Он немного подумал, повспоминал заклинания, и сотворил на стене зеркало. Посмотрелся. В зеркале отразился всё тот же Александр Иванович Привалов, что и был раньше. Ему даже показалось, что волос на голове стало меньше, а пузико выросло. Потом он вспомнил, что уже очень давно не смотрелся в зеркало - благо, Почкин в обмен на месячную переработку подарил ему заклинание для бритья. Привалов, пользуясь новообретённым навыком, вызвал в памяти учебник материальной магии, раздел второй. Заклинание было на первой же странице раздела, и там же имелось примечание - не пользоваться им чаще раза в неделю, так как оно способствует образованию морщин. Морщины у Александра Ивановича на лице были. Как и синие мешки под глазами, бурые пятна на плеши и прочие следы возраста и недостаточной холи. Однако стыда и отвращения к себе - привычного уже, въевшегося в поры - Привалов не почувствовал. "Вполне годный мужчина, подтянуться надо только" - сформулировал он про себя и зеркало убрал.
- Ну что, Саша, себе нравитесь? - спросил профессор.
"Саша" почему-то резануло слух.
- Профессор, вы не могли бы меня назвать полным именем? - спросил Привалов.
- Сработало, - констатировал Люцифер.
- Не обессудьте, Александр Иванович, - на полном серьёзе сказал Преображенский. - Инерция мышления. Минуту назад вы Сашей были...
- Давайте просто Александр, - попросил Привалов. - На Ивановича я как-то пока не готов.
- Гм-гм-гм. Ну хорошо, пусть так. Александр, у вас есть план на ближайшее будущее?
Привалов немного подумал. Собственно, даже не подумал: всё было и без того очевидно, нужно было только проверить, нет ли подводных камней. На первый взгляд их вроде бы не было, кроме одного.
- В общем разумно, - заявил Люцифер, внимательно за Приваловым наблюдавший. - Действительно, что ещё вам делать в вашей ситуации. Но учтите, это займёт много времени. КЗоТ пока никто не отменял. И другие вещи тоже.
- А нельзя ли как-нибудь поспособствовать? - попросил Привалов профессора. - С документами и вообще?
Тот пожевал губами.
- В принципе, - сказал он, - вы могли бы этим вообще не заморачиваться. Сейчас время такое... Но если всё делать чисто... Хорошо, с Камноедовым я разберусь. Он сейчас за место держится и неприятностей ему не надо. Мне к нему всё равно надо зайти, заодно и ваши вопросы порешаю...
Он тяжело поднялся с места. Лампочка снова мигнула.
- А как же время? - не понял Привалов.
- Так это ж Камноедов, у него время своё, - напомнил профессор. - Как и у меня, собственно.
Дверь закрылась и тут же открылась снова.
- Ну вот, всё уладил, - довольно сказал Преображенский, усаживаясь обратно на канапе и вытягивая ноги. - Какой всё-таки нудный тип этот Модест. Но, в общем, вменяемый. Проблем себе не хочет. Вот, держите, - он протянул Александру тощую папку. - С загсом, извините, ничем помочь не могу.
- Это я сам, - сказал Привалов, просматривая документы. - Ну что ж, спасибо большое. Я так понимаю, мы расстаёмся?
Профессор кивнул.
- Давайте тогда ещё один момент, - Александр на секунду осёкся: он никогда не вёл таких разговоров. - У нас тут чаша с рубидием, - наконец, сказал он. - Она принадлежит Джузеппе Петровичу Бальзамо. Или Институту, я точно не знаю. Но мне не хочется её возвращать.
Преображенский посмотрел на него с интересом и сделал знак головой - дескать, продолжайте.
- Я взял бы её себе, - продолжил Привалов. - Но я слабый маг. Любой сильный маг у меня её отнимет. К тому же я не знаю всех свойств этого вещества и что с ним можно делать. С другой стороны, вы человек благородный и не будете отбирать у меня эту вещь просто так. Иначе вы бы уже это сделали. Предлагаю разделить. Пятьдесят на пятьдесят.
Профессор улыбнулся и покачал головой.
- А вы делаете успехи... К сожалению, не могу принять ваше предложение. Во-первых, рубидий можно хранить только в кратере Ричи. Отлить его куда-нибудь в баночку не получится. Разве что пару капель и ненадолго. Но это бы ладно. Есть ещё и во-вторых. Весь рубидий принадлежит Джузеппе Бальзамо. Собственно, это именно то, ради чего он работает в Институте. Не за зарплатку же советскую он себя в этом подвале похоронил.
- Зачем ему рубидий? - заинтересовался Александр. - Для философского камня?
- Нас с вами это не касается, - оборвал его Преображенский. - Высшая магия - тёмная магия. Во всех смыслах.
- Да уж, - добавил Люцифер с важным видом.
- Есть факт, - продолжил профессор. - Бальзамо работает за рубидий. Вы взяли целый кратер, это наработка где-то за полгода, если я всё правильно понимаю. Несколько капель он, может быть, простил бы, но чашу он найдёт. Он очень сильный маг, мне до него как до Луны. И к тому же - человек эпохи Возрождения. Цельная натура, если вы понимаете, о чём я. Так что воришек он, скорее всего, убьёт, или что похуже сделает...
- Я не воровал, - искренне возмутился Привалов. - Так получилось.
- Пока что да. А сейчас вы предлагаете именно украсть. Понимаете разницу?
- А то, что они делают, как называется? - Александр набычился. - Они же тоже... всех обкрадывают. Этой своей машиной. Отсекателем.
- Допустим, - сказал, немного помолчав, профессор. - Но им такое право дала система. Вы способны воевать с системой? Я не спрашиваю, хотите ли. Я спрашиваю - можете ли.
- Вы её и понять-то не способны, - заявил Люцифер. - Не знаете общества, в котором живёте.
- В общем, кратер будет возвращён владельцу, - завершил Преображенский. - С приличествующими извинениями. Это я, так уж и быть, возьму на себя.
- Нет, - сказал Привалов, удивляясь самому себе. Пару минут назад он был бы счастлив, что кто-то берёт на себя мучительно-стыдную и даже страшную вещь - объяснения в тягостной ситуации. Сейчас он печёнкой чувствовал, что это неправильно.
- Что нет? - удивился профессор. - Я же вроде бы понятно объяснил...
- Нет. Я сам. Это ведь я её взял. Я и верну, - сказал Александр.
- И что вы скажете Бальзамо? - с иронией осведомился Преображенский.
- Что было, то и скажу, - пожал плечами Привалов, опять удивляясь себе: совсем ещё недавно ему бы показалось, что нужно что-то выдумывать, врать, и непременно изворачиваться, потому что он виноват, а виноватому полагается изворачиваться. Сейчас ему казалось странным, что он так думал.
- А вы не боитесь, что Бальзамо превратит вас в жабу, например? - прищурился профессор.
- Страшно, конечно, в жабу-то, - ответил Александр. - Но... бояться-то зачем? Теперь-то, - добавил он.
- Страх и боязнь вы тоже различаете? Неплохо. Что ж, к Бальзамо я вас перенесу, а то вам самому в отдел не пройти. Я могу ещё что-то сделать для вас? В смысле - быстро?
- Пожалуй, нет, - сказал Привалов. - Благодарю за всё.
- Что ж. Тогда удачи вам, Александр.
- Удачи, - сказал Люцифер.
Привалову ужасно хотелось спросить профессора о том, что он собирается делать дальше и куда направляется. Но теперь он понимал, что это не его дело - и если бы Преображенский хотел поделиться планами, то, наверное, поделился бы.
Видимо, что-то такое у него на лице отразилось, потому что профессор сказал - преувеличенно бодрым тоном:
- Ну, ну, не грустите. Бог даст, ещё свидимся как-нибудь... Готовы предстать перед Джузеппе Петровичем?
Александр кивнул и в следующую же секунду оказался в отделе Заколдованных Сокровищ с чашей в руке.
Бальзамо сидел прямо перед ним - на воздухе, без мебели. Сидел и ехидно улыбался.
Привалов запоздало сообразил, что маг такого уровня способен видеть суть вещей, а значит - всё знал и понимал с самого начала.
"Просто развлекался" - догадался он.
Бальзамо кивнул.
- Старикам бывает скучно, - сказал он. Его слова сопровождались смутной картинкой, проявившейся у Привалова в уме: какая-то южная местность, высокое дерево непонятной породы и старик с посохом, сидящий на камне и рассматривающий муравьёв, тащащих в муравейник жука, перебирающего лапками.
Александр вздохнул, склонился и протянул Бальзамо чашу.
Великий старец чуть нахмурил брови. Привалов понял, что он должен что-то сказать. И даже не важно что - Бальзамо всё знал и понимал - а как.
- Я оказался здесь случайно и не хотел, э-э-э, нанести ущерб, - начал Александр, тщательно подбирая слова. - Я взял чашу без спроса, но не для того, чтобы присвоить. Я возвращаю, что взял, и прошу меня простить за... за причинённые неудобства, - получилось очень коряво, но это было лучшее, что Привалов смог выдавить из себя.
На этот раз Бальзамо чашу взял, хотя и с таким видом, будто оказывает то ли величайшее одолжение, то ли величайшее снисхождение.
- Ты вернул не всё, - сказал он. - Тут нет четырёх капель. Где они?
- Одну каплю я уронил на журнал, - признался Александр. - Я не знал, что это такое, и сделал это... - он хотел сказать "случайно", но вовремя поймал себя и поправился: - ...по глупости. Две капли взяли профессор Преображенский и его сыч, без моего согласия, - сказал Привалов. - Одну выпил я.
- Это я знаю, - нахмурился Бальзамо. - И почему ты решил, что имел право выпить рубидий?
Александр почувствовал, как по спине течёт холодный пот. Он отлично понимал, что Бальзамо действительно способен превратить его в жабу. Или того хуже - в Сашу.
Привалов попытался собраться с мыслями. Правильный ответ был где-то рядом, но он не мог его высказать. Об этом нельзя было говорить, совсем нельзя. Это был запрет такой силы, против которой у Привалова не было ни метода, ни приёма.
Всё же он попытался:
- Вы получаете рубидий из людей, - сказал он, - а я тоже человек, из которого выжали рубидий. Меня не спросили, хочу ли я его вам отдать. Я своё вернул.
Бальзамо презрительно усмехнулся.
- Ты пытаешься сказать, - заметил он, - что рубидий добыт из твоего народа. Но не можешь, потому что я спрошу, что это за народ. Советский - так уже не говорят, у вас это вышло из обычая. А ничего другого ты сказать не сможешь. Вам запрещено быть народом, и вы на это согласились. Вы предали себя и своих предков. Поэтому вы заслуживаете того, как с вами обращаются. Но ты меня развлёк. Я дарю тебе эту каплю. Можешь теперь...
Тут Александра пробило. Он внезапно понял, что ему здесь было нужно на самом деле.
- Я очень прошу, - перебил он Бальзамо, подавляя в себе сразу два желания: встать на колени и бежать без оглядки. - Ещё одну каплю. Одну. Пожалуйста.
Великий старец приподнял бровь и посмотрел на Привалова очень внимательно.
- Хм-м-м... - протянул он. - Прав был этот ваш писатель насчёт милосердия и тряпок. Хотя всё-таки странно. Почему именно он? Ты ему чем-то обязан?
- Нет, - признал Александр. - Просто... ну... остальные хоть как-то... С ним получилось очень паршиво, а я считал, что всё нормально... и теперь... ну в общем... вот.
- Неубедительно, - сказал Бальзамо.
Привалов вздохнул, как перед прыжком в холодную воду. Решительно подтянул брюки и опустился на колени, склонив голову.
- Я очень вас прошу, уважаемый доктор, - сказал он. - Не для себя прошу.
- Хм, - протянул Бальзамо, щурясь. - В самом деле, не для себя просишь... и выгоды никакой себе не ищешь. Встань.
Александр неловко поднялся, машинально отряхнул брюки.
- Смотри на ладонь, - приказал волшебник.
Руку обожгло, и Александр успел увидеть крохотный пузырёк с красной каплей внутри. Он тут же зажал его в кулаке - и правильно сделал, потому что оказался в кабинете Кристобаля Хунты.
Они были все в сборе: сам Хунта, Володя Почкин, Эдик, Роман. Витька Корнеев сидел в углу на своём кресле с продавленным сиденьем и курил, пуская дым между колен.
Все молчали. Сесть Александру никто не предложил.
Привалов каким-то краешком сознания понимал, что сейчас ему должно быть очень плохо - от этих страшных взглядов и этого ужасного молчания. Настолько плохо, что он должен провалиться сквозь пол или превратиться в мокрицу. Но он ничего такого не чувствовал. Впрочем, не чувствовал он и праведного негодования. Это были просто люди, которые сумели когда-то обмануть его и отъели у него хороший кусок жизни. Они сделали это потому же, почему кошка ест мышей или оводы откладывает яички под кожу животным. Они были так устроены.
И ещё одно он почувствовал: они ничего толком не знали. Кроме того, что он, Привалов, сорвался с крючка. Вот это они чуяли - своим насекомьим инстинктом. И намерены были снова воткнуть в него свои крючки.
"Это вряд ли" - решил Александр. Сотворил себе стул и сел.
Присутствующие переглянулись.
- Н-да, - сказал, наконец, Почкин. - И что ты теперь мемекать будешь в своё оправдание?
- Не хами, пожалуйста, - ответил Привалов.
- Ты чё бля себе позволя... - Почкин привстал, набычился, будто собирался ударить. Напрягся и Корнеев - то ли держать Эдика, то ли поучаствовать.
- Я попросил мне не хамить, - сказал Александр, медленно проговаривая каждое слово. - Это сложно?
- Где я тебе хамил? - Володя явно собирался добавить ещё что-то нелестное, но сдержался.
- Ты сказал, что я мемекаю. Козлы мемекают. Ты хочешь сказать, что я козёл?
Привалов ничего особенного в виду не имел, но понял, что задел что-то, для Почкина значимое. Во всяком случае, тот как-то осёкся.
- Вот только без этого давай, - пробурчал он. - Грамотные все стали. То-сё за понятия...
- Ну так чего вам от меня надо? Я вас слушаю внимательно, - перебил его Александр.
- А ты не слушай, тебе сейчас слушать не надо, - вступил Хунта. - Ты говори. Рассказывай. Всё.. Про сегодня. Подробно.
- Я пришёл на работу, - сказал Привалов. - Через полчаса перегорела вводил... вводное устройство "Алдана", - ему показалось, что сейчас нужно говорить официально. - Техники сказали, что они смогут им заняться только завтра. Всё.
- Что значит всё? - Хунта повысил голос.
- Всё, - повторил Привалов. - Потом я был занят своими делами.
- Какими своими делами, уродец? - снова не выдержал Почкин. - Какие у тебя свои дела?
Привалов встал и направился к двери.
- Куда пошёл?!! - заорал Почкин. - Тебе кто разрешил?!!
- Не ори, к себе иду, - ответил Привалов, пытаясь открыть дверь. Та была то ли заговорена, то ли заперта изнутри.
- Ну чё, далеко ушёл? - глумливо спросил Корнеев. - Тут заклинание Ауэрса...
- Спасибо что предупредил, - ответил Саша и принялся стучать ногой по плинтусу. На шестом ударе из-под него выскочило несколько гномов.
- Проводите меня до рабочего места, - попросил Привалов.
- Э, нет, куда... - начал было Почкин. Гномы тем временем отворили дверь, - на них, как на подчинённых непосредственно Камноедову, никакие заклинания не распространялись, - и стали делать приглашающие жесты.
- Счастливо оставаться, - сказал Александр и сделал шаг за порог. За спиной полыхнуло какое-то заклинание, но цели не достигло: гномы растянули над Приваловым защиту. Они действовали по инструкции: вели заблудившегося сотрудника на его место работы. И намерены были довести дело до конца.
Тут перед Приваловым материализовался Корнеев.
- Ты чего ваще? - спросил он с какой-то презрительно-недоумённой интонацией. - Ты охуел ваще? Ты чё себе позволяешь?! Ты чё, решил, с тобой цацкаться кто-то будет?
- Витька, - сказал Привалов. - Я тебя слушать не хочу. Иди... - он помедлил, подбирая нормальные слова: матом не хотелось, - куда хочешь.
Корнеев исчез, - будто кто-то утянул его за шиворот - а на его месте возник Эдик.
- Саша, тебя какая муха укусила? - спросил он почти вежливо. - Это что, из-за Стелки?
- И это тоже, - подтвердил Александр ровным тоном. - А теперь исчезни, герой-любовник. Добром прошу.
Эдик растаял, но появился Хунта.
- Саша, - сказал он, - нам надо серьёзно поговорить.
- Если насчёт статьи, - сказал Привалов, - то я вам вышлю. Когда будет готово. Сейчас у меня дела, так что обещать заранее ничего не могу.
Хунта посмотрел на него как солдат на вошь.
- Я сказал: серьёзно поговорить, - повторил он.
- А какие у нас с вами ещё серьёзные дела? - спросил Александр. - У вас все серьёзные дела не со мной. Я в ваших серьёзных делах не участвую.
- Ты тут работаешь, забыл? - спросил Хунта.
- Я увольняюсь, - сообщил Привалов.
Хунта секунды четыре думал.
- Вот что, - сказал он, наконец. - Даже если ты так настроен - удели нам пять минут. А потом ломай дрова, хлопай дверьми, разрушай свою жизнь...
- Хорошо, пять минут у меня в машинном зале, - разрешил Александр. Он обошёл Хунту и в сопровождении гномов спустился вниз по лестнице. Какая-то часть его сознания вопила от стыда и ужаса. Но целому Привалову страшно не было - так, слегка противно.
Когда он вошёл в машинный зал, то увидел всё ту же компанию. Все сидели кто на чём - напряжённые и злые. Привалов по привычке сел на вводилку.
- Ну и как всё это понимать прикажешь? - с места в карьер начал Почкин.
- Во-первых, - сказал Привалов, - я не понимаю, что вам от меня надо. Кроме того, что вы все чем-то недовольны и хотите меня запугать. В-вторых, - он повысил голос, заметив, что Корнеев собирается что-то сказать, - я больше не сотрудник Института. Я подал заявление, и Камноедов его подписал. Задним числом, - добавил он. - Так что этот рабочий день у меня последний. С завтрашнего дня я свободен.
- Это как же Камноедов подписал? - прищурился Хунта. - Да ещё и задним числом? У него же допуск по третьей форме...
- Вот так и подписал, - пожал плечами Привалов. На самом деле он не знал, как Преображенский выбил из Камноедова бумагу, но обсуждать этот вопрос с Хунтой считал совершенно излишним.
- Выясни потом, - бросил Хунта Почкину. - Думаешь убежать, Привалов? И куда же ты побежишь?
- Бежать от кого? - спросил Привалов. - От вас, что-ли? А зачем? Вообще, какие ко мне претензии?
- Тут не ты с нами разговариваешь, тут мы тебя спрашиваем, - Хунта включил свой страшный свистящий шёпот. - Давай, миленький, рассказывай. Или мы с тобой по-другому говорить будем...
Тут Привалов внезапно понял, что у Хунты нет никакого реального повода с ним расправляться - ни магически, ни административно. Кристобаль Хозевич просто-напросто ломал перед клевретами обычную комедию: изображал сильную личность.
- Я уже всё сказал вам лично, - отбил он подачу, усилив голосом слово "лично".
- Ты мозги нам не еби, - начал Ойра-Ойра. - Мы всё знаем. Про твои дела с Бальзамо.
- Ну знаете и хорошо, - Привалов пожал плечами.
- Дела с Бальзамо? - заинтересовался Эдик. - Какие же это дела с Бальзамо?
- Никаких, - честно ответил Привалов. - Мы с Джузеппе Петровичем всё закончили. Да вы у него сами спросите, если мне не верите.
- Закончили? Что закончили? - прицепился Эдик.
- Всё закончили, - в том же тоне ответил Привалов. - Все вопросы к Джузеппе Петровичу.
- Ты не это самое тут, - скривился Ойра-Ойра. - Джузеппе Петро-о-ович, понимаешь, у него. Кто он тебе и кто ты ему, хоть осознаёшь?