- Я мирился со смертью лишь потому, что считал ее величайшим демократом, не взирающим на лица. А теперь и у нее появились свои фавориты! Попробуйте хоть на мгновение почувствовать зависть обычного человека - жестокую зависть, скажем, пятидесятилетнего при виде любого из вас! Всего-то полвека: из них двадцать лет на детство и юность, приличным специалистом он стал лишь к тридцати, какого-то успеха добился к сорока, и менее десяти лет действительно что-то значат. - Форд наклонился к экрану; в голосе его зазвучала необыкновенная грусть. - И вот, стоило ему чего-то достичь, приблизиться к заветной цели - и что же получается? Глаза начинают подводить, молодой задор давно прошел, сердце и легкие "уже не те"… Нет, он еще не старик! Однако в груди появляется неприятный холодок. Он знает, что ждет его вскоре. Ох, как он хорошо знает! Раньше это было неизбежным, и всякий был к этому готов. И тут появляетесь вы! - в голосе Форда почувствовалась горечь. - Живой укор его немощи, вы - насмешка над ним в глазах его собственных детей… Он не смеет загадывать вдаль, а вы беззаботно строите планы, которые будут реализованы только через полвека, и даже через сто лет! Неважно, какого совершенства достиг он в жизни - вы догоните его, перегоните, переживете… Его немощь вызывает у вас только жалость - разве удивительна его ненависть к вам?
Барстоу с трудом поднял голову.
- А вот вы, Слэйтон Форд, меня ненавидите?
- Нет. Я не могу позволить себе ненависти к кому бы то ни было. Но, если говорить честно, - внезапно добавил Форд, - если бы этот секрет не был выдумкой, я вытянул бы его из вас. Даже если бы пришлось резать вас на куски.
- Да, понимаю, - Барстоу немного поразмыслил. - Но ведь я и мои родичи почти ничего не можем исправить. Не мы затевали этот эксперимент, все решили за нас… Хотя кое-что предложить мы можем.
- Что же?
Барстоу объяснил. Форд покачал головой:
- Медицински это вполне осуществимо. Несомненно, ваш генетический потенциал - пусть даже наполовину разбавленный - может значительно увеличить продолжительность жизни. Однако, если женщины и согласятся на искусственное оплодотворение, в чем я отнюдь не уверен, для наших мужчин это будет полной психологической гибелью. Последующий взрыв ненависти и отчаяния расколет человечество и уничтожит его. И неважно, что вы исполнены самых благих намерений, - подрыв жизненных устоев человечества не пройдет даром. Людей нельзя разводить, точно животных. Они никогда не согласятся на это.
- Я понимаю, - согласился Барстоу. - Но это все, что мы можем предложить.
- Наверное, мне следовало бы поблагодарить вас, но я не хочу и не стану. Давайте рассуждать с точки зрения практики. Все вы, взятые в отдельности, - уважаемые, симпатичные люди. Но в целом - опаснее зачумленных. И потому вас следует изолировать.
- Мы тоже пришли к такому выводу, - кивнул Барстоу.
Форд, казалось, вздохнул с облегчением.
- Я рад, что вы разумно смотрите на вещи.
- К сожалению, нам больше ничего не остается. Так где же выход? Изолированная колония? Отдаленное место, наподобие Ковентри? Например, Мадагаскар… или мы можем занять Британские острова, заново заселить их, а по мере снижения радиоактивного фона, продвигаться в глубь Европы?
- Невозможно, - возразил Форд. - Таким образом проблема просто ляжет на плечи моих внуков, а ваше превосходство к тому времени возрастет настолько, что вы сможете победить. Нет, Заккур Барстоу! Вы и ваши родичи должны покинуть эту планету.
Барстоу помрачнел.
- Я знал, что к этому все идет. Куда же нам отправляться?
- В любую точку Солнечной системы.
- Но куда? Венера - вовсе не подарок, да нас там и не примут. Венера от Земли ни в чем не зависит - еще с 2020 года. Конечно, согласно конвенции Четырех планет, они принимают иногда иммигрантов, но вряд ли пустят к себе сто тысяч человек, которых Земля посчитала слишком опасными для общества.
- Верно. Лучше вам выбрать другую планету.
- Но какую же? В Солнечной системе больше нет планет, пригодных для человека. А чтобы сделать хотя бы немного пригоднее мало-мальски подходящую, придется затратить громадные деньги, не менее громадные усилия, плюс массу лучшей современной техники.
- Ничего, попытайтесь. Мы будем вам по возможности помогать.
- Не сомневаюсь. Однако, если на то пошло, чем же это лучше земной резервации? Или вы всерьез готовы прекратить космические сообщения?
Форд резко выпрямился.
- Да, я понимаю. Я не сразу уловил суть, но давайте рассмотрим и этот вариант. Почему бы нет? Лучше отказаться от космических полетов, чем доводить дело до открытой войны. К тому же, прецедент уже имел место…
- Да, когда венерианцы стали независимыми. Но все же космические сообщения возобновились, Луна-Сити был отстроен заново, и движение в космосе в десять раз интенсивнее прежнего. Вы в силах остановить этот процесс? В состоянии запустить его так, чтобы в будущем он не смог выйти из-под контроля?
Форд задумался. Конечно же, такое никому не по силам. Но что если наложить запрет на посещение одной планеты, той, куда переселятся долгожители? Поможет ли это? Одно, два, три поколения - какая разница? Древние японцы когда-то пытались поступить подобным образом, но иноземные дьяволы все равно явились. Культуры невозможно изолировать навсегда; когда же они вступают в контакт - выживает сильнейшая. Закон природы.
Значит, постоянно действующий карантин неосуществим. Если так, то выход только один - и самый нежелательный. Однако Форд был человеком решительным и всегда находил в себе силы делать то, что считал нужным. Он принялся разрабатывать планы, забыв даже о Барстоу на том конце провода. Стоит ему указать местонахождение штаб-квартиры Семей Говарда Главному Проктору, и Усадьба будет захвачена через час-два - в случае если там не имеется каких-нибудь очень уж эффективных оборонительных средств. Но и тогда это всего лишь вопрос времени. От тех, кто будет взят в Усадьбе, можно будет узнать, где находятся остальные, а после обнаружить их и задержать. В случае удачи все долгожители будут арестованы максимум в двое суток.
Пока что он не решил одного: ликвидировать всех или просто стерилизовать. Любой из этих шагов является радикальным решением проблемы; третьего не дано. Что же будет гуманнее?
Форд отлично понимал: карьере его на этом конец. Его с позором выкинут с должности; возможно, даже сошлют в Ковентри. Но все это мало интересовало Администратора. Он был слишком целеустремлен, чтобы ставить личный интерес выше общественного блага.
Барстоу не мог заглянуть в его душу, однако чувствовал, что Форд принял какое-то решение и прикидывал, что за этим может последовать. Похоже, настало время выбросить свой единственный козырь.
- Господин Администратор…
- А? Ох, извините, я задумался. - Форд изобразил смущение, стараясь не выказывать своих истинных чувств. В глубине души он был потрясен, когда вдруг понял, что сидит лицом к лицу с человеком, которого только что обрек на смерть. Администратор поспешил спрятаться под панцирь формальной вежливости:
- Заккур Барстоу! Благодарю вас за интересную и содержательную беседу. Весьма сожалею…
- Господин Администратор!
- Слушаю вас?
- А что, если мы отправимся за пределы Солнечной системы?
- Что? - Форд моргнул. - Вы серьезно?
Барстоу заторопился. Полусырой план Лазаря Лонга следовало преподнести Администратору в лучшем виде, импровизируя на ходу, преуменьшая препятствия и преувеличивая выгоды.
- Кажется, это подойдет, наконец сказал Форд, - Конечно, о кое-каких трудностях вы не упомянули: политические тонкости, нехватка времени… И все же это возможно. - Он поднялся. - Возвращайтесь к своим, но пока не говорите им ничего. Я свяжусь с вами позже.
Барстоу не спеша вернулся в зал, обдумывая, что же сказать родичам. Конечно, с него потребуют полного отчета, и, теоретически, он не имеет права умолчать ни о чем, но все же… Барстоу склонялся к сотрудничеству с Администратором - пока есть надежда на благоприятный исход. Приняв решение, он свернул в свой кабинет и послал за Лазарем.
- Ну как? - спросил тот с порога. - До чего договорились?
- И хорошо… И плохо, - отвечал Барстоу. - Послушай…
Он кратко передал содержание беседы.
- Ты не мог бы вернуться в зал и как-нибудь их успокоить?
- Н-ну… Попробую.
- Тогда поторопись.
То, что Лазарь предложил собравшимся, не понравилось никому. Никто не хотел ни расходиться, ни сидеть спокойно.
- Где Заккур? Требуем отчета! Что тень на плетень наводить!
Рев Лазаря утихомирил родичей:
- Да послушайте же, идиоты чертовы! Зак подготовится как следует и все расскажет, нечего его попусту дергать! Он знает, что делает.
В заднем ряду встал человек:
- Я возвращаюсь к себе!
- Давай, - ласково напутствовал его Лазарь. - Передавай там от меня прокторам привет.
Человек с ошарашенным видом опустился в кресло.
- Может, еще кто домой хочет? - осведомился Лазарь. - Вы на меня внимания не обращаете, но пора бы пораскинуть куриными своими мозгами и сообразить: мы объявлены вне закона! От прокторов нас защищает только то, что Зак пудрит мозги Администратору! В общем, как хотите. Совет объявляю закрытым.
- Слушай, Зак, - говорил Лазарь несколько минут спустя, - давай-ка внесем ясность. Значит, Форд своей властью постарается помочь нам пробраться на корабль и сделать ноги. Так?
- Собственно, он вынужден так поступить.
- Х-м-м… То есть ему придется убедить Синедрион, что он хитростью выманивает у нас секрет долголетия… Правильно?
- Над этим я пока не думал. Я…
- Но ведь так?
- Пожалуй, так.
- Ладно. Значит, дело в следующем: хватит ли у него ума, чтобы понять, во что он ввязывается, и сил, чтобы довести дело до конца.
Барстоу припомнил все, что знал о Форде, прибавил впечатления от беседы с ним.
- Да, - решил он. - Форд прекрасно понимает ситуацию и достаточно тверд, чтобы встретить трудности лицом к лицу.
- Хорошо. А как будет с тобой? Ты-то сам потянешь?
В голосе Лазаря сквозило сомнение.
- Я? Что ты хочешь сказать?
- Ты ведь тоже собираешься вести двойную игру, так? Хватит ли у тебя духу не отступить, когда придется туго?
- Не понимаю, - забеспокоился Барстоу. - Я никого не собираюсь обманывать. По крайней мере, никого из родичей.
- Лучше прикинь еще раз, - безжалостно продолжал Лазарь. - Тебе придется сделать так, чтобы все - до единого - участвовали в этом исходе. Ты что, собираешься вбивать эту идею в каждого отдельно или думаешь, что сто тысяч человек единогласно тебя поддержат? Ерунда! Такую толпу не заставишь даже "Янки-Дудль" просвистеть хором!
- Но у них не будет другого выхода, - возразил Барстоу. - Выбора нет! Либо мы покинем планету, либо нас в конце концов перебьют! Я уверен, Форд и собирался это сделать. И сделает!
- Так почему б тебе не пойти и не сказать им об этом? Зачем было посылать меня?
Барстоу устало провел рукой по глазам.
- Не знаю.
- А вот я знаю, - заявил Лазарь. - У тебя и в пятке ума больше, чем у большинства из них в черепушках! Ты отправил меня дурака перед ними валять, потому что отлично знал: правда тут не годится. Если бы ты предложил им выбирать между бегством и могилой, кто-то ударился бы в панику, кто-то заупрямился, а некоторые - типа дряхлых старушонок, даром что в килтах - отправились бы домой, стали взывать к параграфам Ковенанта и мигом порушили бы все наши планы, не успев даже понять, что власти с ними не в игрушки играют. Так, нет?
Барстоу пожал плечами и невесело засмеялся:
- Так, именно так. Я поступил так не раздумывая, но ты совершенно прав.
- Да нет, - возразил Лазарь, - ты все заранее просчитал. И ты верно придумал, Зак. Твоя пятка меня устраивает, и потому я за тебя. Похоже, вы с Фордом решили оставить с носом население всей планеты! Еще раз тебя спрашиваю: хватит ли тебя на то, чтобы довести дело до конца?
5
Родичи разбились на группы и яростно спорили.
- Никак не пойму, - рассказывала кучке взбудораженных людей резидент-архивариус, - Старший Поверенный никогда не вмешивался в мои дела… А тут - врывается в мой кабинет, следом этот Лазарь… И приказывает мне выйти!
- А что он сказал? - спросил кто-то из слушателей.
- Я спросила: чем могу служить, брат Барстоу? А он ответил: мол, выметайся отсюда, и девчонок своих прихвати. И хоть бы извинился для приличия.
- Есть на что жаловаться, - насмешливо сказал кто-то. Это был Сесил Хендрик из Семьи Джонсон, главный инженер связи. - Лазарь Лонг и меня посетил, и куда меньше церемонился!
- Что же он?
- Ворвался в центр связи и говорит, что хочет, мол, сесть за мой пульт. Заккур, мол, распорядился. Я говорю, что никому, кроме операторов, даже табурета моего не доверю, и вообще - кто он здесь такой? И знаете, что он сделал? Не поверите - бластер на меня наставил!
- Не может быть!
- А вот может. Я вам говорю - это страшный тип! Его бы в психиатрическую… Сплошной ходячий атавизм!
С экрана на Администратора смотрел Лазарь Лонг.
- Все записали?
Форд выключил настольный факс.
- Да, я закончил, - подтвердил он.
- Ладно, - ответил с экрана Лазарь, - я отключаюсь.
Как только экран погас, Форд включил внутреннюю связь:
- Главному Проктору немедленно явиться ко мне!
Глава гражданской безопасности не заставил себя ждать. Раздражение на его лице боролось с уставной дисциплиной. Этот вечер и так был одним из самых неспокойных в его жизни, а тут еще Старик заставляет являться лично. Так на кой черт тогда все эти видеофоны? И на кой черт он, Главный Проктор, вообще пошел на службу в полицию? Назло своему боссу он решил держаться сугубо официально и приветствовал его с подчеркнутой почтительностью:
- Вызывали, сэр?
Форд не обратил на это никакого внимания.
- Да, благодарю вас. Вот. - Он нажал клавишу; из факсимилятора выскочила кассета. - Это - полный список Семей Говарда. Арестовать.
- Есть, сэр.
Глава федеральной полиции повертел в руках кассету, гадая, стоит ли спрашивать, как эти сведения попали к Администратору, ведь пленка явно не проходила через ведомство общественной безопасности. Неужели у Старика имеется собственная разведслужба, о которой он, Главный Проктор, даже не подозревает?!
- Список алфавитный, но разбит по географическому принципу, - продолжал Администратор. - После размножения записи пришлите… нет, принесите оригинал обратно. Допросы с психообработкой можете прекратить. Просто задержите всех и изолируйте. Дальнейшие инструкции - позже.
Главный Проктор решил, что проявлять любопытство в данный момент неуместно.
- Есть, сэр! - ответил он, отсалютовал и вышел.
Форд снова повернулся к столу и вызвал к себе начальников отделов земельных ресурсов и транспортного контроля. Поразмыслив, вызвал и начальника отдела рационального потребления.
А в Семейной Усадьбе заседание Поверенных шло полным ходом; отсутствовал лишь Барстоу.
- Не нравится мне это, - возмущался Эндрю Уэзерэл. - Ну пусть Заккур решил повременить с докладом для Совета, это понятно! Но нам-то он должен сказать! Я был уверен, что он хочет посоветоваться с нами. Филип, как ты это все расцениваешь?
Филип Харди закусил губу.
- Черт его знает. Конечно, Заккур просто так ничего не делает. Но я тоже считаю, что ему следовало бы посоветоваться с нами. Джастин, с тобой он не говорил?
- Нет, - недружелюбно отвечал Джастин Фут.
- Ну, так что же нам делать? Мы ведь не можем притащить его сюда силой и потребовать отчета, если, конечно, не собираемся его снимать. Раз он решил оставить нас в неведении, что поделать.
Они все еще обсуждали эту проблему, когда явились прокторы.
В отличие от них Лазарь происходящему не удивился - ведь он располагал информацией, которой его родичи не имели. Он приготовился - ради примера остальным - тихо-мирно подчиниться аресту, однако привычка - вторая натура; Лазарь решил оттянуть неизбежное и нырнул в ближайший мужской туалет.
Это был тупик. Вентиляционная шахта… Нет, слишком узка. Размышляя, как поступить дальше, Лазарь полез в сумку за сигаретами и нащупал в ней что-то мягкое. Это оказалась нарукавная повязка, позаимствованная у проктора в Чикаго.
Когда один из прокторов, обыскивавших Усадьбу, заглянул в туалет, то увидел там своего коллегу.
- Здесь никого, - крикнул Лазарь, - я проверил.
- Как ты умудрился оказаться здесь прежде меня, черт возьми?
- С фланга. Туннелем от Стоуни-Айленд, а после по вентиляции. - Лазарь решил, что обычный рядовой "бык" должен поверить в туннель от Стоуни-Айленд. - Сигаретку дать?
- Чего?! Нашел время перекуры устраивать!
- Да ну, - сказал Лазарь, - мой легат, небось, на целую милю отстал.
- Это твой, - огрызнулся проктор, - а мой-то следом идет!
- A-а… Ладно, черт с ним. Мне все равно надо ему кой о чем сообщить.
Лазарь хотел было выйти, но проктор загораживал дверь, удивленно глядя на его килт, вывернутый наизнанку, - голубая подкладка неплохо имитировала форму проктора, но только издали. Проктор повысил голос:
- Как ты, говоришь, тут появился?
- Да так, - ответил Лазарь и со всей силы ткнул проктора под ложечку. Его учитель всегда говорил, что это вернее удара в челюсть, уклониться почти невозможно. Учитель погиб во время дорожных забастовок в 1966-м, но уроки его продолжали жить.
Надев форменный килт и обвязавшись патронташем с парабомбами, Лазарь почувствовал себя настоящим "быком"; к тому же, новый килт сидел на нем куда лучше. Правый коридор вел в Святилище и заканчивался тупиком, потому он предпочел левый, несмотря на возможность встречи с легатом своего благодетеля. Коридор привел Лазаря в зал, битком набитый родичами под охраной прокторов. Не обращая внимания на своих, Лазарь тут же отыскал усталого и злого командира.
- Сэр, - доложил он, молодцевато отсалютовав, - там что-то такое, вроде госпиталя. Понадобится пять-шесть десятков носилок.
- Не мешай! Сходи и доложи своему легату, тут и без тебя дел по горло!
Лазарь почти не слышал его: он нашел взглядом Мэри Сперлинг. Увидев его, она отвернулась. Опомнившись, Лазарь ответил:
- Сейчас нет возможности связаться с ним, сэр. Он далеко.
- Тогда иди и вызови отделение первой помощи.
- Есть, сэр.
Лазарь удалился, заложив большие пальцы за пояс килта и слегка щеголяя выправкой. Он почти добрался до выхода из туннеля, когда сзади послышались крики. Вдогонку мчались два проктора.
Притормозив под аркой на перекрестке, Лазарь подпустил прокторов поближе.