Провожатый провел Бейли сквозь узкую, тенистую долину. Там, под деревьями, бренчал на лютне бородатый кентавр. Выйдя снова под лучи золотистого солнца, он увидел конечную цель прогулки: громадный храм с мраморными ступенями, ведущими к двум рядам дорических колонн; перемычки украшены затейливыми фразами.
Поднявшись по ступеням, он прошел меж колонн. Шаги отдавались гулким эхом. Спереди слышались голоса, смех, звон бокалов. Войдя во внутренний зал, он увидел множество небывало прекрасных людей.
Стены сложены были из белого камня, пол украшен замысловатой мозаикой, крыша - открытое небо. Золотые блюда полны фруктов и прочих яств. На подушках возлежали элегантные лениво-утомленные женщины с распущенными волосами, в прозрачных белых платьях, с экстравагантными украшениями. Мужчины в тогах прислуживали им, подавая еду и напитки.
Бейли проследовал за провожатым в дальний конец зала. Там стоял высокий золотой трон, на коем сидела дама в мерцающем серебром платье. По бокам стояли в почетном карауле мужчины с копьями, другие мужчины сидели у ее ног.
Бейли дошел до ступеней, ведущих к трону. Лицо сидящей на троне было скрыто под вуалью. Она медленно откинула тончайшую ткань.
Она была юна и прекрасна. Каскады черных волос ниспадали вниз, волнами струясь по плечам. Она с достоинством взглянула на него. Глаза ее были зелеными. Держалась она властно, точно выставляя себя напоказ, отлично осознавая свою красоту.
- Мистер Бейли. Как мило было с вашей стороны принять мое приглашение.
Бейли посмотрел на нее, оглядел великолепную обстановку и вновь вернулся взглядом к ней.
Она сошла к нему; шлейф платья тянулся за ней по ступеням. Она укоризненно взглянула на него.
- Знаете, все прочие, обращаясь ко мне, преклоняют колени.
Изысканные черты лица, безупречная кожа цвета слоновой кости, полные губы, изящная шея… Он вспомнил себя с Готтбаумом на пляже - MARHIS сделал их молодыми жеребцами с громадными мускулами. Здесь, наверное, тот же фокус.
- Розалинда Френч, - сказал он с большей уверенностью, чем та, которую чувствовал. - Вроде староваты вы для подобных глупостей.
Она раздраженно взглянула на него.
- Бейли, неужели у вас - ни грана поэзии в душе? В реальном мире вы были очень утомительны. Собираетесь и здесь таким оставаться?
Он решил, что отвечать не стоит, и повернулся, чтобы уйти.
- Ладно, если хотите, приму нормальный облик.
Она оставила тон принцессы. К ней вернулся ист-костский выговор, который помнил Бейли, и отрывистая, нетерпеливая манера разговора. Она махнула рукой, и почетный караул дематериализовался. Пропали и гости, и золотые блюда. В несколько секунд храм опустел.
- Сюда, - сказала она, зайдя за трон и отворив небольшую дверцу в стене. Бейли осторожно последовал за ней.
Комната была примерно такой же, в какую поместил его MARHIS в первый раз. Глубокие мягкие кресла, писаные маслом картины в золоченых рамах, маятниковые часы на полке над громадным камином, в котором горят настоящие поленья. За окном лежала улочка маленького городишки в Новой Англии. С тяжелого серого неба падал снег.
Бейли оглянулся. Беломраморный храм был на листе, и позади зеленый луг. Диссонанс. Разрыв непрерывности. Он захлопнул дверь.
Повернувшись к Розалинде, он увидел, что ее облик нормализовался. Теперь она выглядела точно такой, какой он помнил ее после визита в лабораторию и пребывания в качестве ее пленника: высокая женщина с серьезным интеллигентным лицом, волосы гладко забраны назад, серые глаза холодно, изучающе взирают на него. Вместо белого халата на ней был бежевый кашемировый свитер и безупречно выглаженные черные брючки.
Переход был столь резок, что Бейли не смог сдержать удивления. Она заметила, что он сбит с толку.
- Извините, - сказала она с небрежной улыбкой. - Я и забыла - у вас не было времени привыкнуть к этим трансформациям. Я не подумала об этом.
Он медленно опустился в кресло, пристроившись на краю сиденья.
- Насколько я понимаю, я здесь гораздо дольше вашего.
Она кивнула. Лицо ее выражало что-то трудноуловимое. Извиняется, что ли?
- Да, вы именно так и понимаете. - Она села напротив - быстро, но в то же время двигаясь напоказ. Закинув ногу на ногу, сложила руки на колене. - Возможно, я должна вам объяснить.
Он молча смотрел на нее и ждал продолжения. Часы на каминной полке медленно, размеренно тикали. Взглянув на циферблат, Бейли отметил, что стрелки показывают четверть шестого. Свет на улице потихоньку мерк; снежный вечер медленно, но верно перетекал в ночь. Значит, время дня в MARHISе с реальным не имеет ничего общего. Для каждого - свое.
Заметив его взгляд, она покачала головой.
- Это гораздо обманчивее, чем вы полагаете. Скажите: как по-вашему, сколько времени в общей сложности вы провели в MARHISе?
Бейли почувствовал приближение некоего очень неприятного откровения, хотя даже представить себе не мог, сколько же времени находится здесь. Он тщательно восстановил в уме последовательность событий с того момента, как он впервые обрел, сознание на голой бетонной площади.
- Дней пять, семь. Плюс интервалы, когда был без сознания. Простои, или как еще их назвать…
И снова на лице ее появилось загадочное - сожалеющее, что ли? - выражение.
- Эти интервалы длились куда дольше, чем вы думаете. А внутреннего времени в MARHISе вы провели - почти тридцать пять лет. Я - относительно новенькая, всего-то десятилетие здесь. Но я, в отличие от вас, была в сознании все время.
Он изумленно воззрился на нее. Цифры были приняты, но не имели смысла.
- Но я… Я же только что говорил с женой! Со внешним миром. Или "реальным" по-вашему! Она не стала старше на тридцать пять лет! Голос был…
- Я ведь сказала "внутреннего", - перебила она. - Вы, наверное, не задумывались над этим. Да вам и незачем - вы ведь не ученый. - Это она сказала с неким неистовым чувством превосходства. - В человеческом организме нервные импульсы поступают в мозг относительно медленно. Изменения химизма требуют времени. Но вы больше не человек. Вы - инфоморф, мысли ваши - лишь электроток, и первые импульсы движутся почти со скоростью света. Конечно, существуют некоторые факторы воплощения в практику: MARHIS должен снабжать вашу "первую сигнальную" данными, и устройство этой сенсорной подгрузки ограничивает скорость работы системы. Но тем не менее вы оперируете мыслями в тысячу раз быстрее, нежели при биологическом мозге. А часы, изображаемые MARHISом, ускорены, чтобы совпадать с нашим представлением о времени, и поэтому нам кажутся верными. Согласно тем, на каминной доске, мы пребываем в этой комнате около пяти минут. Реально же времени вся наша беседа заняла - менее половины секунды.
Бейли медленно вникал в услышанное. Все это было похоже на правду. Он чувствовал себя глупцом: почему сам об этом не подумал?
- Но… Я же общался с Шерон, со внешним миром! Даже если она живет в тысячу раз медленнее…
- Когда кто-нибудь из нас общается с реальным миром, MARHIS временно замедляет его тайм-бейз. У вас не было точки отсчета, поэтому вы не заметили перемены.
- Понимаю…
Бейли кивнул, сел обратно в кресло и прижал пальцы к вискам.
- Если я поверю вам, - сказал он, - а поверить, по моему разумению, придется, то выходит, я за все время пребывания в MARHISе был активен менее одного процента от всего срока. Ладно, пусть даже просто один процент. Но - почему? Почему меня держали без сознания?
- Боюсь, за это вам нужно благодарить доктора Готтбаума.
- Готтбаума? - Он искоса взглянул на нее.
Она кивнула.
Вы ведь знаете его историю? Старый радикал. Ненавидит правительство, а пуще всего - полицию. Знаете, как они кричали на демонстрациях? "Кончай свиней!" То есть, "Бей копов!".
Он глубоко презирает вас, мистер Бейли. И не только за то, что вы работали в ФБР. Вы поставили под угрозу дело всей его жизни.
Бейли горько рассмеялся.
- Чудесно. Грандиозно. - Он встал и прошелся по комнате - мимо буфета в углу, наполненного посудой резного хрусталя, мимо большого зеркала в золоченой раме, виктролы на столике красного дерева. Остановившись у окна, он отдернул багровую штору и выглянул наружу. Они находились примерно на третьем этаже. Мимо протрюхала старинная машина "студебеккер" из 1930-х. Улица состояла из викторианских особняков; нарядные фасады окаймлены белым. Двое мальчишек играли в снежки. Прямо-таки с картины Нормана Ронуэлла…
- Так что же еще Готтбаум сделал для меня? Можете посвятить в подробности.
- Как хотите. Помните пробуждение на бетонной площади и погоню?
Бейли коротко хохотнул.
- Я бы сказал - да.
- Лео хотел посмотреть, что случится, если инфоморф подвергнется сильному стрессу. Вы ведь помните, у нас не было достоверных экспериментальных данных. Животные выживали, но ведь они могут и не иметь сознания - в нашем понимании. Было вполне вероятно, что шок после трансформации может оказаться выше сил человеческого разума.
Бейли отвернулся от окна.
- Значит, я выполнил задачу подопытного и…
- И после того, как мы установили жизнеспособность процесса, понадобилось посмотреть, как подействует более долгий срок. Будут ли возбудители действительно действенными? Не сойдет ли кто-нибудь с ума от скуки либо одиночества? - Она опустила взгляд, стараясь не встречаться с ним глазами. - Я наблюдала за вашими попытками реконструировать жену. Это было… крайне печально.
- Спасибо за соболезнование.
Она подошла к нему, остановившись в нескольких футах.
- Если это может послужить утешением - скорее всего, нет, но я все равно скажу - то, как с вами обращались, вызывало у меня много возражений. Конечно, сказать все можно, но это так. У меня было время, чтобы подумать.
Он молча смотрел на нее, ожидая, когда она приведет в порядок мысли.
- Не знаю, поймете ли вы, что с нами творилось, продолжала она. - Мы тридцать лет провели в исследованиях, буквально открыли секрет бессмертия - и тут появляется человек с бляхой и угрожает уничтожить все, чего мы добились. Вас не один Лео возненавидел - я тоже. Прогрессирующая болезнь разрушала мое тело не по дням, а по часам, и очень скоро я должна была умереть. "Лайфскан" был единственной надеждой. Я теперь все думаю: был ли другой способ справиться с вами, когда вы нас рассекретили? Лео хотел просто, без затей, убить вас, Но Джереми, Ганс и я были против. Тогда Лео сказал: "Ладно, извлечем из него пользу. Будет подопытным". И это показалось вполне достойным компромиссом. - Она засмеялась и покачала головой. - Все так логично получалось, и вы по идее должны были чуть ли не благодарить нас.
- Понятно. - Он, не торопясь, прошел обратно к своему креслу. - Ценю вашу прямоту. - Он уставился на языки пламени, пляшущего в камине. - Значит, когда я отыграл роль морской свинки, старик решил меня прикончить. Не потому ли в лондонском сценарии та заминка вышла?
- Нет, это просто сбой в системе. Но произошел он в подходящий момент. Лео готов был загрузиться сам и сказал, что с копом систему делить не станет. Он знал, что мы откажемся стирать вас, и понимал, что вас можно использовать в будущем, а потому поместил вас на хранение. До тех пор, пока вы ему не понадобились. Как он вам сказал, в реальном мире ваша жена заставила нас понервничать. Похоже, хотела организовать расследование. Мы ускорили темпы, проводили сканирование с минимальной скоростью и ужасно боялись, что нас накроют в последний момент. Я четыре ночи не спала, наблюдала за подгрузкой Лео, Джереми и Ганса. В последнюю ночь в реальном мире, как раз когда я приготовилась подгрузиться, я обнаружила, что ваша жена следит за мной. Я… пришла в ярость. И наговорила лишнего. Потом меня подгрузили в MARHIS, и Лео вытащил вас из хранилища чтобы убедить повлиять на жену. Вот почему он устроил вам тур по системе - хотел доказать, что MARHIS стоит реального мира, дабы вы более убедительно просили жену отступиться под страхом смерти всех нас.
Бейли устало кивнул.
- Ладно, - со вздохом сказал он. - Все понятно. Выпить бы сейчас…
Это возможно? Можем мы выпить и… получить интоксикацию?
Она иронически взглянула на него.
- Интоксикация - последнее, что для этого нужно. Для инфоморфа есть множество различных способов поднять настроение.
На секунду в глазах ее появилось нечто такое, чего Бейли не замечал раньше в ней - чувственность, похоть. Но тут же самоконтроль взял вверх, и от проявленной слабости не осталось и следа.
- Спиртное - в буфете, внизу, - сказала она.
Он отыскал бутылку "бурбона", добыл бокал и наполнил его до половины. Наливаемая жидкость выглядела странновато; Бейли снова вспомнилась маленькая лекция Готтбаума о трудностях создания симуляторов жидкостей в движении.
Он отпил немного - да, и вкус не совсем тот. Однако оказалось, можно пить, сколько угодно, и протрезветь, когда захочешь, и - никакого тебе похмелья.
Он вернулся в свое кресло.
- Значит, виноват во всем герр Готтбаум. А вы только подчинялись приказам? Верно?
Щеки ее слегка покраснели, губы едва заметно зашевелились, точно она не знала, что сказать.
- Вы не совсем верно охарактеризовали ситуацию, - сказала она с прежним достоинством.
Бейли пожал плечами.
- Впрочем, не все ли теперь равно? Что действительно интересно - зачем было утруждать снова вынимать меня?
- Очень просто. - Она несколько расслабилась, видя, что он больше не делает попыток к нападению. - Я просто вне себя от скуки, мистер Бейли. Мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить.
Он невесело рассмеялся.
- Помнится, Готтбаум говорил то же самое.
- Может быть, - поколебавшись, ответила она. - Но… Не забывайте, я здесь уже десять субъективных лет. Вы видели фантазию, в которой я живу теперь. Были и другие. Некоторое время они были забавны. Я развлекалась, как только могла. Но после десяти лет…
Бейли смотрел на нее, удивленный тем, как говорит она о своей личной жизни.
А она словно прочла его мысли:
- Вы еще привыкаете к тому, что в MARHISе ничего нельзя скрыть. Лео со своим привилегированным допуском может в любой момент рассмотреть все, что происходит с нами. И потом, когда начинаешь воплощать в жизнь свои фантазии, они далеко не так уж шокирующи. Начинаешь даже недоумевать: отчего же раньше их так стеснялась?
Он кивнул.
- Разумно. Хотя, увидев вас в греческом храме, я подумал только, что все это слишком слащаво.
- Может, и так. - Она, судя по всему, приготовилась к защите. - Может быть, таковы почти все фантазии. Но… какого хрена, отчего нет? Отчего не наслаждаться мужчинами, целующими ноги и ублажающими меня четыре дня без передыха?
Теперь она говорила точь-в-точь как раньше: вызывающе, приготовившись к спору.
- Вы и на самом деле воображали, что я приму участие в этих играх? - спросил он.
Она пренебрежительно пожала плечами.
- В общем, нет. Просто хотела принять вас в таком облике. Тщеславие, если хотите. Я ведь не всегда такой суровый "синий чулок", как вы, вероятно, полагаете, мистер Бейли. У меня есть даже чувство юмора.
Он сделал еще глоток из бокала. Внутри понемногу становилось тепло. Быстро однако, подумал он. Еще бы, алкоголь на голодный желудок… Но тут же Бейли вспомнил: нет у него теперь никакого желудка, симуляция это все. И опьянеет он в любую секунду, когда захочет.
- Вполне возможно, - сказал он, - что вы, в своем роде, женщина прекрасная. Наверное, именно это вы и хотели объяснить. Но, знаете ли, если даже я смогу забыть и простить все, что со мной сделали, не думаю, что мы когда-нибудь станем друзьями.
- Замечательно! - Она резко встала и развела руками. - Меня это совершенно устраивает. Господи, Бейли, да понимаете ли вы, как давно я в последний раз по-настоящему спорила? Да я ради этого согласна на что угодно. Даже эта беседа для меня - роскошь.
Он поднял на нее взгляд и рассмеялся. Забавно: сидит человек в своей собственной фантазии, пьян от секса и симуляторов наркотиков, развлекается семь дней в неделю - и на все готов ради того чтобы кто-нибудь с ним поспорил!
- А браниться со своими друзьями вы не можете? С Фоссом, с Портером…
- Ганс так и не пришел в сознание. - Она внезапно помрачнела. - Мы до сих пор бьемся, но… Операция и сканирование были сделаны как полагается; сознание не повреждено… Но - не оживает, и все тут. Беда в том, что мы так и не знаем, что есть сознание. Скопировали пять человеческих мозгов, знаем, как снабжать их ощущениями и интерпретировать их реакции, но даже теперь, когда нам полностью доступны электронные симуляторы, все еще расшифровываем их внутренние функции. - Она со вздохом опустилась в кресло. - Бедный Ганс…
- Просто сердце щемит, - прибавил Бейли, до сих пор помнивший, как Фосс отнял у него пистолет и угрожал убить его.
- А я и не прошу у вас сочувствия! - рявкнула она.
- Ну ладно, пусть его. А Портер?
- С Джереми все в порядке. Но он, знаете, совершенно никакой собеседник. По-моему, предел его мечтаний - быть частью компьютера, чтобы машина была как бы продолжением его самого. И он добился своего. Последние пятнадцать лет он писал софт для MARHISа, жил только этим. Он убежден, что это - ханкерский рай.
Бейли отставил опустевший бокал.
- Ну, а Баттеруорт?
- Майкл решил остаться снаружи. Он присматривает за системой.
- Интересно. Ладно, но остается еще сам Лео Готтбаум.
- Да, какое-то время компания Лео меня устраивала. Но… понимаете, я вошла в этот проект таким образом… Он взял нас к себе сразу по окончании институтов. Меня, Джереми и Майкла. Мы его боготворили! Он был героем в наших глазах. Иллюзия рухнула, когда - довольно поздно - я поняла, что он просто использует нас. Едва мы построили MARHIS и сканировали его, превратив в инфоморфа, он как-то забросил нас. Удалился к себе, в ЛДП и выходил лишь изредка. Мы даже не знали, над чем он работает. Знали лишь, что он, пользуясь привилегированным допуском, занял громадный блок MARHISa под свои личные цели.
- Значит, так вот взял и…бросил? И вы не знаете, чем он с тех пор занимается?
- Верно.
В странном каком-то ключе рассказывала она свою историю. Ага, подумал Бейли, в прошедшем времени обо всем говорит, точно все, что описывает, прошло и кончилось, и положение теперь изменилось.
- И где же Готтбаум теперь? - спросил он. - Хотя - подождите, попробую сам. Портер наконец нашел лазейку, поглядел, чем он там занимается и сказал вам, верно? И вам это не понравилось. И, может быть, последовало что-то вроде драки.