Проталкиваясь сквозь толпу, Буш поминутно восхищался разнообразием, яркостью и эксцентричностью окружавших его людей - прямая противоположность его современникам, словно выстроенным по ранжиру. У въезда в парк стояли экипажи - личные и наемные, и кругом виднелись лошади, в упряжи или ведомые под уздцы ливрейными лакеями. Было там и множество верховых. Буш решил, что без соседства этих странных животных портрет викторианца не был бы полным. Он уже сожалел, что не мог оседлать одну из них, - это сэкономило бы ему время.
Блеснул великолепием фасад Хрустального дворца, когда Буш быстрым шагом пересек Гайд-парк и направился дальше по улице. По ней ездили кабриолеты, и, хотя они не причинили бы Бушу никакого вреда, он старался держаться от них подальше.
Где-то здесь, в этой безмолвной человеческой пустыне, брел по своим делам Тёрнер - великий художник, чьи мысли были подобны багряно-желтым всполохам огня; художник, каким Буш так жаждал стать. Где-то здесь гениальный старик (то был как раз год его смерти) ходил, пытаясь вникнуть в новинки века - фотографию и технику; и, если ему случилось оказаться на Великой Выставке, он, несомненно, улыбнулся металлической всаднице.
В один прекрасный день, пообещал себе Буш, он возродится как художник; но насущные дела стояли пока на первом месте.
А между тем дворец уже показался, и нужно было держать ухо востро. Тут наверняка сновали его современники-шпионы; но даже если они тщательно переодеты, заметить их будет очень легко. Их силуэты выглядели бы гораздо темнее и плотнее всего окружающего - как будто они были здесь реальностью, а все остальное - декорациями на театральной сцене.
У въезда гарцевали конные стражи; их лошади свысока поглядывали сквозь Буша. А тот, озираясь и прячась, пробрался короткими перебежками к черному ходу. Слуги разгружали крытые повозки, разнося их груз по дворцовым кухням. К вертелам, в частности, тащили множество замороженных тушек рябчиков, фазанов, куропаток и индеек. Бушу, в его теперешнем настроении, было настолько противно смотреть на это зрелище, что он отвернулся: любая смерть, пусть даже таких жалких созданий, угнетала его.
Букингемский дворец стоял на этом месте столетия, поэтому даже Странникам приходилось проникать в него через двери. А раз так, то уж двери-то наверняка просматривались соглядатаями на совесть. Буш скользнул взглядом по кучке слуг в передниках, разгружавших повозки. Среди людей, уносивших очередную партию фазанов, Буш заметил человека, темным пятном выделявшегося среди прочих. Но едва Буш повернулся к нему, тот проворно исчез в лабиринте здания. Так, вот и вырисовался один засланец из его "настоящего" - шпион Глисона, как пить дать. А может, Силверстона? Буш раньше как-то не думал о том, что Силверстон тоже может иметь разветвленную сеть агентов и телохранителей. И эта мысль его не обрадовала: ведь сторонники Силверстона заведомо не приняли бы Буша с распростертыми объятиями. Буш решил как можно быстрее спрятаться во дворце, пока его не заметили соглядатаи.
Он крался по запутанным полутемным коридорам, где помещались бесчисленные каморки для слуг и судомойной братии. Хрупкая женщина, заправлявшая этим огромным муравейником и землями на тысячу миль окрест, вряд ли бывала здесь чаще, чем в своих дальних индийских владениях. Хотя… имелся ли уже тогда воздушный транспорт? Кажется, нет. (С историей, как мы уже поняли, у Буша были нелады.)
Буш с трудом поднялся по черной лестнице - в Странствии любой подъем был тяжел. Оказавшись на площадке второго этажа, он вжался в стену, ища укрытия: откуда ни возьмись появилось несколько женщин. Три горничные в чепцах и передниках шли под присмотром внушительных объемов дамы - согласно здешней иерархии, видимо, экономки или кастелянши. Они заглядывали в комнаты, располагавшиеся по коридору, - наверное, чтобы удостовериться, что там все как следует прибрано. В коридорах царил полумрак, и Буш, как ни пытался, не смог с уверенностью узнать, были эти женщины "местными" или "пришелицами".
Он проскользнул за их спинами в приоткрытую дверь в соседний коридор. Тут было гораздо просторнее, и обстановка куда богаче: на полу уже обнаружились ковры, на окнах - тяжелые портьеры, вдоль стен - деревянная мебель, изукрашенная резьбой. Час был еще ранний, ведь, согласно здешним обычаям, завтракали около половины одиннадцатого, а иногда и позже; а потому этажи были пока пустынны. Буш, блуждая по ним, совсем заплутал.
Его беспокойство все возрастало. Агенты Глисона, без сомнения, уже вычислили его и выследили. Теперь ему следовало приготовиться к самому худшему; однако его лучевое ружье все еще пребывало в ранце и, кажется, даже на самом дне. Буш, внезапно вспомнив об этом, выругал себя за беспечность и нырнул в один из темных коридоров.
Оттуда как раз выходила горничная. Буш резко повернулся и почти побежал обратно, но горничная догнала его и схватила за рукав.
- Эдди, не вопи слишком громко. Это я!
Когда в последний раз он слышал звук человеческого голоса, кроме своего собственного?..
"Горничная" вместо броши, закалывающей фартук, носила кислородный фильтр, ее соломенные волосы покрывал чепец, который казался еще белее в сравнении с ее чумазым лицом.
- Энн! Да неужто ты?!
Он судорожно схватил ее за запястья, не уверенный, впрочем, в своих чувствах к ней. Они, наверное, будут зависеть от ее чувств к нему. Рука ее была слегка прозрачной, и голос казался чуть приглушенным, доносясь до него сквозь еле ощутимый энтропический барьер.
- Что ты здесь делаешь? - спросила она.
- А ты?
Не ответив, она потащила его к ближайшей двери. За дверью оказалась комнатка с камином. У огня сидела пышная дама со связкой ключей на поясе; она сосредоточенно составляла какой-то длинный список.
- Для чего ты меня сюда притащила?
- Видишь - эту особу? Рада тебя познакомить с кастеляншей. Тут рядом есть покои мажордома, где сейчас бездельничают лакеи и горничные… Эй, послушай-ка, Эдди, с тобой опять что-то не так, как всегда. Можно подумать, ты не рад нашей встрече!
Ему это переставало нравиться. Энн никогда раньше особо не интересовалась окружающим, и в ее манерах, в бурной веселости Бушу почудилось что-то нарочитое и пугающее. Разрозненные ниточки мгновенно сплелись в крепкую сеть, и он полез в ранец за оружием.
- Итак, ты дернула от меня в юрском. А потом что делала, после того, как сбежала?
- Ничего я от тебя не сбегала. Я вернулась туда, где ты остался, всех и каждого расспрашивала - но ты исчез, как будто и не было.
- Так я тебе и поверил.
Он нащупал-таки оружие и потихоньку сунул его в карман, надеясь, что Энн не заметила его маневра.
- А потом я наткнулась на Лэнни и еще кое-кого из его ребят. Мне не сразу удалось от них скрыться.
- Ну, уже теплее. Вот это слегка похоже на правду.
- Потому что это и есть правда чистейшей воды… И потом, признайся, тебе было на меня плевать - я ведь твое очередное случайное приключение, и только - разве нет? А Лэнни я была по-настоящему нужна.
- Ты тоже была мне нужна. Тогда, - бесстыдно заявил Буш. - Теперь же, как мне показалось, я тебе для чего-то понадобился. Что ты все-таки забыла тут, в тысяча восемьсот пятьдесят первом?
Упоминание о Лэнни разбередило старую рану, снова вспомнилась комната с окровавленным полом.
"Что бы подумала она обо мне, если б узнала?.."
И вдруг в Энн тоже проснулось полузабытое воспоминание. Она швырнула чепец на стол:
- Только давай не будем играть в Звездную палату, хорошо? Я не обязана отвечать на твои вопросы - слава Богу, здесь не разбирательство, и ты не судья. Если не хочешь мне помочь - плевать, только незачем забрасывать меня вопросами, если не веришь ни одному ответу.
- А я всего-то и задал один вопрос. И задам снова: что ты делаешь в тысяча восемьсот пятьдесят первом?
- Как будто сам не знаешь, что творится в нашем "настоящем". Новое правительство свирепствует, отлавливая Странников и возвращая назад в свои времена. В юрском всех сгребли подчистую. Лэнни и его товарищей доставили в "настоящее", но мне удалось смыться и замести следы… Поэтому я здесь. Мне казалось, в викторианском безопаснее, чем в юрском. Ну, теперь твоя трусливая душонка довольна?
Буш вдруг выхватил оружие и навел на Энн:
- Нет, пока недовольна. Ты явно что-то утаила. Откуда тебе известно, что я побывал в нашем две тысячи девяносто третьем?
Вопрос бросил ее в замешательство, граничившее с паникой, - во всяком случае, ее глаза растерянно забегали по сторонам.
- А с чего ты взял, что я об этом знаю? Впервые только что услышала от тебя.
- Ты говорила, будто я знаю, как там обстоят дела.
- Да вовсе незачем возвращаться в две тысячи девяносто третий, чтобы знать, что там творится. Ведь я-то знаю - хотя в "настоящее" так и не вернулась.
Стоило признать, это звучало убедительно. Но кое-что для Буша все-таки оставалось неясным и подозрительным.
- Ты сказала, Лэнни и его товарищей взяли. И кого именно?
- Ну, Пита, Джека, Джози… - Она перечислила почти всех.
- А Стейна?
Она нервно облизнула губы:
- Эдди, ты меня пугаешь!
Он взвел курок.
- Я даже не видела его в юрском. А ты?
- Где он сейчас?
- Эдди, да я могу это знать?!
Он крепко сжал ее запястье, его глаза вспыхнули яростью.
- Энн, ты знаешь, на что я способен. Отвечай быстро - Стейн здесь?
- Эдди, ради Бога! Я знаю, какой ты жестокий человек, но чем я заслужила…
- Он здесь, я тебя спрашиваю?!
- Да! Да, и даже под своей настоящей фамилией.
- Силверстон?
- Да, Силверстон.
Он решил на всякий случай ее обыскать и нашел под фартуком газовый пистолет. Что-то сжало его горло, когда он ее ощупывал, но разум не позволил свернуть с пути. Тут кастелянша встала, прошла сквозь них и выплыла в коридор.
- Ты здесь, чтобы убить его, да? Ты - наемный убийца?..
Она отвела глаза, заранее страшась его ответа. Она была такой же хрупкой, как Джоан Буш, хоть в остальном они были непохожи. Она, как и Джоан, находилась во всецелом подчинении у времени. И хотя Буш знал, что никогда не смог бы полюбить ее, он невольно пожалел о вырвавшихся у него словах.
- Да, ты угадала. И ты должна доставить меня к нему или его - ко мне. Ведь ты знаешь, где он находится сейчас?
Она была в явном замешательстве и всячески избегала его взгляда.
- Послушай, я и правда знаю, на что ты способен, но… хотя ты не доверяешь мне, постарайся все-таки положиться на меня хоть на пять минут. Подожди здесь, договорились? Я обещаю, что скоро вернусь. Обещаю.
- Но ведь Силверстон здесь?
- Да.
- Ладно, даю тебе пять минут, чтобы привести его сюда. Обо мне ни слова - ни ему, ни кому бы то ни было. Ты все поняла?
- Да, Эдди, я поняла. Но ты мне доверяешь?
- Как своей матери.
Она пристально сощурилась, подозревая в его словах второе дно, затем повернулась и выбежала из комнаты.
А Буш, в свою очередь, почувствовал, что она затевает что-то недоброе. В ней звенела новая, до предела натянутая струна, которая никогда не ощущалась раньше… Как будто кто-то заложил в нее определенную программу, как в компьютер. Если заправилы нового режима поймали вместе с Лэнни и ее, она наверняка прошла тот же учебный курс, что и сам Буш. А обнаружив ее необычные способности и некоторый опыт в Странствиях, институтские вояки могли натаскать ее на роль убийцы Силверстона. Вот почему Буш не раскрыл ей своих истинных намерений. Итак, паутина из настоящего тянула свои липкие нити и сюда, в прошлое.
Наверное, власти, потеряв его из виду, послали взамен ее - и, скорее всего, не одну. Ведь она говорила когда-то, что боится Странствовать без компании… Отсюда следовал вывод: она возвратится сейчас не одна. По дворцу как пить дать шастает целая шайка сторонников жесткого режима, значит, она обязательно приведет на хвосте кого-нибудь из них… Даже если с ней и впрямь придет Силверстон. Может, они подождут, пока он выстрелит в Силверстона, а потом… Но у Буша имелись свои преимущества: его намерения никому не были известны. И он должен был делать то, в чем принес клятву, - спасти Силверстона.
Буш подумал и решил, что не стоит торчать здесь и ждать, пока его сцапают. Нет, он не мог доверять Энн. С ружьем наготове он прошел сквозь дверь и очутился в коридоре.
Дверь в комнату напротив оказалось широко распахнутой. Там гладили белье, поминутно меняя тяжелые нагретые утюги. Буш мимоходом разглядел на белье монограмму "К. В." и короны по углам простыней. Он прислонился к косяку и, напряженно сузив глаза, наблюдал за темным провалом коридора.
Минуты ожидания превратились в годы, потом в столетия, и мерзкий холодок страха начал растекаться по животу. Конечно, всегда можно вернуться в две тысячи девяносто третий, но ведь там его ждут с отчетом. А если навеки нырнуть в Прошлое, попробовать затеряться в девонском или кембрийском? Вновь обретенное ощущение цели и смысла там никуда не денется и не позволит чувствовать себя одиноким. О, как неизмеримо время - даже время человеческой жизни!
Кто-то не таясь побежал по коридору - Буш услышал торопливые шаги. Он поспешно нырнул поглубже в комнату, спрятался в тень.
Появился запыхавшийся человек; он был высоким, светловолосым и явно знал не только, кого ищет, но и где ему искать. Он не раздумывая протянул Бушу руку, и в этом жесте было столько дружелюбия, что Буш с улыбкой подал руку в ответ. Он не сразу понял, кто появился перед ним, но этот человек показался ему самым близким из всех незнакомцев.
- Ты?
- Я!
Да, это был он сам; его будущее "я" вынырнуло из потока времени, чтобы поддержать и укрепить Буша в его намерении. Это походило на объяснение в любви. Целая буря чувств переполнила Буша при виде себя самого, все слова внезапно застряли в горле. Но видение длилось лишь секунду: тут же коридор опустел - Буш будущего растворился во мраке.
Рыдание сжало его горло, и безудержные слезы побежали по щекам. А как только он взял себя в руки, снова послышались шаги. На этот раз приближалась не одна пара ног, и Буш попятился от светлого прямоугольника раскрытой двери.
Он с некоторым злорадством представил, как выскочит на Силверстона из-за угла, так, как тот сам проделал в юрском. Но теперь Буш понимал, что в тот раз Силверстон, должно быть, принял его за агента Стенхоупа, Хауэса и прочей военной шатии.
Из темноты вынырнули двое, остановились в ярде от невидимого Буша. Уже по шагам можно было сказать, что оба принадлежали к его времени, какую бы "здешнюю" одежду они ни носили. Одной была Энн; ее сопровождал джентльмен в смокинге. Буш не смог разглядеть его лица, но по фигуре понял: этот человек - не Силверстон.
Двое, все еще не видя Буша, вошли в комнату. Буш последовал за ними, наведя на их спины ружейное дуло.
- Руки вверх! - приказал он.
Оба удивленно обернулись. Теперь лицо спутника Энн стало отчетливо видно, и фальшивые бакенбарды и парик не смогли обмануть Буша. Перед ним стоял тот, кто однажды пытался улестить его бутылкой "Черного Тушкана"; кто самолично отдал приказ начать охоту на Силверстона; кто первым самолично покарал бы Буша, не выполни он свою миссию. Короче, то был Хауэс.
За короткое мгновение в голове Буша пронеслась целая вереница мыслей: Энн привела к нему Хауэса, - значит, предала, - поделом тебе, старый дурень, раз доверился женщине, - она его не любит и никогда не…
Он спустил курок, выстрелив почти в упор. Тонкая рапира света пронзила Энн, и она, как сломанная тростинка, упала к его ногам.
Буш перевел дуло на Хауэса и увидел, что зрачок капитанского пистолета уже смотрит на него… И тут что-то опять произошло со временем. Буш видел неторопливо поднимающееся дуло, как при замедленном воспроизведении фильма. Хауэс не спеша пристроил палец на курке, а в то же самое время рука Буша с пистолетом так же неторопливо плыла вверх, как будто к ней была подвешена пудовая гиря.
Пистолет Хауэса глухо грянул, и Буш, погружаясь в темноту, повалился на пол рядом с неподвижной Энн.
III. Под кринолинами королевы
- …Вы цитировали Вордсворта! - ледяным голосом заявил Хауэс. - Потрудитесь встать!
Окрик вырвал Буша из сумеречного смутного забытья. Он с огромным усилием сел, сжимая голову побелевшими пальцами. Хауэс выстрелил в него из газового пистолета - он оказывал ужасно гадкое, но отнюдь не летальное действие. Пытаясь не дать голове разорваться на кусочки, Буш почти пожалел, что не умер.
Хауэс, оказывается, переправил его в гигантскую, причудливо убранную спальню; и все здесь было просто подавляющих размеров. Буш валялся на шкуре белого медведя, но не чувствовал прикосновений к жесткому меху.
- О Господи, я убил Энн! - простонал он, проводя рукой по глазам.
Хауэс возвышался над ним, как грозный архангел на Страшном суде.
- Буш, я вас разыскивал везде и всюду. Что вы скажете в свое оправдание?
- Я буду говорить только после того, как смогу встать.
Хауэс схватил его за запястье и рванул вверх, в два счета поставив на ноги. В следующий миг Буш занес кулак, но газ действовал надлежащим образом - у него просто не осталось сил, чтобы вложить их в удар. Хауэс играючи отбил нападение, в результате чего его противник чуть не шлепнулся снова.
- Ну, вот, теперь вы на ногах, и можно разобраться во всем по порядку. Мне требуется знать, где вы пропадали с тех пор, как покинули две тысячи девяносто третий. Я весь внимание.
- Мне нечего вам сказать, - нагло заявил Буш, хотя во внутренностях его копошились скользкие жуки страха. - Так же, как и любому другому из сторонников Режима.
- Боюсь, вы не понимаете, на чьей я стороне. Да и о себе знаете не больше.
- Зато я тверд в своих убеждениях.
- Вот как? Ну-с, тогда с вас и начнем. Зачем вы стреляли в Энн?
- А то вы не знаете! Я стрелял потому, что она меня предала! Привела вас, чтобы вы меня прикончили… Можете не возражать, я все равно не поверю.
- Так почему вы не стреляли в меня, раз это я был для вас смертельной угрозой? - Видя замешательство Буша, он продолжал: - Можете не отвечать, я и так знаю. Я изучил ваше досье в Институте задолго до того, как послал вас на охоту за Силверстоном. У вас болезненное, противоестественное отношение к женщинам из-за того, что ваша мать якобы предала вас в сопливом детстве. С тех пор вы всегда пытаетесь предать женщину до того, как она сама вас предаст.
Побагровев, отчаянно пытаясь хоть как-то оправдаться, Буш крикнул:
- Вы ничегошеньки не знаете о том, что случилось со мной за последнее время, Хауэс! Я не мог выполнить ваш приказ, пропади все пропадом! Я вырвался из ваших волосатых лап; скрылся, размышлял и стал свидетелем невзгод одной семьи из прошлого…
Лицо Хауэса сморщилось, как будто он слопал целую пригоршню клюквы.
- Может и так, все может быть. Никому неведомо, какая дикая грязная каша бултыхается у вас в голове. Но сейчас я вас кое в чем разуверю. Вы жестоко ошиблись насчет Энн и моей роли во всем происходящем.
- Провалитесь в преисподнюю с вашими проповедями! Лучше пристрелите меня прямо здесь - и покончим с этим.
Хауэс прислонился плечом к дубовому шкафу.