- Потому что барска знают только с одной стороны. Это звучит загадочно, но, видимо, это так и есть. Немногочисленные жители высот - кроме Тэсса - убивают барсков, которые, в свою очередь, терпеливо и ловко выслеживают охотников. О барске существует множество легенд, его наделяют почти такой же силой, какую приписывают Тэсса. Многие люди жаждут иметь барска в клетке только для того, чтобы узнать, действительно ли он либо выбирается на свободу, либо умирает по собственной воле. Дело в том, что барск не терпит никакого ограничения своей свободы. Дух, который живёт теперь в твоём теле, как раз и желал умереть, когда произошёл обмен.
"А если это ему удастся?" - я даже вздрогнул.
- Нет, - твёрдо сказала Майлин, - он не сможет. При обмене ему были поставлены ограничения. Твоё тело не умрёт, Крип Борланд, и оно не будет пустой оболочкой, когда мы его найдём. А теперь, слушай! - резко перешла она к другой теме. - Здесь есть сторожевой пост Юлтревена, но большая часть людей сейчас собирает урожай на склонах гор. Нас не задержат, однако лучше, если часовой увидит тебя запертым в клетке.
Я неохотно отправился назад в клетку. Вскоре Майлин обменялась приветствиями с двумя вооружёнными людьми, вышедшими из небольшого домика у дороги. Один из них приподнял заднее полотнище фургона и заглянул внутрь. Я забился в глубину клетки, чтобы он меня не заметил, и снова подумал, что они знают Майлин, и что она точно бывала тут раньше.
Мы ещё раз остановились на ночлег на открытом месте.
Майлин сварила котелок какого-то супа, от которого шёл такой соблазнительный запах, что мы все собрались у костра и жадно принюхивались. Должен признаться, что я лакал свою порцию далеко не с лучшими манерами, как это делал бы настоящий барск.
Всё время дневного путешествия меня томило ожидание, так как мы были уже совсем близки к цели. Но когда я устроился на ночь в своей клетке - Майлин по каким-то причинам считала, что так безопаснее, чем вне фургона, - я немедленно уснул и на этот раз отдыхал, не просыпаясь.
С первыми лучами солнца мы встали, утолили голод чем-то вроде хрустящего печенья с кусочками сушёного мяса, и фургон двинулся дальше. Дорога стала ещё круче, так что казы с видимым усилием налегали на упряжь. Мы остановились и дали им отдохнуть, а Майлин подложила под колёса небольшие камни, чтобы фургон не скатился назад. Но для полдника мы не останавливались, а снова просто перекусили печеньем и напились воды.
Ближе к вечеру фургон достиг вершины горы. Теперь дорога пошла вниз между двумя холмами. То, что лежало внизу, скрывалось в тумане, который время от времени расходился, и создавалось неопределённое впечатление бездны.
- Долина, - проговорила Майлин плоским, лишённым эмоций голосом. - Оставайтесь в фургоне, нам надо точно придерживаться дороги. Тут есть барьеры и охрана, которую не так-то просто увидеть.
Она подала команду казам, и фургон пополз вниз, в туман и тайну.
Глава 10
Майлин
"Смотри незамутнёнными глазами на свои желания", - говорили Старейшие в кругу Тэсса. Можно не сомневаться, что все их мысли светлы, мотивы открыты, и они движимы каким-то скрытым принуждением, как маленький народ повинуется моему жезлу, когда мне нужно поднять их энергию. Не проснулось ли моё внутреннее желание, когда я оставила Ырджар, честно говоря себе и Малику, что я только повинуюсь закону весов Моластера? Если так, то это желание, действительно, было глубоко скрыто раньше. Может быть, это вспышка жизни - после того, как я нарушила клятву и пересадила инопланетника из его тела в тело барска, и это действие посеяло семена?
Возможно ли, что кто-нибудь их нас считает некоторые указания Моластера слишком далёкими от реальности, слишком сложными для понимания? Для Старейших такой аргумент - святотатство. Они считают, что каждый ответственен за свои действия, хотя и принимают во внимание мотивы наших поступков, если эти мотивы достаточно сильны.
Но моя мысль уже была близка к осуществлению в Йим-Сине, и я это знала, однако, отказалась от неё. Когда жрец Окин разговаривал со мной наедине, он сообщил мне плохие известия и оставил меня обдумывать это в бессильной ярости и отчаянии. И когда мы поехали в Долину, где было похоронено столько надежд, я всё время боролась с искушением, хотя и не могла поверить, что ничего не может быть хуже.
В то время мне очень трудно было думать о тяжёлом положении Крипа Борланда, и я решила, что, как только мы найдём то, что он ищет, я быстро произведу обратный обмен, чтобы обмануть этот соблазн, но я не могла не думать о том, кто находится здесь, и чьи дни явно сочтены.
Сквозь холодный туман мы спустились в Долину, в ту её часть, где принимали прибывших. Я отвечала на вопросы инопланетника так кратко, как только могла, потому что всё время боролась с собой. Перед восходом солнца мы въехали во внешний двор главного храма, предназначенный для посетителей. Стражник-жрец подошёл и поздоровался с нами. Я знала его в лицо, но не помнила имени - иногда бывает нечто подобное, вроде милосердного забвения - этот человек приветствовал меня здесь в разных обстоятельствах, которые я старалась не вспоминать. Я попросила разрешения поговорить с Оркамуром, но мне сказали, что он занят и не может принять меня.
Мы поставили фургон во второй двор. Я распрягла казов и накормила маленький народ. Крип Борланд мысленно задавал мне вопросы, и на некоторые у меня не было ответов.
Я зажигала в фургоне лунные лампы, когда пришёл жрец третьего ранга и сказал, что Оркамур, наконец, хочет меня видеть. Крип Борланд выразил желание пойти со мной. Он думал только о том, чтобы обрести своё тело и соединиться с ним, но я сказала, что должна подготовить Оркамура и осторожно объяснить всё, чтобы наша история не показалась ему бредом. Инопланетник согласился.
Не окрепла ли во мне вера, что я нуждаюсь только в одном действии, и тогда большая часть груза, который я так давно несу, отпадёт? Если это так, то я всё ещё имела мужество сопротивляться. Оркамур не молод, ноша его тяжела и с годами не уменьшается. Он не похож на Тэсса с их стройными долговечными телами, каждый раз, когда я вижу его, он кажется ещё более сморщенным и призрачным. Однако в нём горит такое сильное пламя воли и необходимости откликаться на зов о помощи, что дух его возрос, в то время как плотская оболочка ссохлась. С первой же минуты видишь только дух, а не одевавшую его человеческую форму.
- Добро пожаловать, сестра, - его голос был сегодня усталым и тонким, как звуки флейты.
Я наклонила голову над своим жезлом. Мало кому ещё Тэсса выражают такое же полное почтение, как своим Старейшим, но Оркамур заслужил признательность всего Йиктора. Я сделала три знака жезлом.
- Старейший брат, мир и благо тебе!
- Мир и благо тебе, - на этот раз голос его прозвучал глубже, сильнее, он как бы победил усталость волей. - Однако между нами не нужны успокаивающие слова, сестра. Я не могу сказать тебе, что всё идёт хорошо.
- Я знаю, потому что проезжала через Йим-Син.
- Надо ли было там появляться, сестра? Ты ничего не сможешь сделать, а иной раз, когда смотришь на обломки крушения, все прошлые печали охватывают сердце. Лучше вспоминать живых в расцвете сил, чем на закате зрелости.
Мои руки сжались на жезле, и я знала, что Оркамур видит это, но рядом с ним я не стала остерегаться - в своё время он видывал и худшие случаи потери самообладания.
- Я пришла по другому делу, - решительно перевела я разговор в нужное русло. - Это…
Я быстро рассказана Оркамуру об инопланетнике. Это можно было сделать, потому что Оркамур был тем, кто он есть, и он не нашёл бы в моих действиях ничего такого, что уронило бы меня в его глазах. Жрецы Умфры и Тэсса ближе друг к другу, чем мы - к жителям равнин.
Когда я закончила, он посмотрел на меня без большого удивления и сказал:
- Путь Тэсса - не путь человеческого рода.
- Я и сама знаю это, - вырвалось у меня. Всё, что я вытерпела, пока ехала от Йим-Сина, сказалось в этом резком ответе. Я тут же начала просить прощения, но он отмахнулся.
- Ты должна была подумать о цене, прежде чем это делать, сестра. Ваши нелегко смотрят на такое, разве цена инопланетника выше твоей?
- Это был долг.
- …за который он не должен был требовать оплаты, знай он все последствия. А теперь я должен сказать: люди Осколда ничего не приносили.
- Может быть, - поначалу я даже не очень огорчилась, - они сначала вернулись к Осколду за решением? Хотя фургон идёт медленно, мы ехали коротким путём.
- А что, если его не привезут, сестра?
Я взглянула на жезл, который вертела в руке.
- Они же не могут.
- Ты надеешься, что они не могут, - поправил он меня.
- Из всего, что ты рассказала, ясно: Озокан попрал закон ярмарки, захватив человека, и впутал своего отца, когда запер пленника в пограничный форт. За инопланетником охотились люди, носящие цвета Осколда, чтобы убить его в твоём лагере. Возможно, они собирались спрятать тело - пусть потом враги доказывают преступление. Что бы ты Думала на месте Озокана?
- Если бы я жила с мозгом жителя равнин - то подумала бы, что тот, кто был…
- Кто был под плащом Умфры? - Оркамуру не надо было читать в моём мозгу, чтобы продолжить эту мысль, - если человек нарушил один закон, ему легче нарушить и другой.
- На ярмарке они нарушают человеческие законы - но осмелятся ли они нарушить закон Умфры?
- Ты рассуждаешь как Тэсса, - сказал он уже более мягко, как говорят с чужими. - У вас немного Уставных слов, и ваши смертные правила так надёжны, что редко оказываются под угрозой. Только, сестра, как насчёт твоих собственных действий под Луной Трёх Колец?
- Да, я нарушила закон и отвечу за это. Возможно, основания для подобного действия перевесят само действие. Ты знаешь суд моего народа…
- Однако ты нарушила закон с открытыми глазами и не из страха за себя. Страх - великий бич, которым силы страха мучают людей. Если страх очень велик, ему не могут противостоять ни человеческие, ни божеские законы. Я кое-что слышал об Осколде. Он сильный, но грубый человек. У него один наследник - Озокан, и это погибель для юноши, потому что отец слишком его балует. Как ты думаешь, Осколд спокойно примет объявление его сына вне закона?
- Но как он надеется скрыть…
- Люди могут сказать о том, что они знают, но ведь нужно и доказать сказанное. Полным доказательством злого дела Озокана является тело инопланетника.
- Нет!
Конечно, я должна была бы об этом подумать, какая я была слепая!
- Сестра, чего ты хочешь на самом деле? - он снова коснулся моего мозга и увидел то, чего я не желала ясно видеть сама.
- Я клянусь… дыханием Моластера, клянусь, я не… - я оборвала бормотание и снова овладела собой.
Оркамур спокойно смотрел на меня, и правда, или то, что теперь было правдой, стала ясной для нас обоих.
- И ты думала, сестра, что такое может случиться? Говорю тебе: не тело делает человека, а то, что живёт в нём. Нельзя заполнить пустой каркас и ожидать, что в нём оживёт прошлое, и всё будет, как раньше. Многое могут сделать Тэсса, но вернуть жизнь умершему и они не в состоянии.
- Я не думала об этом и отрицала саму мысль об этом, ранее скрытую, а теперь так ясно видимую в моём мозгу. Я же спасала жизнь инопланетнику - иначе они бы безжалостно убили его.
- И что он выбрал, когда ты ему разъяснила?
- Жизнь - в последнем вопросе большей частью цепляются за жизнь.
- И ты теперь хочешь предложить ему новую жизнь в новых условиях?
- Я могла бы, это не трудно. Крип Борланд был просто убит, когда осознал себя Джортом. Станет ли он колебаться, когда получит возможность снова обрести человеческую оболочку, если будет доказано, что его собственное тело нельзя больше вернуть? Нельзя вернуть… - я вся сжалась против искушения. - Я не сделаю такого предложения, пока не буду уверена, что всё пропало.
- Но сейчас ты скажешь ему об этом?
- Скажу только, что его тело ещё не прибыло в Долину, это ведь правда?
- Мы всегда должны полагаться на милосердие Умфры. Я отправлю посланца на западную дорогу. Если они в пути, мы будем готовы, если нет - могут прибыть какие-то известия.
- Спасибо, Старейший брат. Можно мне…
- Хочешь ли ты этого на самом деле, сестра? - доброта и великое сострадание снова согрели его голос.
Какое-то время я не могла решиться. Возможно, Оркамур был прав - мне не следует смотреть на того, один вид которого терзает сердце. Я откажусь пройти эти несколько Шагов до внутренней комнаты, до неё так же далеко, как До звёзд, которые знал Крип Борланд. Крип Борланд, если бы я знала, смогу ли выдержать собственное решение, смогу ли отогнать желание?
- Сейчас сказать не могу, - прошептала я.
Оркамур поднял руку для благословения.
- Ты права, сестра. Может быть, Умфра вооружит тебя своей силой. Я пошлю гонца, спи спокойно.
Спи спокойно - хорошее пожелание! Но не для меня, подумала я, возвращаясь к фургону. Инопланетник ждёт известий. Часть правды - это всё, что я могу ему предложить. Возможно, остальное было не правдой, а только предположением, может быть, посланец Оркамура встретит отряд, который мы искали, и всё сложится правильно, по крайней мере, для Крипа Борланда. В этом мире многое правильно для одних и неправильно для других. Я должна отогнать эти мысли.
Я была права насчёт инопланетника и его вопросов. Он был вне себя от горя, что отряд Осколда ещё не прибыл, и лишь чуть успокоился, узнав о посланце. Я побоялась слишком долго мысленно разговаривать, чтобы каким-то способом не выдать то, что узнала в самой себе, и, сославшись на усталость, пошла к своей постели, а потом долго лежала без сна, слушая, как сопит и вертится в клетке барск.
Жрец на вершине храмовой башни возвестил приход зари. Я слушала пение, которое, как и у Тэсса, таило в себе власть их рода. В этом месте, где печаль и отчаяние лежали на всём как чёрное покрывало, слуга Умфры пел о надежде, о мире и сострадании, и этим пением осветился и мой собственный день.
Я выпустила маленький народ во двор, и два жреца третьего ранга с улыбками принесли нам вещи и кувшины с водой. Крип Борланд сидел рядом со мной и каждый раз, когда я оглядывалась на него, то видела, что глаза барска следят за каждым моим движением, как будто таким пристальным наблюдением он пытался поймать меня в ловушку. Почему я так подумала? Такие мысли из ниоткуда несут в себе зародыши истины.
- Крип Борланд, - имя "Джорт" могло, как мне казалось, усилить его подозрительность. Он должен думать о себе как о человеке, лишь временно живущем в теле барска. - Сегодня, возможно…
"Сегодня! - жадно подхватил он. - Майлин, ты бывала здесь раньше?"
- Два раза, - что развязало мне язык и заставило сказать правду? - Здесь живёт тот, кто считается моим родственником.
"Тэсса?" - он, казалось, удивился, и я поняла, что он смотрит на мою расу с тем же страхом, какой питали к Тэсса жители равнин.
- Тэсса, - сказала я горько, - такие же люди, как и все. Мы истекаем кровью, когда кто-нибудь поднимает против нас нож или меч, мы страдаем многими болезнями, мы умираем. Не думаешь ли ты, что мы недосягяемы для того, что мучает других людей?
"Возможно, по дороге я так и думал, - согласился он, - хотя должен был бы знать, что это не так. Но увиденное у Тэсса позволило мне думать, что они не похожи на остальных йикториан".
- Есть опасности, грозящие только нам одним. Наверное, и у тебя есть такие же, специфические для твоего народа. Инопланетники встречаются с опасностями?
"Их больше, чем я могу рассказать. Но твой родственник - тот, кто получил убежище здесь, - зачем ему это, ведь он может…"
- Нет, - резко прервала я. Объяснять, почему он попал под покров Умфры, я не могла. Это слишком близко касалось плачевного состояния самого Крипа Борланда.
Те из нас, кто становился Певцом, должны были подвергаться определённым испытаниям, которые показывали, есть у нас такой талант или нет. Маквэд пострадал как раз в такое время, но не по своей воле, а от несчастного случая, которыми наугад стреляет судьба. Мы передали то, что ещё оставалось живым, в руки Умфры - и не потому, что боялись помешанных как большинство равнинных жителей, а потому что знали: здесь будут бережно обращаться с жизнью, которая осталась в его оболочке. Ведь у Тэсса нет теперь своего дома.
Когда-то мы имели свои дома и города. Затем выбрали Другую дорогу, и необходимость требовать определённого Места для жизни клана исчезла. Старейшие оставались в тайных местах, где мы собирались на совет или в дни поминовений. Мы скитались по своей воле и жили в наших фургонах, а заботиться о таких, как Маквэд, нам было нелегко. Он был не первым, кого мы доверили Умфре. К счастью, таких было немного.
"Когда мы узнаем насчёт…"
Я очнулась от своих мыслей.
- Как только вернётся посланный. Пойдём, я должна представить тебя Оркамуру.
"Он знает?"
- Я сказала ему, так как это было необходимо.
Человек в теле барска встал не сразу. Прислушавшись, я с удивлением прочитала его эмоции, которые поначалу не разобрала: стыд. Это было так чуждо любому Тэсса, что моё удивление возросло ещё больше.
- Почему у тебя такое ощущение?
"Я человек, а не барск. Ты видишь во мне человека, а этот жрец - нет".
Я всё ещё не могла понять. Это была та минута, когда двоим кажется, что они откинули особенности своего происхождения, но прошлое тянет их в разные стороны.
- Для некоторых на Йикторе это может иметь значение, но не для Оркамура.
"Почему?"
- Ты думаешь, что один в этом мире носишь шкуру, бегаешь и изучаешь воздух длинным носом?
"Ты… Ты делала это тоже?"
- И я, и другие. Слушай, Крип Борланд! До того, как я стала Певицей, способной дружить с маленьким народом, я тоже бегала по холмам в различных телах. Это часть нашего обучения. Оркамур знает об этом, как и те, кого мы посетили недавно. Мы иной раз обмениваемся знаниями. Видишь, я сказала тебе то, что ты можешь повернуть против Тэсса, подбросив это как головню в собранный урожай.
"И ты… ты была животным?"
В его мыслях вихрем пронеслось смятение. Но затем, поскольку он был умным человеком и с более открытым мозгом, чем у привязанных к планете, он добавил:
"Но это действительно путь к обучению!"
Я почувствовала, как часть его недовольства исчезла, и подумала, что мне надо было рассказать ему обо всём этом раньше. Теперь же я говорила об этих вещах в силу необходимости: вполне могло случиться, что опасения Оркамура сбудутся. Но Крип Борланд не должен знать сейчас, что случилось с Маквэдом, не должен видеть его.
Через внутренний зал храма мы вышли в небольшой садик, где Оркамур давал отдых своему хилому телу. Он сидел здесь в кресле из дерева храта, глубоко врытом в землю, так что дерево снова ожило и пустило ветви, защищающие теперь сидящего от ветра. Этот садик был местом глубокого мира и тот, кто его создал, пока ни в чём не нуждался. Оркамур приходил сюда не только для обновления духа, но и принимал здесь тех, для кого свет померк с тех пор, как любимые им попали под покров Умфры. Здесь присутствовала сила, которую мы все называем по-разному и которая на расстоянии внушает страх, даже ужас, так как очень редко она поднимается утешающей рукой над страдающими. А тут было именно так, и всем, кто входил сюда, становилось легче.