6
Очнулся я на жестком матрасе, брошенном на каменный пол. Все еще тошнило, но голова соображала нормально. Глядя в потолок, где горела одинокая лампочка, я пытался привести в порядок воспоминания, но события не желали выплывать из тумана и выстраиваться в правильную цепочку. Задрав грубую рубаху, я обнаружил багровый разрез под ребрами, аккуратно зашитый толстой ниткой. Шесть дюймов, не меньше. Заживет за несколько недель, останется безобразный рубец… Такие рубцы я видел совсем недавно, у Хьювиля и леди Рейр. Вот оно, рабство.
Глава 9
1
Стимулятор прощупывался под кожей как безболезненное уплотнение. Безболезненное - если не подходить слишком близко к надсмотрщику. В десяти футах возникало ощущение легкой изжоги, в пяти - под ребрами начинал ворочаться каменный нож. Однажды, ради опыта, я подошел на четыре фута, прежде чем надсмотрщик велел отойти. В груди у меня полыхнул огонь - не настоящий, разумеется. Вот если бы он решил повернуть регулятор до упора или умереть, держа мой контроллер на боевом взводе, - тогда все было бы всерьез. Когда один из надсмотрщиков погиб по неосторожности, за ним ушли сразу три раба. В груди у каждого осталась обгорелая дыра с тарелку величиной.
В общем и целом, однако, скромнейший триарх поощрял бережное отношение к рабам, как того и заслуживает любое имущество. Первое время Хруба навещал меня дважды в день, проверяя, как заживает человеческая плоть. Я валялся на матрасе или ковылял по камере без окон, обращаясь к самому себе:
- Ты сообразительный малый, Билли Дейнджер. За последние четыре года ты многое узнал. Достаточно, чтобы разжиться собственным кораблем, залететь к черту на рога и найти там леди Рейр. Гораздо легче найти иголку в стоге сена. А потом ты преподносишь ее гному, на тарелочке с голубой каемочкой, вместе с кораблем - повторно. Ему теперь есть чем гордиться, а? Целый год он ползал за мной на брюхе, как щенок, вилял хвостом, стоило посмотреть… И дождался, когда сообразительный Билли сделает все по уму. Пока ты травил себя этой дрянью, он без всякой спешки вернулся к яхте, сказал Хьювилю, что ты решил остаться, и стартовал. Леди Рейр могла бы вмешаться, но откуда ей знать? Она тебя даже не видела. Теперь можно начинать поиски сначала и со старого места…
Не то чтобы эти рассуждения облегчали душу, но зато помогали поддерживать физическую форму. Я много ходил по камере, из угла в угол. Спать при таком раскладе не хотелось.
Когда рана затянулась, один из надсмотрщиков вывел меня из камеры и загнал в сарай, более всего напоминавший мануфактуру времен расцвета потогонной системы. Рабов набиралось от сорока до пятидесяти, всех рас и размеров, включая нескольких дратиан, не поладивших когда-то с блюстителями порядка. Меня посадили на табурет возле широкоплечего урода с интересным лицом, вроде маски для Хеллоуина, сделанной из резиновой камеры, и роскошными красными жабрами на манер страусиных перьев. Переговорив с ним на местном наречии, надсмотрщик ушел. Глянув на меня близко посаженными золотистыми глазами, вроде яйца с двумя желтками, урод произнес:
- Добро пожаловать в клуб, приятель.
На лингва франка урод говорил чисто и правильно, без акцента, хотя голос звучал, будто из-под жестяного корыта.
Скоро мне стало известно, что зовут его Фша-Фша и что на Драте он уже семнадцатый год. Грузовой корабль, на котором он служил, списали из-за выгорания облицовки стартовых двигателей; экипажу пришлось остаться. В рабство Фша-Фша попал через три месяца, когда закончились деньги.
- Жизнь тут вполне терпимая, - сообщил он. - Кормят хорошо, спать можно в сухости, и работа не слишком тяжелая, когда приноровишься.
Фша-Фша объяснил, что трудовой процесс заключается в сортировке.
- Работа здесь чистая. Получают ее только работники высшей квалификации. Скажу тебе сразу, друг мой: в рудниках или на консервной плавбазе не в пример тяжелее.
Конвейерная лента несла бесконечную череду светляков; не скажу, что они такое и откуда их берут, но с виду простые шары, только светятся. Оператор сортирует их на восемь категорий, Фша-Фша показал, как это делается. Не прерывая объяснений, пальцами больших рук он касался нужных клавиш на пульте, отправляя каждый шар в нужное место. Только, на мой взгляд, все шары были совершенно одинаковые.
- Ты научишься, - мягко сказал Фша-Фша, останавливая конвейер и извлекая из рундука какие-то ремни с пряжками.
- Учебная шлейка, - объяснил он. - Помогает быстро войти в курс дела.
Через пару минут ремни охватили грудь, спину и руки; поверх ремней шли провода, оканчивавшиеся контактами для каждого пальца. Проверив, плотно ли контакты прижаты к пальцам, Фша-Фша забрался на свой табурет и включил конвейер.
- Теперь смотри.
Светляки поползли навстречу; пальцы Фша-Фша запорхали по клавишам.
- Делай то же самое на своем пульте!
Я положил пальцы на клавиши. Когда ко мне подъехал очередной светляк, средний палец правой руки будто укололо иглой. Чтобы боль прекратилась, я нажал нужную кнопку; следующий светляк не заставил себя ждать, но на этот раз кольнуло мизинец. Палец за пальцем - дело шло достаточно быстро…
- Безотказный метод обучения, - сообщил Фша-Фша голосом бодрым, несмотря на замогильный тембр. - Руки учатся сами, без участия мозгов. Болевой стимул дает результаты быстрее всего.
Остаток смены я провел, пытаясь избавиться от уколов. Дело нехитрое: достаточно нажать куда надо раньше, чем это сделает Фша-Фша. К концу первого часа пальцы жгло огнем; к концу второго руки онемели по локоть; когда трехчасовая смена закончилась, меня трясло.
- Отлично! - похвалил Фша-Фша, когда в конце смены прозвучал удар гонга. - Старый Хруба знал, что делает, отправляя тебя сюда. Быстро учишься: последние несколько минут - десять процентов сверх случайной выборки.
По сырому туннелю мы прошли в мрачную казарму, где жили, не считая нас, двадцать шесть рабов. Добыв подвесную койку, мой наставник помог закрепить ее в свободной нише, потом показал дорогу в столовую. Бородавчатый повар с жуткими кабаньими клыками на поверку оказался славным малым. Он приготовил какой-то омлет, уверяя, что ни один из рабов-людей от этого блюда еще не отказывался. Тонкому ценителю омлет едва ли пришелся бы по вкусу, но после больничной размазни я впервые поел как следует, после чего мне дали выспаться.
Когда пришло время, наставник меня разбудил и вернул на конвейер.
Следующие три смены дело шло все хуже и хуже; потом до меня начало доходить - точнее, доходить до глаз и пальцев. Для моего сознания все светляки были по-прежнему одинаковы, но спустя шесть недель я управлялся не хуже Фша-Фша. Мне доверили собственную сортировочную линию, а учебная шлейка отправилась обратно в рундук.
Как выяснилось, передовые методы обучения годятся не только для сортировки светляков. Однажды на конвейере появились клубки разноцветных спагетти - или чего-то похожего.
- Попробуем, - сказал Фша-Фша.
Клубки надо было разделять на шесть категорий. Я попытался следовать за наставником, как и раньше, но без особого успеха.
- Надо использовать уже сформированные рефлексы, - объяснил Фша-Фша. - Этот клубок - на эту клавишу, а следующий - вот на эту…
Не скажу, чтобы меня озарило, но я разрешил подсознанию делать аналогии между клубками и светляками - и получилось! Впоследствии я мог безошибочно сортировать что угодно после единственного учебного прогона.
- На самом деле ты освоил новые возможности мозга, - сказал Фша-Фша в конце моего ученичества. - Пригодиться они могут не только на сортировочной линии, но и при решении любых задач на классификацию.
В промежутках между сменами рабам дозволялось отдыхать, беседовать, играть в самодельные карты и кости, общаться по интересам или спать. В нашем распоряжении имелся небольшой огороженный дворик, где в солнечный день можно было загорать, и пещера с озерцом, где хорошо плавалось, несмотря на запах серы. Рабы с водных миров проводили в пещере как можно больше времени. Я привык прогуливаться по казарме - по пятьдесят кругов от одного конца до другого - в сопровождении Фша-Фша, который любил рассказывать разные истории. Он сто тридцать лет странствовал между звезд, пока не застрял на Драте; от его рассказов у меня ныло сердце и шевелились волосы на голове.
Одна за другой незаметно проходили недели. Я сортировал, смотрел и слушал. По словам Фша-Фша, мы жили при подземной фабрике в самом центре города. Выход имелся только один: по туннелю, вверх по лестнице и сквозь стальные ворота, охраняемые днем и ночью.
- А как же сырье, продукция, припасы? - поинтересовался я однажды у своего друга и наставника. - Надо же вывозить то, что мы делаем? По одной узенькой лесенке не получится.
- Не знаю, Дейнджер. - Фша-Фша сделал жест, который заменял ему пожатие плечами. - Но лестницей мне случалось пользоваться неоднократно.
Я попросил его объяснить поподробнее.
- Рабы время от времени требуются для работ на поверхности. Что до меня, я предпочитаю покой и заведенный порядок, но пока палец триарха всегда со мной, - Фша-Фша коснулся лилового рубца на боку, - приходится выполнять приказы беспрекословно.
- Вот как… Послушай, Фша-Фша! Расскажи все, что помнишь: куда тебя водили, сколько бывало охраны, как долго продолжались работы наверху, хорошо ли вас стерегли… Чем в таких случаях вооружена охрана? Цепи или кандалы приходилось носить? Изолировали вас от свободных? Ночью или днем выводят? Работали внутри или снаружи…
- Нет, Дейнджер. - Фша-Фша остановил поток вопросов жестом широкой лиловой ладони. - Вижу, что у тебя на уме, но лучше забудь! Даже если отстанешь от рабочей команды, куда ты денешься - один, чужак на чужой планете, не зная языка. О блюстителях порядка я не говорю…
- Так-то оно так… Но ты сильно заблуждаешься, если решил, что я проведу здесь остаток жизни. Давай по порядку: сколько человек тебя охраняло?
- Один. С контроллером в кармане и одного достаточно. Будь я даже самым непокорным рабом в казарме.
- Как сделать, чтобы меня отправили на работы наверх?
- Когда понадобишься, про тебя вспомнят.
- Надо, стало быть, подготовиться получше… А теперь давай подробности.
Подробностей оказалось достаточно: на память Фша-Фша никогда не жаловался. В числе прочего я узнал, что ему доводилось по часу и более работать без надзора.
- Прятаться бесполезно, - пояснил он. - Ну залезешь ты в погреб или под опрокинутую вагонетку - контроллер на первое деление, и сам начнешь звать надсмотрщика, и достаточно громко.
- Значит, надо сначала добыть контроллеры, а потом бежать…
- Об этом подумали: приборчик настроен на твою церебральную несущую. Стоит приблизиться на три фута, срабатывает автоматически. В случае гибели надсмотрщика - то же самое, равно как и в случае кражи третьим лицом.
- Чтобы раздавить контроллер, много времени не надо. Можно выдержать…
- При разрушении контроллера ты погибнешь, - сказал Фша-Фша безжизненным голосом. - Выиграть нельзя ни при каком раскладе.
- Тут ты не прав, - возразил я. - В ночь ареста мне случилось раздавить чужой контроллер. Хьювиль не умер. Часом позже он поднялся на борт "Джонго II" - на глазах блюстителя порядка.
- Странно. Каждый раб знает, что за повреждением контроллера следует немедленная смерть.
- Полезное знание - для любого рабовладельца.
- Может, поэтому тебя и схватили так быстро. Чтобы не догадался, как испортить игру… Лед и пламя преисподней, если рабы узнают…
- Ну как, Фша-Фша - играем вместе?
Он долго разглядывал меня в полумраке ниши, где мы уединились для серьезного разговора.
- Ты странное, беспокойное создание, Дейнджер. Для существа с тонкой кожей и хрупкими костями ты на удивление склонен создавать себе проблемы. Почему бы тебе не послушать доброго совета и не…
- Я выберусь отсюда, Фша-Фша, - из подземелья, и с этой планеты тоже - или погибну на своем пути. Здесь, внизу, мне нравится не больше, чем в могиле, - стало быть, я немногим рискую.
Фша-Фша вздохнул - по-своему, ведь легких у него не было, только жабры.
- Мы, ринты, смотрим на жизнь и Вселенную совсем не так, как вы, репродуценты. У нас Великий Предок производит споры. Мы, рабочие, обладаем подвижностью и разумом, но лишены будущего. Будущее есть только у Предка. Инстинкт рабочего требует защищать Дерево, опылять, питать, подрезать даже… Но у нас нет личной заинтересованности в бытии, что столь естественна для вас. Ты сам борешься за свою жизнь - и за право оставить потомство. Ты здесь умрешь бездетным, твое тело знает - потому тебе не жалко жизни, чтобы вырваться… - Фша-Фша вздохнул еще раз. - Как мне было плохо, когда я покинул Ринт! Как долго и как страшно тосковал я по дому! Тебе этого не понять, точно так же, как мне не понять по-настоящему твоих чувств. Но если тебе сейчас так же плохо, как мне тогда, - беги отсюда. Ты и вправду ничего не теряешь.
- Вот именно. Ничего не теряю. Но ты не обязан рисковать головой, Фша-Фша. Если тебе здесь неплохо, оставайся. Я попробую сам.
- Сам ты пропадешь наверняка, Дейнджер. Я знаю язык, знаю город; без меня тебе не обойтись. Конец, правда, один в любом случае - но если контроллеры можно уничтожать… Кто знает? Вдруг прорвемся?
- Не бери в голову. Обучишь меня языку, расскажешь все про город. Незачем тебе погибать.
- Отсутствие инстинкта самосохранения - одно из преимуществ рабочей особи моего вида. - Фша-Фша жестом остановил поток возражений. - Займемся лучше деталями.
2
За неделями шли недели. Я работал, спал, учил дратианский язык и составлял в голове карту столицы, по подробным описаниям Фша-Фша. Примерно через два месяца после исторического решения сбежать любой ценой Фша-Фша получил разнарядку на работу в городе. От предложения взять меня с собой он отказался:
- Для наших планов так даже лучше. Я присмотрюсь к текущей обстановке на поверхности, в свете наших раскладов. Не беспокойся: наш самый верный шанс впереди.
- Мы, репродуценты, не так терпеливы, как вы, садовники. До следующей разнарядки шесть месяцев может пройти…
- Лучше репродуцироваться в старости, чем никогда, - важно заметил мой друг.
Смирившись, я проводил его взглядом. Узкий, плохо освещенный туннель удалось увидеть лишь на секунду. Дратиане, похоже, не любят яркого освещения; можно ли обратить это обстоятельство себе на пользу?
Фша-Фша вернулся в казарму, возбужденно шевеля жабрами. Чувства его, как выяснилось, не были предвкушением успеха.
- Дело безнадежное, Дейнджер. Рыбьи Кишки, начальник караула внешних объектов, носит контроллеры в специальных кармашках на сбруе, для удобства доступа. К себе не подпускает: я сумел подойти только на десять футов, прежде чем он меня отогнал.
- Еще какое-нибудь оружие?
- А зачем ему? И без того твою жизнь в кулаке держит.
- Нехорошо… - покачал я головой. - Придется, значит, добывать оружие в другом месте.
- Ты поразительное создание, Дейнджер! - Мне показалось, Фша-Фша вытаращился от изумления, совсем как человек. - Загони тебя в угол саблезубый ящер, ты будешь жаловаться, что клыки коротковаты - хорошего ножа не получится.
Работа катилась по наезженной колее: день за днем светляки ползли навстречу нескончаемым и неизменным потоком. Я ел омлеты, играл в рево, тикаль и дюжину других игр, выхаживал привычные две мили в день под сумрачными сводами казармы - и терпеливо ждал своего часа. Но однажды я совершил роковую ошибку, поставив жирный и окончательный крест на наших планах.
3
Прошло полчаса после окончания смены. Мы с Фша-Фша сидели в его нише, играя в любимую игру: "Что будем делать, покинув Драт?" Несколько часов назад в группу сортировщиков назначили раба-туземца; теперь он нависал над нами, дыша нестерпимой вонью. Я однажды разорвал упаковку на кочане гнилой капусты, по ошибке - так вот, запах был очень похожий.
- Мне эта ниша подойдет, - сообщил новенький. - Убирайся отсюда, чучело! - обратился он к Фша-Фша.
- Без году неделя, а уже чувствует себя как дома, ну не мило ли? - удивился я. - Попробуй там. - Я указал на пустую нишу на другой стороне казармы. - Полно свободного места…
Закончить я не успел: руками, похожими на объевшихся удавов, пожиратель капусты сорвал койку моего друга - сначала один конец, потом другой. Отбросив ее в сторону, он вывалил в нишу свои пожитки.
- Погоди, Дейнджер, - глянув на меня, заторопился Фша-Фша. - Надсмотрщик разберется: не таким рога обламывали. Не надо…
Дратианин не стал ждать - ударил меня в голову. Пригнувшись, я схватил стальную трубу в три фута длиной, запасенную у Фша-Фша под койкой на всякий случай, и нанес удар. Хороший удар, двумя руками наискосок по плечу. Дратианин замычал, как теленок под клеймом, и забился в судорогах, рухнув на пол. Бился он со страшной силой; под сводами казармы будто гремели пушечные выстрелы. Казалось, могучий кит резвится, ударяя хвостом по воде. Пролилась кровь, густая и желтая, забрызгав пол и стены. Обитатели казармы собрались плотным кольцом, но насладиться зрелищем не успели: через тридцать секунд огромный дратианин был мертв. А через две минуты появились блюстители порядка и забрали меня наверх - по лестнице, о которой я мечтал так долго.
Дело мое в суде решилось быстро. Разумеется, я объяснил Хрубе, что покойный напал первым. Разумеется, я не знал, что у дратиан мозги под лопатками. Все это не имело принципиального значения: рабам убивать рабов запрещается, и сортировка для меня в прошлом.
- …Приговаривается к переводу на консервную плавбазу, - произнес нараспев Хруба сначала по-дратиански, потом на лингва франка. - Очень жаль, человек, - добавил он неофициальным тоном. - Сортировщик ты отличный, но свирепость, свойственная твоим сородичам, не к лицу живому товару.
В стальных кандалах, меня вытолкали во двор, где ждал большой, пахнущий дегтем воздушный паром. Дверь узкой выгородки без иллюминаторов захлопнулась; лежа в темноте, я ощутил, как паром уходит в небо.