам кое-кто составит компанию. Один из моих коллег, который ведет сейчас наблюдение за кораблем, сообщил, что сюда летит сам Макнефф и с ним два уззита. Они могут появиться в любую секунду.
Ярроу застыл с открытым ртом:
- Здесь? Но как они узнали?
- Подозреваю, что у них есть свои способы, о которых тебя забыли предупредить. Не трусь, я с тобой.
Хэл застыл, словно в столбняке, даже забыв о сигарете: она тихонько тлела в его руке, пока не обожгла пальцы, и лишь тогда он выронил ее и раздавил каблуком.
В коридоре загрохотали шаги.
Первым в дверях возник длинным зловещим призраком сам архиуриэлит Макнефф. Его сопровождали двое коренастых широкоплечих коротышек, затянутые в черную кожу. Их мясистые ладони расслабленно покоились на поясах, но было видно, что они в любой момент готовы нырнуть за оружием. Четыре глаза с тяжелыми веками сначала обшарили Фобо, а затем остановились на Хэле.
Макнефф шагнул вперед. Его выцветшие голубые глаза метали молнии, а безгубый рот щерился в обаятельной улыбке черепа.
- Ты, выродок! - загрохотал сандальфон. Его рука устремилась к поясу, свистнула плеть, и на побелевшем лице Хэла вспухли красные кровоточащие полоски. - Тебя отвезут на Землю в цепях и там выставят в зоопарке как образец мерзейшего из извращенцев, предателя и… и!..
У него не хватило слов, и их недостаток возмещали обильные брызги слюны.
- Ты… Ты - сподобившийся Метра, который счел твое поведение непорочным, ты - впал в животную похоть и возлежал с насекомой блудницей!
- Что?!
- Да! С созданием, с тварью, стоящей ниже, чем дикий зверь. Даже Моисей, когда запрещал людям совокупляться с животными, не помыслил о подобной мерзости! Сам Сигмен, реформируя заповеди, отмел это с пренебрежением, как недопустимое даже в мыслях! А ты! Это! Совершил! Ты - Хэл Ярроу, безупречный и целомудренный ламедоносец!
Фобо встал со стула и тихим голосом вставил между грозными обличениями разбушевавшегося сандальфона:
- Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что предложенная вами классификация не совсем точна. Лалита относится вовсе не к классу насекомых, а к классу хордовых псевдочленистоногих.
- Что?! - спросил Хэл упавшим голосом - он уже перестал что-либо понимать.
- Помолчи, - проворчал очкец. - Говорить буду я.
И, обернувшись к Макнеффу, продолжил:
- Так вы, выходит, знали о ней?
- Вы шиб знаете, что мы полностью осведомлены обо всем. Ярроу думал, что нас можно провести! Но как бы умны эти многоложники ни были, они сами расставляют себе сети. В его случае было большой ошибкой задавать Тарнбою вопрос о французских космонавтах. Тарнбой как человек, ревностно относящийся к своим обязанностям перед церкводарством, передал весь разговор нам. Его рапорт какое-то время (правда, очень недолгое) пролежал в моих бумагах. Изучив его, я отдал его на заключение психологам. А они отметили, что вопросы Ярроу выпадают из общей модели его поведения. То есть его интерес невозможно связать с тем, что мы о нем знаем, а следовательно, он связан с тем, что Ярроу скрывает от церкводарства.
Последовавший за этим отказ отращивать бороду показался нам более чем подозрительным. За ним установили слежку, и наш агент обнаружил, что козл покупает вдвое больше продуктов, чем ему нужно. К тому же, как только вы, очкецы, научились у нас делать сигареты, он тут же стал их у вас покупать. Вывод был очевиден: он прячет у себя женщину.